Эксплуататорская теория государства в реалиях современной России

Государство представляет собой один из самых важных институтов, теории его происхождения остаются актуальными и на сегодняшний день. Государство является формой самоорганизации общества, которая располагает механизмами управления и принуждения, устанавливает правовой порядок на определённой территории и обладает суверенитетом.

Институциональная модель государственного регулирования общественного устройства предполагает реализацию функции государства путем его оптимального вмешательства в жизнь общества через силовые, плановые и социальные институты.

Одной из множества теорий, которые называют подходами к определению и функционированию государства, является эксплуататорская.

Эксплуататорская модель государства подразумевает под собой деятельность государства при отсутствии препятствий оппортунистическому поведению как самого государства, так и его граждан. При этом стороны взаимодействия не выполняют взятых на себя обязательств и видят друг в друге врага.

Эксплуататорское государство угрожает применением силы, то есть использует монополию на насилие, также оно устанавливает такую структуру прав собственности, которая способствует максимизации собственного дохода находящейся у власти группы, при этом не принимается во внимание возможность ущерба благосостоянию общества в целом.

В качестве примера эксплуататорского государства можно рассмотреть версию происхождения государства из ситуации анархии американского экономиста Мансура Олсона. Его теория описана ниже.

Первые признаки государства проявляются при столкновении разбойников, нападающих на население какого-либо конкретного района, и военачальника в роли власти, который защитит народ от беспредела со стороны разбойников, но в то же время возьмет с трудящегося населения некоторую дань – как оплату за безопасность. Олсон рассматривает представленного военачальника как «оседлого» разбойника, который стремится собрать как можно больше дани (налогов). Последний получит максимум от налогового грабежа, если владения, захваченные им, останутся производительными. Следует отметить, что при оппортунистическом поведении, эксплуататорское государство своей деятельностью не способно уничтожить мотивацию к производительной деятельности его граждан. Тем не менее, сокращение ущерба от деятельности эксплуататорского государства возможно лишь при условии, что поборы и перераспределения прав собственности являются систематическими и предсказуемыми. Учитывая данные условия, цель государства – выработка стимулов к производству, иначе говоря, – создание законов и морального порядка. При условиях закона и порядка население останется уверенным в том, что после уплаты налогов в их распоряжении будет значительная часть полученных ими доходов. Поэтому в этой ситуации грабеж путем налоговых сборов – наиболее эффективный способ, по сравнению с редкими налетами. Предсказуемость поборов соответствует интересам государства, вследствие получения стабильных доходов в долгосрочной перспективе. А у граждан государства имеется возможность планировать свою деятельность, учитывая высокий, но заранее известный уровень отчислений государству.

Государство в то же время вынуждено для удовлетворения собственных корыстных интересов вводить правила и институты, способствующие экономическому росту. Гигантское увеличение масштабов производства, обыкновенно сопровождающее установление мирного порядка, появление прочих общественных благ, приносит государству, куда большую прибыль, чем та, на которую можно было бы рассчитывать при отсутствии для населения властного порядка и управления.

Еще одной отличительной чертой эксплуататорского государства является важность роли, которую играет распределение потенциала насилия среди населения. Только индивид или группа лиц, имеющие в своих руках наибольший потенциал насилия могут контролировать государственный аппарат и присваивать монополию на применение насилия. Поэтому зачастую военная технология оказывается важнейшим фактором, который объясняет функционирование эксплуататорского государства.

Стоит заметить, что распределение потенциала насилия и господства военных технологий внутри эксплуататорского государства может предполагать его внутреннюю нестабильность. Действительно, изменение военной технологии может привести к перераспределению потенциала насилия среди разных групп населения и, как следует, к смене группы, которая контролирует государственный аппарат [1].

Принимая во внимание то, что с момента появления данной теории прошли десятки лет, невольно возникает вопрос: а существует ли эксплуататорский тип государственного устройства в современных реалиях?

Проведем параллель между моделью эксплуататорского государства и современной российской действительностью. Почему именно Россия? Политическая власть данной страны основывается на исключительном обладании государством правами собственности на стратегически важные ресурсы, показывая зависимость государства от ресурсов. Из этого следует, что для подобной страны модель эксплуататорского государства является наиболее близкой по признакам. Ресурсная база государства не только обеспечивает его конкурентным преимуществом в мировой торговле, но и удовлетворяет личные интересы власти доходами от реализации этих ресурсов. Но только ли этот признак является основополагающим для того, чтобы считать Российскую Федерацию эксплуататорским государством? Рассмотрим основные общественные процессы и институты, присущие эксплуататорской модели государства и сопоставимые с российской действительностью. Первый из них - наличие в социальной структуре трех классов:

• 1)    элита или класс, который обладает правом собственности на ресурсы;

• 2)    класс, который обеспечивает контроль элиты над ресурсами;

• 3)    класс, который лишен возможности обладать ресурсами.

Если в качестве наиболее доходных отраслей экономики рассматривать добычу и продажу топливно-энергетических ресурсов, что является основным источником богатства в стране, а в качестве интересов элиты - максимизацию доходов от данной деятельности, то современное российское государство - яркий пример эксплуататорского модели с ее ресурсоориентированной экономикой [2].

Социальная стратификация России в действительности включает в себя три класса: богатую олигархическую верхушку, в которую входят крупные акционеры, управляющие компаний топливно-энергетической отрасли и высших государственных чиновников, а также широкий слой государственных управленцев и масштабный слой небогатых граждан, которые работают в остальных секторах экономики. Наблюдается огромное разграничение населения по доходам, размер которых объясняется ограничениями в доступе к ресурсам и наличием монополий на ресурсодобывающие отрасли. Примером может послужить принадлежащий государству контрольный пакет акций «Газпрома», составляющий более 50%.

Данная структура собственности предполагает не допуск простых граждан к участию в распределении сырьевых доходов. Это право остается небольшой олигархической верхушке, представленной высшими государственными управленцами и собственниками топливноэнергетических предприятий.

Для того, чтобы удержать власть в своих руках и контролировать ресурсные отрасли российская элита соблюдает силовые методы государственного управления. Яркий пример тому – тенденция к централизации власти, обусловленная назначением глав субъектов федерации Федеральным центром, а не избранием на местах, большие расходы бюджета на вооруженные силы, около 40% затрат на содержание госаппарата и т.д.

Силовые методы правления оборачиваются слабой избирательной активностью населения; фиктивной независимостью средств массовой информации в Российской Федерации, которые прямо или косвенно контролируются государством, к примеру, более 50% акций «Первого канала» приходится на государственные структуры [3].

Таким образом, эксплуататорская модель государства подразумевает под собой деятельность государства, которая заключается в использовании монополии на насилие, установления такой структуры прав собственности, которая способствует максимизации дохода власти, несмотря на возможность ущерба благосостоянию общества в целом. Но при этом эксплуататорское государство своей деятельностью не способно уничтожить мотивацию к производительной деятельности граждан. Существование кардинальных различий в социальной стратификации России показывает прямую зависимость государства от ресурсов преимущественно в своих эгоистических интересах, но отнюдь не для построения институциональной среды, при которой повысилось бы благосостояние населения, что отражает взаимосвязь модели эксплуататорского государства и нынешней России.