Элиминированные лакуны vs потенциальные грамматические формы: корреляция понятий

В языкознании о потенциальности языковой системы впервые высказался В. фон Гумбольдт [3, с. 329], затем об этом писал И.А. Бодуэн де Куртенэ в работе 1870 г. «Некоторые замечания о языковедении и языке» [1]. После публикации лекций Ф. де Соссюра [6] понятия потенциального и реального начали коррелировать с разграничением языка и речи. Традиционным стало представление о естественном языке как о «системе возможностей», которая противопоставлена «системе реализаций» (узусу) и «системе образцовых реализаций» (норме).

Чаще всего потенциальность в языке связывали с лексическим уровнем. Потенциальными лексическими единицами считались авторские неологизмы и окказионализмы, которые не приобрели необходимых масштабов употребления, нередко остались только в границах одного текста. Как правило, такие слова создавались по продуктивным словообразовательным моделям (в противном случае они не были бы понятными), обладали повышенной экспрессивностью и в силу этого могли выполнять разнообразные текстовые функции [4]. Полагаем, что сама возможность понимания даже наиболее «фантастических» окказионализмов и авторских неологизмов указывает на их тесную взаимосвязь с системной организацией языка в целом.

Гораздо реже идея потенциального в языке применялась по отношению к грамматическим формам, поскольку полагалось, что облигаторные грамматические категории характеризуются масштабным охватом лексического материала. Совре- менные лингвистические теории фиксируют внимание на функциональной стороне грамматики, т.е. на том, как используются говорящими (пишущими) единицы грамматики. При этом оказывается важным, что характер языковой формы активно влияет на тип сигнификативного осмысления денотативного содержания (ср. разграничение смысла и языкового значения в концепциях А.В. Бондарко). Категории потенциального и окказионального оказываются существенными в сфере грамматики, когда речь идет об охвате лексических единиц, способных принимать те или грамматические формы, например о существительных неконкретной семантики, способных иметь плюральные формы. В этих случаях потенциальные (неузуальные) формы, созданные по продуктивным моделям, заполняют лакуны в грамматической системе языка. Эти процессы привлекают сегодня пристальное внимание исследователей.

Процесс заполнения (восполнения, компенсации) лакун нередко называют элиминированием лакун. Заметим, что процесс элиминирования значим для обоих типов лакун. Что касается интраязыковых лакун, то в этих случаях происходит расширение грамматической парадигмы (например, в числовое противопоставление включаются устойчивые сингулятивы) или самой категории (например, в разряд слов категории состояния включаются неузуальные единицы: В доме было сварливо (К. Чуковский «Дневник») при узуальном В доме было холодно и т.п.).

Что касается межъязыковых лакун (а именно этот тип лакун сегодня исследу-

100 в ыпуск 4/2020

ется наиболее интенсивно в связи с возросшими межъязыковыми и межкультурными контактами), то очевидны процессы активизации потенциальных форм, например, в языке перевода [7]. Отмечается, в частности, что в языке переводов современной англоязычной поэзии регулярно наблюдаются потенциальные формы множественного числа отвлеченных существительных [Там же].

Таким образом, язык, являясь не только системой реализаций, но и системой возможностей, на всех ярусах своей системы имеет лакуны, элиминация которых опирается на системно заданные свойства языка. Понимание языка как сложной самоорганизующейся системы, ставшее аксиоматичным после трудов Ф. де Соссюра, предполагает взаимосвязь и взаимообусловленность разноуровневых элементов языка, которые могут быть как материально воплощенными, так и потенциальными. Круг потенциального достаточно широк: это не только неупотребительные формы типа Р. п. мн. ч. от слова кочерга, деепричастий от большинства глаголов на -чь или 1-го л. ед. ч. будущего времени от глагола победить. Это целые классы единиц, к которым можно причислить плюративы от существительных неконкретной семантики, феминитивы антропонимов и зоони-мов, которые относятся к классу эпиценов; это формы сравнительной степени от притяжательных и относительных прилагательных и даже от существительных, это будущее время причастий и т.д. (см.: [9]).

Согласно современным представлениям морфология есть не грамматическое учение об абстрактной лексеме, а наука о грамматических свойствах лексемы как парадигмы конкретных лексико-семантических вариантов слова. И модификации (семантические, стилистические, функциональные) этих вариантов могут опираться на нетривиальные грамматические формы.

Так, сема гетерогенности проявляется посредством необычных плюральных форм:

Скажу банальную вещь: есть разные любови . Есть любовь-страсть и любовь-жертва. Есть любовь-счастье и любовь-несчастье. Есть плотская и платоническая любовь ( Басинский П. Заложники и часовые // Российская газета. 2020. 13 апр.).

Причем под влиянием в том числе и экс-тралингвистических обстоятельств эта сема может стать определяющей для числового поведения той или иной лексемы. Так произошло с отвлеченным существительным риск , которое в текстах последних десятилетий используется преимущественно в плюральной форме: ВВП идет на обострение совершенно осознанно – заранее просчитав все риски , плюсы и минусы и заранее держа в голове результат, которого он планирует добиться (Московский комсомолец. 2020. 11–18 апр.)

Очевидно, что по этому же пути движется и существительное бизнес, которое еще в толковых словарях 80-х гг. прошлого века толковалось через слова афера, нечестный и было типичным абстрактным именем, характеризовавшем чужие (и чуждые!) реалии; ср. вполне обычный плюратив:

У этого движения есть свой YouTube-канал, на котором на вечер 28 апреля назначили появление оппозиционных политиков. Требования: соблюдение прав человека в борьбе с вирусом; выдача денег наиболее пострадавшим от пандемии гражданам и бизнесам (Собеседник. 2020. № 15–16).

Очевидно, что эти плюративы стали соответствовать самой строгой – системной – норме. По-видимому, то же можно сказать относительно формы понаехавшие , которая первоначально имела исключительно игровой характер. В последнее время частотность этой единицы такова, что позволяет сделать вывод не просто о востребованности и популярности этой фор-

Куликова Э.Г., Акай О.М., Беляева И.В. Элиминированные лакуны vs...    101

мы в современном дискурсе, но также о ее лексикализации:

«Но это же правда – толпа граждан с низкой социальной ответственностью, которые потенциально могут быть носителями инфекции, с началом нерабочей недели бодро разъехались по регионам», – возмущается тамбовчанка Елена. <…> Так, несколько недель назад в нашем Тамбове был 1 заболевший, сегодня их намного больше. А чего ждать завтра от этих понаехавших ? (Московский комсомолец. 2020. 15–22 апр.).

Ясно, что в языке последнего десятилетия оформилось общеязыковое значение этого пейоратива, вполне внятное всем носителям языка, причем без расширенного контекста.

Вообще стремление в грамматической форме передать пейоративное содержание нередко становится причиной элиминирования лакун разного типа. Именно это прагматическое значение оказывается основным в элиминированной лакуне на базе категории собирательности:

Как несоединимы здоровое и больное, правда и ложь, плюс и минус, так несоединимо российское и советское, созидательное и деструктивное, ленинщина и преданная ею российская цивилизация (Чубайс И. Национальная измена. Неюбилейные заметки к 150-летию Владимира Ульянова-Ленина // Московский комсомолец. 2020. 21 апр.).

Как известно, в истории нашей культуры были не лучшие времена, породившие собирательные наименования с пейоративным суффиксом -щин типа чуковщи-на (когда сказки К.И. Чуковского после критических выступлений Н.К. Крупской считались вредными для детей) или ахма-товщина (после печально известного постановления ЦК КПСС 1946 г. о журналах «Звезда» и «Ленинград»). Производным от имени Ленин было всегда только слово с высоким прагматическим звучанием – ленинизм. Ленинщина – это изобретение новейшего времени, которое призвано передать высшую степень пейоративно-сти и которое (во всяком случае пока) не имеет широкого распространения в силу сомнительности той резко отрицательной оценки, которая заключена в форме абстрактно-собирательного существительного с суффиксом -щин.

Очевидны прагматические смыслы в распространенных случаях так называемого множественного гиперболического, а также в антономазиях; ср. пейоративное звучание множественного гиперболического в первом примере и типичной антономазии во втором:

Те же наши сограждане, которые застряли на Гоа, Фиджи, других курортах, вызывали чуть ли не классовую ненависть. «Так им и надо, надо было дома сидеть, а не по заграницам раскатывать», – самые мягкие комментарии под статьями о несчастных путешественниках (Московский комсомолец. 2020. 15–22 апр.).

Значит, делали мы все правильно, просто вмешались обстоятельства непреодолимой силы! А то, что там всякие хазины, катасоновы и делягины говорят, так они же ангажированные маргиналы, их выгнали в 90-е годы за профнепригодность, и они этого до сих пор простить не могут! (Завтра. 2020. № 17).

Естественно, что пейоративность создается не только самой плюральной формой, но и контекстом (в том числе расширенным контекстом ситуации). Ср. антономазию совершенно нейтральную с точки зрения прагматического содержания:

– Говорят, в Коммунарку только по связям теперь можно попасть?

– Я вас умоляю, что за бред! Вы бы видели этих блатных – вчера бабуля была, я вообще думала она бомж. Оказалось, из приюта для престарелых. Это миф, что у нас толь-

102 в ыпуск 4/2020

ко Львы Лещенко лежат (Комсомольская правда. 2020. 22–29 апр.).

То есть такие употребления возможны как элиминация лакун при расширительном представлении о числовой парадигме имени. Не надо думать, что в последнем случае происходит полная апеллятивация имени: семантика онима здесь вполне сохранна, однако плюратив онима позволяет передать особый – эллиптический – вид множества, т.е. множества с акцентом на различия, а не на сходства элементов, причем это множество с маркированным подмножеством (о различии эллиптического и амплифицирующего типов плюраля, о множестве с маркированными подмножествами см. подробнее: [2; 8]).

Как известно, русский язык зачастую не располагает стандартными, нейтральными в стилевом отношении женскими коррелятами к мужским названиям лиц по профессии, роду занятий (в отличие от иных славянских языков, где такие соответствия гораздо более регулярны). Причин этому много: «занятость» суффиксов -их, -ш иным значением – «жена по мужу», использование суффикса -их в бестиариях (крольчиха), пейоративное звучание самого этого суффикса и т.д. И когда соответствующие лакуны элиминируются, то это чаще всего связано со стремлением передать не только семантику женского пола, но и прагматические созначения. Ср.:

А уж Элеоноре Филиной (третья жена) лучше вообще помолчать – кто из дамы, не блещущей ни умом, ни обаянием, сделал ненароком телезвезду? Не Успенский Эдуард, взяв ее соведущей в программу «В нашу гавань заходили корабли»? Вынул зачем-то эту кассиршу из небытия – и вот она опять вылезла на телеэкран, и опять с помощью Успенского, только на этот раз, сплясав на его костях (Москвина Т. Продолжаем любить Эдуарда Успенского // Аргументы недели. 2020. № 21).

Такие примеры убеждают в том, что корреляции типа кассир – кассирша, предполагаемые системой русского языка с его развитой грамматической категорией рода, однако далеко не всегда узуальные, становятся все более регулярными. Очевидно, что в приведенном контексте совершенно исключен немаркированный мужской род, он вступил бы в противоречие с прагматическим звучанием фразы.

Конечно, выражение пейоративности далеко не единственная функция женских коррелятов такого типа. Еще В.В. Колесов [5] отмечал (не приводя, однако, доказательств), что сами женщины предпочитают феминитивы немаркированным формам мужского рода (естественно, не связывая такие наименования с отрицательной прагматикой). Ср. в связи с этим высказывание самой известной феминистки нашей страны, которое вполне подтверждает данный тезис:

Мария Арбатова: Несмотря на то что я либералка и правозащитница , я выступаю за максимальное ужесточение всего, за штрафы и т.д. (Собеседник. 2020. № 15–16).

Думаем, что такого рода факты свидетельствуют об усилении системности русской грамматики. Феминизация антропонимов и эпиценов мужского рода, т.е. образование парных женских коррелятов и обретение ими статуса системных единиц – масштабный процесс, в высшей степени характерный для русского языка последних десятилетий.

Рассмотренные формы отличаются от интенциональных аномалий, которые в большинстве случаев остаются сугубо текстовым явлением.

Заголовок статьи: Ей пришел Ханой

Лид: Почему Вьетнам смог задушить пандемию в зародыше (Аргументы и факты. 2020. № 18).

Куликова Э.Г., Акай О.М., Беляева И.В. Элиминированные лакуны vs...    103

Здесь Ханой = хана , и это понятно только в широком контексте ситуации. Никаких шансов стать узуальными такие формы, конечно, не имеют, но именно это обеспечивает их выразительность и экспрессивность. Ср. аномалию иного типа:

Дурные прогнозы можно систематизировать, классифицировать, раскладывать по алфавиту (по наименованию грядущей напасти или по фамилиям «ждунов») (Завтра. 2020. № 17).

^* Ждун от ждать, конечно, более предсказуемая форма, чем в предыдущем примере с особым использованием слова Ханой ; это именно потенциальная форма. Однако такая элиминированная лакуна находится на иной стадии вхождения в узус, чем рассмотренные женские корреляты или плюральные формы. Эта форма, безусловно, хороша в приведенном контексте как мощный иро-низм, и именно в таком качестве она имеет шанс закрепиться в системе языка, что может быть отражено с помощью лексикографической пометы «ирон.» (такой пометой в «Толковом словаре русского языка конца ХХ века» снабжено, например, слово «фондового комизма» алконавт ).

Итак, формы, которые традиционно рассматривались как сугубо текстовое, стилистическое явление, при новом подходе предстают единицами обогащенной системности, достойными тиражирования и даже кодификации.

Таким образом, грамматические лакуны продуктивно рассматривать как потенциальные формы, соответствующие системным закономерностям и предусмотренные самим устройством языка, это когнитивно мотивированные компоненты языка. Грамматическая лакунарность представляет собой универсальное свойство языка, связанное с асимметрией оппозиции означающего и означаемого. Элиминированные лакуны – это формы воплощенные, реализованные, получившие реальные семантические и прагматические функции в тексте, имеющие шанс стать узуальными и даже нормативными. Они способствуют процессам обогащения фонда грамматических единиц, выявляют творческое начало грамматики, поскольку ее потенциальные формы могут воплощаться в формы реальные – элиминированные лакуны с актуальным содержанием.