Эссе “E unibus pluram: television and U.S. Fiction” Д. Ф. Уоллеса как ключ к пониманию американской культуры и общества: анализ основных тем в контексте романов “Infinite jest” (1996) и “The pale king” (2011)

За свою недолгую жизнь, осложненную борьбой с депрессией, Дэвид Фостер Уоллес (1962– 2008) написал три романа, несколько повестей, рассказов и эссе. Первый роман “The Broom of the System” («Метла системы», переведен на рус. яз. Н. Караевым в 2022 г.) принес Уоллесу известность, однако он обрел статус культового писателя в США после издания в 1996 г. романа “Infinite Jest” («Бесконечная шутка», переведен на рус. яз. С. Карповым и А. Поляриновым в 2018 г.). Особое внимание к Уоллесу стали проявлять после его самоубийства, когда «хлынула волна прежде неопубликованных рукописей» [Красавченко 2018: 246], одна из которых – неоконченный роман “The Pale King” («Бледный король», 2011; не переведен). Интерес исследователей с течением времени также растет. Отечественное литературоведение здесь не исключение, хотя исследовательских работ на данный момент немного: творчество Уоллеса анализирует А. К. Никулина [Никулина 2019, 2020, 2021; Никулина, Баранова 2023]; к нему также обращаются О. Ю. Панова [Панова 2021] и Т. Н. Кра-савченко [Красавченко 2018].

В эссе «E Unibus Pluram: телевидение и художественная литература США», опубликованном впервые в 1993 г., Дэвид Фостер Уоллес рассуждает об «отчаянии и застое» ( despair and stasis ) в американской литературе [Wallace 1993: 171]¹. Уоллес утверждает, что ее потенциал был ослаблен не только течением времени, но и телевидением, которое сформировало культурный контекст и сознание людей, а также заменило писателям реальность. Автор связывает указанные «отчаяние и застой» с особенностями постмодернизма, а именно с постмодернистскими цинизмом и иронией.

Поскольку произведения Д. Ф. Уоллеса знакомы лишь небольшому кругу читателей и исследователей, мы хотели бы привести содержание и анализ этого эссе, а также показать, что его основные положения важны для понимания романов “Infinite Jest” и “The Pale King”.

Д. Ф. Уоллес рассматривает телевидение в качестве примера присутствия иронии в американской культуре. Телевидение не представляет собой объективную реальность, но создает ее иллюзию, показывая профессиональных актеров, которые ведут себя на экране естественно (155). Так, зрителям кажется, что они наблюдают ре- альную жизнь. Телевидение, как и ирония, представляет собой противоречие между тем, что оно показывает, и тем, что существует на самом деле. Разбирая различные телешоу, их отсылки на содержание друг друга, обращения актеров к зрителям в эфире и мн. др., Уоллес утверждает, что телевидение основывается на «иронической са-мореференции» (ironic self-reference) (159). Иными словами, оно иронизирует над собой и тем самым обеспечивает свое существование, но в то же время не дает себе выйти за пределы этой са-моиронии.

Согласно Уоллесу, смысл телевидения состоит в том, чтобы развлекать, отражая то, что люди хотят видеть: это зеркало, но при этом искажающее и показывающее нам нас самих в выгодном ракурсе (152). Телевидение для зрителя – это «акт вуайеризма», однако это не вуайеризм в его истинном значении: как было указано выше, зритель наблюдает не за настоящими людьми, а за подготовленными актерами (153–155). Оно представляет собой изобретение и «потребление вымысла» ( fiction consumption ) (155), и поэтому вредно: зрители, например, начинают переживать, что не могут жить «как в телевизоре». Писатели же, в свою очередь, путают вымысел телевидения со взятым из жизни материалом для своего собственного вымысла (155). В разделе под названием “The Finger” (155) Уоллес заявляет: «Самое опасное в телевидении для американских писателей заключается в том, что мы поддаемся искушению не воспринимать телевидение всерьез в качестве средства распространения и определения культурной атмосферы, ˂…˃ что многие из нас настолько ослеплены постоянным воздействием, что относимся к телевизору как к ˂…˃ “еще одному прибору, тостеру с картинка-ми”»² (155). Другими словами, телевидение (подмена реальности вымыслом) полностью занимает культурное пространство и становится неотъемлемой частью нашей жизни, и мы перестаем воспринимать его всерьез в его истинном значении, а именно как вымысел. Так Уоллес показывает, что ирония и есть причина указанного «застоя» в американской литературе и культуре.

Важно отметить, что данное заявление стало краеугольным камнем в вопросе об определении места Уоллеса в американском и мировом литературном контексте: является ли он постмодернистским писателем или представителем новой вехи в литературе? Последнее поддерживает уол-лесовед Маршалл Босуэлл: он считает, что Уоллеса лучше рассматривать как «нервного представителя до сих пор неназванной ˂…˃ третьей волны модернизма» [Boswell 2020: 1]. Уоллес, что он и показывает в своем эссе, «исходил из предположения, что с модернизмом и постмодернизмом “покончено”» [ibid.]. Босуэлл отмечает влияние постмодернистов (У. Гэддиса, Т. Пинчона и Д. Барта) на творчество писателя, но подчеркивает, что он работал в совершенно ином направлении [ibid.].

А. Павлов пишет, что в “E Unibus Pluram” Уоллес, выражая усталость от иронии и цинизма постмодернизма, не предлагает какой-либо альтернативы, но отмечает, что зарубежные исследователи видят Уоллеса как метамодерниста [Павлов 2018: 12], хотя сам термин «метамодернизм» тот не использует. Это мнение поддерживают Е. Нечаева, Н. Мишатина и В. Сербинская, аргументируя его тем, что в своих произведениях Уоллес стремится преодолеть солипсизм [Нечаева 2021: 198], провозглашает подлинность и неравнодушие [Мишатина 2022: 75] и его работы отличает глубокий психологизм, возрождение интереса к которому также характеризует «метамодернизм» [Сербинская 2017: 27].

Ли Константину, который связывает имя Уоллеса с возникновением «постиронии», пишет, что Уоллес критикует постмодернистские приемы, но все же использует их. Делает он это для «для обсуждения или представления исключительно старых человеческих истин» [Константину 2019].

Так или иначе, несмотря на вопрос о том, что пришло на смену постмодернизму (и действительно ли он исчерпал себя), и о месте Уоллеса в этом контексте, исследователи признают, что своим эссе “E Unibus Pluram” писатель произвел «революцию» в литературе [Boswell 2020: 12]. Это подтверждается появлением таких писателей, как Д. Франзен (был другом Уоллеса) и Д. Эггерс, в чьих произведениях также присутствуют борьба с иронией постмодернизма, психологизм и «аутентичность восприятия мира в изображении персонажей» [Лушникова, Осадчая 2022: 125; 129; 137–138]. К перечню добавляют Д. Сафрана Фоера, Х. Девитт, Д. Евгенидиса, М. Данилевски и мн. др. [Boswell, 2020: 11–12; Константину 2019].

Возвращаясь к содержанию анализируемого эссе, важно отметить, что Д. Ф. Уоллес также выделяет особенности американской культуры и общества, сформировавшихся под влиянием телевидения, и ниже мы их подробнее рассматриваем.

Давая краткий обзор истории американского телевидения и рекламы, Уоллес показывает, как эти средства развлечения отражают американские ценности и влияют на отношение людей к самим себе (174). Например, указанный телевизионный «вуайеризм» – это способ не быть одиноким и возможность участвовать в различных событиях, потому что одинокие люди не хотят нести «эмоциональные издержки» ( emotional costs ) при взаимодействии с другими в реальности (152). Вдобавок сосуществование с такой иллюзией приносит среднестатистическому американцу удовольствие: телевидение может скрасить рутину смотрящего, ничего не требуя взамен (163). Этот аспект Уоллес также объясняет в интервью Л. МакКэффери: телевидение дает зрителям «стопроцентное удовольствие», в то время как реальность состоит еще и из боли, которую люди не хотят испытывать [McCaffery 2012: 66]. Как следствие, коммерческое искусство делает зрителей и читателей потребителями, не желающими углубляться во что-либо, и таким образом получает прибыль [ibid.].

Уоллес сравнивает телевидение с шоколадом и алкоголем, которые перестают быть безвредными, если ими злоупотребляют (163). Другими словами, телевидение само по себе не так вредно, но оно не должно заменять американцу-мизантропу настоящую жизнь, иначе оно станет пагубным для него. Этот аспект злоупотребления чем-либо проходит через творчество Уоллеса красной нитью и приобретает разнообразные формы: в произведениях “Infinite Jest” и “The Pale King” такое стремление подменять реальность может превратиться в наркотическую зависимость или же, например, в обсессивнокомпульсивное расстройство.

Также телевидение – посредством иронии – создает иллюзию выбора и его уникальности для зрителя. В качестве примера Уоллес приводит рекламу Pepsi (анализ которой был проведен Марком М. Миллером), где слоган звучит следующим образом: «Выбор нового поколения» (178). Людям преподносят иллюзию того, что они выбирают уникальный продукт, хотя на деле этот напиток скупают многие – то есть уникальности выбора на самом деле нет, и в этом и состоит ирония этой рекламы (175–178). Предположительно, здесь также есть связь с указанным злоупотреблением: человек выбирает увлекаться чем-либо сверх меры, что вскоре может стать зависимостью; в таком случае он уже не будет иметь возможности выбирать по-настоящему, так как эта зависимость будет определять его поведение и так называемый выбор, который всегда будет одним и тем же.

Однако, как говорил сам Уоллес, человек не может не зависеть от чего-либо: так или иначе, мы все постоянно думаем о семье, работе, о том, как заработать на жизнь, и т. д. [David Foster Wallace unedited…]. Автор использует разные слова для обозначения такой вовлеченности, такие как devotion , addiction , worship [David Foster Wallace unedited…; Lago 2018; This is Water]. Уоллес отмечал в некоторых интервью, что он рассматривал зависимость ( addiction ) в значении «религиозной преданности» ( religious devotion ): в качестве объяснения он привел слово addict , происходящее от латинского addicere , значения которого «жертвовать» и «посвящать» [David Foster Wallace unedited…; Lago 2018]. Но становятся ли преданность – зависимость – поклонение разрушительными – другой вопрос. В своей знаменитой речи перед выпускниками Кеньон Колледж Уоллес говорил, что все, чему мы поклоняемся ( worship ), рано или поздно «съест нас заживо» [This is Water].

Название самого эссе – “E Unibus Pluram” – это ироническое переосмысление фразы “E Pluribus Unum”, которая де-факто является национальным девизом США: «из многих – единое» превращается у Уоллеса в «из единого – многие» (151). Уоллес так показывает крах чувства общности («единого») в Америке [Williams: 106] и соответствующее развитие индивидуализма, которое направлено на стремление только к личному счастью и удовлетворению личных потребностей. В анализируемом эссе, как и в некоторых интервью, Уоллес рассуждает об «особом духе в культуре США», а именно о том самом индивидуализме, который пропагандируется через телевидение и развлечения [David Foster Wallace unedited…; Wallace 1993: 175]. Современная «американская идея» состоит в том, чтобы служить личному счастью: «…Ты – самый важный, и то, что ты хочешь – самое важное, и твоя задача в жизни состоит в том, чтобы удовлетворять собственные желания. ˂…˃ На самом деле, это что-то вроде идеологии»3 [David Foster Wallace unedited…]. Как пишет Уоллес, несмотря на то что рекламу на самом деле смотрят массы, ее создатели используют обращение к индивидуальности смотрящих (175). Здесь формируется противоречие: коммерческое искусство культивирует индивидуализм (потому что одного человека проще убедить купить что-либо, чем нескольких) (175), но на деле обращается к «толпам» таких индивидуальностей (crowds of individuals) (175) – то есть, как было указано выше, индивидуальность иллюзорна, как и общность, в которой нет какой-либо другой взаимосвязи, кроме покупательной способности. Такой подход выгоден телевизионщикам и рекламщикам, поскольку приносит прибыль.

Через несколько лет после публикации “E Unibus Pluram” Уоллес написал “Infinite Jest” и “The Pale King” – романы, которые во многих отношениях отражают «отчаяние и застой», проанализированные в эссе.

“Infinite Jest” – это длинный роман о теннисе, а также антиутопическая политическая сатира и история о взрослении [Scott 2000]. Сюжет романа можно разделить на три части: в центре первых двух – пациенты реабилитационного пансионата Эннет-Хаус и студенты Энфилдской теннисной академии (ЭТА), которые страдают от различных зависимостей. В третьей – правительственные агенты и террористы ищут оригинал фильма «Бесконечная шутка». Каждый, кто его посмотрит, умирает от истощения. Квебекские сепаратисты хотят использовать этот фильм как оружие массового поражения. “The Pale King” – неоконченный роман Уоллеса, отредактированная версия которого была опубликована в 2011 г., после его смерти в 2008 г. Описание рутины сотрудников налоговой службы в г. Пеория, штат Иллинойс, в 1980-е гг. перемежается главами об их личной жизни или же рассуждениями о гражданском праве, идеологии и ценностях американцев. Этот роман, как и “Infinite Jest”, содержит множество крупных сносок, которые, в свою очередь, имеют свои собственные; отличается нелинейным повествованием и многообразием действующих лиц. Большинство персонажей этих двух произведений страдают от диагнозов, поставленных Уоллесом американскому обществу в “E Unibus Pluram”.

Как пишет Э. О. Скотт, “Infinite Jest” мог бы иметь подзаголовок «Расширенная история постиндустриальной жизни»4 [ibid.]: это корпоративная антиутопия, гиперболизированная история будущего американского общества, где господствуют потребительство и «колонизация всех сфер жизни индустрией развлечений»5 [ibid.]. Действие происходит в так называемую Эру Спонсирования6 (“North American Nations’ Revenue-Enhancing Subsidized Time”), когда название для каждого года выбирает тот или иной бренд: например, основное действие происходит в «Год Впитывающего Белья для Взрослых «Депенд»7 (“Year of the Depend Adult Undergarment”). Кроме того, каждое первое января в руке статуи Свободы, вознесенной вверх, вместо факела появляется новый продукт: в мире романа “Infinite Jest” доход должно приносить все, даже время. Изображение главенства компаний в романе также дополняется отступлениями, которые отражают жестокость корпоративной культуры: например, сотрудники страховой компании насмехаются над пострадавшим на производстве Дуэйном Глинном, требующим компенсацию [Wallace 2009: 288–291].

“The Pale King”, в отличие от “Infinite Jest”, тесно связан с реальной американской историей второй половины XX в. В “Infinite Jest” показан «результат ˂…˃ потребительской капиталистической утопии: печаль, расточительство и зависимость, пустота в мире, полном вещей. The Pale King , напротив, был написан во время невыполненных неолиберальных обещаний ˂…˃, но возвращается к историческим корням эпохи в 1970-х и ее подъему в 1980-х, чтобы исследовать тонкие сдвиги в американской культуре, которые помогли сформировать мир Infinite Jest »⁸ [Clare 2012: 436]. В “The Pale King” Уоллес, через рассказ Криса Фогля, который делится воспоминаниями о временах, когда был бездеятельным студентом, употребляющим наркотики [Wallace 2012: 156–254], изображает американское общество в период подъема неолиберализма: Фогль показывает, что воплощают 1970-е гг. для него, перечисляя товары, сериалы, рекламу, лекарства и запрещенные вещества. Как подмечает Клэр, это время беспокойства и скуки, развлечений, «коммодификации» трендов [Clare 2012: 437]. Фогль при этом вспоминает различные события того периода, в том числе войну во Вьетнаме и Уотергейт, когда практически каждый американец почувствовал себя «опустошенным, разочарованным, лишенным мотивации, бесцельным и потерянным»⁹ [Wallace 2012: 215]. Клэр отмечает, что именно потерянность и скука ( the theme of boredom ), как следствия политических и экономических событий, начинают определять дальнейшую жизнь американцев: они ищут удовлетворения в новых развлечениях, товарах – то есть в потреблении [Clare 2012: 438]. Так, “The Pale King” дает «историческое обоснование скуки», результаты которой мы видим в “Infinite Jest” [ibid.: 436].

Развлечениям (телевидению, кинематографу, рекламе) в романах отводится ключевая роль. Фильм «Бесконечная шутка», созданный Джеймсом О. Инканденцой, основателем ЭТА, становится здесь воплощением идеи “E Unibus Pluram” о том, что нельзя подменять вымыслом реальность: фильм настолько захватывает внимание смотрящих, что они теряют интерес к собственной жизни и даже готовы переживать сильнейшую боль, чтобы не отрываться от просмот- ра. Такое пассивное поглощение развлечений не связано с созданием чего-либо и не приносит практическую пользу. Кроме того, не дающее каких-либо плодов потребление парализует волю человека и ощущение им времени, как это происходит, например, с Крисом Фоглем при просмотре программы As the World Turns в “The Pale King”, или с персонажем “Infinite Jest” Хэлом Инканденцой во время игры в Эсхатон. Серьезные изменения также затрагивают и мыслительные процессы героев: в случае Криса – это неожиданный для него момент самоанализа, в случае Хэла – сильная зацикленность на собственных мыслях, что он не замечает катастрофических событий вокруг. Пассивный просмотр шоу As the World Turns приводит Фогля к озарению, что он бездеятельный наблюдатель жизни, а свобода – нечто бессмысленное, так как цели самого Фогля не определены, и поэтому любой его выбор не имеет значения: «Я был в каком-то смысле слишком свободен, или такая свобода на самом деле не была настоящей – я был свободен выбирать “что угодно”, потому что это не имело значения»10 [Wallace 2012: 225].

В случае же Хэла подобная рефлексия не помогает ему прийти к каким-либо значимым выводам. Э. Фройденталь называет это «рекурсивным навязчивым мышлением»: человек, зависимый или поглощенный чем-либо, будто бы закрывается внутри самого себя и теряет способность отвечать на происходящее за пределами своего сознания [Freudenthal 2010: 201–202]. Уильямс подчеркивает, что современные американские романисты, как и Д. Ф. Уоллес, показывают постоянную рефлексию и обращенность внутрь себя как путь к отчуждению от внешнего мира и от себя в том числе [Williams 2015: 61–62]. Автор также отмечает, что такая чрезмерная рефлексия возможна при наличии большого количества свободного времени [ibid.: 62] – таким образом, убивая это время в непродуктивной деятельности, человек сосредотачивает свои мысли на себе самом, что не идет ему на пользу. Как было упомянуто ранее, злоупотребление чем-либо ведет к пагубной зависимости – то же самое происходит и с самоанализом.

Каждый персонаж “Infinite Jest” и “The Pale King”, будь то главный или второстепенный, циничен и одинок; каждый стремится к быстрому удовлетворению личных потребностей, к поиску удовольствий – прежде всего, чтобы заглушить внутреннюю боль от физических и душевных ран. Как мы указывали ранее, такое стремление опасно, потому что приводит к зависимости от наркотиков или превращается, например, в ком- пульсивное стремление к чистоте, работу до глубокой ночи или же в гиперрефлексию.

Это можно увидеть на примере семейства Инканденца в “Infinite Jest”: Джеймс, глава семьи, страдал алкогольной зависимостью; старший сын Орин пользуется популярностью у женщин, хотя он называет их «Субъектами» ( Subjects ), а не по имени [Wallace 2009: 109] и не испытывает удовольствия от близости с ними. Младший, Хэл, наркозависимый и необщительный человек. Их мать, Аврил, страдает от обсессивно-компульсивного расстройства, о чем свидетельствует ее стремление быть идеальной во всем, например в хозяйстве или в руководстве академией. Это также проявляется в ее желании казаться заботливой, но ненавязчивой матерью, однако свои материнские обязанности она выполняет плохо.

В “The Pale King” персонажи также имеют странные «увлечения», приносящие им самим и другим дискомфорт: окружающие ненавидят Леонарда Стесика, чья «компульсивная любезность» доводит их до нервного срыва [Daalder 2018: 228]; другой безымянный герой, в стремлении расцеловать каждый сантиметр своего тела, деформирует его; Крис Фогль употребляет наркотики, а позднее находит отдушину в скучной работе с налогами. Такому поведению есть объяснение: например, стремление Стесика быть хорошим для всех есть следствие страха быть брошенным родителями; проблемы братьев Инканденца в “Infinite Jest” связаны с изменами матери, с ее удушающей заботой и контролем, а также с алкоголизмом отца и его самоубийством.

Тема американского индивидуализма также рассматривается автором в романах “Infinite Jest” и “The Pale King”. В “Infinite Jest” Реми Марат, член квебекской террористической группы AFR, и Хью Стипли, агент под прикрытием, обсуждают фильм «Бесконечная шутка», и их разговор занимает важное место в романе. Стипли считает, что организация Марата распространяет фильм с целью устроить переворот в стране. Рассуждение о фильме выходит на уровень размышлений об американском обществе и ценностях: Стипли верит в свободу, в важность личного счастья, в то, что личные потребности необходимо удовлетворять в первую очередь, в то время как Марат находит «отложенное удовольствие» ( delayed gratification ) более ценным – он готов пожертвовать личным счастьем во имя общего блага [Wallace 2009: 870]. Для Марата это имеет особое значение: он совершает рискованные поступки ради спасения своей тяжелобольной жены Гертруды.

Оригинальная версия фильма, которую все ищут, является ключевым аргументом в рассуждениях Марата. Он спрашивает Стипли: почему администрация ОНАН (Организация Независимых Американских Наций)11, которая так сильно верит в благополучие личности и ее свободу, не увидела в распространении этого фильма пользы – ведь каждый имеет право на доступные развлечения. Возможно, Марат хочет сказать, что американцы на самом деле не обладают свободой, которую так восхваляют; их выбор – мнимый и контролируется кем-то другим [ibid.: 870–874]. Интересно то, что в данном эпизоде Уоллес снова проводит пример со «специальными угощениями», как и в своем эссе. Стипли считает, что фильм обладает некой порабощающей силой, которую нельзя сравнивать с алкоголем или сладостями, в то время как Марат говорит об опасности пресыщения вообще: рано или поздно увлечение чем-либо может стать губительным [ibid.].

Идея о delayed gratification проявляется в отношении еще одного персонажа романа, Дона Гейтли. Бывший грабитель, наркоман и убийца поневоле заботится о подопечных в Эннет-Хаусе: отказавшись от наркотической зависимости, он приходит к трезвости через унизительный труд и, что не менее важно, через жертвенность. Трезвость, достигнутая таким путем, становится для него важной ценностью. Аспект «Идентификации» (именно с большой буквы) представлен Уоллесом в противовес эгоистичному индивидуализму: «Идентифицироваться значит сопереживать»¹² [ibid.: 703]. То, что истинную сущность свободы Уоллес видит в стремлении к общему счастью, подтверждает отрывок из его знаменитой речи “This is Water”: «По-настоящему важный вид свободы включает в себя внимание, осознание и дисциплину, а также способность по-настоящему заботиться о других людях и жертвовать ради них снова и сно-ва»¹³ [This is Water].

В “The Pale King” тема индивидуализма показана в несколько ином ключе: сотрудники налоговой службы обсуждают изменение американских ценностей. Чувство гражданского долга и ответственности перед другими в обществе исчезло; индивидуальное благо теперь стоит выше общего, и это даже выражается в элементарной неуплате налогов. Американские граждане не видят смысла вкладываться в общие блага; они не хотят отдавать, однако всегда готовы брать: «Мы считаем себя гражданами, когда речь идет о наших правах и привилегиях, но не о наших обя-занностях»14 [Wallace 2012: 132].

Индивидуализм в романах Уоллеса также замаскирован под стремление к общности: в “Infinite Jest” в Эру Спонсирования США, Мексика и Канада объединены в ОНАН, чьей основной целью было не только развитие политики «взаимозависимости», но и превращение Квебека в место сброса отходов. Политика организации единого государства с общим президентом, общими вооруженными силами и спецслужбами осуществляется в ущерб другой стране, что никак не соответствует политике общности.

В интервью Л. Миллер Уоллес заявил, что его целью при создании “Infinite Jest” было показать, что значит «жить в Америке на пороге тысячеле-тия»¹⁵ [Miller 2012: 132]. Этот комментарий является важным для понимания творчества Уоллеса, так как в “E Unibus Pluram” (и далее в романах “Infinite Jest” и “The Pale King”) он ставит много диагнозов американскому обществу и предлагает единственное «решение»: Уоллес призывает авторов отказаться от иронии и цинизма и подумать над «немодными» человеческими проблемами: то есть быть «слишком искренними» (192–193) (исследователи называют такой подход писателя «новой искренностью», которая сегодня используется как синоним «метамодернизма», что снова возвращает нас к открытому вопросу о месте творчества Уоллеса в литературе). Ведь ирония и цинизм, потребительство и зависимости, стремление к удовольствиям и личному комфорту, свобода выбора, которая на самом деле иллюзорна, – это следствия внутренней пустоты и неудовлетворенности американского общества. Все это будто бы спасает это общество от его сентиментальной сущности, хотя на самом деле – что Уоллес выражает мыслями главного персонажа “Infinite Jest” Хэла Инканденцы – это «страх быть человеком по-настоящему» ( fear of being really human ) [Wallace 2009: 1402].