Этническая культура монгольских народов в контексте буддийских традиций и современной науки

С точки зрения социально-культурной антропологии общество как производное социальной, экономической и политической деятельности человечества в целом с самого начала своего возникновения имело четко фиксируемые в современный период разные формы социальной организации со свойственными только данной социальной организации системой взглядов, мировосприятия, мировоззрения и сложившейся в результате эволюции той или иной системой религиозных знаний и, соответственно, религиозной практики. При этом практически на протяжении всей эволюции человечества, сообщества людей организовывали свои группы в основном на основе родственных отношений. Вплоть до нашего времени почти все народы, населяющие нашу планету, имеют свою четко устоявшуюся систему родства. Многие народы, практически хорошо ориентируясь в своем этногенезе и этнической истории, до сих пор почитают как своих реальных, так и мифических предков. Почтительное отношение к предкам, как реальным, так мифическим, а также к основателям тех или иных религиозных культур, всегда играло одно из ключевых позиций в по-тестарных, традиционных, а также индустриальных и постиндустриальных обществах.

Как утверждают многие исследователи этнических культур, система родства в различных сообществах всегда играла важную роль в общественной жизни этих обществ - как на политическом, экономическом, так и духовном -уровнях.

Этнические социальные организации, возникшие на тех или иных территориях, всегда строили свою систему жизнеобеспечения соответственно не только ландшафтным, но и что особенно важно - учитывая климатические условия и особенности. В результате этого возникают различные типы этнических культур, выработавшие свою особую хозяйственнокультурную деятельность, сообразуясь при этом не только географическими параметрами своего нахождения и проживания.

Говоря о духовной культуре, мы, прежде всего, имеем ввиду все, что создано в результате творческой деятельности этнических обществ -первичные религиозные воззрения и ритуальные практики; мифологию - в основном базирующуюся на религиозных мотивах; искусство, которое также в начале своего возникновения носило религиозные оттенки и, конечно же, и в современный период продолжающее создавать шедевры буддийской религиозной художест- венной культуры; архитектуру - в каждом регионе, имевшую свои этнические колориты и, наконец, - науку - как современную оригинальную и уникальную в своем роде феноменальную категорию.

Религиозные традиции, созданные этническими культурами, невзирая на степень эволюции самих этносов и их культурных традиций, на наш взгляд, до сих пор сохраняют доминирующие позиции. Многие элементы духовных традиций каждого этноса во временном пространстве, конечно же, изменялись, эволюционировали и трансформировались не только в силу собственных эволюционных процессов, но и в результате кросскультурных влияний не только этносов сопредельных территорий, но и под влиянием таких уникальных феноменальных явлений как мировые религии.

Буддизм, как мы знаем, является одной из самой древней и ранней религиозной традицией, возникшей и существовавшей уже в ту пору, когда многие этнические культурные традиции многих этносов, в том числе и религиозные, находились практически в зачаточном состоянии. Однако же на сегодняшний день мы наблюдаем, что буддизм, не только как философская, религиозная, но и культурная традиция, - имеет своих последователей не только в странах, считающихся традиционно буддийскими, но также и в странах, где вплоть до XX века о нем мало кто был информирован. Говорит ли это о больших потенциальных возможностях буддизма влиять на культуры не только этнических культур, но и его способности инкорпорировав в себя не только локальные и региональные этнические религиозные традиции, являться и выступать в качестве доминирующей религиозной культуры, ничуть при этом не ущемляя многие этнические достоинства разных народов? Ответ скорее будет утвердительным, нежели отрицательным. Ярким примером данного феноменального влияния буддизма и его философских, мировоззренческих и поведенческих аспектов на культуру конкретной этнической общности является монгольская метаэтническая общность, то есть монгольские народы, монгольская этносфера или монголосфера.

Пространственные аспекты этнической культуры, поведенческая (или этническая экология), а также сформировавшиеся общеэтнические сознание и самосознание китайской, славянской и монгольской метаэтнических общностей в результате многих социокультурных факторов все же обладают этнодифференцирующими особен- ностями. Основными, на наш взгляд, являются факторы, определяющие хозяйственнокультурный тип каждого конкретного этноса. В данном случае монгольский метаэтнос это яркий представитель кочевой, динамичной цивилизации, а китайский и славянский метаэтносы – это оседлые земледельческие цивилизации со всеми вытекающими отсюда нюансами, аспектами и факторами этнический идентификации. При этом, это очень важно, каждая этническая культура в пространстве Центральной и Восточной Азии, а также Южной Сибири, соответственно характеру хозяйственно-культурного типа органично заняла свою собственную этническую, экологическую нишу (китайский и славянский этносы – по поймам рек и водоемов, монгольские этносы – в степных районах), обеспечив тем самым свое собственное неповторимое этническое пространство культуры и этнокультурных традиций с соответствующими самосознанием и самоидентификацией.

В теории этносов и этнических культур большое значение, в основном, придается шести основным характеристикам, или параметрам, влияющим на специфику культуры и осознания и идентификации каждого индивида внутри этой культуры, а также восприятиями тех или иных элементов соседней, в каком-то смысле, «чужой» для него культуры.

Одним из первейших параметров любого конкретного этноса является, прежде всего, территория, на которой исторически сложилась конкретная этническая группа. При этом большое значение приобретают не только ландшафтные особенности этой территории, но и климатические и погодные условия местности. Не секрет, что этносы, сложившиеся на южных территориях, имеют свои неповторимые и уникальные особенности, выраженные в темпераменте и, соответственно, уникальной и специфической этнической ментальностью. Кавказские народы являются ярким тому примером. В монгольской метаэтнической общности к «горным» этносам можно отнести западных монголов, т.е. ойратов, или объединение «дурбэн ой-рат» и сопутствующих им представителей других родов и племен – торгутов, дербетов, хошу-тов, зунтаров, баятов, олетов, мингатов, чоросов и др. К «горным» этносам на территории этнической Бурятии можно также отнести и хонго-доров. поздних выходцев из западной Монголии, расселившихся в Окинском. Тункинском и Закаменском районах республики Бурятия. Калмыки, поскольку исторически и этнически считаются ойратами, также по характеру и складу ума относятся к горным представителям монгольской межэтнической общности. Равнинностепное пространство, на наш взгляд, располагает к неторопливости, спокойствию и уравновешенности. Кстати, и разговорный язык «горных» монголов характерен быстрым произношением и сглатыванием многих гласных. Степные хори, булагаты, хайгы, баоань, дунсяне, дауры, барга, монгоры, харчины, хорчины, ча-хары и др. отличаются от «горных» монголов, прежде всего, очень выдержанным и спокойным этническим темпераментом и особой ментальностью.

Мировоззренческие аспекты и самоидентификация монголов сформировалась не только под влиянием ландшафтных и климатических условий Великой Степи. Сложившиеся на территории Центральной Азии монгольские народы в основном и главным образом представляли собой кочевую культуру, при этом активно и динамично развивающуюся, усваивающую многие этнокультурные традиции этносов сопредельных территорий.

В пространственном отношении идентификация внутри монгольской метаэтнической общности представляла четыре большие этно-территориальные группы: южные монголы (овор монгол), центральные монголы (халха и сопутствующие им дариганга, хотогойты, сарту-лы. узумчнны и др.); западные монголы (дурбэн ойрат, см. выше) и северные монголы (ара монгол), в основном, представленные бурятской этнической общностью. При этом указанные этно-территорнальные группы идентифицировали себя как «Хамаг монгол», подразумевая общие этногенетические корни, и общие историкокультурные истоки и единую Великую Степь, как Terra Mater.

Как известно, в общечеловеческой истории фиксируется всего 5 хозяйственно-культурных типов: 1) охота, собирательство и рыболовство, как самый архаичный хозяйственно-культурный тип и, практически все этнические культуры менее или более знакомы в своей этнической истории с этим типом; 2) раннее земледелие; 3) пашенное земледелие. Эти два хозяйственнокультурных типа являются основными параметрами оседлой культуры, в целом, развивающейся стационарно на конкретной территории; 4.) скотоводство – основной хозяйственнокультурный тип, присущий всем монгольским народам и 5) оленеводство, включающее в себя и таежное и степное, а также конное оленеводство. Кстати, республика Бурятия – является одной из единственных на нашей планете, где фиксируются все пять типов хозяйственной культуры, хотя как показывает опыт этнической истории многих народов, обычно, доминирует лишь один из типов.

Земледельческий хозяйственно-культурный тип - это ярко выраженная оседлая цивилизация, а скотоводческий и оленеводческий типы хозяйствования - это также ярко выраженная, но кочевая и динамичная цивилизация. Однако для определения корней этнической идентификации и самоидентификации необходимы еще четыре параметра, формирующих уникальность того или иного этноса. Это, прежде всего, язык, и причем не только как средство коммуникации, но и как целостная информационная система, включающая в себя не только язык жестов и мимики, а также огромный пласт языка культуры, долженствующего адекватно воспринимать и отражать конкретные культурные феномены не только своей этнической культуры, но и культуры сопредельных и дальних пространств.

Кроме территориальных, ландшафтных, климатических характеристик этносов, их хозяйственно-культурного типа, непосредственно созданного условиями ландшафта и климата, языка со всеми его вербальными и невербальными возможностями, следующим параметром всякой этнической общности является созданная им на этой территории, с соответствующим хозяйственно-культурным типом культура с материальными (одежда, жилище, пища и др.) и духовными (мифы, фольклор, религиозные верования, народная медицина, искусство, театр, научные знания и пр.) достижениями. Естественно, что при этом культура оседлой цивилизации будет существенно отличаться от культур кочевой цивилизации.

Вышеуказанные характеристики теории этносов - территория с ландшафтом и климатом, хозяйственно-культурный тип, язык, созданный этносами как коммуникативная и информационная системы способствуют возникновению, становлению и развитию особой уникальной, своеобразной и конкретной этнической культуры. И уже созданная, исторически сложившейся труппой людей конкретная этническая культура вырабатывает не только в индивиде, но и во всем этническом сообществе то осознание себя как субъекта данной конкретной этнической культуры, которое называется этническим самосознанием. И идентификация, в данном случае этническая, всегда будет солидализироваться с четырьмя вышеупомянутыми факторами, явно доминируя как особая пятая категория.

В теоретическом осмыслении этнокультуро- логов важную роль, наконец, играет и шестой фактор - особенности психологического склада. генетически уже заложенные в индивиде «с молоком матери» и отшлифованные предыдущими поколениями. И именно эти шесть характеристик любой этнической общности территория (ландшафт, климат и пр.), хозяйственнокультурный тип (оседлая, кочевая цивилизация), язык (коммуникативный, язык жестов, язык культуры), культура, этническое самосознание и особенности психологическою склада создают тот уникальный, неповторимый и очень характерный, свойственный только конкретному этносу стереотип мышления, мировосприятия и мироощущения, который сейчас называется модным словом менталитет. При этом ментальность индивида как представителя конкретной этнической культуры всегда будет находиться в русле «своей» культуры.

Наука, в объяснении Большой Советской Энциклопедии, является «сферой человеческой деятельности, функцией которой является выработка и теоретическая систематизация объективных знаний о действительности; одна из форм общественного сознания» [1]. В ходе своего развития наука развивается и приобретает статус социального института, основными функциями которой является получение эмпирических и теоретических знаний и соответственно - результатов этих знаний. Сумма полученных знаний и результатов методами научного поиска в совокупности о6разуют научную картину мира в той или иной области научных знаний.

Буддизм, надо отметить, уже в своей основе имел собственные представления о науках. Так, например, внутри буддийской религиозно- культурной системы уже существовали «Пять больших наук» и «Пять малых наук». К «Пяти большим наукам» относились искусство, грамматика, медицина, логика, так называемая «внутренняя наука», включавшая в себя махаянские дисциплины и тантру. К «Пяти малым наукам» буддисты относили астрологию, поэзию, ритмику, лексикографию и драматургию.

Непосредственной целью европейской и российской академической науки является, прежде всего, - описание, объяснение и предсказание процессов и явлений действительности, происходящих в социуме, природе, окружающей среде и вокруг них, вырабатывая тем самым составляющие и компонующие векторы законов и закономерностей теоретически и практически отражающих действительность.

Известный ученный Л.С.Васильев пишет, что

«именно религия и санкционируемая ею традиция во многом определяют облик той или иной цивилизации» [2].

Очень образно и ярко об исследователях религиозных традициях мира написано в известной коллективной работе «Религиозные традиции мира», изданной Байроном Г.Иерхагом и переведенной на русский язык издательством «Крон-Пресс» в Москве в 1996 году. Эта работа состоит из 10 самостоятельных монографий, объединенных в 2 тома [4]. Описывая ученого, исследующего тe или иные религиозные культуры, авторы указывают: «Ученого-религиоведа от обычного человека отличает сознательно принятое решение изучать религию основательно и систематически. Поскольку никто не может приобрести исчерпывающие знания обо всех религиях сразу, то в среде религиоведов неизбежно возникает «разделение труда»: каждый ученый должен совмещать широкий кругозор в области многих религий с глубоким знанием одной из них или нескольких, тесно связанных друг с другом» [4]. На самом деле, как утверждается там же, никто не может полностью овладеть даже тем объемом знаний, который относится лишь к одной религии, так как каждая из них представляет собой слишком сложный предмет для изучения. Однако, все же ученый-религиовед «бросает вызов невероятным массивам информации и стремится узнать по возможности все, что ему доступно, о религии вообще и об одной или нескольких отдельных религиях в частности» [4]. Естественно , что при этом ученый должен знать язык той религиозной культуры «чтобы самостоятельно читать священные тексты соответствующей религии и беседовать с ее приверженцами и специалистами» [4]. Небезынтересен и тот факт, что религиоведение как особую отрасль науки они называют своего рода «теоретическим паломничеством» по различным и конкретным религиозным традициям. Авторы данной работы иронично подчеркивают, что «иногда также [ученому] приходится ездить в те места, где распространена данная религия, и самолично наблюдать се ритуалы и празднества. Часто длительные и трудные путешествия в самые отдаленные уголки мира создают значительные неудобства для ученого и членов его семьи, но они с лихвой окупаются волнующей возможностью своими глазами увидеть обычаи и обряды, о которых раньше доводилось только читать в книгах и научных журналах» [4].

Буддизм как религиозно-философская и культурная комплексная система – прежде все- го, является феноменом социальной жизни, имеющей, обладающей целостной системой символов, действующих на настроения, эмоции и поведение своих адептов. Буддизм продолжает также рассматриваться как система взглядов и практик, соответственно которым этот социальный институт состоит из культурно обусловленных форм взаимосвязей и контактов не только с материальными, но и метафизическими категориями. В обществе, являющемся адептом буддизма, он несет в себе интегрирующую функцию и продолжает играть важную роль в объяснении сложных и трудно контролируемых явлений и в разрешении многих проблем, которые все еще пока недоступны для научного знания и современных технологий.

Одной из особенностей буддизма, а также его универсальной категорией является, по мнению некоторых буддологов, также и то, что «национально замкнутая религия была бесполезной, ибо она разделяла людей, принадлежащих к различным этнокультурным мирам, на «своих» и «чужих» [3]. Как далее пишут эти авторы: «Особенность буддизма состояла не только в том, что он распространялся силой проповеди, а не огнем и мечом. В процессе продвижения Дхармы за пределами Индии участвовали не только миссионеры-проповедники, но и переводчики Слова Будды, а также знатоки философского диспута, мастера-тантрики». Они пристально изучали местные этнокультурные традиции, стремясь переосмыслить их в буддийском духе – придать новый статус прежним божествам, интегрировать их в буддийский пантеон. Это и положило начало формированию буддийских традиций в различных историко-культурных регионах мира» [3]. Трансляция буддийской канонической литературы на тибетский, китайский, японский и монгольский языки создали ту уникальную буддийскую культуру в регионах Центральной Азии и Дальнего Востока, которая и в современный период ассоциируется у этносов, населяющих данные регионы с их этнокультурной и конфессиональной идентичностью.