Эволюция художественной культуры Грузии: от мифопоэтической традиции к профессиональному искусству

Грузия отличается богатой и самобытной национальной художественной культурой. Археологические раскопки и тексты древнегреческих историков свидетельствуют о том, что её истоки восходят к гомеровскому периоду Античности. Её уникальные художественные традиции нашли плодотворное отражение как в народной культуре, так и в профессиональном искусстве.

Как и у каждой нации, художественная культура грузин интегрирует несколько константных сфер народного творчества (мифопоэтическую, музыкальную, декоративно-прикладную, зрелищную) и жанрово-видовое богатство профессионального искусства. Исследуя специфику грузинской художественной культуры, необходимо отметить её ярко выраженную ценностную позицию. Г. Д. Гачев, анализируя своеобразие менталитета грузин и их образа мира, отмечал: «Есть три варианта Абсолюта: Истина, Высшее Благо (Добро) и Красота. Так вот: для Грузии именно Красота есть та ипостась Абсолюта, которая наиболее реализуема. Сюда устремляется духовный потенциал нации» [4, с. 249].

Традиция почитания ценности красоты как дара свыше обнаруживается в мифопоэтической сфере художественного опыта грузин, и прежде всего в их опыте поэтизации природы посредством определённых символов. Мифопоэтический пласт грузинской художественной культуры питался также и другим источником – древнегреческим. Мы имеем в виду особое отношение грузин к мифам о Прометее и о Золотом руне. Для национального самосознания современного грузина, как и его прародителей, оба этих сюжета имеют особое значение. И герой, похитивший для людей огонь и прикованный за этот подвиг к Кавказскому хребту, и аргонавты, поплывшие за золотым руном в Колхиду являются, по сути, одной из «духовных скреп» грузинской нации.

В течение многих веков мифологические герои Древней Греции остаются дорогими для самосознания грузин, влияя на их этнокультурную идентичность. Наглядным подтверждением греческого влияния является эпос об Амиране – грузинском Прометее; именно на этой основе в ХII веке появляется первая героическая повесть Мосе Хонели «Ами- ран Дареджаниани». В современном популярном искусстве вспоминается ставшая хитом песня «Арго» на слова А. Басилая и музыку Д. Багашвили; вначале она исполнялась национальным ансамблем «Иверия», а через несколько лет уже за пределами Грузии – певицей Тамарой Гвердцители.

Однако не только древнегреческая мифология оставила свой след в художественной культуре Грузии. Определённое место в пространстве мифопоэтической традиции занимают и вавилонско-персидские мотивы. Пример тому – грузинская народная сказка «Земля возьмёт своё», в которой безымянный герой, подобно вавилонскому Гильгамешу, в поисках бессмертия обошёл весь свет. Конечно, этот герой, как видно из сказки, ментальными чертами отличается от Гильгамеша, что ещё раз подтверждает утверждение Н. А. Добролюбова о том, что в старинных преданиях «обрисовывается перед нами живая физиономия народа, сохранившего эти предания». Эта мысль русского критика содержательно совпадает с суждением немецкого просветителя Гердера, согласно которому в мифах проявляется «национальное своеобразие сознания народа, поэтическое выражение народной мудрости» [3, с. 45].

На протяжении многих столетий культурно-исторического развития Грузии чувство прекрасного и страстность эстетического восприятия красоты гор, речных потоков, цветущих садов воплощаются и в других сферах народного творчества.

Присущий грузинскому миросозерцанию и бытовому укладу культ красоты как ценности в значительной степени обусловил расцвет художественных ремёсел, декоративно-прикладного искусства. Археологические находки и музейные экспонаты показывают, что в такой области народного творчества, как декоративно-прикладное искусство, создано немало шедевров. Их авторами являются ювелиры, специалисты по изготовлению керамических изделий, ткачи, мастерицы вышивки и художественного шитья.

Разнообразие ювелирных изделий в музейных коллекциях Грузии свидетельствует о том, что традиция их изготовления из металлов (серебра особенно) и дорогих камней (рубина, топаза и других) восходит к III тысячелетию до н.э. Многие произведения ювелирного искусства древних мастеров демонстрируют высочайший уровень филиграни, скани, чеканки и литья. Согласно историкам грузинской культуры, ювелирное дело как специфический вид эстетической деятельности, пройдя несколько этапов, органично вошло и в современность. Наиболее продуктивными для грузинских златокузнецов исследователи считают Средние века ювелирного искусства (XI–XIII века), период между XVI и XVIII веками, вторую половину ХIХ века. При этом они акцентируют следующий момент: хотя ювелирное искусство различных эпох несёт на себе некоторые признаки эстетических заимствований у соседних этносов (иранцев особенно), оно тем не менее не утратило национальных традиций и содержательных мотивов из жизни горцев, традиций воплощения посредством технических приёмов категории «прекрасное».

Музейные фонды Грузии и частные коллекции содержат замечательные образцы традиционных изделий народных мастеров: эстетической ценностью обладают такие артефакты, как богато отделанное оружие, женские украшения, столовая утварь, элементы национальной одежды. Шедевры, созданные грузинскими ювелирами, позволяют отметить не только качественный уровень технологических приёмов златокузнецов, но и развитый эстетический вкус.

Эти особенности ярко проявляются и в таком феномене национальной художественной культуры, как многовековое искусство использования грузинскими мастерами эмали при обработке ценных металлов. Обращение к этому виду ювелирной техники датируется историками национальной культуры VIII веком – периодом существования Грузии в качестве провинции Византийской империи. Начиная с этого времени, грузинские ювелиры украшали различные предметы как религиозного, так и светского назначения эмалью, особенно перегородчатой. И в настоящее время одной из постоянных экспозиций Национального художественного музея Грузии является коллекция перегородчатых эмалей VIII–ХV веков. Правда, этому направлению ювелирной техники было суждено прерваться на несколько столетий, но в ХХ веке традиция использования эмали не только была возрождена, но и обогатилась дополнительными изобразительными возможностями. Эстетический эффект применения эмали (минанкари) хорошо виден в атрибутах церковной службы, столовой посуде, поясах, кольцах, браслетах и ожерельях.

В ряду художественных достижений нескольких поколений грузинских мастеров видное место занимает мозаика – специфический вид живописи. Эта художественно-эстетическая форма представляет собой выполненное из цветных камней, смальты, цветных керамических плиток изображение либо орнамент. В качестве эффектного элемента декоративного оформления зданий (особенно интерьеров) мозаика возникла в пору Античности, но более широкое распространение получила в Средние века, в связи с активным строительством христианских храмов и мусульманских мечетей. В Грузии этот вид монументальной и декоративной живописи использовался в контексте православия.

В результате изучения эстетических и архитектонических свойств грузинской мозаики становится ясным следующий факт: творческое переосмысление канона, внутреннее переживание византийских христианских образов мастерами Грузии способствовали формированию национального стиля мозаичной живописи.

Исследователи музыкальной культуры Грузии отмечают длитель- ный и очень плодотворный характер формирования опыта выражения эмоционального состояния в песенной форме. Так, согласно Г. Багашвили, эта традиция восходит к тому одноголосому песнопению «Дидеба», которое было распространено ещё в языческую пору культового отношения к различным божествам и тотемам. В своей работе «К вопросам эстетики грузинской языческой музыки» он обращает внимание на то, что «первичная эстетическая модель культового песнопения оптимально соответствовала внутренней структуре культа» [1]. Поэтому, по его мнению, основной чертой языческой музыки грузин является «эстетически образная нормативность». В этой же работе исследователь утверждает, что, при всех успехах развития музыкально-художественного мышления народа, не был утрачен «первичный, традиционный художественный образ песнопения» [1].

Одной из особенностей эстетики песенного творчества грузин является то интонационное разнообразие многоголосия, которое обусловлено географическими и этническими факторами. Речь идёт о том, что своеобразие песенной традиции обусловлено как особенностями ландшафта равнин, предгорья и гор, так и диалектом народностей, населяющих местность определённого типа. Как отмечает Н. М. Майсурадзе: «Музыкальный диалект определяется не только формой многоголосия и интонационно-гармонической особенностью, но и характером исполнения, тем интонационным своеобразием, которое формируется в единстве с диалектологическими языковыми особенностями той или иной этнографической группы» [5].

Согласно специалистам, в сфере грузинской музыки до сих пор сохранилось 15 музыкальных диалектов – аджарский, мегрельский, пшавский, сванский, гурийский и другие. Оригинальность двух-, трёх- или четырёхголосия проявляется и в содержательном наполнении песни, и в её интонационном строе. Но при всех различиях между песенными традициями народностей страны исследователи отмечают общую константу: эстетическое совершенство грузинского многоголосия.

Фольклорные песни являются неотделимой частью сокровищницы грузинской культуры, народные песни, как и церковная музыка, передавались от поколения к поколению непосредственно через живую певческую традицию.

Для эстетики песенного творчества грузин характерно жанровое разнообразие: это и историко-героические, и походные, и поминальные, и календарно-обрядовые, и, конечно же, застольные и хороводные песни. Некоторые из этих жанров сохранились в современной культуре Грузии, что позволяет отметить ещё одну функцию грузинского многоголосия – преемственность поколений. Об этом свидетельствует репертуар многих музыкальных ансамблей и художественные кинофильмы.

Достаточно вспомнить в связи с этим о таких мужских ансамблях грузинской песни, как «Гордела», «Иверия», «Цинандали» и других, а также о фильмах «Не горюй» Г. Данелия, «Жил певчий дрозд» О. Иоселиани или «Древо желания» Т. Абуладзе. И стиль исполнения песен каждым из этих ансамблей, и эпизоды дружеского многоголосия в традиционном грузинском застолье героев названных фильмов воспринимаются слушателями и зрителями как эстетическая ценность особого рода: она способствует эмоциональному проникновению в суть национального характера, вызывая восхищение самой традицией мужского пения.

«Чувственный образ» грузинского менталитета и эстетические характеристики национального образа жизни ярко проявляются также в такой сфере художественной культуры, как танцы. Насколько народная традиция культивирования ценности красоты введена в ранг мировоззренческой и жизненной позиции грузин, свидетельствует их хореографическое искусство. Многовековой опыт танцевальной культуры грузин заключает огромный эстетический потенциал. Одно из подтверждений этого – созданный в 1954 году замечательным кинорежиссёром Тенгизом Абуладзе документальный фильм «Государственный ансамбль народного танца Грузии».

Но не только этот фильм отражает ценность языка танцевальной пластики: древняя традиция этнического самовыражения через пляску – предмет внимания историков культуры, эстетиков и искусствоведов. В их публикациях раскрываются те черты танцевальной традиции Грузии, которые в своей совокупности и придают уникальность искусству народного танца.

К ряду оригинальных черт грузинской танцевальной культуры они относят ту же особенность, что свойственна певческому искусству: соответственное различным диалектам разделение сюжетов и пластики в народной хореографии. Вот почему в грузинской эстетике и в искусствознании используется понятие «танцевальный диалект»: оно фиксирует стилевое разнообразие танцевальных форм, обусловленное характером местности и региональной памятью о событиях и героях прошлого. Полистилистика грузинской танцевальной культуры проявляется в существовании различных этнических хороводов: гурийских, аджарских, мегрельских, сванских, имеритинских и других. Исследователи подчёркивают эстетическое своеобразие каждого из них, высоко оценивая художественные достоинства двух- и трёхъярусных хороводов: таких, например, как «Земкрело» (Кахетия, Казбеги»), «Мирминкела» (Сванети), «Хоруми» (Аджария, Гурия).

Другое проявление уникальности грузинского искусства танца – жанровое разнообразие. Ещё в пору язычества широкое распространение получили охотничьи и трудовые хороводы, но особое место в художественной культуре народа занимали культово-религиозные, свадебные, воинственные, погребальные сюжеты, выражаемые языком танцевальной пластики. Диапазон танцевальных форм как неотъемлемого элемента грузинской художественной культуры очень широк – от военного танца «Хоруми», исполняемого мужским составом (до сорока человек) до «Картули» – танцевальной пары, выражающей в изящной пластике вечную тему любви.

В ходе многовековой истории грузинского народа были сформированы как праздничные традиции, так и комплекс эстетических средств их систематической актуализации. В связи с этим стоит рассмотреть праздничную сферу художественной жизни Грузии через самобытность традиций и эстетические средства их использования.

Естественно, что праздничное пространство Грузии включает Новый год (Новолетие), Рождество и Пасху. Как известно, эти праздники едины для христианских народов, и потому в их проведении много общих черт – при сохранении, конечно, национальных традиций праздничной одежды и застолий. Однако самобытный характер культурно-художественных традиций наиболее ярко проявляется преимущественно в национальных праздниках.

Присущие грузинскому менталитету выразительные и коммуникативные формы отражения ценностного отношения к празднику национального мировосприятия могут быть рассмотрены как эстетические ценности-средства. Их продуктивность ярко проявляется в такой составляющей художественно-культурного опыта грузин, как традиция организации и проведения коллективных празднеств различного типа – от церковного до карнавального.

В произведениях и грузинских поэтов Шота Руставели, Важа Пшавела, Георгия Орбелиани, Тициана Табидзе, и русских поэтов А. С. Пушкина, М. Ю. Лермонтова, Я. Полонского, а в советский период – П. Антокольского, С. А. Есенина, В. В. Маяковского, Б. Л. Пастернака, Н. С. Тихонова и других воспеваются яркие образы самобытной природы Грузии: рек Арагвы, Куры, Риони и Терека, Дарьяльского ущелья, горных вершин Казбека и Эльбруса – с помощью эстетических категорий «прекрасное» и «возвышенное». Обе эти категории фиксируют, по сути, восприятие природной красоты как ценности и отношение к ней как к национальному достоянию. Для верующих (а грузинский народ исповедует православную религию) это достояние – божественного происхождения.

Сила и разнообразие форм выражения ценностно-поэтического отношения грузин к своей земле и жизни на ней являются «визитной карточкой» Грузии, и в то же время именно эта удивительная страна вдохновляла собой деятелей национального искусства. Своеобразие художественной культуры, которая развивалась под воздействием географических, исто- рических и ментальных факторов, заключается в том, что все её компоненты, обладая эстетическими характеристиками, отражают присущее грузинскому народу благоговение перед ценностями жизни и национальными традициями. Многовековой художественный опыт грузинского народа демонстрирует его верность и сакральным ценностям, и ценностям повседневной культуры в её различных сферах. Каждая из рассмотренных нами сфер художественной культуры Грузии отражает различные грани эстетического отношения к природе, труду, семье, дружбе, прикладному и песенно-танцевальному искусству, традициям устного народного творчества. Все эти грани неотделимы от культового отношения грузин к своей истории, к национальным символам и к традициям ритуальнообрядового характера.