Ювелирные изделия из раскопок «рубленого города» Ярославля

Деталью шумящей подвески может быть ромбовидная привеска (№ 389), к ушку которой присоединено S-видное звено цепи. Привеска отлита в составной форме по оттиску готового изделия, фиксируются отдельные дефекты литья (недоливы в месте стыка с ушком). На отливку «перешла» часть рифления, расположенного на бордюре подвески. Вероятно, «модель» для привески была получена литьем по выплавляемой модели, по аналогии с техникой изготовления ромбовидной привески № 1368. Здесь хорошо фиксируется использование техники резания изделия на восковой пластине с подкладным шаблоном: в центральной части подвески сохранился след от подкладного шаблона, сформировавшего своеобразное «ребро жесткости». Ушко привески имеет дефект (разрыв), который мог возникнуть как на этапе изготовления выплавляемой модели, так и на этапе литья.

К деталям шумящих подвесок относятся и небольшие привески-колокольчики, к которым присоединены звенья цепочек (№ 337 и 1292), изготовленные также в технике литья по выплавляемой модели. Способ изготовления звеньев цепочек-держателей в подобных украшениях традиционен: на примере № 1063 видно, что каждое отдельное звено изготовлено из провощенной нити, вставлено в следующее, и каждое имеет следы присоединения отдельного литника, вместе с другими входящего в сложную литниковую систему.

Треугольный щиток шумящей подвески с кольцами для привесок (№ 1505) изготовлен литьем по оттиску готового изделия, которое, в свою очередь, было получено литьем по выплавляемой модели. Нижняя часть колец для привесок сильно утончена; вероятно, это следы длительного ношения, перешедшие на отливку с «матрицы». Орнаментальные детали, расположенные на лицевой стороне подвески, залощены, дополнительно после отливки не проработаны. Звено цепочки, служившее фиксатором для следующей детали подвески, также было изготовлено литьем по оттиску; на ребрах звена хорошо заметны следы литейного шва. Крайнее звено было заменено на проволоку диаметром 1 мм, изготовленную ковкой, рубкой и гибкой дрота круглого сечения, вероятно, уже в процессе использования подвески.

Следует отметить, что в материалах раскопов, расположенных на Стрелке Ярославля, в частности на участке предполагавшегося строительства отеля Mariott по адресу: Волжская наб., д. 1 (работы 2007–2008 гг., автор исследований А. В. Энговатова), также присутствуют украшения, имеющие аналогии в финноугорской среде. От общего количества ювелирных изделий, найденных в ходе раскопок на Стрелке, эти украшения составляют не более 10 %; в основном они представлены шумящими подвесками, в том числе плоских форм.

Украшения, традиционные для материалов древнерусского города, представлены в основном подвесками, накладками, височными кольцами, браслетами, перстнями, гривнами, фибулами и другими категориями украшений; хотя подобные украшения, в связи с увеличением объема исследований сельских памятников, в настоящее время известны в материалах и селищ, и сельских некрополей. Наиболее интересны в данной выборке из Ярославля ювелирные изделия, относимые исследователями к «имитационным» формам. Они представляют собой довольно яркий комплекс предметов так называемой городской моды (36 ед.).

Монетовидная подвеска № 487, ушко обрублено (рис. 2). Подобные украшения происходят из раскопок Торопца и из слоя 40–50-х гг. XIII в. Полоцка (Фоняков, 1991. С. 223, 224. Рис. 3, 7); из слоя XIII в. Новгорода (Седова, 1981. С. 41. Рис. 14, 9). Время изготовления торопецкого экземпляра, отлитого из свинцо-во-оловянного сплава, Д. И. Фоняков относит к периоду не ранее 40-х гг. XII в. (Фоняков, 1991. С. 230). Сходные монетовидные подвески из постройки второй половины XII – начала XIII в. Мининского археологического комплекса также были изготовлены из легкоплавкого сплава (Зайцева, 2006. С. 85, 86. Рис. 10). В центральной части подвески из раскопок на Рубленом городе расположена 8-лепестковая розетка, выполненная в технике ложной зерни, в той же технике сделана и кайма по краю подвески, ограниченная небольшими валиками, имитирующими скань. По краям подвески не опилены облои, возникшие в процессе литья в составной литейной форме.

Монетовидные подвески с изображением «процветшего креста», оконтуренного линией из ложной зерни (рис. 2, № 242, 875, 886, 973, 1344), имитируют стилистику и форму медальонов барм, время бытования которых по новгородским аналогиям относится к периоду от середины XII в. до 1240 г. (Седова, 1978. С. 156, 157). Сходные подвески происходят, к примеру, из слоя 30-х гг. XIII в. Торопца, из Полоцка, где датируются 40–50-ми гг. XIII в. (Фоняков, 1991. С. 223, 224. Рис. 3, 8), из Твери, где датируются временем до 1340 г. (Лапшин, 2009. С. 98. Рис. 95, 4). Исследователи относят эти изделия к имитационным, повторяющим декор серебряных медальонов второй половины XII – первой половины XIII в. (Фоняков, 1991. С. 224).

Как и торопецкий экземпляр, подвески из Ярославля были изготовлены из олова (таблица) литьем в односторонней, скорее каменной, разъемной форме, причем для отливки каждой из исследуемых подвесок была использована отдельная форма: на всех экземплярах зафиксированы различия в стилистике изображений и в их основных размерах. Почти все подвески имеют один и тот же брак, связанный с процессом послелитейной доработки, а именно: не до конца обрубленные облои и литники, расположенные на ушках, что, однако, не помешало просверлить в них отверстия для носки (см. цв. вклейку, рис. XX, 4).

Литьем в составных формах изготовлены и детали поясных наборов (рис. 2), найденные в процессе раскопок на территории Рубленого города. Помимо железных пряжек в коллекции присутствуют пряжки (№ 1086, 1087, 1334), отлитые из многокомпонентного сплава (Зайцева, Сапрыкина, в печати); круглая пряжка № 1086 украшена отверстиями, просверленными на ребре готового изделия на лицевой стороне; на пряжках № 1087 и 1334 литой орнамент имитирует шарики «зерни», равномерно распределенные по всей длине пряжки. Нашивные бляшки № 1030 и 1088, изготовленные из легкоплавкого сплава с присадкой серебра (таблица), относятся к типу прямоугольных с прорезным орнаментом в виде двух зигзагов; по краю бляшки идет «рубчик», имитирующий скань, отверстия

Рис. 2. Монетовидные подвески, детали поясного набора, пряжки и нашивные бляшки из раскопок на территории «Рубленого города» Ярославля

(раскопки А. В. Энговатовой, 2008 г.)

пробиты после литья. Такая же имитация украшений из зерни и скани – бляшки № 1092 и 1177, отлитые в жестких, видимо, каменных литейных формах.

Поясные накладки № 275 и 1104 изготовлены в традиционной схеме литья деталей поясных наборов в составных литейных формах (Сапрыкина и др., 2011. С. 316–323); накладка № 275 отлита из оловянно-свинцовой бронзы (Зайцева, Сапрыкина, в печати). Обе накладки получены литьем в составную форму: для накладки № 1104 использована литейная форма с внутренним вкладышем, формировавшим полость для продевания в нее ремня, а при отливке накладки № 275 для формирования штифтов применялись рубленые кованые дроты.

Помимо литых накладок и нашивных бляшек в коллекции присутствуют бляшки и накладки, изготовленные тиснением на матрице; о возможности местного изготовления бляшек в технике тиснения свидетельствуют находки матриц на территории Рубленого города (рис. 3, № 217, 384, 924). Матрицы для тиснения, судя по последним данным, не редкость среди находок ювелирного инструментария и происходят как из городских, так и из сельских памятников (Ениосова, Сарачева, 2006. С. 88, 89). Для тиснения, технология которого детально реконструирована, как правило, использовался листовой металл толщиной 0,01–0,03 мм. Из такого листа изготовлены нашивные бляшки № 307, 975, 1064, 1151, 1526 (рис. 2). Анализ химического состава металла прямоугольной рельефной бляшки № 975 показал, что она изготовлена из «желтого» двухкомпонентного серебра (Зайцева, Сапрыкина, в печати), а листовой металл бляшки № 307 получен из олова (таблица). Бляшки № 307, 975, 1151, 1526 скорее относятся к украшениям головного убора или одежды.

Наборы нашивных бляшек, изготовленных тиснением пластинчатого металла, известны в составе Любечского клада, сокрытого в 1239 г. (Недошивина, 1999. С. 193–195); в Рязанских кладах (Стрикалов, Чернецов, 2012. Ил. 9, Б); во Владимирском кладе находки 2008 г., время сокрытия которого исследователи относят к 1238 г. (Очеретин, Родина, 2011. С. 94. Цв. вклейка, рис. 10); в составе клада, найденного у с. Юрковцы (Корзухина, 1954. Табл. VII, 12, 13). По новгородским находкам время бытования тисненых нашивных бляшек относится к 1025–1382 гг., а по тверским – к 1333–1385 (Лапшин, 2009. С. 107).

Аналогии лунничному ложноплетеному височному кольцу № 83 (рис. 4) известны в материалах Тверского кремля, где кольцо изготовлено из легкоплавкого сплава и датируется 1333–1364 гг. (Там же. С. 97, 345. Рис. 94, 4), Новгорода середины XIII в. (Седова, 1981. С. 96. Рис. 3, 5); в слое середины XII в. из раскопок в Смоленске (Асташова, 1990. С. 96. Рис. II, 3). При бинокулярном исследовании на височном кольце № 83 зафиксированы дефекты, свидетельствующие о его изготовлении в технике литья: не до конца опиленные литейные швы, облои, неслитины, смещение линий орнамента (см. цв. вклейку, рис. XX, 1); судя по имеющейся внутренней полости, литье проводилось характерным для древнерусского ювелирного дела методом «литья навыплеск». По сохранившемуся фрагменту и количеству литейных дефектов не вполне ясно, использовалось ли это кольцо по назначению; однако на одном из его ажурных выступов было просверлено отверстие, в которое могло быть продето какое-либо украшение (привеска).

Височное кольцо с напускными бусинами № 1397 (рис. 4) изготовлено литьем в составной литейной форме (подобные литейные формы см. Зайцева, Са-рачева, 2011. С. 294. Рис. 144, 19); при увеличении х 4 зафиксирована полая внутренняя часть бусины, на отдельных участках ее поверхности – неслитины, одна из которых расположена в месте стыка створок литейной формы и литника (размеры 2,2 х 0,9 мм). Для изготовления височного кольца также мог быть использован метод литья навыплеск, по мнению исследователей, традиционная схема при массовом воспроизводстве дорогих украшений (Зайцева, Сарачева, 2011. С. 153, 175). На поверхности изделия зафиксированы дефекты, связанные

Рис. 3. Готовые изделия, инструментарий, отходы производства, характеризующие местное изготовление ювелирных украшений на территории «Рубленого города» Ярославля в конце XII–XIV вв. (раскопки А. В. Энговатовой, 2008 г.)

с процессом литья и послелитейной обработки: кроме неслитин по всей длине отмечены остатки литейного шва, смещение рельефа, не до конца опиленные литники.

Трехбусинные височные кольца, известные как «имитационные», – частые находки в средневековых слоях, датируются второй половиной XII – серединой XIV в.; они изготавливались преимущественно из оловянно-свинцового сплава (Седова, 1981. С.14; Захаров, 2004. С. 169. Рис. 49, 1, 2).

К имитационным относятся также две створки браслета-наруча (рис. 4, № 210), изготовленные литьем в разъемные литейные формы; соединение створок шарнирное. Размерность браслета: 1-я створка имеет длину 48,4 мм, ширину (измерена по восьми участкам на одной створке и девяти участкам на другой, «верх-низ») 12,1; 8,1; 12,5; 9,1; 12,9; 9; 12,5; 7,5 мм; 2-я створка длиной 48,2 мм, шириной 12; 8,1; 12,8; 9; 13; 8,9; 12.3; 8; 12 мм. Толщина пластин составляет 0,7–1 мм.

Видимо после литья и доработки, заключавшейся в опиливании литейных швов, просверливании отверстий в шарнирах для соединительного штифта, браслету не успели придать нужную форму для лучшего обхвата руки. Орнамент на лицевой стороне литой; на оборотной стороне браслетов отмечается наличие выделенного места для присоединения застежки-шарнира. Подобные следы характерны скорее для предмета, отлитого по оттиску готового изделия, выполненного в технике зерни и скани (см. цв. вклейку, рис. XX, 2). Следует отметить, что на исследуемом образце «гранулы зерни» скомпонованы на строго

Рис. 4. «Имитационные» формы украшений из раскопок на территории «Рубленого города» Ярославля (раскопки А. В. Энговатовой, 2008 г.)

отведенных отдельных участках (так называемые стандартные геометрические зоны), диаметр гранул составляет 0,05–0,07 мм, что укладывается в выделенный Н. В. Жилиной II технологический комплекс получения зерни, время существования которого относится к концу XI – XIII в. (Жилина, 2006. С. 57).

Однако нельзя исключать того, что мастера могли намеренно вводить «в заблуждение» своих потенциальных заказчиков, полностью имитируя все элементы дорогих украшений, в том числе по расположению и размерности зерни.

По материалам раскопок в Киеве известны литейная форма для отливки створчатого браслета и свинцовый браслет, по типу орнаментации близкие к ярославскому экземпляру (Корзухина, 1950. С. 222, 223. Рис. 1, 5, 7); такой же тип орнаментации отмечен для браслета из Новгорода второй половины XIII в. (Седова, 1981. С. 117, 178. Рис. 44, 5). Большинство браслетов-наручей имеет, как правило, стандартную прямоугольную форму; по форме браслет № 210 наиболее близок к пластинчатым браслетам из Серенска (Никольская, 1968. С. 129. Рис. 2, 7) или Новгорода (Седова, 1981. С. 109. Рис. 42, 10, 17).

Большинство известных новгородских экземпляров имитационных брасле-тов-наручей изготовлено из легкоплавких сплавов и датируется 70-ми гг. XII– XIII в. (Седова, 1978. С. 153). Они в основном повторяют орнамент киевских и владимирских браслетов, изготовленных в иной технике. Ярославский экземпляр стилистически близок к монетовидным привескам, найденным в ходе раскопок на Рубленом городе; можно предположить, что эти предметы относятся к своеобразному комплекту украшений. Для изготовления браслета № 210 мастера также использовали легкоплавкий металл – олово (таблица). Возможно, в коллекции имеется еще один браслет, сохранившийся фрагментарно, также изготовленный «в подражание», это решетчатое изделие № 375, отлитое из олова в жесткой литейной форме (рис. 4).

К имитационным формам относится и бусина № 1398 (рис. 4), по классификации Н. В. Жилиной тип бус с полусферами (тип IV, подтип III), датируемый XII–XIII вв. (Жилина, 1998. С. 110. Рис. 5). Как правило, подобные бусины входят в состав княжеско-боярского убора и находки их происходят, в основном, из кладов, сокрытых во время Батыева нашествия (Персов и др., 2012. С. 206). Интересно, что подобная бусина, найденная в ходе раскопок недалеко от Тверского кремля, была изготовлена из чистого серебра, в то время как для изготовления исследуемой из выборки Рубленого города Ярославля было использовано олово (таблица). Бусина была отлита в составной литейной форме методом литья навыплеск; медальоны, зернь, другие декоративные элементы литые. К дефектам литья можно отнести смещение створок литейной формы, фиксируемое по линии совмещения канта, остатки литейных швов, фиксирующих места совмещения створок литейной формы (см. цв. вклейку, рис. XX, 5, 6).

В другой технике изготовлена ажурная пронизь № 923 (рис. 4), некоторые аналогии которой можно отметить в материалах конца Х в. из могильника Михайловское (Мурашева, 1999. С. 29, 30). Она выполнена литьем по выплавляемой модели, сложный ажурный орнамент изготовлен из провощенных витых нитей; на оборотной стороне основы зафиксированы следы работы с восковой моделью, особенно в месте стыка ажурного орнамента с основой – восковой пластиной, по краю оформленной рельефным кантом из провощенной нити (капли воска, следы работы острым концом инструмента по склейке отдельных деталей). Следует отметить, что подобную реконструкцию техники изготовления предлагала и В. В. Мурашева. Отдельные участки ажурного орнамента декорированы зернью, диаметр которой 1,9 мм, лежащей на специальной подушке (рис. XX, 3). О возможном местном изготовлении этой пронизи, выполненной из «желтого» двухкомпонентного серебра (Зайцева, Сапрыкина, в печати), свидетельствует тот факт, что в материалах Рубленого города присутствует заготовка для зерни (№ 506) подобного размера (рис. 3), представляющая собой тонкую полосу металла, на одну сторону которой «насажены» шарики зерни через равные расстояния (для удобства рубки). Судя по всему, этот предмет – использовавшаяся в ювелирном производстве заготовка шариков зерни на подушке для припоя⁵; аналогичные шарики зафиксированы Н. В. Жилиной при исследовании зерни древнерусских украшений (Жилина, 2006. С. 58. Рис. 1, С).

Наиболее широко в выборке представлены перстни (рис. 5) разнообразных форм (27 ед.). Щитковые перстни (№ 137, 301, 343, 638, 912) изготовлены из легкоплавкого металла – олова (таблица). Щиток и обруч перстня № 137 декорированы растительным орнаментом, щиток по краю оформлен дополнительно с помощью ложной зерни; в центре 6-гранного щитка – 6-лепестковая розетка. Перстень изготовлен литьем в разъемную форму со вставным стержнем, скорее всего, использовалась каменная литейная форма: детали орнамента хорошо пролиты, рельеф высокий и четкий. Также богато декорирован литой щиток перстня № 912, изготовленного из тройного сплава на основе олова.

Перстни № 343 и 638 имеют 6-гранный щиток, их отливка проводилась в разъемную жесткую литейную форму со вставным стержнем. Рельефные участки орнамента литые, послелитейная доработка заключалась в опиливании облоев. Сходные по типу щитка перстни известны из раскопок древнерусского Белоозера (Захаров, 2004. Рис. 92, 1). Из раскопок в Новгороде, Пскове, Серен-ске происходят находки печаток, изготовленных из легкоплавких сплавов. Время их бытования – XII–XIII вв. (Седова, 1981. С. 137, 138; Королева, 1996. С. 279. Табл. I, 13, 16).

Перстни с квадратными щитками. Аналогии им происходят, как правило, из древнерусских городских слоев, М. В. Седова относит их к «изделиям городских ремесленников» (Седова, 1981. С. 136), однако такие перстни известны и в курганных древностях, например могильник Горки III (Сумина, 1999. С. 181–183. Рис. 7, 5). В исследуемой выборке это перстни № 331, 615, 936 (рис. 5). По новгородским аналогиям время бытования перстней с квадратными щитками может быть отнесено к 60-м гг. XIII – 60-м гг. XIV в. (Седова, 1981. С. 136); по материалам усадебных комплексов Ростова Великого – к первой трети XIII в. (Самойлович, 2012. С. 238, 239. Рис. 1, 5, 8, 21, 26). Близкие аналогии перстню № 936 происходят из материалов раскопок древнерусского Белоозе-ра (Захаров, 2004. Рис. 91, 34), а также селища Бешенцово-3 второй половины XIII – XIV в. (Грибов, 2007. С. 65. Рис. 3, 23). Подобные перстни из раскопок в Твери, определенные как «перстни с ажурным переходом от щитка к кольцу», датируются 1238–1396 гг. (Лапшин, 2009. С. 106).

Как правило, перстни с квадратными щитками и ажурными переходами изготавливались из легкоплавких сплавов или металлов (Седова, 1981. С. 136; Захаров, 2004). Для изготовления перстней из ярославской выборки также использовался легкоплавкий металл – олово, с небольшими примесями свинца и меди (таблица). В то же время в Ростове известны перстни с квадратными щитками, изготовленные из серебра; они соотнесены исследователями с работой болгарских мастерских (Самойлович, 2012. С. 240).

Схема изготовления перстней с квадратными щитками стандартна – литье в разъемную форму со вставным стержнем; на обруче, в месте перехода держателей щитка в дрот обруча, фиксируются не до конца опиленные литейные швы. У перстня № 331 после отливки даже не были опилены облои (затеки металла), фиксирующие места расположения створок литейной формы. Орнаменты на щитках перстней литые, следы дополнительной доработки не выявлены.

Перстень с прямоугольным щитком (№ 382) изготовлен из олова с присадкой меди до 3 % (таблица). Щиток перстня украшен плетеным орнаментом, обруч рельефный; схема изготовления – литье в разъемной форме со вставным

Рис. 5. Коллекций перстней из раскопок на территории «Рубленого города» Ярославля (раскопки А. В. Энговатовой, 2008 г.)

стержнем. Перстни с плетенкой из материалов раскопок в Новгороде датируются в пределах второй половины XII – 30-х гг. XIII в., при этом перстни с прямоугольным щитком происходят из слоя середины XIII – середины XIV в. (Седова, 1981. С. 135, 136).

Перстни с ромбическими щитками № 279, 962, 1626 (рис. 5) изготовлены из легкоплавкого металла (олова) или оловянно-свинцового сплава литьем в разъемной форме со вставным стержнем (таблица); орнамент литой, фиксируются следы послелитейной доработки (поднятие рельефа, опиливание облоев и др.). Видимо, для изготовления перстней этого типа традиционно использование легкоплавкого сплава или металла, об этом свидетельствуют находки из Пскова (Королева, 1996. С. 279, 280. Табл. I, 14; II, 9), а также Новгорода, где они связаны со слоем 30-х гг. XIII – середины XIV в. (Седова, 1981. С. 134, 136. Рис. 51, 24–27).

Перстни с круглыми щитками в коллекции из Рубленого города представлены № 333, 927, имеют небольшой диаметр, щиток их украшен рядом ложной зерни; эти перстни по своим параметрам относятся скорее к детским украшениям. Изготовлены из олова литьем в разъемную форму со вставным стержнем (таблица); на обруче зафиксированы остатки литейных швов, облои опилены. Литейная форма для отливки подобных перстней известна в материалах XII – первой половины XIII в. из раскопок в Твери (Персов и др., 2011. С. 157. Рис. 2, 4). Типологически сходные перстни известны в новгородских материалах из слоя 60–70-х гг. XII в. (Седова, 1981. С. 132. Рис. 50, 1).

Перстни с овальными щитками № 245, 297, 954, 1859 (рис. 5) изготовлены стандартным способом – литьем в составную форму со вставным стержнем. Аналогия перстню № 954 известна в материалах селища Мякинино 2, датирующихся временем после 1238 г. (Сарачева, 2007. С. 83. Рис. 3, 8); орнамент литой, на оборотной стороне дрота фиксируются следы литейного шва. Щиток перстня № 297 украшен изображением птицы, нанесенным специальным чеканом на отливку; исследователи отмечают, что мотив птицы – один из самых популярных среди заказчиков-обывателей из городской среды (Лавыш, 2010. С. 177). Типологически сходные перстни происходят из Пскова (Королева, 1996. С. 291. Табл. XIX, 9), Новгорода, Можайска (Янишевский, 2008. С. 144. Рис. 10, 15). Псковский экземпляр изготовлен из свинцовой латуни, а для ярославского перстня использовался легкоплавкий сплав (таблица).

Пластинчатые широкосрединные перстни. Сходный с № 359 и 963 перстень происходит из напластований XIV в. из Конюшенного 2-го раскопа в Ростове Великом (Самойлович, 2012. С. 237); изготовлен из легкоплавкого металла литьем в составной форме со стержнем (следы смещения створок литейной формы, литая «зернь» и т. д.). Из олова литьем в составную форму изготовлен и щиток перстня № 372, деформированный, видимо, в древности (таблица). Близкие аналогии этому перстню происходят из древнерусского могильника Хотяжи (Мышкино) и селища Хотяжи 2 (Алексеев, 2004. С. 181, 185. Рис. 4, 9; 8, 12), курганного могильника Каблуково (Зайцева, Сарачева, 2011. С. 212. Рис. 105, 16).

Из олова изготовлен также пластинчатый перстень № 1367 (таблица), также деформированный в древности; на его лицевой поверхности расположена сложная композиция из растительного орнамента, заключенного между двумя рядами линейного. Подобный орнамент известен на браслетах, к примеру, из Серенска; на перстне из кургана 15 у Балятино, из могильника Хотяжи (Алексеев, 2004. С. 183. Рис. 6, 14; Зайцева, Сарачева, 2011. С. 212, 241. Рис. 105, 14; 125, 12).

Не исключено, что рассматриваемый ярославский перстень плохой сохранности мог быть изготовлен из орнаментированного браслета, по аналогии с пластинчатыми перстнями из Мининского археологического комплекса (Зайцева, 2008. С. 283. Рис. 5).

Из легкоплавкого сплава сделан перстень № 1844, сохранившийся фрагментарно (таблица) и выделяющийся среди всей исследованной выборки. Он представляет собой фрагмент перехода от дрота к щитку, не имеет следов сгиба; вероятно, может относиться к заготовке незамкнутого пластинчатого широкосрединного перстня (рис. 5). Перстень изготовлен литьем в составной форме по схеме, традиционной для перстней такого типа (Ениосова, Сарачева, 2006. С. 90. Рис. 1, 1–3); декор на щитке – в виде витого канта по краю и «циркульного» орнамента, разделенного ребром в центре, имитирует скань и зернь дорогих украшений. Точные аналогии этому перстню не выявлены, однако из материалов раскопок детинца Спас-Городка происходит фрагмент перстня, также выделяющегося своим орнаментом среди известного массива перстней этого типа (Зайцева, Сарачева, 2011. С. 70, 174. Рис. 86, 20).

В ходе раскопок на территории Рубленого города были найдены находки, традиционно связываемые с деятельностью ювелирной мастерской и свидетельствующие в пользу местного производства исследованных украшений: прежде всего, заготовки зерни с подушечками припоя и матрицы для оттискивания нашивных бляшек; готовые отливки с облоями (к примеру, перстень № 331, навершие в виде птички № 226 и др.); многочисленные обрезки металла, литники, в том числе с остатками (бракованными) пуговиц, инструментарий и др. (рис. 3).

Завершая обзор этой части коллекции ювелирных изделий, происходящих с территории Рубленого города Ярославля, следует обратить внимание на соотношение типов сплавов и металлов, использовавшихся при изготовлении указанных украшений, характеризующих основные элементы так называемой городской моды.

Так, украшения «финно-угорского типа», судя по результатам анализа, отливались из оловянно-свинцовой бронзы; для изготовления нашивных бляшек и накладок использовались многокомпонентные сплавы, оловянно-свинцовая бронза, сплавы с серебром. Обращает на себя внимание определенное количество украшений, выполненных из легкоплавких сплавов или из чистого металла (олова) – 31 проба (таблица). Из них в исследуемой выборке из Рубленого города изготовлены подвески (3 ед.), бляшки и накладки (4 ед.), бусина (1 ед.), браслеты (4 ед.), перстни (17 ед.), фрагменты украшений (2 ед.). Три украшения из выборки (№ 1108, 1114, 1115) выполнены из сплава на основе свинца (55,23–73,66 %), с серебром в пределах 3,69–16,7 %. Остальные 28 предметов – из сплава на основе олова или из «чистого» олова, где его содержание, за исключением одного случая (№ 37), достаточно высоко: 91,86–99,89 % (таблица). Анализ на РФА-спектрометре M1 Mistral зафиксировал также присутствие в олове следующих микропримесей: Cu, Pb, Zn, As, Sb, Bi, Co, Fe, Mn, Ni.

Для средневековых легкоплавких сплавов пока нет полноценной базы для сравнения, в частности по микропримесям, хотя в средневековой цветной металлообработке эти сплавы занимали определенную долю. Известно, что сплавы с высоким содержанием олова доминируют в металлообработке Северо-Восточной, Юго-Восточной Руси и Волжской Болгарии; источники поступления как олова, так и свинца связываются с деятельностью рудников на Алтае, в Средней и Малой Азии (Ениосова и др., 2008. С. 157, 158). Исследование средневековых легкоплавких сплавов крайне перспективно, в пользу этого следует указать и тот факт, что украшения, изготовленные из оловянно-свинцового сплава (или из свинца или олова), так называемого серебра бедняков, часто представляют собой предметы, копировавшие формы дорогих ювелирных изделий. Так, для новгородских материалов отмечено большое количество изготовленных из легкоплавких сплавов именно имитационных изделий, копировавших стиль южнорусского ювелирного дела (Седова, 1978. С. 157, 158).

Набор украшений Рубленого города, отлитых из легкоплавкого сплава, близок к сложившемуся в новгородских землях к концу XII в. единому стилистическому набору из поздних типов трехбусинных височных колец, разнообразных видов колтов, орнаментированных браслетов-наручей, барм, имитировавших украшения знатного сословия (Там же. С. 157). Широкое употребление свинца и олова для производства ювелирных украшений зафиксировано на материалах Новгорода, Белоозера, Владимира (Орлов, 1984. С. 47; Захаров, 2004. Табл. 100; Ениосова, Жарнов, 2006; Ениосова, Сарачева, 2008. С. 271; Ениосова, Ререн, 2011. С. 249. Рис. 5). Вероятно, мастера Рубленого города Ярославля работали в тех же ремесленных традициях, что и другие известные ювелирные центры Древней Руси, существование которых прервалось после событий 1238 г.