Ювенальная уголовная политика в зеркале социологических исследований

В связи с принятием Национальной стратегии действий в интересах детей на 2012–2017 гг., утвержденной Указом Президента Российской Федерации от 1 июня 2012 г. № 761, появился новый ориентир в стратегии реагирования на правонарушения несовершеннолетних. Одним из направлений реализации задач, поставленных Национальной стратегией, является проведение научных, социоло- гических исследований в целях выработки эффективной политики в отношении детей, совершивших правонарушения, и оценки достигнутых результатов.

Было проведено пролонгированное социологическое исследование по проблемам ювенальной уголовной политики. В качестве метода сбора данных применялся опрос с использованием анкеты, разработанной автором в 2008 г. и дополненной некоторыми вопросами, связанными с проблемами реализации Национальной стратегии действий в интересах детей. Всего в опросе приняло участие 90 человек, распределенных по следующим группам: работники судебных органов (федеральные судьи) — 15 человек, иных государственных органов (полиция, прокуратура, КДНиЗП, ФСИН РФ и др.) — 15 человек, преподаватели вузов (социально-психологический и юридический факультеты Бурятского госуниверситета) — 15 человек, учителя — 15 человек и будущие юристы (студенты 4–6 курсов очного и заочного отделения юридического факультета Бурятского государственного университета) — 30 человек.

Первый блок вопросов анкеты касался актуальных проблем противодействия подростковой преступности и посягательствам на процесс развития несовершеннолетних, что составляет суть ювенальной уголовно-правовой политики. Именно это направление, как указывает Н. А. Лопашенко, является доминирующим элементом уголовной политики, и на его основе формируются стратегия и тактика политики уголовно-исполнительной, уголовно-процессуальной и криминологической [1, с. 25].

Подавляющее большинство респондентов крайне низко оценили степень уголовно-правовой охраны прав и интересов несовершеннолетних. 85,7 % сотрудников государственных органов отметили, что в УК Российской Федерации закреплены не все общественно опасные деяния против несовершеннолетних. Этого же мнения придерживаются 83 % преподавателей вузов, 78 % судей и чуть больше половины (54,8 %) студентов-старшекурсников юридического факультета БГУ (табл. 1). Как видим, более лояльным к действующей ювенальной уголовно-правовой политике из всех опрошенных групп оказались будущие юристы, не имеющие опыт правоприменительной деятельности. Только из их числа наибольшее количество респондентов (35,5 %) считает, что законодателем установлен полный перечень преступлений против несовершеннолетних и адекватные меры уголовной ответственности за их совершение. Кроме студентов (3,2 %), никто из опрошенных групп респондентов не считает, что УК чрезмерно суров к лицам, посягающим на права и интересы детей, несмотря на ряд изменений и дополнений в УК РФ, усиливающих ответственность за преступления против несовершеннолетних. Некоторые респонденты в «ином» отметили непоследовательную позицию законодателя, его терминологические «блуждания», противоречивость и пр.

Таблица 1

Оценка норм УК РФ с позиции уголовно-правовой охраны интересов несовершеннолетних, %

	судебные органы	иные государственные органы	вузы	общеобразовательные учреждения	будущие юристы
в УК РФ закреплены не все общественно опасные деяния против несовершеннолетних	77, 7	85,7	83,3	80	54,8
установлен полный перечень преступлений против детей и адекватные меры уголовной ответственности	22,2	14,3		20	35,5
УК чрезмерно суров к лицам, посягающим на права и интересы детей					3,2

Что касается эффективности действующей системы наказаний в отношении самих несовершеннолетних, большинство сотрудников судебных органов и вузов (более 65 % тех и других) оценили ее как низкую (табл. 2). Есть среди опрошенных и те, кто оценивает ее как очень низкую — это представители сферы образования: учителя (20 %), преподаватели (16,7 %) и будущие юристы (6,5 %). То есть подавляющее большинство считает, что ювенальная уголовно-правовая политика не достигает своих целей — в плане как охраны интересов ребенка, так и достижения непосредственно целей наказания в отношении несовершеннолетних правонарушителей. В связи с этим полагаем, что необходима конструктивная законодательная работа в рамках формирования целостной концепции уголовной политики, которая предусматривала бы своевременную, полную и целесообразную криминализацию деяний против несовершеннолетних, а также эффективные меры реагирования государством на совершение преступления самим несовершеннолетним [2, с. 103].

Таблица 2

Оценка эффективности наказания в отношении несовершеннолетних, %

	судебные органы	иные государственные органы	вузы	общеобразовательные учреждения	будущие юристы
очень низкая		7,1	16,7	20	6,5
низкая	66,6	35,7	66,7	20	38,7
удовлетворительная	22,2	42,9	16,7	40	38,7
высокая					3,2
очень высокая
затрудняюсь ответить	11,1	14,3			12,9

Что касается криминологических аспектов уголовной политики, заслуживающими внимания оказались и мнения о динамике подростковой преступности, имеющей с 2004 г. тенденцию к неуклонному снижению практически во всех регионах страны. Не исключение и Республика Бурятия, относящаяся к регионам с высокой криминальной активностью населения, — официальные цифры преступности несовершеннолетних, по данным МВД по РБ, начали снижаться с 2007 г., в 2014 г. снижение составило 6,3 % (с 1113 до 1043). Лишь в 2013 г. была отмечена динамика увеличения на 12,7 % — с 988 до 1113.

Представители вузов — как преподаватели (67 %), так и студенты (71 %) — объясняют это недостоверностью официальной статистики [3, с. 144]. С ними солидарны 11 % работников судебных органов и 29 % — иных государственных органов. 67 % судей, 43 % работников государственных органов, 40 % учителей, 29 % преподавателей и 16 % будущих юристов объясняют отмечающуюся динамику подростковой преступности объективным демографическим фактором — снижением удельного веса несовершеннолетних в структуре населения (табл. 3). Встречаются и достаточно оптимистические оценки взрослых, которые считают, что подрастающее поколение становится законопослушнее.

Оценка динамики преступности несовершеннолетних, %

Таблица 3

	судебные органы	иные государственные органы	вузы	общеобразовательные учреждения	будущие юристы
подрастающее поколение становится законопослушнее	22,2	14,3	20, 7		3,2
данные официальной статистики недостоверны	11	28,6	66, 7	9,8	71
эффективная работа государственных органов		7,1		49,5	3,2
сказывается демографическая яма	66,6	42,9	29,2	40	16,1
иное		21,4

Что же касается изменения качественных характеристик подростковой преступности, большинство респондентов (61,2 %) считают, что ее характер (общественная опасность) меняется в худшую сторону. Такую оценку дали 80 % педагогов, около 65 % работников судебных и иных государственных органов и около половины представителей вузов (50 % преподавателей и 45 % студентов).

Действительно, в последние годы сильную озабоченность вызывает интенсивная криминализация в среде несовершеннолетних и в том числе заметная тенденция роста общественно опасного поведения так называемых несубъектов, о чем свидетельствует законодательная инициатива в начале 2012 г. о снижении возраста уголовной ответственности до двенадцати лет [4]. Подобная ригористичная установка была обнаружена у трети опрошенных работников высших учебных заведений и судебных органов, 9 % иных государственных органов и около половины (!) будущих юристов (48,4 %). Только один из всех опрошенных предложил снизить возрастную планку уголовной ответственности до десяти лет за убийство и иные особо тяжкие преступления.

Несомненное удовлетворение вызывает тот факт, что большинство респондентов (68,2 %) не видит решения проблемы омоложения преступности в снижении возраста уголовной ответственности. Более 85 % сотрудников государственных органов, 44 % судей, половина учителей, более трети (33 %) преподавателей и четверть (25,8 %) студентов оптимальным считают возраст 14 лет. Более того, некоторые опрошенные не возражают и против повышения минимального возраста уголовной ответственности до 16 лет — это 30 % учителей, 26 % студентов, 22 % судей и 17 % преподавателей.

Следующий большой блок вопросов касался актуальных проблем уголовно-процессуальной политики в отношении несовершеннолетних. По мнению Е. В. Марковичевой, в большинстве современных государств ювенальная уголовно-процессуальная политика реализуется через систему ювенального судопроизводства. При этом она отмечает, что законодательство значительного числа зарубежных государств не знает столь четкого деления на уголовное и уголовно-процессуальное законодательство, какое свойственно отечественной правовой традиции [5, с. 211].

По мнению респондентов, понятия «ювенальное право» и «ювенальная юстиция» не равнозначные (46 % всех респондентов) или смежные (38 %) [6]. Практически во всех авторских определениях отмечена тенденция обособления этих двух развивающихся подсистем и в целом правовых норм, определяющих статус ребенка и обращение с ним. Такое понимание и толкование используемых понятий позволили получить интересные экспертные оценки и прогнозы относительно путей совершенствования ювенального судопроизводства в Российской Федерации.

Что касается причин неприятия непосредственно ювенальной юстиции в Российской Федерации и острой общественной дискуссии, 40 % всех опрошенных объясняют это отсутствием просветительной работы со стороны государства, 37 % — непониманием термина «ювенальная юстиция», 27 % — затянувшимся принятием законопроекта о ювенальных судах и 16 % — отторжением западного опыта ювенальной юстиции.

Действительно, дискуссия вокруг ювенальной юстиции в современной России — одна из самых острых по своему накалу, вовлеченности широкого круга граждан, общественных и религиозных деятелей, должностных лиц, проведению массовых протестных акций. В последнее время в России появились, как нам кажется, с попустительства государства и при отсутствии какой-либо понятной ювенальной политики, общественные организации, специализированные печатные издания, электронные ресурсы с радикальными призывами против ювенальной юстиции.

Между тем необходимость в выделении специализированного правосудия в отношении несовершеннолетних отметило подавляющее большинство респондентов. 80 % учителей, 74 % студентов, 67 % преподавателей, 56 % работников судебных и 24 % иных государственных органов высказались за введение ювенальных судов (итого 60,2 % всех респондентов). 36 % считают, что можно совершенствовать правосудие в рамках общего судопроизводства со специализацией судей, помощников судей. Примечательно, что, по данным инициативного всероссийского опроса ВЦИОМ, проведенного 2–3 февраля 2013 г. в 138 населенных пунктах в 46 областях, краях и республиках России, 57 % россиян высказали предложение создать специальные суды для несовершеннолетних, что коррелирует с результатами данного социологического исследования [7].

Если сравнить данные результаты с результатами раннее проведенных исследований, мы видим явно прогрессирующее отношение судейского сообщества к ювенальной юстиции. В 2008 г. необходимость отдельного правосудия по делам несовершеннолетних признавали менее половины служителей Фемиды — 45 % [8, с. 136].

Половина респондентов (49,44 %) считает, что реформа правосудия в отношении несовершеннолетних должна осуществляться через внесение изменений в Федеральный конституционный закон «О судебной системе Российской Федерации». Среди групп респондентов особый интерес вызывают экспертные оценки самих судей о дальнейших перспективах ювенального судопроизводства — 55,5 % отметили вышеуказанный вариант, 44,4 % оптимальным считают дальнейшее внедрение и совершенствование ювенальных технологий без изменений законодательства (в общем такое мнение высказали 39 % всех опрошенных) и только 11 % считают, что нужно оставить все, как есть.

В 2008 г., по данным нашего исследования, только каждый пятый судья (20 %) считал, что правосудие по делам несовершеннолетних должно осуществляться обособленно от общего судопроизводства [9, с. 215].

На наш взгляд, такое изменение в профессиональных взглядах судей связано с эффективностью ювенальных технологий, успешно применявшихся в судах общей юрисдикции Республики Бурятия в рамках целевой программы «Знай, ты не один!» до 2013 г., а также в других регионах Российской Федерации. Считаем, что и ставшая традиционной в Республике Бурятия конференция по ювенальной юстиции (2008, 2009, 2011, 2013 гг.), основными участниками которой являются судьи судов общей юрисдикции, также влияет на динамику профессионального правосознания.

Интересно, что большинство опрошенных (61 %) предпочитают специализированное правосудие в отношении несовершеннолетних называть именно «ювенальная юстиция», 19 % — «дружественное к ребенку правосудие», 17 % не видят разницы в наименовании («не важно название, была бы правильной суть»).

Как нам представляется, суть или основа правосудия, дружественного к ребенку, — это идея о том, что, когда дети вступают в контакт с законом в качестве потерпевших, свидетелей, истцов, преступников, важно, чтобы они встретились с системой, которая понимает и уважает как их права, так и их особую уязвимость.

Все опрошенные судьи единодушно считают обязательным введение специализации судей, объясняя это специфичностью норм ювенального права и особым психолого-педагогическим подходом к подросткам, что полностью согласуется с положениями постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 1 февраля 2011 г. № 1 «О судебной практике применения законодательства, регламентирующего особенности уголовной ответственности и наказания несовершеннолетних». В 2008 г., перед проведением нашей первой конференции по ювенальной юстиции, подобное мнение высказывали лишь 75 % юристов [9, с. 215].

На наш взгляд, единодушное мнение правоприменителей Республики Бурятия о необходимости специализации судей основано на практическом опыте. Постановлением Президиума Верховного суда Республики Бурятия от 10 апреля 2009 г. был создан специальный ювенальный состав по рассмотрению уголовных, гражданских и административных дел в Верховном суде Республики Бурятия, введена специализация судей в районных судах и в целом деятельность по внедрению в судебную практику ювенальных технологий начала носить комплексный характер [8, с. 131].

В целом участники конференции ожидают положительных изменений в ювенальной политике российского государства. На вопрос «Улучшит ли ситуацию с положением детей в России реализация Национальной стратегии?» ответил «Да, кардинально» каждый пятый респондент 19,7 %, «Да, незначительно» — меньше половины 48,5 %, «Все останется, как прежде» — 6 % и «Ситуация только ухудшится» — 12 % опрошенных. Некоторые особо указали, что все зависит от того, как она будет реализовываться. Встречались и откровенные сомнения о существовании Национальной стратегии как таковой.

Менее половины опрошенных (43,5 %) считают, что в России целостная концепция уголовной политики в отношении несовершеннолетних только начала формироваться, около трети (29,4 %) — еще не сложилась и только 6 % — сложилась. Каждый третий (29,6 %) считает, что в России как таковой целостной концепции уголовной политики в отношении несовершеннолетних не существует. Особенно категоричными в этом отношении оказались преподаватели вуза (83 %).

Таким образом, проведенное социологическое исследование показало, что как судейское сообщество, так и общественность связывают определенные надежды с принятием Национальной стратегии действий в интересах детей. Поэтому Российскому государству крайне важно не только сформировать целостную концепцию государственной политики по улучшению положения детей (и в том числе уголовной), но и создать эффективный механизм ее реализации, уделять внимание и просвети- тельной стороне этой крайне важной деятельности. Это действительно должно стать «задачей номер один».

Подавляющее большинство опрошенных осознают необходимость создания особого судопроизводства в отношении несовершеннолетних, независимо от того, как оно будет именоваться. В Постановлении 8 Всероссийского съезда судей РФ «О состоянии судебной системы Российской Федерации и основных направлениях ее развития» от 19 декабря 2012 г. отмечено, что, несмотря на поддержку идеи о создании специализированных судов для судебной защиты прав и свобод несовершеннолетних, она пока не нашла отражения в законодательстве.

Первым делом, как мы считаем, государству необходимо переломить ситуацию с негативным восприятием (неприятием) ювенальной юстиции в общественном сознании россиян. По данным вышеуказанного опроса ВЦИОМ, россияне склонны думать, что и для родителей, и для детей принятие ювенальной юстиции будет иметь скорее негативные последствия. Лишь 10 % опрошенных склонны считать, что применение этой правовой системы не будет иметь негативных последствий [7].

Нельзя забывать, что общественное мнение служит действенным фактором в борьбе с преступностью. Оно может быть прогрессивным, когда совпадает с объективными потребностями общественного развития, и в то же время оно может быть реакционным, когда вступает в противоречие с законом социального развития и препятствует нормальной эволюции отношений между людьми, в том числе и совершенствованию их юридических форм [10, с. 78].

Считаем, что в современных условиях предпочтительным является дальнейшее совершенствование ювенальных технологий, а не кардинальное изменение правовой базы российского судопроизводства. По крайней мере до тех пор, пока в стране не будет создана относительно позитивная атмосфера вокруг ювенальной юстиции.

Необходимы определенные коррективы в уголовном законодательстве, так же как и новые подходы к формированию соответствующих целевых профилактических программ, созданию и совершенствованию на всех уровнях определенных организационных структур, обязанных проявлять заботу о семье и несовершеннолетних, предупреждать вовлечение детей и подростков в преступную деятельность, четко координировать деятельность всех субъектов профилактики. Отсутствие такой координации ведет к запаздыванию в разработке мер общесоциальной и в особенности специальной профилактики планируемых и осуществляемых зачастую без достаточного учета тенденций и динамики преступности несовершеннолетних, преступлений против семьи и несовершеннолетних [11, с. 196].

Решение обозначенных проблем требует смены стратегии современной российской ювенальной политики, пересмотра приоритетов уголовной политики в целом, что невозможно без конструктивного взаимодействия органов государства, научных учреждений и общественных организаций.