К истории создания описаний псковских монастырей митрополитом Евгением (Болховитиновым)

Вклад митр. Евгения (Болховитинова) в российскую светскую и церковную историческую науку получил высокую оценку. Вместе с тем научная деятельность иерарха в период пребывания на Псковской архиерейской кафедре изучена недостаточно. Данная работа освещает труды по сбору сведений о епархии и ее монастырях самого церковного историка и его подчиненных — клириков и монашествующих Псковской епархии, в 1821–1822 гг.

«С самого приезда моего во Псков я занялся собиранием», — отмечает иерарх в своем письме Н. П. Румянцеву 9 апреля 1817 г. [Полетаев, 1889, 132]. Также в этом письме архиеп. Евгений (Болховитинов) заметил, что много источников было истреблено пожарами и от нашествия «ливонских и литовских людей» [Полетаев, 1889, 132].

К указанному митрополитом можно добавить, что со Псковского бунта в 1650 г. до решения императрицей дела о псковских церковных вотчинах, последовавшего в июле 1733 г., некоторые указанные источники расхищались самими псковичами из храмов, которые незаконно захватили посадские люди: «из каменных церквей тайно вынесли их, и держат за собою в домех своих, о чем на них надзиратель Петропавловского собора со священниками во Псковской канцелярии били челом, и видя они, Псковичи посадские люди свою неправость, во Псковскую Канцелярию крепости принесли, которые и ныне во Псковской Канцелярии содержатся, а харатейныя крепости за свинцовыми печатями у себя удержали не знаемо для какого умыслу» (Описание, 1868, 408; РГИА. Ф. 796. Оп. 1. Д. 366). И далее епископ Псковский Рафаил, дающий показания по данному делу, продолжает: «в Довмонтовой стене и в городе многия церкви и монастыри засыпаны землею в роскаты, а в других церквах скла-дены всякие артеллерийские припасы и аммуниция и изо Псковской Канцелярии всякия письма. А которыя другия церкви и опустели, и то дому моего, не от приказных людей, но от морового поветрия и от пожарного разорения» (Описание, 1868, 408; РГИА. Ф. 796. Оп. 1. Д. 366).

Таким образом, становится ясно, что в церквях псковских в указанный период, а период этот длительный, находились различные важные древние документы, являющиеся источниками по истории города Пскова и псковской церковной жизни. Как следует из всего описания дела и приведенных выше фрагментов, заботу о сохранении важных и ценных грамот и документов никто не проявлял, и они могли расхищаться, приходить в негодность из-за ненадлежащего хранения и стихийных бедствий, например пожаров. Возможно, ценные источники были использованы по недомыслию горожан и для разведения огня в бытовых целях. Описание дела изобилует цитатами сторон и рисует яркую картину нестроений и споров, когда за псковские церкви и всё, что в них находилось, ответственности никто не нес. Следствием описанной ситуации мы имеем ограниченное число дошедших до нас источников.

Архиепископу1 Евгению пришлось собирать по крохам сохранившиеся псковские церковные источники, чтобы восстановить общую картину истории епархии и княжества. «Во Пскове, как и в Новгороде я ничего древнего сыскать не мог...» — отметил владыка 30 августа 1818 г. в письме к Н. П. Румянцеву [Полетаев, 1889, 133]. В 1820 г. архиепископу Псковскому удалось провести через Синод указ о сборе сведений, дополняющих «Историю Российской иерархии» (далее — «История иерархии»). На указ Св. Синода № 5796 от 23 сентября 1820 г., полученный Псковской духовной консисторией 2 октября, последовала резолюция Его Высокопреосвященства: «О получении заготовить рапорт, а о предметах Псковской Епархии Правителей нет ли в Консистории старых документов и записок и представить» (ГАПО. Ф. 39. Оп. 2. Д. 148. Л. 6). 22 октября 1820 г. указы по всем монастырям и в Псковскую семинарию были разосланы (ГАПО. Ф. 39. Оп. 2. Д. 148. Л. 9).

По-видимому, Его Высокопреосвященство желал получить сведения как можно быстрее, и уже 21 октября 1820 г., за день до рассылки указов монастырям, консистория представила справку об архиереях псковских с 1721 г. (ГАПО. Ф. 39. Оп. 2. Д. 148. Л. 2) и отдельную подробную справку о Псковской, Лифляндской и Курляндской епархии (ГАПО. Ф. 39. Оп. 2. Д. 148. Л. 4–5 об.).

На полях и в тексте документов присутствуют заметки архиеп. Евгения. Сверху всех листов, а также на свободном месте в конце документа имеется собственноручная резолюция архипастыря, приведенная полностью в Приложении 1 к данной статье.

Сам текст справки консистории содержит преимущественно сведения о датах прибытия архиереев на Псковскую и перевода на другую архиерейскую кафедру. Начинается справка с упоминания архиеп. Феофана (Прокоповича). Ниже второй записи о Рафаиле (Заборовском) архиеп. Евгений отметил: «он основал во Пскове духовное училище на славянорусском языке». О следующем архипастыре Варлааме (Леницком) записано: «Он завел латинское духовное училище во Пскове». Четвертым архиереем в списке является Стефан (Калиновский), о котором архиеп. Евгений отметил: «Он построил для духовных школ двухэтажный каменный корпус во Пскове» (ГАПО. Ф. 39. Оп. 2. Д. 148. Л. 4-5 об.). Следующее замечание касается архиеп. Иннокентия (Нечаева). Архиепископ Евгений исправил дату изменения титула архиерея (Псковский и Рижский) с 1794 г.2, указанного сотрудником консистории, на 1764 г. (ГАПО. Ф.39. Оп. 2. Д. 148. Л. 3). В архивном документе присутствуют незначительные записи рукой архиерея, касающиеся уточнения некоторой информации о псковских архипастырях, причем все эти дополнения вошли в текст «Истории княжества псковского» [Евгений Болховитинов, 1831, 250–260], содержащей значительно более подробные сведения сравнительно с текстом справки.

Вернемся к тексту пространной резолюции псковского архипастыря, приведенному ниже. Резолюция дает подробные инструкции настоятелям и настоятельницам монастырей по сбору сведений об обителях и написанию текстов описаний обителей. В первую очередь архиерей рекомендует обратиться к тексту имеющейся у всех «Истории иерархии» для проверки напечатанных данных о монастырях. Затем он предлагает провести серьезнейшую научную работу, полностью пересмотрев всю имеющуюся архивную документацию обителей, при этом обращая особенное внимание на старинные грамоты. В резолюции отмечена особенность, почерпнутая архипастырем из личного опыта исследовательской работы: он предлагает обратить внимание на «на переплетных досках или по листам старых книгах приписки». Также предложен план описания монастыря. Руководителям монастырей, опираясь на все документы, следует выяснить и отметить:

• 1.    Дату основания или возобновления и личность основателя обители;

• 2.    Даты изменения сана настоятеля или настоятельницы;

• 3.    Сведения о пожертвованных обители угодьях, привилегиях и о самих жертвователях;

• 4.    Сведения об известных постриженниках, захоронениях, достопримечательных вещах и зданиях, праздниках, крестных ходах, днях памяти знаменитостей;

• 5.    Сведения о доходах и расходах обители;

• 6.    Сведения о монастырских церквях;

• 7.    Биографические сведения о настоятелях;

• 8.    Сведения о приписных монастырях и их судьбе;

• 9.    Сведения о замечательных событиях в обители и происшествиях.

Предложенный план надолго утвердился в среде церковных историков как рабочая схема для составления описания обители. В конце XIX столетия игумен Святогорского монастыря Иоанн (Мазя) составит свое описание обители по подобному плану, присоединив летопись монастыря, по образцу некоторых произведений митр. Евгения (Болховитинова).

Третий пункт резолюции псковского архипастыря-историка весьма примечателен. В случае недостатка сведений владыка предлагает руководителям монастырей провести полевое исследование — опросить старожилов об интересующих предметах или собрать устные предания по теме: «в случае недостатка письменных документов о всем том распрашивать старожилов или по устному преданию что нибудь знающих». Характерно, что в тексте отмечен приоритет источников. Сначала идут документальные свидетельства, затем показания очевидцев и, наконец, устные предания.

Таким образом, резолюция архипастыря, по нашему мнению, является краткой обучающей инструкцией по исследовательской работе историка. Приобщение монастырского начальства к научной деятельности скоро принесло свои плоды на ниве Псковской епархии.

Итогом обращения архиеп. Евгения к настоятелям и настоятельницам епархиальных монашеских обителей стало быстрое составление и доставление в консисторию сведений о Псковском Старо-Вознесенском (ГАПО. Ф. 39. Оп. 2. Д. 148. Л. 12–13 об.), Псковском Иоанно-Предтеченском девичьем (ГАПО. Ф. 39. Оп. 2. Д. 148. Л. 14-22), Никандровой пустыни (ГАПО. Ф. 39. Оп. 2. Д. 148. Л. 23–28), Торопецком Троицком Небине (ГАПО. Ф. 39. Оп. 2. Д. 148. Л. 30 об. — 32), Иоанно-Богословском Крыпецком (ГАПО. Ф. 39. Оп. 2. Д. 148. Л. 33–39) монастырях. 11 мая 1821 г. митр. Евгений «учинил» резолюцию по поводу полученных данных и отсутствия ответа от настоятелей остальных псковских монашеских обителей (Печерского, Елизарова, Мирожского, Святогорского, Великолукского Вознесенского девичьего) и от Псковского семинарского правления: «Приобщить к делу и справиться, получены ли от других монастырей таковыя же известия; и буде не получены, то немедля сделать побуждения» (ГАПО. Ф. 39. Оп. 2. Д. 148. Л. 41).

26 мая 1821 г. (из обители документ был отправлен 20 мая) в консисторию поступил рапорт от иеромонаха Псково-Печерского монастыря Израиля «Его Высокопреосвященству, Господину Высокопреосвященнейшему Евгению, Архиепископу Псковскому, Лифляндскому и Курляндскому, и Разных орденов Кавалеру» (ГАПО. Ф. 39. Оп. 2. Д. 148. Л. 43). Обращает внимание уничиженный стиль обращения иеромонаха к архиепископу: «Во исполнение Архипастырского Вашего Высокопреосвященства приказания, выбранные из разных древних рукописей записки, или замечания, о Псково-Печерском Монастыре, Вашему Высокопреосвященству с наиглубочайшим моим высокопочитанием и преданностию, при сем прилагая всеуниженнейше представляю. Всенижайший послушник Псково-Печерского перво-классного Монастыря Иеромонах Израиль» (ГАПО. Ф. 39. Оп. 2. Д. 148. Л. 43). По нашему мнению, обращение не было лицемерием: иеромонах действительно испытывал глубочайшее уважение к архипастырю. Похоже, как историк, проделавший огромную работу по сбору сведений о прославленной Печерской обители и глубоко погрузившийся в предмет исследования, иеромонах хорошо осознавал как важность своей собственной работы, так и величину подвига русского церковного иерарха-историка, собиравшего источники. Его Высокопреосвященство наложил резолюцию на рапорт насельника обители иером. Израиля, направившего работу о Печерской обители архипастырю: «Сии записки от меня отданы отцу Архимандриту Печерскому для сокращения из них описания монастыря: Но для документа впредь истребовать и к делу [нрзб.] копии с них: а подлинник велеть переплетши хранить в библиотеке монастырской с записью в описи, а сочинителю объявить от консистории благодарность особым Указом, о награждении его предложено от меня отцу Архимандриту представить от себя и братии» (ГАПО. Ф. 39. Оп. 2. Д. 148. Л. 44-44 об.). Указы архим. Венедикту и иером. Израилю были посланы консисторией 7 июня 1821 г.

Объемное, хорошо структурированное описание Псково-Печерской обители в копии приложено к делу на Л. 58–124 об. вместе с рапортом архим. Венедикта. Описание было получено 29 августа 1821 г. По указанию псковского архипастыря к делу была приобщена копия дарственной генерал-майорши Елены Федоровны Вакселевой. По документу Псково-Печерскому монастырю за положение в пещерах тела сестры генерал-майорши Анны Федоровны Ломаковой передавался огород и сад, расположенные неподалеку от Варваринской церкви (ГАПО. Ф. 39. Оп. 2. Д. 148. Л. 126). Сам текст описания обители требует отдельного обстоятельного исследования. Архимандрит и настоятель Псково-Печерской обители (1856-1864), а впоследствии архиепископ Аполлос (Беляев) использовал его в своей книге [Аполлос Беляев, 1860]. Сокращенное описание монастыря (ГАПО. Ф. 39. Оп. 2. Д. 148. Л. 130-145 об.) архиеп. Евгений приложил к своему рапорту в Св. Синод о сборе сведений о псковских обителях для «Истории иерархии» (ГАПО. Ф. 39. Оп. 2. Д. 148. Л. 127), и оно же было издано архиепископом в 1821 г. [Евгений Болховитинов, 1821в] и является самым пространным описанием псковского монастыря из изданных владыкой Евгением.

21 июня 1821 г. по указанию псковского архипастыря консисторией были посланы указы с напоминанием о представлении сведений в Спасо-Мирожский и Святогорский монастыри, а также сообщение в Псковское семинарское правление (ГАПО. Ф. 39. Оп. 2. Д. 148. Л. 47–47 об.).

Уже 22 июня 1821 г. консистория получила сведения от игумении Ксенофонты с сестрами из Великолукского Вознесенского девичьего монастыря (ГАПО. Ф. 39. Оп. 2. Д. 148. Л. 48–52). 20 июля поступили сведения о Святогорском монастыре (ГАПО. Ф. 39. Оп. 2. Д. 148. Л. 50–55). Подробный анализ двух описаний Святогорского монастыря, принадлежащих архиеп. Евгению и святогорскому игумену Ионе, был ранее изложен в работе прот. М. Иванова [Иванов, 2024, 61–71]. В конце августа 1821 г., как было отмечено выше, в консисторию поступили сведения о Псково-Печерской обители и были приобщены к общему делу в пространной (ГАПО. Ф. 39. Оп. 2. Д. 148. Л. 58–126) и в краткой (ГАПО. Ф. 39. Оп. 2. Д. 148. Л. 130–145 об.) редакциях. Сведения о Псковской, Лифляндской и Курляндской епархии были представлены консисторией и также подшиты в дело. Описание Мирожского монастыря с рапортом представил настоятель архим. Петр (Лавров) (ГАПО. Ф. 39. Оп. 2. Д. 148. Л. 146-151)3. Сюда же было приобщено описание Великолукского Сергиева монастыря (ГАПО. Ф. 39. Оп. 2. Д. 148. Л. 152–160). Описания Крыпецкого, Псковского Иоанно-Предтеченского монастырей в отредактированном виде размещены далее (ГАПО. Ф. 39. Оп. 2. Д. 148. Л. 160–187), а в самом конце дела находится список всех упраздненных по введении штатов 1764 г. псковских монастырей (ГАПО. Ф. 39. Оп. 2. Д. 148. Л. 188–201).

Первым из монастырских описаний 9 ноября 1820 г. в консисторию пришло описание Старовознесенского второклассного женского монастыря, которое принадлежит перу игумении Агнии I (Березиной) [Иосиф Левицкий, 1862, 34], о которой известно очень мало. Текст весьма краткий и приведен в Приложении 2 к настоящей работе. И рапорт, и текст описания подписаны игуменией Агнией I. Документ имеет значение по крайней мере для современной общины Старовознесенской церкви, сохраняющей историю обители. Более пространное описание обители составил в 1862 г. архим. Иосиф (Левицкий)4.

Большой объем имеет описание Псковского Иоанно-Предтеченского женского монастыря, составленное игуменией Ефросинией и полученное консисторией 14 ноября 1820 г. Текст отличается от описания монастыря архиеп. Евгения. В данное описание вошли Копия с грамоты Жалованной Государя царя Михаила Феодоровича Иоанно-Предтеченскому монастырю при игуменье Иустине с сестрами с подтвердительной надписью государя Алексея Михайловича при игуменье Агриппине с сестрами и государей Ивана Алексеевича и Петра Алексеевича при игуменье Анисье с сестрами (ГАПО. Ф. 39. Оп. 2. Д. 148. Л. 15–22). Сами тексты грамот в описании архиепископа не приводятся, игумении Агриппина и Анисья не упомянуты, но кратко изложена информация о вотчинах и иных владениях, пожалованных обители; таким образом, из данного документа удалось выяснить имена двух игумений обители.

Описание Никандровой пустыни, полученное 30 ноября 1820 г. от строителя иером. Иоасафа, казначея иером. Мелхесидека, иером. Парфения, иером. Варлаама, свящ. Антония Ильина и иеродиак. Павла (ГАПО. Ф. 39. Оп. 2. Д. 148. Л. 23), составлявших штат пустыни, довольно пространное, занимает 8,5 страниц (ГАПО. Ф. 39. Оп. 2. Д. 148. Л. 24-28), содержит подробности и имеет порядок изложения, существенно отличающий данное описание от изданного архиеп. Евгением (Болховитиновым) в 1821 г. [Евгений Болховитинов, 1821б], что требует дальнейшего отдельного исследования.

19 декабря 1820 г. был получен рапорт от настоятеля Торопецкого Троицкого Небина монастыря игум. Иоанна с описанием обители (ГАПО. Ф. 39. Оп. 2. Д. 148. Л. 29–29 об.). Описание не было полностью опубликовано. В «Историю княжества Псковского» вошла лишь краткая справка о монастыре [Евгений Болховитинов, 1831, 278], поэтому ниже, в Приложении 3 к настоящей статье, мы приводим текст краткого описания обители, принадлежащий перу ее игумена Иоанна. Данное описание корректирует сведения «Истории иерархии» о несуществующем Небином озере, отмечая, что обитель стоит рядом с заливом р. Торопа; об отсутствующих боевых часах на церковной колокольне. Также настоятель дополнил сведения «Истории иерархии» данными о монастырских настоятельских и братских келлиях, здании Духовного правления и других монастырских хозяйственных постройках. Упомянуты основные жертвователи обители: купец Авксентий Александр Иовлев, комиссар провианта Иван Федорович Прокопинов, торопецкий купец Максим Торнуев и купеческая жена Евдокия Тимофеева. Из монастырской братии жертвовал на обитель крупную сумму архимандрит Небина монастыря Константин (Соколовский). Вместе с Евдокией Тимофеевой он устроил нижнюю монастырскую Крестовоздвиженскую церковь в 1773 г. В описании подробно перечислены предметы ризницы и иконы, представляющие наибольшую ценность. Сама по себе коллекция заурядная, но для возможного в будущем восстановления обители сведения о ней, как и всё приведенное описание, представляет ценность.

29 декабря 1820 г. консистория получила описание Великолуцкого Троицкого Сергиева монастыря от игум. Никандра, свящ. Андрея Диомидова, свящ. Макария Афанасьева, иеродиак. Корнилия (ГАПО. Ф. 39. Оп. 2. Д. 148. Л. 31–32 об.). Значительно подробнее данный монастырь был описан в 1870 г. свящ. И. М. Пульхеровым [Пульхе-ров, 1870].

9 мая 1821 г. игумен Крыпецкого монастыря Серафим, казначей обители иером. Иннокентий, а также иеромонахи Нафанаил, Владимир, иеродиаконы Мануил, Иоанн и монах Марк направили в консисторию документ «О начале и основании Псковской Епархии Третьякласнаго Иоаннобогословского Крыпецкаго монастыря» (ГАПО. Ф. 39. Оп. 2. Д. 148. Л. 35-39). По поводу получения описания Крыпецкой обители митр. Евгений 25 мая 1821 г. отметил: «Приобщить к делу и справиться, получены ли от других монастырей таковые же известия; и буде не получены, то немедля сделать побуждения» (ГАПО. Ф. 39. Оп. 2. Д. 148. Л. 40). Митрополит использовал практически весь текст присланного описания для своей публикации о Крыпецкой обители [Евгений Болховитинов, 1821а], за исключением небольших изменений. В частности, митрополит откорректировал указание на озеро при обители, назвав его прудом (ГАПО. Ф. 39. Оп. 2. Д. 148. Л. 35); вставил в текст дату пришествия в Россию основателя обители прп. Саввы (ГАПО. Ф. 39. Оп. 2. Д. 148. Л. 35); дополнил текст датами княжения Псковского князя Ярослава Васильевича Оболенского (ГАПО. Ф. 39. Оп. 2. Д. 148. Л. 35 об.); уточнил время кончины прп. Саввы («под 28 число») (ГАПО. Ф. 39. Оп. 2. Д. 148. Л. 35 об.); добавил сведения о нахождении подробного жития прп. Саввы в его обители и в «Повести об основании и начале Псково-Печерского монастыря» (ГАПО. Ф. 39. Оп. 2. Д. 148. Л. 36); внес в текст данные об устроителе нижней монастырской церкви прп. Саввы и дате ее постройки (ГАПО. Ф. 39. Оп. 2. Д. 148. Л. 36 об.); дополнил данные о колокольне, уточнив ее архитектурный тип (готический); пояснил назначение столпа в монастырской трапезной (для установки столов) (ГАПО. Ф. 39. Оп. 2. Д. 148.

Л. 36 об.); внес в текст пункты 5 и 7 о братских келлиях, «службах» и скотном дворе с другими хозяйственными постройками обители (ГАПО. Ф. 39. Оп. 2. Д. 148. Л. 37); отметил, что список настоятелей сформирован на основании монастырских источников (ГАПО. Ф. 39. Оп. 2. Д. 148. Л. 37); указал, что дьяк государя Василия Мисюрь Мунехин дал монастырю жалованную грамоту на деревни, будучи во Пскове; дополнил список пожертвованных обители деревень и указал, какие деревни вместо жалованных возвращены были в казну (ГАПО. Ф. 39. Оп. 2. Д. 148. Л. 37 об.); указал, что при игумене Феоктисте была установлена церковная память прп. Саввы (ГАПО. Ф. 39. Оп. 2. Д. 148. Л. 37 об.); исключил из списка игуменов некоего Анина, указанного в рукописи игумена под № 7 после Германа, сочтя, что речь идет о следующем игумене Пимене (ГАПО. Ф. 39. Оп. 2. Д. 148. Л. 38); дополнил список игуменов по данным епархиального архива с указанием дат правления (ГАПО. Ф. 39. Оп. 2. Д. 148. Л. 38 об.); уточнил место погребения и год увольнения от настоятельства монастырем свящ. Василия Иоаннова (ГАПО. Ф. 39. Оп. 2. Д. 148. Л. 39). В тексте рукописи упомянуты «без годов» игумены: Феодосий, Нафанаил, Иосиф, Корнилий, Сергий, Зосима, Феодосий, Амвросий, Ефрем, строитель Дамаскин (ГАПО. Ф. 39. Оп. 2. Д. 148. Л. 38 об.). Всего в издании митрополита упомянуто 42 игуменов, а у игумена монастыря Серафима — 27. Таким образом, митрополит внес 16 новых имен игуменов, исключив одно. Кроме того, по всему тексту описания митрополит заменил слово «ярус» на французское «этаж», по-видимому, представлявшееся ему более современным.

28 октября 1820 г. архим. Петр (Лавров), бывший прежде настоятелем Святогорской обители Псковской епархии, направил в консисторию рапорт с 9-страничным описанием Псковского Спасо-Мирожского монастыря (ГАПО. Ф. 39. Оп. 2. Д. 148. Л. 147-151). При описании обители архим. Петр придерживался плана архиеп. Евгения, однако отдельным изданием данное описание не вышло. В существенно сокращенном виде мы можем видеть описание в «Истории княжества Псковского» [Евгений Болховитинов, 1831].

«Описание Великолуцкого Троицкого Сергиева монастыря», также находящееся в кратком виде и в «Истории княжества Псковского» [Евгений Болховитинов, 1831, 277], занимает в деле 3,5 страницы (ГАПО. Ф. 39. Оп. 2. Д. 148. Л. 152–153 об.) и содержит более подробные сведения о настоятелях с 1626 г., о храмах и вкладах. Подробное описание обители, как было отмечено выше, составил свящ. И. М. Пульхеров в 1870 г. [Пульхеров, 1870]. Однако вопрос исследования данной рукописи остается актуальным.

Обнаруженные в ходе настоящего исследования архивные материалы позволяют утверждать, что архиеп. Евгению (Болховитинову) в годы нахождения его на Псковской архиерейской кафедре удалось организовать научную работу в среде сотрудников Псковской духовной консистории и монашествующих Псковской епархии, в результате чего были собраны описания псковских монашеских обителей. Ряд текстов описаний редактировались самим архипастырем и были опубликованы. Вместе с тем частью эти описания остались неизвестны и поступили в архив консистории. Данные описания представляют интерес и являются перспективными для дальнейших исследований истории псковского монашества.