К проблеме выделения и интерпретации археологических культур в неолите и раннем бронзовом веке Прибайкалья

Первый опыт выделения археологических культур неолита и раннего бронзового века на территории Прибайкалья относится к началу XX в. На основе известных к этому времени материалов древних захоронений М. П. Овчинников в 1904 г. ввел в научный оборот понятие «китойская культура» для эпохи неолита и «иркутская культура» для обозначения памятников прибайкальской бронзы [11]. Позднее, в 1927 г., по предложению В. А. Городцова термин «иркутская культура» был заменен на термин «глазковс-кая культура», который прочно закрепился в научной литературе.

Следует подчеркнуть, что в 1910–1920-х гг. археологи рассматривали выделенные ими археологические культуры не в качестве относительно самостоятельного феномена, а как периоды (этапы) в длительном и непрерывном эволюционном развитии древней культуры населения Прибайкалья на протяжении неолита и раннего бронзового века. Это соответствовало представлениям эволюционизма. Один из лидеров палеоэтнологических исследований в Сибири профессор иркутского государственного университета Б. Э. Петри считал, что в изучении неолита выделенной им Байкальской провинции (бассейны рек Селенги, Ангары, Верхней Лены и берега оз. Байкала), главной задачей является составление общего представления о неолитической эпохе, особенностях материальной, духовной культуры и социальной организации древнего населения этого обширного региона. И только после выполнения этой задачи можно было перейти, по его мнению, к созданию культур- но-хронологической классификации, или периодизации археологических культур во времени [17. С. 4].

В конце 1920-х гг. Г. Ф. Дебец, ученик Б. Э. Петри, предпринял попытку выделения в неолите Прибайкалья археологических культур, опираясь на материалы поселений [5]. В дальнейшем А. П. Окладников, еще один ученик Б. Э. Петри, в 1930–1940-х гг. на материалах древних погребений Прибайкалья выделил фактически 6 археологических культур: для эпохи неолита – хинь-скую, исаковскую, серовскую и китойскую; для времени бронзы – глазковскую и ши-верскую [12; 13]. Выделение культур подчинялось целям создания археологической периодизации неолита и бронзового века Прибайкалья. Поэтому вместо понятия «археологическая культура» было использовано другое – «историко-культурный этап», обозначавший определенный промежуток времени, для которого характерны те или иные взаимосвязанные черты техники, материальной культуры и жизни конкретного древнего общества, в своей совокупности отличающие его от других – предшествующих или следующих за ним [12. С. 11].

Эти культурно-исторические этапы неолита и бронзы рассматривались как последовательно сменяющие друг друга и генетически связанные между собой. Какая-либо перестановка их не предполагалась, поскольку это не соответствовало принципам, на которых была построена вся периодизация неолита и бронзового века Прибайкалья. Помещение каждой археологической культу-

ISSN 1818-7919. Вестник НГУ. Серия: История, филология. 2006. Том 5, выпуск 3:

Археология и этнография (приложение 2)

ры в строго определенные ячейки периодиза-ционной схемы ограничивали возможности изучения как вопросов их генезиса, становления, относительной и абсолютной хронологии, так и выявления взаимодействия различных культур.

Наиболее ярко эти затруднения проявились в отношении китойской культуры. Начало дискуссии положил М. М. Герасимов в 1955 г. Не возражая против разработанной предшественниками периодизации, он обратил внимание на то, что китойский этап «разрывает» стройную картину развития материальной культуры Прибайкалья, врезается инородным телом между серовским и глазковскими этапами, не обнаруживая элементарного перехода от серовского к глазко-вскому этапам. По мнению исследователя, китойский этап не имеет преемственной связи ни с предшествующим, ни с последующим этапом истории. Такое внедрение инородной культуры можно объяснить вторжением нового населения на данную территорию, что вряд ли вероятно. М. М. Герасимов предложил поместить китойский этап перед исаковским [3. С. 445–450].

Попытки выделения в неолите Прибайкалья новых или иная трактовка уже известных археологических культур предпринимались исследователями в 1960–1970-е гг. Они были связаны с накоплением новых материалов и стратиграфических наблюдений на многослойных поселениях Приангарья и Приоль-хонья (оз. Байкал), которые не укладывались в разработанную А. П. Окладниковым пери-одизационную схему. Последнее обстоятельство вызвало к ней критическое отношение. В частности, это нашло отражение в тезисе о существовании в неолите Прибайкалья локальных археологических культур.

Проанализировав и сопоставив материалы многослойной стоянки Улан-Хада на Байкале, полученные в 1959 г. Иркутской археологической экспедиции Ленинградского отделения Института археологии АН СССР под руководством М. П. Грязнова, с результатами раскопок Б. Э. Петри в 1913 г., Л. П. Хло-быстин пришел к выводу, что в слое Г/1 (IX слой по Б. Э. Петри) этого памятника содержатся разновременные культурные остатки – позднесеровские, китойские и глаз-ковские. На основании этих наблюдений он высказал идею о сосуществовании серовской и китойской культур. Обе культуры, как полагал Л. П. Хлобыстин, имеют истоки в ранненеолитических комплексах и обе приняли участие в формировании энеолити-ческой глазковской культуры [24. С. 29; 25. С. 264; 26. С. 96–97].

Г. И. Медведев и Н. А. Савельев, проанализировав материалы слоя П-А поселения Усть-Белая и их стратиграфическую позицию, пришли к следующим выводам: 1) данный слой – несомненно, неолитический комплекс, который предварительно можно датировать временем не моложе V тыс. до н. э.; 2) он является самостоятельным в рамках приангарского региона, поскольку ему нет надежных аналогий в материалах китойс-ких и исаково-серовских погребений. «Группы указанных погребений мы рассматриваем, – писали они, – не как этапы в развитии неолита Приангарья, а как самостоятельные локальные культуры возраста еще более неопределенного, чем усть-бельский неолитический комплекс». Была высказана гипотеза о существовании самостоятельной неолитической культуры в долине р. Белой [20. С. 60–64].

Г. М. Георгиевская на основе изучения материалов поселений верхнего Приангарья и южного побережья оз. Байкал, а также погребальных комплексов сделала вывод о том, что китойская группа памятников долины р. Ангары – это самостоятельная автохтонная культура, оставленная конкретной этнической общностью. Время ее существования – V–III тыс. до н. э. «В общем развитии неолита Прибайкалья исаково-серов-ские и китойские памятники зародились на общей основе ранних комплексов и представляют два самостоятельных культурнохозяйственных направления, существующих параллельно, каждый их которых принял участие в формировании глазковской культуры [2. С. 15].

Определенной коррекции подвергся и взгляд на относительную хронологию глаз-ковской культуры. В. В. Свинин, а вслед за ним и Л. П. Хлобыстин, на основе типологической близости позднесеровской и ран-неглазковской керамики высказали идею о том, что раннеглазковская культура является поздненеолитической [21. С. 170–171; 26. С. 98].

А. П. Окладников верно отметил особенности развернувшейся дискуссиии: во-первых, основной целью, которую преследова- ли сторонники выделения археологических культур в неолите Прибайкалья (Л. П. Хло-быстин, Г. И. Медведев, Н. И. Савельев), было стремление указать на противоречия, содержащиеся в сквозной периодизации, поскольку они пытались ревизовать ее в той или иной мере. Именно этим определяется и полемический характер публикаций. Во-вторых, отмечалось отсутствие у оппонентов развернутой характеристики выделяемых локальных археологических культур [14. С. 5–22]. В то же время трудно согласиться с его общим выводом, что «не принесли результатов… начатые М. М. Герасимовым и другими археологами попытки пересмотра этой схемы», поскольку, «несмотря на все усилия, новая удовлетворительная схема периодизации неолита и ранней бронзы Прибайкалья так и не была построена» [18. С. 151]. Сторонники выделения в неолите и раннем бронзовом веке Прибайкалья археологических культур не ставили перед собой подобной задачи, и не только потому, что для создания новой периодизации было недостаточно данных. Интуитивно они понимали, что куда важнее обратить внимание коллег на возможность и необходимость иного подхода к группировке археологического материала, который позволяет расширить возможность его историко-культурной интерпретации. И это, на наш взгляд, было главным итогом дискуссии. В результате, в частности, понятия «исаковская», «серовская», «китойская», «глазковская культура» перестали быть калькой с понятий «исаковский», «серовский», «китойский», «глазковский этап».

В 1980–1990-е гг. в литературе, посвященной неолиту и бронзовому веку Прибайкалья, термины «исаковский», «серовский», «китой-ский» и «глазковский этап» при характеристике древностей этого региона использовались гораздо реже, чем «китойская», «серовская» («исаково-серойская») и «глазковская культура». Это произошло по нескольким причинам. Во-первых, в результате изучения погребальных памятников неолита и раннего бронзового века Прибайкалья были получены серии радиоуглеродных дат, которые привели к пересмотру относительного и абсолютного возраста групп древних погребений неолита и бронзового века. В настоящее время не вызывает сомнений ранненеолитический возраст китойских захоронений (середина VI – вторая половина V тыс. до н. э.). Исако- во-серовские погребения имеют дату первая половинаV – вторая половина IV тыс. до н. э. Погребения глазковского типа датируются в диапазонеотпозднегонеолитадораннегоброн-зового века (середина III – вторая половина II тыс. до н. э.) [9. С. 9]. Во-вторых, выявилась невозможность корректной увязки пе-риодизационной схемы неолита и бронзового века Прибайкалья, выработанной в 1950-е гг. на материалах погребений с локальными периодизациями, разработанными исследователями к началу 1980-х гг. для отдельных районов Прибайкалья-Приангарья, Приольхонья, Верхней Лены, в основу которых были положены материалы поселений [18, 23; 4; 6]. В-третьих, развернувшаяся работа по широкой систематизации археологических материалов с целью установления генетического родства либо различия между теми или иными комплексами поселений на территории Прибайкалья выявила существование в неолите региона по меньшей мере пяти керамических «пластов»: «сетчатого» (7 000–5 000 лет назад), хайтинского «шнурового» (6 800–5 000 лет назад), посольского (дата по С 4 880 лет назад), «пунктирно-гребенчатого» (древнее 4 500 лет), усть-бельско-го (конец III тыс. до н. э.). Эти керамические пласты являются отражением существования в прошлом разнообразных и достаточно устойчивых культурно-технологических традиций, имевших широкие территориальные и хронологические границы. Они могут рассматриваться и как возможный инструмент для выявления контуров археологических культур [19. С. 22–23].

Открытие и изучение в 1960–1990-е гг. стратифицированных многослойных археологических местонахождений неолита и раннего бронзового века на территории Прибайкалья, исследования древних могильников и полученные серии радиоуглеродных дат привели к существенному расширению источниковедческой базы и формированию новых подходов, направленных на интерпретацию археологических материалов, на реконструкцию древней истории населения региона.

В настоящее время схема эволюционного развития неолитических культур Прибайкалья подверглась уточнению, поскольку результаты новых исследований говорят о большей сложности исторического процесса. «Эпоха неолита этого региона начинает выявляться как период сложных взаимоот- ношений разных по происхождению групп населения с различными культурными традициями» [27. С. 271]. Необходимо подчеркнуть, что это не умаляет огромного вклада, сделанного А. П. Окладниковым, в изучение древней истории Байкальской Сибири.

В настоящее время важной тенденцией в изучении неолита и раннего бронзового века Прибайкалья является проведение комплексных исследований, стремление к интеграции результатов анализа различных видов археологических источников (материалы поселений и погребальных комплексов, петроглифы), антропологических и палеогеографических данных. В этой связи кажется вполне актуальным продолжение работы по выявлению и описанию археологических культур. Усилиями нескольких поколений исследователей (М. П. Овчинников, Г. Ф. Дебец, А. П. Окладников, М. М. Герасимов, Л. П. Хлобыстин и др.) были созданы наглядные образы археологических культур неолита и раннего бронзового века Прибайкалья, ядром которых стали группы погребальных комплексов, поскольку в них оказались зафиксированы некоторые существенные и достаточно стабильные характеристики. Эти наглядные образы археологических культур – серовской (исаково-серовской), китой-ской, глазковской, успешно выполняли и выполняют целый ряд познавательных функций: распознающую, интегрирующую, нормативную. Именно на основе сформировавшихся ранее наглядных образов археологических культур решаются и вопросы о культурной принадлежности археологического материала поселений и погребений [7. С. 101].

Выделение археологических культур – это не только способ упорядочивания и систематизации наличного археологического материала, но и группировка, направленная на интерпретацию источников: на выявление культурно-технологических традиций в изготовлении каменных, костяных, металлических орудий, керамики и т. п., на реконструкцию хозяйства, этнокультурных характеристик и иных сторон культуры древнего населения. Можно согласиться с утверждением, что «археологическая культура – фундаментальное понятие археологической науки на уровне археологической интерпретации» [10. С. 5]. Понятие «археологическая культура» многопланово и многозначно по своему содержанию, как многозначны при всей своей фрагментарности и ущербности лежащие в ее основе археологические источники, которые в совокупности содержат информацию о различных сторонах некогда живой, динамичной культуры далекого прошлого. Попытки достаточно четко определить границы применения этого понятия, видимо, никогда не будут окончательными.

Наиболее ярким, узнаваемым компонентом известных археологических культур неолита и раннего бронзового века Прибайкалья продолжают оставаться погребальные комплексы. Материалы поселений коррелируются с ними по линии сопоставления типологически сходных вещей и установления синхронности их бытования во времени. Совокупные данные по неолиту и раннему бронзовому веку Прибайкалья – материалы поселений, могильников, антропологические свидетельства – позволяют говорить о существовании здесь нескольких больших археологических культур, территориальные и хронологические рамки которых в данное время намечаются в довольно широких пределах.

Китойская культура – ранний неолит (середина VI – вторая половина V тыс. до н. э.). Она охватывает, судя по погребальным памятникам, а отчасти и по материалам поселений, нижнее течение р. Селенги, южное побережье оз. Байкал, Верхнее Приангарье, Приольхонье и Верхнюю Лену. Вероятным ядром этой культуры являются памятники, расположенные на территории Верхнего Приангарья, особенно в южной его части. Здесь сосредоточено 75,1 % всех известных китойских могил и 78,1 % погребенных [1. С. 12]. С одной стороны, китойским захоронениям присущи общие, объединяющие их признаки (вытянутое положение умерших на спине, засыпка их красной охрой, присутствие среди инвентаря составных рыболовных крючков, вкладышевых орудий и др.), а с другой стороны, для каждого крупного региона Прибайкалья характерна в погребальном обряде известная специфика. Так, преимущественно для Приольхонья и Верхней Лены типично наличие внутримогильных и надмогильных каменных кладок. Для При-ольхонья достаточно характерно положение умерших на боку с подогнутыми ногами [Там же. С. 13]. О том, что долина Ангары была основным местом обитания китойцев, свидетельствуют и палеоантропологические данные [8. С. 140–141]. Возможно, к китойс-кой культуре следует отнести и ранний пласт сетчатой керамики, основываясь на находках подобной керамики (пока еще немногочисленных) в китойских погребениях.

Серовская культура – это финал раннего – средний неолит (V – середина III тыс. до н. э.). Территориально охватывает все Прибайкалье. Но обращает на себя внимание тот факт, что наибольшая концентрация известных могильников, относящихся к этой культуре (учитывая и неравномерность археологической изученности края), сосредоточена в долине р. Ангары – от устья р. Белой до г. Братска и в долине Верхней Лены – от пос. Качуга до пос. Жигалово. Вероятно, эта культура характеризуется значительным разнообразием и мозаичностью культурных традиций, что нашло свое проявление в следующем: в существовании различных керамических «пластов» – «сетчатой» керамики (сосуды круглодонные или остродонные, простой или сложной формы, иногда орнаментированные по венчику пояском круглых рамочек), посольской, «пунктирно-гребенчатой» керамики; в разнообразии каменного инвентаря – наконечники стрел треугольной или листовидной формы с вогнутой или прямой базой, тесла простые и «ступенчатые», топоры с «ушками», рыбы-приманки из камня, наконечники стрел с черешком и др. В отдельных районах Прибайкалья – в Приангарье, Приольхонье и на Верхней Лене, обнаруживается известное культурное своеобразие, в частности в погребальной обрядности, истоки которого, вероятно, закладывались в раннем неолите.

Можно в качестве гипотезы высказать предположение о том, что территорией формирования серовской (исаково-серовской) культуры была Средняя Ангара, включая и бассейн р. Илима и прилегающие к нему районы Верхней Лены. Возможно, из этой области началось в конце раннего неолита расселение «исаково-серовцев» в нескольких направлениях – на восток в бассейн нижней Ангары («серовский клин», о котором писал еще А. П. Окладников), на юг в бассейн Верхней Ангары и расселение по Верхней Лене и ее притокам как на юг, вплоть до оз. Байкала, так и на север, до впадения в р. Лену Кирен-ги, а возможно, и вплоть до устья р. Витима.

Глазковская культура – это поздний неолит – ранняя бронза (вторая половина

III – вторая половина II тыс. до н. э.). Охватывает всю территорию Прибайкалья. Ее формирование происходит на основе поздненеолитических комплексов серовской культуры. Наиболее четко эта преемственность прослеживается при сопоставлении вещей из погребений этих культур: в серовских и глазковских захоронениях имеются сосуды митровидной формы с «ушками», каменные наконечники стрел с черешковым насадом, каменные рыбки-приманки. С этим согласуется и антропологическая близость серовского и глазковского населения. Керамика глазковской культуры разнообразна. Наиболее типичными являются круглодонные сосуды с оттисками «рубчатой» лопатки и гладкостенные сосуды простой или сложной формы с отогнутым наружу венчиком. Орнаментированы они по верхней части тулова и шейке горизонтальными рядами «выпуклин-жемчужин» или в технике отступающей лопатки, в сочетании с группами горизонтально и вертикально прочерченных линий. На стоянках каменный инвентарь представлен шлифованными топорами из нефрита, наконечниками стрел удлиненно-треугольной формы с прямой, вогнутой или овально-выпуклой базой. Эти вещи типологически сопоставимы с предметами из глазковских погребений. Для глазковской культуры характерно появление первых, еще немногочисленных изделий из меди и ее сплавов с оловом или мышьяком – листовидные ножи, кольца, иглы и трубчатые игольники. Эта металлургия развивалась на основе использования местного сырья – самородной меди и медистых песчаников Иркутского амфитеатра [22].

Изучение археологических памятников глазковской культуры продемонстрировало не только их повсеместное распространение по Прибайкалью, но и большее, чем прежде, единство в материальной культуре и погребальном обряде населения Приангарья и Верхней Лены. Эту особенность подметил еще А. П. Окладников. Он писал о своеобразной интеграции культуры, которая охватывает в глазковское время весь регион Прибайкалья [16. С. 106]. Но внутри этой культурной общности, несомненно, существовали и локальные культурные традиции, имела место антропологическая и, возможно, этническая неоднородность «глазковцев».

Охарактеризованные в самом общем виде большие археологические культуры не рассматриваются нами как некие заменители культурно-исторических этапов неолита и бронзового века Прибайкалья. Их не следует рассматривать и как еще один вариант периодизации. Совершенно очевидно, что с накоплением новых фактов, наблюдений неизбежны изменения в общей характеристике археологических культур, оценке их территориальных и временных границ и даже выделение новых археологических культур.

Необходимо подчеркнуть, что по своей внутренней структуре каждая из этих археологических культур не является и не может быть однородной. У каждой культуры в определенный промежуток времени должно было существовать достаточно стабильное ядро, где населением длительное время сохранялись наиболее характерные культурные традиции и менее устойчивая, а потому и более изменчивая, и более восприимчивая к инокультурным влияниям периферия. Именно на периферии культуры, в зонах активных межкультурных контактов, в пограничных районах в результате взаимодействия могли формироваться «гибридные» культуры. Ритмика развития и изменений в археологической культуре – в ее территориальном ядре и на периферии, будет неодинакова. Отсюда и разная скорость формирования новаций, и различная длительность сохранения тех или иных культурных традиций в ядре археологической культуры и на ее окраине. В этой связи важной является задача выявления развития и трансформации археологических культур неолита и ранней бронзы Прибайкалья во времени и пространстве. Следует отметить, что первые шаги в этом направлении были предприняты уже А. П. Окладниковым, который выделил в серовской и глазковской культурах ранние и поздние группы захоронений.

Предлагаемый подход нацелен не только на выделение археологических культур, но и на выявление взаимодействия носителей археологических культур во времени и пространстве, на выявление внутренних изменений в культуре. В конечном счете он ориентирован на более полную и всеобъемлющую реконструкцию панорамы культур неолита и раннего бронзового века Прибайкалья.

Материал поступил в редколлегию 09.10.2006