К вопросу национальной консолидации бурятского народа в XVII - XX вв

В современной истории и политологии как никогда остро стоят вопросы национальной независимости и суверенитета в условиях транснациональной глобализации.

Специфика этнической общности как исторического образования заключается в ее дина- мическом развитии, т.е. в происходящих этно-эволюционных изменениях. Одной из важнейших разновидностей национальных процессов является внутренняя консолидация народа.

Проблемы, рассматриваемые в данной статье, имеют обширную источниковую базу. Необхо- дима ее классификация, разделение на базовые компоненты, составляющие понятия «этнос», «этногенез», «этническая культура».

Рассмотрение вопросов образования бурятского этноса, его самоидентификации – острейшая проблема в современном монголоведении.

В многовековой истории монголоязычных этносов прослеживается взаимодействие бурят с восточнославянскими народами с времен монгольских завоеваний XIII-XIV вв. Эти взаимоотношения были прерваны почти на три столетия, вплоть до появления русских служилых людей в Сибири и на берегах Байкала в XVII в. Сложившаяся к XVIII в. геополитическая обстановка в Центральной Азии, которая на тот момент становится ареной раздела влияния, в первую очередь, между Россией и Китаем, была достаточно сложной. Маньчжурская экспансия в Монголию завершается полным завоеванием Южной Монголии, Халхи и Джунгарии и привнесением вновь китайско-маньчжурской культуры, традиции которой относятся к монгольской династии Юань в Китае. Политическая раздробленность и зависимое от Цинского Китая положение Монголии привели к ослаблению влияния монголов на бурятские земли.

Пребывание бурят в составе Российского государства способствовало их консолидации. Родовая структура (в соответствии с правовыми актами 1822 г.) обрела форму национального самоуправления, которая и позволяла защищать национальные интересы [1].

Обнародование российским императором Петром I Указа, в соответствии с которым за бурятами были закреплены их «породные земли», способствовало формированию единой территориальной и экономической общности бурят, с одной стороны, и более активному включению бурятских племен в социально-экономическую и особенно культурную жизнь Российского государства – с другой [2].

С этого времени, к началу XIX в., исходя из положений Д.Д. Нимаева, происходит формирование основных признаков того типа этнической общности, которую принято определять термином «народность» (при определенной условности предлагаемой даты). К этому моменту появляется термин «самосознание», т.е. «буряты» (пырат, брацкие люди др.) [3].

Крупные изменения в хозяйственной, культурной и других сферах жизни, переход от номадизма к оседлости, колонизационный характер заселения русскими первопроходцами территорий, принадлежавших бурятам, приводит к формированию новых этносоциальных отношений. Соединение пашенного земледелия, кото- рое вели русские крестьяне и казаки, с охотничьим и скотоводческим типом хозяйствования местного населения вело к формированию этих новых отношений.

В формировании этнической общности бурят важнейшее значение имело то, что они оказались вовлеченными в орбиту новых хозяйственно-экономических отношений, в результате которых началось активное разрушение основ патриархально-натурального производства и былой хозяйственной замкнутости.

В процессе хозяйственного освоения Забайкалья, а затем и Монголии, между русскими и бурятами происходит взаимообмен новыми методами хозяйствования. Русские приобретали у бурят скот особой бурятской породы и усваивали от них различные навыки скотоводческого хозяйства в местных условиях. Наиболее распространенными были заимствования в языковой среде, что в немалой степени определялось соображениями экономического характера. Неслучайно бурятские названия закрепились за многими предметами быта, пищи у русских. В свою очередь, влияние русской деревни сказывалось и в том, что у бурят появились новые сельскохозяйственные культуры и орудия труда, названия которых почти без изменения вошли в словарный фонд бурятского языка [4].

Вопросы историографии, в том числе проблема такого деликатного вопроса как культура, язык, являются сложнейшей задачей в сфере передачи накопленного народного культурного богатства, проблемой наследства общественного развития человеческого индивидуума, аналитики накопленных реальных исторических знаний в российской и монгольской методологической науке. Задача современной историографической науки, отстающей в накоплении, обобщении и систематизации конкретно-исторического материала состоит в необходимости дать анализ обширной исторической, этнографической, политологической и культуроведческой литературы во всем ее проблемно-тематическом и жанровотипологическом многообразии.

В настоящее время языковая ориентация русского населения в Бурятии привела к тому, что его осведомленность в русском языке несравненно выше, чем в бурятском или иностранных языках. Бурятский же язык изучается лишь в 25% школ республики. К тому же на изучение бурятского языка выделяется всего 1-2 ч в неделю, что не позволяет в необходимой степени овладеть им как средством общения. Вместе с тем заметной особенностью русской речи является наличие в ней значительного количества бурятизмов, используемых ими устно или письменно. Это имеет свои исторические корни.

Значительным своеобразием истории языка русского, бурятского и монгольского народов, проживающих в нашем регионе, были заимствования в области жилищного строительства, жилищной культуры. Имелись примеры в расселении и обустройстве жилищ, скопированных у эвенков.

Преобразования в хозяйственной жизни приводят к значительному изменению в рационе питания. В конце XIX-начале XX в. преобладающими продуктами у бурят, помимо мясной пищи, становятся мучные изделия, картофель и огородные культуры [5]. Поэтому многовековое сотрудничество и хозяйственно-культурное взаимодействие русских и бурят стало основой для формирования своеобразной модели межнационального и культурного согласия, которое и поныне является характерной чертой политического развития Республики Бурятия.

Необходимо заметить, что идея «панмонгольского» движения в 20-е и первой половине 30-х гг. XX в. И.В. Сталиным и его окружением рассматривалась как одна из разновидностей национально-освободительного движения (т.е. важный союзник пролетарской революции) на Востоке, включая близлежащую к СССР зарубежную Азию с ее буддийской верой. Поэтому данное «учение» всячески приветствовалось и поддерживалось. Но когда панмонголизм политически исчерпал себя, не оправдал в полной мере надежды большевиков, он был объявлен в качестве аналога национализма, антисоветизма, контрреволюционной деятельности.

С одной стороны, в какой-то мере идеи «панмонголизма», разрабатываемые бурятскими национальными лидерами на рубеже XIX–XX вв., вплоть до репрессий 1937 г., носили «оттенок» глобализации государств, населяемых монголоязычными народами.

При этом, на наш взгляд, была похоронена идея национального патриотизма, которая сплачивала большинство народных масс и одновременно сделала более жизнеспособной и привлекательной коммунистическую идеологию. В дальнейшем в советской истории началось строительство единой общности «советский народ», с огромной нивелировкой национального. Из обсуждаемых проблем строительства нового государства были изъяты широко обсуждаемые в то время вопросы о культурно-национальной автономии бурят и монголов, других национальностей, населяющих Советский Союз.

Об этом пишет доктор исторических наук А.А. Елаев в своей работе «Бурятия: путь к автономии и государственности». Анализ этой и других работ многих советских и бурятских ученых [6, 7] показывает, что идея культурнонациональной автономии имела свои крепкие корни не только в Бурятии, но и в других национальных образованиях формирующегося советского государства, но этот процесс был насильственно прерван в 30-х гг. XX в. Одной из форм автономии был, например, перевод со старобурятской письменности на кириллицу на основе хоринского диалекта. Теоретические разработки идеи культурно-национальной автономии не утратили своей актуальности и в начале XXI в.

Сложность и острота современной практики развития наций и межнациональных отношений настоятельно требуют обращения к опыту 20-х гг. XX в., к периоду активного развития национальных движений и разрешения национальных проблем. Идея национального самоопределения монгольских народов, самоидентификации бурят в составе РФ в современной политической истории, испытывает большие проблемы и требует теоретического осмысления.

Новый, качественный рывок в культурном развитии проживающих в Восточно-Сибирском регионе народов и народностей был сделан в годы советской власти. XX в. закономерно вошел в сокровищницу мировой культуры. Ведь именно в этот период был дан мощнейший толчок культурному развитию народам национальных окраин, в частности бурятам. Выдающимся достижением национальной политики советского государства, при всех ее перекосах и ошибках, было создание национальной средней и высшей школы. Культурно-образовательный потенциал, заложенный в этот период, позволил народам нашего региона достичь огромных успехов в этнокультурном развитии.

Перемены, произошедшие в конце XX в. в стране и республике, коренным образом изменили социально-политическую и этническую ситуацию, затронули государственно-правовой статус бурятского народа, активизировали процесс этнического возрождения. Произошла своеобразная ревизия потерь и приобретений, пересмотр и переоценка прошлого и настоящего, истории, культуры, религии, языка, традиций и обычаев народа. В это время процесс этнокультурного развития бурятского народа стал обретать естественный, эволюционный характер. Несмотря на неблагоприятные социальноэкономические и политические условия, высо- кую степень ассимиляции и особенно аккультурации, буряты сохранили свою самобытность и этническое самосознание, имеющие в постсоветское время тенденцию к росту.

В конце XX в. проблема бурятского этнического бытия вновь обрела актуальность и стала предметом политической борьбы. В Бурятии резко активизировалась этнокультурная и политическая жизнь, стали возникать общественные организации, поставившие своей целью сохранение и развитие культуры, защиту прав и интересов титульного народа.

Знаменательным событием в общественной этнокультурной жизни республики стало проведение Всебурятских съездов по консолидации и духовному возрождению нации, которые заложили предпосылки этнической консолидации бурят.

Результатом работы первого съезда стало учреждение Всебурятской ассоциации развития культуры далее (ВАРК) в форме общественной организации этнокультурной направленности.

Основные направления деятельности ВАРК: возрождение и развитие бурятского языка и национального образования, издание учебников и пособий для изучающих бурятский язык, теле- и радиопередачи, публикации в СМИ; организация широкомасштабных культурно-массовых мероприятий, фольклорных празднеств, способствующих возрождению бурятской культуры, таких как Сагаалган, Сурхарбан, Гэсэриада, родовые праздники бурят, фестивали и конкурсы по народному творчеству и обычаям; общественные моления на святых местах – обоо и тай-лаганы.

ВАРК активно помогает культурным центрам, не только бурятских, но и других народов, обществам, землячествам в проведении национальных праздников, культурных мероприятий.

На втором общебурятском съезде была обнародована идея создания представительской политической организации – Конгресса бурятского народа. Если сфера деятельности ВАРК была ограничена рамками ведомства культуры, то Конгресс бурятского народа был учрежден для решения проблем различных областей общественно-политической жизни республики и округов.

Создание таких общественных национальных объединений, как ВАРК и Конгресс бурятского народа, несомненно, оказало положительное влияние на процесс возрождения бурятской культуры и консолидации бурятского народа.

Стоит отметить, что в процессе национальнокультурного возрождения бурятского народа чрезвычайно возросло значение религиозного фактора. О религиозной активизации свидетельствует повышение роли буддизма и шаманизма в жизни этноса, восстановление и строительство десятков культовых сооружений, дацанов, обращение к религиозным ценностям на всех уровнях. Для многих бурят, в том числе и неверующих, буддизм и шаманизм стали ассоциироваться с национально-этническим вопросом, заполнять культурно-идеологический вакуум, образовавшийся после краха социалистической идеологии. По мнению Т.М. Михайлова, рост религиозной ментальности бурят объясняется тем, что «они, во-первых, просто заполнили образовавшийся духовный вакуум религией, во-вторых, нашли в ней опору, успокоение, этно-национальную идентичность…» [8].

С развитием урбанизации, индустриализации, модернизации, пропагандой общебурятского единства, укреплением национальных чувств наметилась тенденция интегративного характера.

Изучение общих закономерностей и специфики развития процесса консолидации важно для всестороннего и углубленного понимания динамики жизни бурятского народа, для практики современного общественного развития.