К вопросу о христианизации Киева

Процесс христианизации древнерусских земель продолжает вызывать интерес у ученых различных научных направлений. Доминирующая в XIX в. гипотеза о быстрой и безболезненной христианизации Руси в настоящее время отвергнута большинством современных исследователей. Важным этапом изучения процесса противостояния язычества и христианства на восточнославянских землях стало открытие советскими археологами Б.О. Тимощуком и И.П. Русановой в 80–90-е гг. XX в. в Западной Украине крупных восточно-славянских языческих храмовых комплексов, в полной мере существовавших до середины XIII в. [1].

В наше время исследованы и другие восточно-славянские языческие святилища, сохранившиеся вплоть до конца XIII в. Так, в частности, российский археолог П.М. Травкин, исследуя материалы раскопок святилища Велеса в городе Плеск Ивановской области Российской Федерации, пришел к выводу, согласно которому языческая святыня в полной мере существовала здесь до нач. XIII в. По мнению исследователя, святилище стало центром местной языческой общины [2]. Восточно-славянские языческие общины XI – сер. XIII вв. неоднократно упоминаются в отечественных письменных источниках, в частности древнерусских летописях, произведениях восточных, византийских авторов, польских и чешских хрониках.

Вместе с тем среди отечественных ученых достаточно распространенной остается точка зрения, согласно которой все археологические материалы, касающиеся исследований восточнославянских языческих общин XI – сер. XIII вв. фальсифицированы, а письменные свидетельства существования поздних язычников искажены [3, с. 11–24]. Так, в частности, Н. Хамайко назвала гипотезу о существовании у восточных славян развитого культа в раннехристианскую эпоху гипертрофированной [4, с. 86–114].

Вместе с тем если христианизация Западной и Северо-Восточной Руси признается большинством современных исследователей сложным болезненным процессом, который растянулся на многие века, то принятие христианства жителями Киева считается образцом безболезненной и легкой смены доминирующего мировоззрения [5, с. 26]. Детальная реконструкция событий, связанных с принятием христианства жителями Киева, – главная цель данной статьи.

О принятии христианства князем Владимиром и киевлянами писало немало исследователей. Большинство из них лишь комментировало (а иногда и просто повторяло) короткое сообщение «Повести временных лет», повествующее о данных событиях. Главное внимание при этом было сосредоточено на уточнении даты и места крещения великого князя и населения столицы Руси. Дискуссия по этому вопросу началась более ста лет назад и продолжается до сих пор. При этом многие важные аспекты данной проблемы, в частности судьба киевских служителей языческого культа и их сторонников, в научных работах практически не рассматривается.

В отечественных летописях почти весь фактологический материал заменен легендарными рассказами и вставками в стиле византийской агиографии. Вот как описывает христианизацию жителей Киева автор «Повести временных лет»: «Володимир повелъ кумиры испроврещи, и ови иссъсечи, и другыя огневи преда; Перуна же повелъ привязати коневи къ хвосту и влещи с горы по Бирицеву на Ручаи, и 12 мужа пристави бити жезлиемь… Плакахутся его невернии людие, еще бо бяху не прияли святого крещениа. И привлекша и, вринуша и въ Днепръ.

И пристави Володимиръ, рекъ сице: «аще где пристанеть, то отреваите и от брега, дондеже проидет порогы, охабитеся его». Посем же Володимиръ посла по всему граду, глаголя: «аще кто не обрящется на реце, богат, убогъ, или нищь, или работникъ, противенъ мне будет». Се слышавше людие, с радостью идяху, радующеся и глаголюще: «аще се бы было не добро, не бы сего князь и бояре прияли». Наутриа же изиде Володимиръ с попы цесарицины с корсунь-скыми на Днепръ, и снидеся бещисла людии, и влезоша въ воду, и стояху инъ до шии, друзии же до персии, младыя же от брега, друзии же младенци держаще, свершении же бродяху; попове же стояще, молитвы творяху… Крестивъшемъ же ся людемъ, и идоша когождо в домы своя… И повеле Володимир рубити церкви и поставляти по местомъ, идеже стояша кумиры; и постави церковь святого Василья на холмъ, идеже стояша кумиры Перунъ и прочии, идеже требы творяху князь и людие. И нача ставити по градом церкви и попы, и людие на крещение приводя по всем градом и селомъ. И пославъ, нача отъимати у нарочитои чядъ дети и давати на учение книжное; матери же чадъ сихъ плакахуся по нихъ, еще бо не бе утвердилася вера, нь акы по мртвицех плакахуся» [6, с. 62].

В летописном рассказе упоминается лишь факт уничтожения языческих идолов и святилищ в городе Киеве, при этом автор совсем не коснулся темы сопротивления языческих жрецов и их сторонников. Между тем уничтожение языческих святынь всегда сопровождается ожесточенными боями и убийством служителей языческого культа. Вероятно, много реальных обстоятельств крещения населения Киева были вычеркнуты из ранних летописей более поздними переписчиками. Между тем даже в данном отрывке источника четко указывается, что уничтожение языческих храмов и идолов в Киеве сопровождалось плачем.

В «Повести временных лет», как и в других древнерусских письменных источниках, сообщается о «великой радости», «блаженстве» и т. п., которые якобы охватили киевлян во время и после процедуры крещения. Разумеется, в городе, где была большая христианская община, факт крещения большого количества людей вызвал радость у части жителей города, но большинство киевлян в то время были язычниками и новую веру приняли под страхом репрессий со стороны князя и его дружины. Об этом убедительно свидетельствуют слова князя Владимира из летописного рассказа: «аще кто не обрящется на реце, богат, убогъ, или нищь, или работникъ, проти-венъ мне будет» [7, с. 62]. К тому же, трафаретная радость в данном летописном рассказе никак не вяжется с неоднократным упоминанием летописцем «плачей» жителей Киева.

В конце X в. Киев был уже большим городом со сложной общественно-экономической структурой. Значительная часть его населения была непосредственно связана с языческим культом. Так, волхвы обслуживали языческие святилища, гадали и лечили свою паству. Скоморохи регламентировали языческие праздники, похороны и свадьбы. Специальные ремесленники-кощунники изготавливали из металлов, дерева и кости языческие обереги-кощуны. Все они после христианизации должны были остаться без средств к существованию и не могли встретить новую веру с радостью, как сообщает нам «Повесть временных лет».

Следует принять во внимание тот факт, что кроме христиан и язычников в Киеве в конце X в. существовали также общины евреев и мусульман. Среди них были не только заезжие купцы, но и местные жители, которые по повелению Владимира также должны были принять христианство. По свидетельству католического священника XVI в. Иосифа Верещинского, во время христианизации киевские евреи отказались принять новую веру и были изгнаны из города [8, с. 9].

Данные «Повести временных лет» дополняет летопись В. Татищева. При ее составлении, вероятно, были использованы источники, не дошедшие до нашего времени. Согласно летописи, большинство киевлян не хотели принимать христианство и «отлагали день за день, рассуждая», некоторые же и слышать об этом не хотели». Последние, согласно источнику, «окаменелые сердцем, яко аспиды, глухо затыкают уши свои, и уходили в пустыни и леса...» [9, с. 54]

Возможно, что одновременно с обращением в христианство жителей Киева проходили и публичные наказания тех, кто не хотел принимать новую веру или открыто выступал против христианства. По крайней мере, в «Житии Михаила, первого митрополита Киевского» при описании крещения киевлян находим следующие строки: «Михаил, непокоривых же, закостеневших в идололюбии и сих с оучительными словесы с любовию наказывати повелел, прочим же со страхом запрещати, дабы никто же не прекословил слову Божию. Наипаче же равноапостольной Владимир смиренномудро и любезно, не яко властитель запрещая, но учительски моля всех и наказывая разумно» [10, с. 272]. В том же источнике находим и характеристику самого миторополита: «Бысть же сеи митрополит Михаил вельми учитилен и мудрости довольно на-выче и житием велик, но свиреп и лют егда время требоваше» [11, с. 273]. Если неизвестный автор «Жития», несомненно, христианин, назвал митрополита Михаила свирепым и лютым, то можно представить, что это были за «добрые» наказания. Скорее всего, тех, кто активно сопротивлялся христианизации, пытали и казнили прилюдно на центральных площадях города.

Современные исследователи отмечают значительное количество христианских захоронений в могильнике дохристианской эпохи на Старокиевской горе. Можно предположить, что хри- стианская община в языческую эпоху жила в центре города недалеко от княжеского дворца. Возможно, первыми христианами были люди, близкие к великокняжеской власти – профессиональные воины, купцы и ремесленники, которые обслуживали потребности хозяйства князя и его дружины. Вместе с тем, даже среди этой части населения древнего Киева, очевидно, не все приняли новую веру. Согласно данным археологии, часть населения Старокиевской горы после христианизации мигрировала с ее вершины к подножию, где в конце X в. образовались несколько новых жилых кварталов [12, с. 11].

Вероятно, закоренелые язычники со Старокиевской горы мигрировали к древнему могильнику, где в то время могли сохраниться какие-то языческие святыни. После демонстративного уничтожения языческих святилищ и угроз великого князя оставаться на Старокиевской горе язычникам было опасно.

Еще сложнее, очевидно, проходила христианизация в торгово-ремесленном Подоле. В «Повести временных лет» вообще не содержится никаких данных относительно событий, которые происходили в этом районе Киева во время христианизации. Единственное упоминание об уничтожении местного святилища Велеса находим в «Житии Владимира Великого» Иакова Мниха: «...а Волоса идола, его ж именоваху скотья бога, велев в Почайну реку въврещити» [13, с. 231].

На месте разрушенного святилища «скотья бога» была построена церковь в честь святого Власия. Между тем главный христианский храм на Подоле была не церковь святого Власия, а храм в честь Богородицы Пирогощи, который построили в первой половине XII в. Согласно археологическим данным, он был возведен на месте другой, не менее монументальной постройки, предшествующей церкви Богородицы [14, с. 318]. Исследователи отмечают интересную деталь: камни из старой постройки были использованы при возведении нового христианского храма [15, с. 226].

Таким образом, христианский храм был построен сразу после умышленного разрушения какого-то большого здания в первой половине XII в. Согласно тогдашней традиции, христианские церкви ставили на тех местах, где некогда находились языческие святилища. На это прямо указывает Лаврентьевская летопись: «Володимиръ же повелъ крестьяном ставить церкви по темъ местомъ, идеже кумиры стоялъ» [16, с. 51].

Возможно, что и церковь Богородицы Пирогощи была поставлена на месте какого-то языческого монументального каменного храма, который в течение нескольких веков продолжал сосуществовать вместе с киевскими христианскими церквями.

Существование уже в христианскую эпоху языческой общины в Киеве находит подтверждение и в письменных источниках. Так, в Лаврентьевской и Ипатьевской летописях под 1070 г. находим следующие сроки: «Прииде Волхв прельщен бесом, и пришед к Киеву, глаголаше сице: поведая людем, яко на пятое лето Днепру тещи на вспять, а землям прийти на иная места, яко стати Греческой земли на Русской, а Русской на Греческой, и прочим землям изменитися, его же невегласи послушаху, вернии же насмехахуся, глаголюще: бес тобою играет на пагубу тебе. Се же и бысть ему; во едину убо нощь бысть безвести» [17, с. 51; 18, с. 174–175].

Как видно из данных источников, приход волхва в Киев с призывом к общему для всех руссов восстанию разделил киевлян на две части. Одна из них – язычники – встретила слова волхва с сочувствием и пониманием, другая – христиане – с насмешками и угрозами.

При раскопках древнерусских жилых домов и могильников XI–XII вв. города Киева археологи фиксируют значительное количество языческих захоронений (иногда даже с конем и оружием). Так, во время раскопок жилого дома XI в. в усадьбе 2 по улице Десятинной было найдено захоронение по обряду ингумации. Вблизи человеческого скелета был найден наконечник копья и череп лошади. В усадьбе 5 по Десятинном переулке найдено захоронение XII в. по обряду тру-посожжения. Исследователи зафиксировали кострище вытянутой формы по направлению восток-запад. В кострище были найдены два глиняных горшка красного цвета, наполненные кальцинированными человеческими костями. В меньшем горшке находились кости ребенка 3–5 лет, в другом – кости взрослого мужчины. В десяти километрах от предыдущих захоронений было зафиксировано исследователями еще одно подобное трупосожжение XII в. [19, с. 44].

В XI в. продолжили существовать в Киеве и волхвы. Они, вероятно, в течение нескольких столетий оставались единственными более-менее профессиональными врачами. В «Житие Спиридона Просвирника и Олимпия Иконника» находим рассказ о каком-то киевском вельможе, который (в период правления князя Всеволода Ярославовича) заболел проказой и неоднократно обращался за медицинской помощью к киевским волхвам [20, с. 174]. В древнеславянской Кормчей книге кон. XI в. категорически запрещается призывать волхвов, которые «в помощь себя бесов призывают в оуставления страдания и немочи» [21, с. 1106].

При раскопках одного из домов в жилом квартале, появившегося в конце X в. на нижних террасах Старокиевской горы, было найдено шиферное пряслице со стилизованным изображением волхва в треугольном головном уборе. Подобная фигурка была зафиксирована исследователями на обломке сосуда из археологического слоя XII в. древнерусского города Плеск [22, с. 101].

Существовали долгое время в Киеве и скоморохи. Изображения веселых музыкантов с гуслями и свирелями исследователи находят даже на стенах Софийского собора. Не случайно в XII в.

митрополит Иоанн жаловался Якову Чорноризцю: «По боярах токмо й князем венчание, а простые люди поимают с плясанием, гудением и плесканием» [23, с. 382].

Возможно, что значительное количество язычников из Киева вследствие христианизации вообще оставили город. Так, по археологическим данным, в кон. X в. произошел массовый исход населения из Среднего Поднепровья в Галицкие леса. В наше время исследованы три городища-святилища, которые располагались на реке Збруч на территории нынешней Тернопольской области Украины на расстоянии 2, 5 и 3 км между собой: Звенигород, Богит и Говда. Согласно археологическим данным, с городами-святилищами граничили более десяти поселений, которые образовались и прекратили свое существование одновременно со святилищами. По мнению современных исследователей, Збручский культовый центр в кон. X в. взял на себя функции ликвидированных языческих святилищ Киева и других городов, стал своеобразным языческим заповедником. Здесь могли находить убежище служители языческих богов, изгнанные из Киева [24, с. 117].

Другим направлением бегства населения, не желавшего принимать христианство, из Среднего Поднепровья было Суздальское Ополье. В местных курганах с трупоположениями XI–XII вв. в большом количестве найдены трехбусенные височные кольца, характерные для погребений юга Руси. Кроме того, при раскопках нескольких поселений кон. X–XI вв. близ древнего Владимира были обнаружены археологами полуземляночные жилища киевского типа [25, с. 190].

Появление киевских людей в кон. X в. в Суздальском крае хорошо прослеживается на уровне топонимики. Так, реки вокруг Владимира-Залесского имеют те же названия, что и вокруг Киева: Почайна, Лыбедь, Ирпень [26, с. 9].

Возможно, часть населения Среднего Поднепровья осела в восточных районах Руси. Так, среди кладов старой Рязани XI–XIII вв. обнаружены перстни со щитками, украшенные чернью и гравированными изображениями, характерные также для кладов, найденных в Киеве и Среднем Поднепровье. В целом состав серебряных украшений со старорязанских кладов XI–XIII вв. идентичен составу киевских и черниговских кладов [27, с. 204, 208].

Таким образом, принятие христианства в Киеве, как и в других регионах Руси, было достаточно сложным и длительным процессом. Определенная часть киевлян под давлением князя Владимира и его дружины даже мигрировала в малонаселенные районы Галицкой, Суздальской и Рязанской Руси.

Ссылки:

• 1.   Русанова И.П., Тимощук Б.А. Языческие святилища древних славян. М., 2007. 303 с.

• 2.  Травкин П.Н. Язычество древнерусской провинции. Малый город. Иваново, 2007. 857 с.

• 3.   Комар А. Збручский идол: памятник эпохи романтизма? // Ruthenica. № 10. С. 11–24.

• 4.  Хамайко Н. Древнерусское «двоеверие»: происхождение, содержание и адекватность термина // Ruthenica. 2007. Т.

• 6.    С. 86–114.

• 5.    Кузьмин А.К. Крещение Руси. М., 2004. 416 с.

• 6.    Повесть временных лет / под ред. и с пред. В.П. Адриановой-Перетц. М.-Л., 1950. 239 с.

• 7.    Там же.

• 8.    Петров Н.И. Историко-топографические очерки древнего Киева. Киев, 1897. 231 с.

• 9.    Татищев В.Н. История Российская. В 3 т. М., 2003. Т. 2. 735 с.

• 10.    Житие Михаила, первого митрополита Киевского // Жития святых в ХІІ книгах. Киев, 1855. Кн. 11. С. 270–278.

• 11.    Там же.

• 12.    Котышев М. Начальный этап истории Киева (IX–X вв.) // Вестник Челябинского государственного университета. 2005. № 2 (18). С. 10–16.

• 13.    Голубинский Е.Е. История русской церкви. М., 1913. Т. 1. 432 с.

• 14.    Ивакин Г.Ю., Гупало К.Н., Сагайдак М.А. Исследование церкви Успения Пирогощи // АО. 1977. С. 311–315.

• 15.    Гупало К.Н. Исследование церкви Пирогощи в Киеве // АО. 1979. С. 220–227.

• 16.    ПСРЛ. Т. 1. Лаврентьевская и Суздальская летописи по Академическому списку. М., 1962. 472 стб.

• 17.    Там же.

• 18.    ПСРЛ. Т. 2. Ипатьевская летопись. М., 1962. 938 стб.

• 19.    Килиевич С.Р. Детинец Киева IX – первой половины XIII веков по материалам археологических исследований. Киев, 1982. 172 с.

• 20.    Києво-Печерський патерик / під ред. Д.І. Абрамовича. Києв, 1991. [Репрентне відтворення 1931 р.]. 230 с.

• 21.    Качановский В.В. Славянская Кормчая книга // Известия Отделения русского языка и словесности Императорской Академии наук. Т. 2. Кн. 4. С. 1068–1108.

• 22.    Травкин П.Н. Указ. соч.

• 23.    Макарий (архиепископ Харьковский). История русской церкви. СПб., 1994. Т. 2. 564 с.

• 24.    Тимощук Б.А. Языческое жречество Древней Руси (по материалам городищ-святилищ) // Российская археология. 1993. № 4. С. 110–122.

• 25.    Седов В.В. Восточные славяне в VI–XIII вв. М., 1982. 327 с.

• 26.    Георгиевский В.Т. Город Владимир на Клязьме. Владимир, 1927. 425 с.

• 27.    Даркевич В.П., Пуцко В.Г. Старорязанские клады (раскопки 1979 г.) // Советская археология. 1982. № 2. С. 196–210.