К вопросу о классификации политических партии (опыт применения западных теоретических концептов к анализу российской партийной системы)

Другую интересную модель партийной системы разработали известные современные исследователи политических партий Р. Кац и П. Мэир. Они рассматривают развитие партий как диалектический процесс, в котором каждый новый тип партий порождает реакцию, приводящую к возникновению новой партийной модели и новой цепочке реакций3. Указанные авторы выделяют четыре идеальных типа партий – партии элит, массовые партии, партии-картели и так называемые «всех-лови-партии» (catch-all parties).

Если обратиться к истории, то увидим, что первыми во второй половине XIX в. в Западной Европе возникают кадровые или эли-тистские партии – слабо структурированные объединения представителей элит. В России аналоги элитистских партий можно увидеть в партийной системе империи 1905–1917 гг. Например, конституционно-демократическая партия (кадеты) в целом под- ходила под данную категорию. В странах западной демократии элитистские партии просуществовали примерно до 1920-х гг., а затем были постепенно вытеснены с политической арены массовыми партиями. Отличительными чертами партий такого рода является наличие внепарламентской организации, группы управленцев, руководящих партией, и фиксированного членства, а объединяющим фактором служит хорошо артикулированная идеология и развитая организационная структура. Классическим примером массовой партии может считаться Коммунистическая партия Советского Союза (КПСС) и другие коммунистические партии (в т.ч. и в тех странах, где они не были единственными).

Зародившимся ещё в конце XIX в. массовым партиям практически в неизменном виде удалось просуществовать до середины XX века, когда появились электоральные партии типа «всех-лови». Выросшие из массовых партий, партии «всех-лови» (catch all) сделали крайне размытыми свои идеологические основания в надежде привлечь как можно большее число избирателей. Явными признаками типичной «всех-лови партии» обладает доминирующая в современной российской партийной системе «Единая Россия». И действительно, на последних выборах в ГД РФ партия апеллировала ко всему обществу, призывая различные слои населения поддержать «курс Путина».

Одновременно с электоральной партией возникла партия картельного типа, впервые описанная О. Керчеймеером как картель «государство-партия». В дальнейшем данная модель была детально проанализирована в работах уже упомянутых нами Р. Каца и П. Мэира.

В истории современной многопартийности к партиям картельного типа с определённой долей условности можно отнести и Всероссийское общественно-политическое движение «Наш дом – Россия» (НДР) Виктора Черномырдина, и политическое объединение «Единство», и, конечно же, политическую партию «Единая Россия».

Рассмотренную выше классификацию дополняет А. Кровел, выделивший пятую модель партийной организации, – появившуюся в начале 1990-х годов

«партию-фирму», или бизнес-партию1. Такая «партия-фирма» создаётся по инициативе политического предпринимателя и имеет структуру коммерческой компании. Можно выделить два подтипа такой организации: существующая бизнес-структура, используемая для политических проектов, и специальная организация, созданная для достижения бизнес-целей политическими средствами. Примечательно, что организационно бизнес-партии черпают свои ресурсы из частного сектора и тем отличны от партий-картелей.

В рамках политической системы современной России прямых аналогов «партии-фирмы» не существует, тем не менее можно привести примеры организаций, обладающих многими характеристиками, свойственными рассматриваемой модели. Так, известный отечественный исследователь взаимодействия бизнеса и власти С. Перегудов описывает процесс создания «партий бизнеса» (иначе «партий интересов») в России начала 1990-х гг. В качестве ядра «партий бизнеса» выступали те или иные предпринимательские организации или группы представителей влиятельных коммерческих структур. Особенность таких образований — сочетание ими функций партии и группы давления. Будучи партиями, они стремились оказывать прямое (вне парламентских процедур) влияние на исполнительную власть и даже состав прави-тельства2. По такому принципу в России конца XX в. были созданы политические партии, призванные выражать интересы той или иной части бизнес-сооб-щества, как то: Партия экономической свободы, «Предприниматели за новую Россию», «Демократическая инициатива». В качестве другого примера политического объединения, похожего на кровеловскую «бизнес-партию», можно назвать Русскую социалистическую партию В. Брынцалова. Современным примером «бизнес-партии», на наш взгляд, является компания «Газпром», которая, хотя формально и не считается политическим объединением, в действительнос- ти часто выполняет чисто политические функции.

Рассмотренная выше классификация политических партий описывает «идеальные» типы политических объединений. В действительности же большинство современных партий сочетают в себе черты нескольких теоретических моделей. Более того, данная типология может стать универсальной, поскольку была разработана на основе анализа развития партийных систем в развитых демократических странах. Специфика переходных режимов, вне всякого сомнения, накладывает свой отпечаток на партийные системы. Но коль скоро мы декларируем стремление к демократическому развитию, нам, прежде всего, следует пытаться найти способы адекватного применения таких концептуальных моделей в наших условиях.

Исследуя проблему развития партийной системы современной России, большинство зарубежных аналитиков отмечают значимость государственного участия в процессе становления политических партий. В частности, зарубежные учёные обращают внимание на феномен «партий власти» (иначе «бюрократических» партий).

Такие авторы, как Х. Оверслут и Р. Верхейл, предлагают собственную классификацию современных российских партий, в основании которой лежат выполняемые партиями функции и уровень их подконтрольности правящей элите. Они делят весь спектр политических объединений современной России на семь категорий: 1) Коммунистическую партию Российской Федерации (видимо, как преемницу уникальной тоталитарной партии – КПСС); 2) истинные партии; 3) партии власти; 4) партии помощников партии власти; 5) поощряемые или разрешённые оппозиционные партии; 6) враждебные партии («мухи»); 7) «партии тщеславия»1.

Коммунистическая партия Российской Федерации (КПРФ) рассматривается как отдельная категория в современной российской партийной системе. Наличие широких масс сподвижников, разветвлённой организационной структуры и чёткой идеологической базы выделяют

КПРФ из числа других политических объединений. Указанные авторы считают, что с начала 1990-х гг. и до сих пор КПРФ является единственной массовой партией в России.

В отличие от КПРФ, другие «истинные партии» нельзя считать массовыми, поскольку они ближе к «кадровой партии» (в терминологии М. Дюверже). Яркий пример партии второго типа – «Яблоко» с его социал-демократической идеологией, нашедшее немало приверженцев в среде городских профессионалов («белые воротнички») и особенно представителей «старой интеллигенции».

К третьей категории политических объединений современной России Оверслут и Верхейл относят «партии власти». Они определяют её как «электоральное ответвление», созданное правящей группой, с тем чтобы удержать власть, организовав поддержку в законодательном органе2. Мнения исследователей о том, какое политическое объединение постсоветской России можно считать первой «партией власти», расходятся. Одни исследователи считают таковой ПРЕС (Партия российского единства и согласия), созданную С. Шахраем, другие его более поздний аналог – движение НДР («Наш дом – Россия») В. Черномырдина. Впрочем, большинство учёных, как зарубежных, так и российских, солидарны в одном: в абсолютном виде идея «партии власти» воплотилась в «Единой России».

Следующая разновидность партий – партии помощников партии власти – в свою очередь подразделяются на несколько субкатегорий: «партии-сателлиты», «партии-помощники» и «альтернативные» партии власти. Партии-сателлиты, не вступая в явные противоречия с партией власти, привлекают голоса избирателей, не идентифицирующих себя с «основной» партией власти, но склонных поддерживать политику власти в целом. По мнению исследователей, СПС («Союз правых сил») изначально был именно такой партией. В отличие от сателлитов, «партии-помощники» идеологически не отличаются от партии власти, но у них другое руководство. По сути, подобные организации служат неким «резервом» для правящей элиты. К числу таковых можно причислить Российскую партию жизни, созданную председателем Совета Федерации С. Мироновым, а затем и возникшую на её базе «Справедливую Россию».

Назначение «поощряемых или разрешённых оппозиционных партий» – играть роль «оппозиции» режиму и канализировать общественное недовольство партией власти. Такие партии создаются или, по крайней мере, поддерживаются государственной властью. «Поощряемые оппозиционные партии» способны аккумулировать голоса оппозиционно настроенных граждан и тем самым обезоружить настоящую оппозицию. В качестве примера такой партии можно привести ЛДПР (Либерально-демократическая партия России), которая с 1993 г. вполне успешно справляется с задачей «канализации» недовольства части российских граждан, несогласных с государственной политикой. Другой партией, подходящей под формальные критерии «разрешённой или поощряемой оппозиции», до времени начала президентской избирательной кампании 2004 г. являлась «Родина», а затем и «Справедливая Россия».

Следующий подтип в рассматриваемой классификации – «враждебные партии», или же партии для отвлечения, («мухи» – flies). Единственная цель «мух» – нанести вред оппозиционным партиям, используя похожий лейбл, декларируя сходную программу или же выставляя кандидата-двойника, вводя тем самым в заблуждение избирателей. Примером партии подобного рода была вышеназванная «Родина». По мнению многих политологов, эта партия создавалась с тем, чтобы отнять голоса у КПРФ на выборах в Государственную Думу в 2003 г. Так, получив около 9% голосов избирателей (большей частью за счёт приверженцев левых или националистических идей), партия продемонстрировала свою эффективность в качестве типичной «мухи».

На примере «Родины» видно, что предложенная Х. Оверслутом и Р. Верхейлом типология предполагает некоторую размытость между границами «идеальных» типов. Так, одна и та же партия может быть легко отнесена и к категории «партий-сателлитов», и «поощряемых или разрешенных оппозиционных партий», и «враждебных партий».

Выделяют ещё один тип партий, обладающий уникальными характеристиками,

– это «партии тщеславия» («партии рекламы»), существующие с единственной целью – оказывать поддержку какому-то определённому кандидату (как правило, крупному бизнесмену или высокопоставленному чиновнику).

Следует отметить, что данная классификация отнюдь не единственная в своём роде. Другой весьма известный исследователь постсоветской политики Э. Вильсон предлагает схожую классификацию «изобретённых» или «виртуальных» российских политических партий1. Согласно данной типологии в России существуют следующие типы партий.

• 1.    «Виртуальные популисты», исполняющие роль трибунов населения. Поскольку подобные партии в действительности не имеют никакого желания оспаривать действия властей, они масштабно поддерживаются госаппаратом. В указанную модель, на наш взгляд, вполне вписываются Партия пенсионеров, Партия социальной справедливости и ныне «Справедливая Россия»;

• 2.    «Мягкие оппоненты», притворяющиеся настоящими соперниками действующей власти и существующие для того, чтобы убедить внутреннюю аудиторию и иностранных наблюдателей, что в России существует конкурентная политика. В действительности партии, принадлежащие к данной категории, либо в принципе «не избираемы», либо просто не имеют и тени желания соперничать с действующей властью. К партиям такого рода можно отнести Партию жизни;

• 3.    «Пугала» – партии, создаваемые властями для того, чтобы наглядно продемонстрировать худшую альтернативу существующей правящей партии, чтобы напугать избирателей и иностранные правительства. По сути, при создании подобных партий власть явно эксплуатирует принцип, по которому «из двух зол выбирают меньшее». Обычно к партиям подобного толка небезосновательно причисляют ЛДПР и другие политические объединения националистического или псевдонационалистического толка»;

• 4. «Мухи»(flies).ПомнениюЭ. Вильсона и ряда других исследователей, главное предназначение партий такого рода заключается в размывании электораль-

• ной базы основных оппонентов «партии власти» (об этом уже говорилось выше).

Завершая данный обзор, следует отметить, что рассмотренные нами классификации в целом могут быть применены при анализе развития российской партийной системы. Вместе с тем временные рамки схем, разработанных для развитых демократических стран, в российских условиях оказываются сдвинутыми. Несколько столетий, ушедших на зарождение и эволюцию партийной системы в странах Запада, у нас оказались сжаты до двух-трёх декад. Неудивительно, что в российской политической системе одновременно присутствуют и элитистские, и массовые, и популистские партии и даже партии-фирмы.

В то же время традиционные для Запада разграничения на основе классических «расколов» (С. Липсет и С. Роккан) не всегда имеют место в России. У нас не развиты ни проблемное голосование, ни сильная партийная идентификация, ни чёткое разделение политических объединений по принципу идеологических оснований. Вместе с тем применительно к российской политике нельзя говорить и о возникновении новых типов партий, свойственных современным западным политическим системам («зелёные», религиозные фундаменталисты, феминистские движения, движения сексменьшинств и т.п.).

Заслуживает внимания и ещё один факт: все новейшие исследования в области классификации партий указывают на феномен «партии власти» и отмечают особую роль государства в процессе партийного строительства. Это характерно и для России, и для других постсоветских государств (и, вероятно, оправданно в условиях крайне слабой партийной системы), но является существенным препятствием для становления независимых политических объединений.

В заключение отметим, что, несмотря на наличие множества типологий политических партий, классификацию, подходящую для анализа политических объединений современной России, найти весьма сложно.

Таким образом, вопрос о разработке классификации политических объединений, имеющей солидное теоретическое обоснование и вместе с тем применимой для анализа реалий российской политики действительности, пока ещё остаётся открытым.