К вопросу о развитии института частной собственности на землю на Дальнем Востоке в конце XIX - начале XX вв.

In this paper an attempt is made a comprehensive study of the process of institutionalization of land ownership in the region in the context of modern approaches to the problem. Disclosed legal, economic and socio-psychological aspects of the formation of private ownership of land in the Far East in the second half of XIX - early XX centuries.

Проблема исторического обоснования частной собственности на землю стала актуальной в условиях рыночной экономики современной России. В массовом общественном сознании до последнего времени преобладает мнение о безальтернативности общинных традиций землевладения в отечественной истории.

На рубеже XIX - XX вв. своеобразная ситуация складывалась на Дальнем Востоке, отошедшем к Российской империи в результате подписания Айгуньского (1858 г.) и Пекинского (1860 г.) договоров с Китаем. Нормы поземельных отношений в регионе устанавливались в документах, регламентирующих переселение1. С 1861 г. всем, желающим водвориться на дальневосточных территориях, предоставлялось право выбора форм землевладения и землепользования. Право частной собственности на землю можно было получить, выкупив у государства по 3 руб. за десятину любой участок, в том числе и выделенный первоначально во временное владение. Предусматривались равные права наделения землей для российских и иностранных подданных. При пролонгации положения от 26 марта 1861 г. наиболее важные изменения касались предоставления земли иностранным гражданам и порядка приобретения частной собственности на землю. В этих вопросах государство пошло по ограничительному пути. В 1882 г., льготные условия получения земельного участка сохранялись только для русских подданных. Иностранцам же льготы могли быть предоставлены только с разрешения генерал-губернатора Восточной Сибири и «в заслуживающих особого уважения случаях». В 1892 г. приобретение земель иностранцами в Амурской и Приморской областях было полностью запрещено. Изменение отношения к иностранцам было вызвано отсутствием европейских колонистов-фермеров и наплывом китайцев и корейцев, что воспринималось как потенциальная угроза в случае обострения отношений между странами. Одновременно вводились ограничения на покупку земли и для российских подданных: теперь размер участка не мог превышать 400 десятин. Продажа в одни руки участков более 400, но не свыше 1000 десятин допускалась под промышленные предприятия и только с разрешения генерал-губернатора. В 1895 г. в связи с началом железнодорожного строительства в регионе было запрещено приобретение земли в 100-верстной полосе по обе стороны от линии строительства, а это были наиболее привлекательные для переселенцев места водворения.

Первые поселенцы, в условиях земельного простора, не испытывали потребности в укреплении земли в собственность. Стремясь сохранить за собой освоенные земельные угодья, старожилы начинают процесс размежевания и перехода к подворному землевладению. Немаловажным побудительным мотивом для крестьян было и истощение естественного плодородия почв, что делало необходимым финансовые и трудовые вложения в совершенствование агротехнологий.

Пользование землей по праву захвата способствовало формированию этики частного собственника. На практике, реализуя права владения, пользования и распоряжения, такой крестьянин фактически являлся, ничем не ограниченным собственником захваченной земли.

В правительственных кругах хотя и существовали разногласия, но все же приоритет отдавался частной собственности. Н.Н. Муравьев-Амурский являлся сторонником экономической и социальной свободы и противником произвола государства в экономике. Приамурский генерал-губернатор С.М. Духовской предпринял ряд мер с целью предотвращения спекуляции купленными у казны землями. 23 января была установлена дифференцированная плата за землю: цена в 3 руб. за десятину сохранялась для отдаленных участков, а в более обжитых местностях она повышалась до 6 руб., обязательным условием приобретения земельной собственности становилось обеспечение дополнительных вложений в землю сверх покупной цены. Министр внутренних дел граф Д. А. Толстой предложил прекратить отвод казенных земель в собственность. Ему возражал генерал-губернатор А.Н. Корф, считавший, что это приведет к замедлению развития промышленности и сельского хозяйства на Дальнем Востоке. В высших эшелонах власти осознавали, что в случае отмены права приобретать казенные земли в Амурской и Приморской областях, затормозится экономическое развитие края и Россия может лишиться реальной возможности их заселения. Дополнительные льготы и упрощение процедуры приобретения земли были предложены Приамурским генерал-губернатором Н.И. Гродековым.

Таким образом, управленческие решения дальневосточных генерал-губернаторов А.А. Корфа, Н.И. Гродекова, С.М. Духовского свидетельствуют о понимании ими роли и значения частной собственности на землю. Сторонником либеральных поземельных отношений можно считать и военного губернатора Амурской области А.С. Беневского, который в 1899 г. так подчеркивал преимущества частной собственности на землю: «Хотя не все проданные участки эксплуатируются, но … значительным большинством собственников заведены в приобретенных имениях хозяйства, из которых некоторые являются образцовыми для здешнего края, в то время как в крестьянских обществах хозяйство нередко ведется хищнически». В одном из писем к А.В. Кривошеину от корреспондента-дальневосточника содержится интересное мнение по поводу общинного землевладения: «Община мужественных делает трусливыми, трудолюбивых – ленивыми, умных и талантливых – глупыми и бездарными». Автор утверждает, что на государственную землю крестьяне смотрят как на вещь никому не принадлежащую, а введение частной собственности и уничтожение общины было бы величайшим благом для края. Землю следует давать не даром, а хотя бы за ничтожные деньги, с рассрочкой на много лет. Купленная земля, что бы за нее ни заплатил покупатель, привязывает неизменно сильнее, чем даровая. Среди населения укрепилось мнение, что купленное лучше. Если двум ходокам показать два абсолютно одинаковых участка, но один даром, а другой по цене рубль или полрубля, предпочтение будет второму. Это парадокс, но так все земли и удобные и неудобные были бы немедленно заселены. Благотворительность окрашивает переселенческое дело в ссылку.

Несмотря на отсутствие единого мнения среди местного чиновничества, в начале XX века законодательство развивалось в сторону укрепления частной собственности на дальневосточной окраине. 22 июня 1900 г. было впервые разрешено создание хуторских хозяйств на заполненных переселенческих участках, где не хватало земли для образования полноценного селения. 18 июня 1901 г. были утверждены «Правила об отводе частных земель в Сибири», распространявшиеся и на Дальнем Востоке, которые увеличили предельный размер подлежавших отчуждению участков казенной земли до 3 тыс. десятин. 6 июня 1904 г. новыми «Правилами о добровольном переселении сельских обывателей и мещан – земледельцев» возможность перехода к подворному землевладению была облегчена не только для целых обществ, но и для отдельных хозяев. Очередные шаги к утверждению в крае частного землевладения были сделаны в ходе реализации столыпинской аграрной реформы. Распространение на дальневосточные области действия указа от 9 ноября 1906 г., закона от 14 июня 1919 г. и «Положения о землеустройстве» от 29 мая 1911 г. подтолкнуло процесс внутринадельного размежевания в местной деревне. Изучение опыта переселения привело правительство к выводу о необходимости проведения дальнейшей колонизации восточных районов на основе купли-продажи земли и максимального ограничения возможности возникновения общинного владения при переселении крестьян.

На рубеже XIX-XX вв. была предпринята попытка стимулировать создание в крае дворянского частного землевладения. Дворянские землевладельцы были нужны в Сибири одновременно как источник местного служилого сословия и как руководители крестьянского населения. Положение Комитета Сибирской железной дороги от 22 июня 1900 г. о переселении на казенные земли дворян предусматривало бесплатное отведение им в собственность участков размером от 60 до 100 десятин на каждую семью, при условии, что земли не будут пустовать, дворянам предоставлялся ряд льгот: право долгосрочной аренды казенных земель на срок до 99 лет и возможность увеличения предельного размера покупаемого участка свыше 3000 дес. в случае создания «значительных и полезных для края сельскохозяйственных предприятий». Меры, нацеленные на развитие аренды государственных земель, облегчение их дальнейшего перехода в частную собственность предпринимались и на местах.

Однако дворян, желавших обзавестись землевладением на Дальнем Востоке, было мало. Например, среди землевладельцев Амурской области они составляли всего 1,3% .

Наибольшее распространение частное землевладение на Дальнем Востоке получило в земледельческой Амурской области, где с 1866 по 1905 г. его площадь увеличилась с 30,3 дес. до 44,6 тыс. дес., а в 1913 г. достигла 46,9 тыс. дес. В Приморской области к 1905 г. в частной собственности находилось 18,8 тыс. дес. угодий. Частное землевладение в Амурской области составляло всего 1,5%, а в Приморской – 0,19% от общей земельной площади, находящейся в общественном пользовании. В данном случае речь идет о так называемой легитимной частной собственности, владельцы которой прошли необходимые процедуры межевания и юридического оформления. Однако в начале XX века повсеместно распространялись переходные к частным формы землевладения. На Дальнем Востоке – это захватная, преобладавшая до начала XX века, и подворная, набиравшая популярность в процессе массового притока столыпинских переселенцев. Скрытой формой личного владения можно считать и покупку земель в старожильческих общинах новоселами в начале XX века. Захваченную или купленную у населения, но не оформленную в установленном порядке землю, можно, используя терминологию Э. де Сото, рассматривать как внелегальную частную собственность. И, уже в 1899 г. участники съезда сельских хозяев состоявшегося во время Амурско – Приморской выставки, высказались за подворное владение, исходя из принципа, что только на собственной земле стоит производить коренные улучшения.

Таким образом, в амурских и приморских селениях можно наблюдать начало перехода к подворной форме землевладения. Важным фактором, определявшим становление института частной собственности на землю, были позиции образованной общественности. Очевидно, что при благоприятных внешних условиях его завершение было только вопросом времени. Слабой стороной складывания новых поземельных отношений стало отсутствие у крестьян четкой потребности в юридическом оформлении прав владения. Официальный рынок земли был значительно у же ее внелегальной купли–продажи. В целом, в дальневосточной деревне прослеживается стремление крестьянства к закреплению за собой земельных прав, быстрое распространение переходных как легальных, так и «внелегальных» форм землепользования, (захватная, подворная, купленная у старожилов без юридического оформления), формирование этики частного собственника.