К вопросу о судьбе военнопленных из сталинградского «котла»

DOI:

Цитирование. Сидоров С. Г. К вопросу о судьбе военнопленных из сталинградского «котла» // Вестник Волгоградского государственного университета. Серия 4, История. Регионоведение. Международные отношения. – 2023. – Т. 28, № 1. – С. 116–128. – DOI:

Введение. Успешное контрнаступление советских войск в ходе Сталинградской битвы положило начало массовому пленению вражеских солдат. Если с начала войны до ноября 1942 г. приемные пункты НКВД СССР приняли от частей Красной армии менее 20 тыс. военнопленных, то в ноябре – декабре 1942 г. уже более 70 тыс., а в январе – феврале 1943 г. еще свыше 150 тыс. чел. [17, с. 152].

Наибольшее количество военнопленных поступило в феврале 1943 г. после капитуляции окруженных войск 6-й армии Ф. Паулюса в Сталинграде и прилегающих районах.

Командование Донского фронта, не желая напрасных жертв, 8 января предъявило руководству окруженной группировки ультиматум с требованием капитуляции, который был отвергнут. Начавшиеся 10 января трехнедельные интенсивные боевые действия привели к гибели большей части окруженных войск. Каждый третий попал в плен.

Методы и материалы. Исторические факты исследуются на основе принципов историзма и объективности. В статье используются проблемно-хронологический и сравнительно-исторический методы, позволяющие проследить судьбу военнопленных из Сталинградского котла с момента пленения и нахождения во фронтовых подразделениях НКВД до вывоза в офицерские и производственные лагеря, определить продолжительность нахождения последних в тыловых подразделениях, рассмотреть итоги работы созданных спец-госпиталей для военнопленных в Сталинградской области в первой половине 1943 года.

Ранее отдельные вопросы исследуемой в статье проблемы затрагивались в обобщаю- щих монографиях по истории военного плена в СССР отечественными и зарубежными историками М.Т. Джусти, А.Л. Кузьминых, С. Кар-нером, С.Г. Сидоровым [5; 14; 30; 34], а также в исследованиях В.П. Галицкого, А.Е. Епифанова, С.Г. Сидорова и А. Хильгера, посвященным положению военнопленных в Сталинграде и Сталинградской области [4; 10; 29; 33]. Авторы приводят сведения о причинах и масштабах смертности военнопленных из сталинградского котла в первые месяцы пребывания их в плену до вывоза в тыловые районы страны. В то же время в названных работах недостаточно внимания уделено работе сталинградских спецгоспиталей и организации лечения в них, не отражена участь военнопленных, вывезенных из Сталинграда в тыловые лагеря.

В основу статьи легли документы Секретариата НКВД-МВД СССР – Ф. Р-9401, находящиеся в Государственном архиве Российской Федерации, Центрального аппарата Главного управления по делам военнопленных и интернированных НКВД-МВД СССР – Ф. 1п, Объединенного архивного фонда Учреждения по делам военнопленных и интернированных Волгоградской области – Ф. 47п, находящиеся в Российском государственном военном архиве, опубликованные в многотомном сборнике документов и материалов «Военнопленные в СССР. 1939–1956». Многие из находящихся в сборнике документов, раскрывающих работу сталинградских спецгоспиталей, судьбу военнопленных, вывезенных в тыловые лагеря, не стали предметом исследования историков [1; 6; 8; 11; 12; 13; 21]. Вместе с тем в статье в научный оборот вводятся новые документы из названных архивов [2; 18;

19; 26; 31; 32], позволяющие проанализировать состояние сталинградских лагерей, динамику изменения численности военнопленных в 1943 г. и ряд других вопросов.

Анализ. Предвидя поступление большого числа военнопленных, 26 января 1943 г. заместитель командующего войсками Донского фронта генерал-лейтенант И.Г. Советников приказал начальнику тыла 64-й армии немедленно организовать в Сталинграде в районе поселка Бекетовка лагерь для военнопленных со сроком его оборудования и обеспечения продовольствием к 31 января. Всех военнопленных, захваченных войсками 64-й и 57-й армий, предписывалось содержать во вновь организуемом лагере [7, л. 10]. Выполнить это распоряжение в условиях разрушенного Сталинграда в короткий срок не удалось. Вся тяжесть в разрешении вопросов размещения и обустройства военнопленных легла на фронтовые органы Управления по делам военнопленных и интернированных (далее – УПВИ) НКВД СССР [11, с. 74].

3 февраля 1943 г. заместитель наркома внутренних дел И.А. Серов отдал распоряжение представителям УПВИ НКВД Н.Н. Смирнову и С.М. Шустину организовать в районе Сталинграда необходимое количество лагерей-распределителей [7, л. 10]. Число взятых в плен солдат противника быстро росло. Если до этого дня Сталинградские подразделения УПВИ приняли от частей Красной армии 35 тыс. военнопленных, то к концу следующего уже 76 тыс. чел. [17, с. 152]. Для размещения взятых в плен солдат противника НКВД на территории Сталинграда и прилегающих районов области развернул 13 лагерей-распределителей, для руководства которыми 8 февраля приказом наркома внутренних дел СССР Л.П. Берии было создано Управление Бекетовского лагеря № 108 во главе с капитаном госбезопасности Н.Н. Смирновым. Начальнику УПВИ НКВД СССР майору госбезопасности П.К. Сопруненко поручалось немедленно направить в Сталинград для укомплектования аппаратов лагерей для военнопленных 240 административных работников. Управлению лагеря выделялось 10 грузовых автомашин, 50 оперативных работников и необходимое количество войск для охраны и конвоирования военнопленных [23, с. 68–69].

Одновременно с приказом в тот же день Л.П. Берия утвердил предложения руководства НКВД СССР о порядке размещения военнопленных, сосредоточенных в районе Донского фронта. Из 82 тыс. военнопленных, размещенных в бараках и землянках в неорганизованном виде, предлагалось:

– 20–25 тыс. оставить в Сталинграде для использования на восстановительных работах в соответствии с просьбой секретаря Сталинградского обкома ВКП(б) А.С. Чуянова;

• –    по 20 тыс. вывезти в Узбекскую ССР для использования на Фархадстрое на строительстве гидроэлектростанции и в Казахскую ССР для работы на хлопковых полях совхоза «Пахта-Арал» в Чимкентской области;

• –    10 тыс. направить в Урюпинский лагерь НКВД для военнопленных;

• –    по 5 тыс. вывезти в г. Уральск для использования на строительстве трубопровода Гурьев – Куйбышев и в Астраханский лагерь ГУЛАГа НКВД СССР.

Вывоз военнопленных из Сталинграда поручалось осуществить только по окончании воинских перевозок [22, с. 67–68].

Между тем численность контингента Бекетовского лагеря продолжала расти. По состоянию на 15 февраля 1943 г. в лагере № 108 находилось уже более 92 тыс. взятых в плен солдат противника, в том числе 3 817 офицеров, расположенных в 16 пунктах Сталинграда и области (см. таблицу).

Военнопленные в созданных на скорую руку лагерях без ограждений размещались в разбитых, неприспособленных для жилья помещениях, в подвалах разрушенного города, где отсутствовали пищеблоки. Вблизи лагерных пунктов не было воды, ощущался недостаток в охране и работниках этих лагерей [7, л. 12].

Дополнительные трудности были связаны с тем, что контингент военнопленных, поступавший из окруженной группировки, был до предела истощен и ослаблен, плохо одет, поголовно с наличием вшей.

О тяжелом физическом состоянии военнопленных свидетельствовали показания немецких врачей и солдат, взятых в плен. Как следует из их показаний, в ноябре – декабре 1942 г. суточный рацион немецкого солдата не превышал 200–300 г хлеба и 100–150 г конского мяса. С 10 января 1943 г. регулярное снабжение войск продовольствием было прекращено и носило случайный характер [2, л. 10].

По официальным показаниям генерала-квартирмейстера 6-й германской армии генерал-майора Кучинского, солдатский рацион в период окружения под Сталинградом менялся трижды. При минимальной суточной норме в 2 000 калорий калорийность солдатского пайка в период с 8 по 23 декабря 1942 г. составляла 1 467 калорий, с 24 декабря 1942 г. по 23 января 1943 г. – 694 калорий, с 25 января по 2 февраля 1943 г. – 228 калорий (только 120 г хлеба) [16, с. 395].

Среди взятых в плен оказалось много больных, обмороженных. Только в 4 пунктах Бекетовского лагеря, расположенных в Кировском районе Сталинграда (пос. Сталгрэс, Ле-собаза, з-д № 91, пос. Сакко и Ванцетти), немедленной госпитализации подлежало 8 696 чел., в том числе 2 775 сильно обмороженных, 1 969 хирургических больных [7, л. 13]. Однако госпитали для воинов Красной армии были переполнены, а первые семь спец-госпиталей для больных и раненых военнопленных открылись лишь к 7 февраля 1943 года.

• 8    февраля Л.П. Берия поручает своему заместителю И.А. Серову, находящемуся в Сталинграде, устранить наблюдающиеся пе-

• ребои в питании военнопленных и совместно с заместителем начальника военно-санитарного управления Красной армии Радгаузом принять необходимые меры к обеспечению госпитализации больных военнопленных [28, с. 69]. Вскоре открытые спецгоспитали будут подчинены созданному в Сталинграде местному эвакуационному пункту (далее – МЭП) военнопленных № 13.

1 марта 1943 г. Л.П. Берия подписал приказ № 00398 о вывозе из Сталинграда 78,5 тыс. военнопленных [24, с. 100–101]. Однако физическое состояние взятых в плен солдат противника не позволило выполнить данное решение. Согласно справке начальника УПВИ НКВД СССР И.А. Петрова в период с 6 марта по 1 апреля удалось вывезти только 27 295 чел., в том числе 24 717 рядовых и 2 578 офицеров. 10 500 рядовых были направлены в Покровский лагерь № 127 Саратовской области (Каменка – 5 000 чел., Красный Кут – 2 500 чел., Вольск – 3 000 чел.). 10 233 военнопленных были вывезены в Фархадский лагерь № 26 Узбекской ССР, 3 984 – в Пахта-Аральский лагерь № 29 Казахской ССР. Офицеров переместили в офицерские лагеря: Елабужский № 97 Татарской АССР (1 519 чел.), Красногорский № 27 Московской области (335 чел.),

Таблица. Дислокация пунктов размещения военнопленных управления Бекетовского лагеря НКВД № 108 по состоянию на 15 февраля 1943 г.

Table. Dislocation of places of accommodation of prisoners of war of the Beketovsky departmentNKVD Camp No. 108 as of February 15, 1943

Пункт размещения	Военнопленных
	Всего	Из них офицеров
Поселок Сакко и Ванцетти	4 690	1 437
Поселок завода № 91	15 220	–
Поселок Лесобазы	10 870	–
Поселок Сталгрэс	18 920	820
Дубовка	16 090	566
Кисляки	2 000	–
Совхоз «Красноярский»	4 800	100
Совхоз «Пролетарий»	3 920	23
Паньшино	2 000	–
Заплавное	250	–
Фроловский лагерь № 50	5 400	400
Капустин Яр	2 730	290
Большая Россошка	880	35
Каменный Буерак	1 750	16
Городище, Александровка	1 300	130
Гумрак	1 700	–
Итого	92 520	3 817

Примечание. Источник: [9, с. 71–72].

Оранский № 74 Горьковской области (526 чел.), Суздальский № 160 Ивановской области (198 чел.) [31, л. 18–19].

Вывоз военнопленных из Сталинграда продолжился и в первой половине апреля. Об этом свидетельствует оперативная справка о движении военнопленных из Сталинградского «котла», составленная работниками второго отдела УПВИ по состоянию на 15 апреля 1943 года. В документе отмечалось, что из 92 090 взятых в плен солдат противника удалось вывезти в другие лагеря 28 098 чел. (30,5 %). При этом число умерших с учетом госпитализированных непосредственно частями Красной армии составило 55 228 чел. (60 %), 6 чел. совершили побег, 889 чел. находились в лагере, 7 869 чел. состояло на излечении в спецгоспиталях (8,5 %) [19, л. 320–321].

К этому времени под началом МЭП № 13 в Сталинградской области действовало уже 15 госпитальных точек [6, с. 114]. С целью улучшения обслуживания больных и контроля над их лечением в апреле ряд точек был упразднен, а больные сконцентрированы в 6 укрупненных госпиталях. Два спецгоспиталя находились на территории Сталинграда (№ 4939 в пос. Бекетовка и № 4950/6 в 1-й Совбольнице) и четыре в области (№ 3249 в с. Рудня, № 4952 в г. Фролово, № 4937 в с. Капустин Яр, № 283 в г. Ду-бовка) [8, с. 110–113].

Во второй половине мая 1943 г. в 6 спец-госпиталях находилось 5 813 военнопленных, в том числе 1 772 здоровых, занятых обслуживанием госпиталей. По сравнению с серединой апреля количество военнопленных в лечебных учреждениях сократилось на 2 тыс. человек.

Более половины больных (2 358 чел.) проходило лечение в госпитале № 4939 в пос. Бекетовка. Медицинское обслуживание осуществляли 67 военнопленных врачей [6, с. 116]. Советских врачей в госпитале было всего 2, обслуживавших по 8 одноэтажных бараков, в каждом из которых находилось по 130– 140 человек. Санитарное состояние территории и госпиталя было неудовлетворительным. Жилые бараки не имели нар, больные располагались на полу без постельного белья и матрацев, окна не имели стекол. В палатах, в том числе и там, где размещались больные желудочно-кишечными заболеваниями, присутствовало много мух. Баки с питьевой водой имелись не во всех бараках и в недостаточном количестве, из-за отсутствия умывальников больные, особенно тяжелые, умывались нерегулярно [1, с. 118; 8, с. 110–111].

Госпиталь № 4950, дислоцированный на территории 1-й Совбольницы, обслуживал раненых и больных Красной армии. Одно из отделений госпиталя – шестое – было выделено для лечения военнопленных. В мае 1943 г. в нем состояло 796 больных, которых обслуживали 33 врача, 61 санитар и рабочая команда в составе 90 чел., все из числа военнопленных. В штате госпиталя был только 1 советский врач – начальник госпиталя, грузин по национальности. Истории болезней велись на немецком языке, поэтому начальник госпиталя, который его не знал, наблюдал за лечением больных формально. Медикаменты и мединструменты в госпитале были в основном трофейные. Воды в нужном количестве из-за отсутствия транспорта не хватало, умывальники отсутствовали [8, с. 112].

Медобслуживание и в остальных спец-госпиталях в основном проводилось медперсоналом из числа немецких военнопленных. Истории болезни не велись совсем. Медикаментами госпитали до лета 1943 г. пользовались трофейными, в последующем отечественными из склада МЭП № 13 [6, с. 116].

В спецгоспиталях наблюдалась высокая смертность, особенно в первые месяцы их работы. Общий процент смертности с начала организации госпиталей до начала июня 1943 г. составил 63 % от общего числа поступивших на излечение. Постепенно смертность снижалась. За период с 10 апреля по 5 июня во всех госпиталях умерло 3 874 военнопленных или 31 % проходивших лечение. При этом в марте смертность составляла 49 %, в апреле – 16 %, в мае – 6–7 % [6, с. 114–115].

Основной причиной смертности явилась тяжелая форма дистрофии у поступивших в госпитали больных вследствие длительного голодания во время окружения (42,1 % к числу лечившихся дистрофиков) [6, с. 115].

Дистрофия и авитаминозы, возникшие в период окружения, создали у некоторых групп больных такие глубокие и не обратимые органические изменения в жизненно важных орга- нах и системах, при которых даже полноценное питание и подвоз нужных витаминов не давал благоприятного исхода [1, с. 120].

Значительное число смертей имело место среди больных инфекционными заболеваниями с наличием дистрофии. Так, у больных дизентерией смертность составила 61 %, брюшным тифом – 47,9 %, сыпным тифом – 39,8 %, терапевтических – 32,1 %.

Высокому уровню смертности в феврале – марте также способствовало плохое санитарное состояние в госпиталях, чрезмерная скученность, размещение на полу, отсутствие нормального питания, недостаток воды, наличие вшей у всех больных, недостаточный контроль над работой немецких медицинских работников со стороны советских врачей. Выписка больных из госпиталей в марте – апреле почти не производилась. Лишь в конце апреля и в мае число выписанных больных после выздоровления становится заметным. Больше всего – 1 124 чел. – в это время было выписано из госпиталя № 4952 (г. Фролово), что составляло 37 % к общему числу лечившихся в госпитале больных [6, с. 115].

Увеличению количества выздоровевших военнопленных способствовали и новые нормы питания военнопленных, введенные приказом НКВД СССР в соответствии с постановлением ГКО от 5 апреля 1943 года. Установленное питание для больных дистрофией и для общегоспитальных больных, по сравнению с ранее действовавшими нормами, давали больше шансов на выздоровление. В них предусматривалась более высокая для больных норма хлеба, мяса, рыбы и других продуктов [25, с. 360–362].

17 мая 1943 г. на базе расформированных лагерей-распределителей и управления лагерей НКВД № 108 было сформировано под тем же номером управление Бекетовского лагеря НКВД производственного назначения, в котором к 1 июня находилось только 1 270 чел. [32, л. 59].

Перевозка военнопленных в марте 1943 г. в тыловые офицерские и производственные лагеря проходила в очень тяжелых условиях. Фактически ни один эшелон в это время не был оборудован печами и нарами, имелись перебои в питании, снабжении топливом для кухни. Наблюдалась массовая смертность в пути и в первые дни по прибытию в лагерь.

Покровский лагерь НКВД для военнопленных № 127 в Саратовской области, созданный 24 февраля 1943 г., находился ближе всех к Сталинграду. В него в период с 4 по 13 марта из Сталинграда поступило 3 эшелона военнопленных – 8 007 чел., из которых в пути умерло 1 526 человек. За время нахождения в лагере с 15 марта по 1 мая умерло еще 4 663 человека. Причинами смерти военнопленных были дистрофия (4 326 чел.), обморожения (162 чел.), сыпной тиф (54 чел.), ранения (23 чел.), другие причины (98 чел.). На 1 мая в живых осталось только 1 818 человек. По приказу НКВД СССР от 13 июля лагерь был ликвидирован, оставшиеся в живых военнопленные были собраны в одно отделение и переданы в состав Вольского лагеря № 137 Саратовской области [3, с. 148–149, 415; 34, S. 41]. О судьбе около 2,5 тыс. отправленных в лагерь № 127 взятых в плен солдат противника документы обнаружить не удалось. Можно предположить, что либо количество вывозимых в Саратовскую область пленных было завышено, либо их настигла смерть в пути или в лагере.

Содержание военнопленных, прибывших в Пахта-Аральский лагерь НКВД для военнопленных № 29, было неудовлетворительным. В канун 1944 г. начальник лагеря майор госбезопасности Духович был снят с работы и понижен в должности «как не обеспечивший проведение лечебно-профилактических и оздоровительных мероприятий в лагере» [27, с. 459]. На 1 марта 1944 г. на сельскохозяйственных работах в хлопкосовхозе «Пахта-Арал» в лагере № 29 находилось только 2 851 военнопленных [20, л. 83].

Проблему функционирования учреждений для содержания военнопленных в Узбекистане затронул профессор В.П. Мотревич [15]. Однако военный период пребывания солдат противника на узбекской земле автор фактически обходит молчанием и дает неточную картину по истории Фархадского лагеря № 26. Между тем лагерь № 26 для военнопленных производственного назначения с лимитом в 20 тыс. чел., куда было направлено более 10 тыс. пленных из-под Сталинграда, просуществовал недолго. Неудовлетворительное состояние контингента лагеря, высокая смертность и нецелесообразность дальнейшего содержа- ния на строительстве ГЭС привели к появлению 13 мая 1943 г. приказа НКВД УзССР об организации Андижанского оздоровительного лагеря № 26 с лимитом в 2,5 тыс. чел. [12, с. 431]. Управление Фархадского лагеря по приказу НКВД СССР № 00873 от 22 мая передислоцировали на базу Избасканской трудовой детской колонии в с. Чуама Андижанской области в 30 км от железнодорожной станции Андижан, давшей новое название лагерю [3, с. 85; 12, с. 431; 26, л. 92]. Прибывшие из Фархадского лагеря оставшиеся в живых военнопленные все были поражены вшами и болели дистрофией. Вследствие проведенных оздоровительных и лечебных мероприятий работникам лагеря удалось добиться резкого снижения смертности. Если в первый месяц поступления военнопленных в оздоровительный лагерь смертность составляла 24,3 % контингента лагеря, то в июне она снизилась до 0,9 %, в декабре – до 0,1 %. Высокую смертность в Андижанском лагере № 26 в мае руководство МВД Узбекской ССР объясняло длительным нахождением солдат противника в окружении под Сталинградом, вследствие которого они были сплошь ослабленными, в тяжелом, а многие из них, в безнадежном состоянии [12, с. 432].

Участь военнопленных офицеров, вывезенных из Сталинграда, также была тяжелой. Рассмотрим это на примере более 2 тыс. офицеров, направленных в Елабужский № 97 и Оранский № 74 лагеря НКВД.

В Елабужский лагерь Татарской АССР военнопленные офицеры из окруженной сталинградской группировки начали поступать 16– 19 марта 1943 года. Первая партия в количестве 1 095 чел. прибыла из лагерных отделений № 10, 13 и 19 Бекетовского лагеря № 108 [21, с. 672]. В числе прибывших находилось 480 больных сыпным тифом и дифтерией. Остальные военнопленные были в инкубационном периоде заболевания сыпным тифом. У всех пленных имелись вши. Поступивший контингент разместили в зданиях бывшего монастыря, специально приспособленных под лагерь, и в лазарете при лагере. Штат санитарного отделения лагеря на день прибытия военнопленных состоял из 4 врачей и 6 работников среднего медицинского персонала.

Больные сыпным тифом и переболевшие им одновременно болели и дифтерией.

На борьбу с сыпным тифом и дифтерией был мобилизован весь личный состав лагеря. Медицинский персонал, занятый на борьбе с инфекцией, перевели на казарменное положение. Им в помощь мобилизовали 40 студентов 1-го и 2-го курсов Елабужской фельдшерско-акушерской школы. В ходе борьбы с инфекцией заразились и переболели гриппом и тифом три врача и три средних медработника. Ликвидация эпидемии сыпного тифа и дифтерии позволила лагерю с мая 1943 г. принимать новые партии военнопленных [21, с. 673]. Смертность в лагере в том году была самой высокой за всю его историю. Из 712 чел., умерших в лагере за период с 1943 по 1948 г., 435 чел. (61,1 %) умерло в 1943 г. [21, с. 674].

В Оранском лагере НКВД для военнопленных № 74 в начале марта 1943 г. содержалось 2 580 военнопленных [18, л. 155]. 23 марта в лагерь из приемно-пересыльного пункта № 108/10 Сталинграда прибыло 524 пленных. Из числа поступивших в лагерь 44 чел. находились в предагональном состоянии. В первые 5 дней умерли 35 чел. [13, с. 574]. В связи со значительным ростом контингента и поступлением в лагерь большого количества больных дистрофией, с обморожениями и легкими ранениями, в 1943 г. в лазарете было развернуто от 500 до 860 коек. Из 2 672 военнопленных, прошедших в том году через лазарет лагеря, больше всего составляли больные дистрофией (1 255 чел.), сыпным тифом (448 чел.), хирургические (285 чел.), с обморожениями (192 чел.) [13, с. 572]. Смертность в лагере в 1943 г. была самой высокой. Из 1 509 чел., умерших в лагере за период с 1941 по 1949 г., 1 202 чел. (79,7 %) умерли в 1943 г. [13, с. 574].

По подсчетам германских историков, занимающихся проблемой военного плена в СССР, из более 90 тыс. немецких солдат 6-й армии, капитулировавших в Сталинграде, домой в ходе послевоенной репатриации возвратились только 6 тыс. чел. [35, S. 178].

Результаты. Проведенное исследование позволяет сделать вывод о том, что подавляющая часть военнопленных из Сталинградского «котла» – около 80 тыс. чел. – умерла уже в 1943 году. Основной причиной высокой смертности взятых в плен солдат противника стал отказ командования окруженной группировки, выполнившей требования руководства Германии, сложить оружие в начале января 1943 года. Капитуляция могла спасти десятки тысяч человеческих жизней. Двухмесячное пребывание в суровых условиях зимы и стресса при отсутствии регулярного питания привело к истощению, глубоким органическим изменениям во всех органах и тканях, резко снизивших имунно-биологическое состояние и сопротивляемость организма. Это явилось причиной высокой заболеваемости и смертности от других болезней. Спасти таких людей в условиях низкой готовности лагерей-распределителей и спецгоспиталей к приему военнопленных, недостатках в организации размещения, питания и медицинского обслуживания во фронтовой полосе, тяжелых условиях транспортировки в тыловые районы страны после месячного пребывания в разрушенном Сталинграде было практически невозможно. Несмотря на это, руководством страны предпринимались меры по спасению взятых в плен солдат противника. Об этом свидетельствует и постепенное налаживание работы спецгоспиталей, в которых с каждым месяцем улучшались условия лечения больных, и произведенное весной 1943 г. повышение норм питания пленных, и принимаемые меры по налаживанию перевозки взятых в плен солдат противника в тыловые районы. Однако большинство из этих мер окажет влияние на судьбу тех военнопленных, которые поступят в руки НКВД СССР в ходе последующих сражений.