К вопросу о влиянии канонического права на романо-германскую правовую систему

Свое влияние на становление правовых семей светского типа континентальной и островной Европы христианство оказало через сформированное в массах общественное сознание, а в материализованном виде – через каноническое право.

Генезис христианского канонического права берет свое начало с 324 г., когда христианство было признано государственной религией Римской империи [1].

С этого времени церковь как организация приобретает относительную самостоятельность и становится обладателем особых интересов по отношению как к верующим, так и государству. Одной из важнейших целей церковной организации становится поддержание и воспроизводство целостности и устойчивости самого института церкви. В ходе этого процесса активизируется деятельность органов управления по введению предписаний, требующих безусловного подчинения аппарату церкви, усиливается стремление систематизировать эти предписания, чтобы как можно шире охватить все многообразные ситуации, требующие вмешательства органов управления, т. е. усиливается особый вид идеологической деятельности – нормативно-правовая регламентация, связанная с разработкой определенных идейных обоснований и создания структур организационной деятельности, направленных на пропаганду этих идей, их реализацию.

Исторически эта форма деятельности вылилась в создание канонического права. Каноническое право включает в себя систему норм, регулирующих все существенные стороны жизни церкви и верующих [2]. В этом праве тесно переплетаются друг с другом религиозные и правовые нормы. Тесное переплетение двух видов социальных норм приводит к тому, что противоправное поведение рассматривается как греховное, юридическим же нормам приписывается сверхъестественное происхождение.

Нормотворческая деятельность в христианстве начинается с первых веков его существования. Первоначально она осуществляется на поместных (провинциальных), а затем и на Вселенских соборах, где помимо проблем вероучения и культа рассматривались также вопросы управления церковью, церковной дисциплины, поведения клира и мирян и др.

Принимаемые по данным вопросам решения, основывающиеся чаще всего на сложившихся в христианских общинах, обычаях и традициях, приобретают характер общеобязательных для всех верующих канонов.

С V в. каноническое право римско-католической церкви стало вводиться декретами римских епископов. Со временем нормотворчество пап стало ведущим источником католического канонического права, так как постановления Вселенских соборов римско-католической церкви рассматривались как одна из форм папского «законодательства».

В период раннего средневековья христианская доктрина права была выражена св. Августином, который от мирского права четко отличал «примат» справедливости и морали, основанный на Священном Писании [3]. Наиболее яркое выражение этот тезис нашел в трудах Фомы Аквинского [4], для которого естественное право есть отображение вечного божественного права, управляющего миром. У Фомы естественное право располагается между вечным законом и позитивным законом. Естественное право происходит от божественного закона, выраженного в Священном Писании и воспринимаемого рассуд- ком и умом человека. Вместе с тем естественное право эволюционирует и открывает только такие перспективы, которые должны быть дополнены и уточнены позитивным правом. Поэтому человеческий закон должен быть справедливым и предназначаться для общего блага народов, жизнью которых он управляет.

Идеологическим обоснованием нормотворчества римской курии в период развитого и позднего средневековья служит возникшая и широко распространенная в современной церковноправовой литературе теория церковного властвования. Согласно этой теории, Бог якобы учредил в церкви чисто правовую власть и передал ее апостолу Петру, от которого она перешла к римским епископам. Основной источник канонического права – преобразующая воля церкви. Так как христианская церковь имеет божественное происхождение, то это правообразующая воля есть воля божественная. На самом деле это подтверждается ходом исторического развития общественной практики, нормотворческая деятельность церкви приобретает юридический характер по вполне земным законам, а именно в силу того, что религиозные нормы, регулирующие деятельность церкви и верующих, санкционируются государством и обеспечиваются государственным принуждением. Со времени признания христианства государственной религией Римской империи постановления вселенских соборов официально утверждались римским императором. И именно в силу этого утверждения они приобретали характер правовых актов. Помимо этого императоры издавали специальные церковные законы, которые вошли в каноническое право. В частности, несколько титулов книги Кодексов Юстиниана содержит в себе нормы, посвященные церкви. Первый титул, излагая догматы христианской веры, возводит их в рамки правовых норм. Он начинается законом императора Феодосия, повелевающим всем подданным народам Рима исповедовать христианство. Нормы трех последующих титулов посвящены устройству церкви, церковному имуществу, привилегиям церкви и духовенства, церковному суду и т. д. В кодекс Юстиниана вошли законы его предшественников. Множество норм, регулирующих дела церкви, содержатся в конституциях (новеллах), изданных Юстинианом после кодификации. Церковные законы издавались и преемниками Юстиниана, особенно Львом Мудрым (конец IX–начало Х в.).

Важный источник католического права – капитулярии франкских королей – постановления, принятые собранием духовных и светских баронов и получивших королевское утверждение. Особое значение в формировании канонического права католицизма принадлежит конкордатам – договорам между государствами и римским папой, регулирующим широкий круг вопросов, связанных с церковью государственными отношениями. Так, например, один из первых конкордатов Вормский конкордат 1122 г., заключенный между папой римским Калликстом II и германским императором Генрихом IV, санкционировал юридическую правомерность 74-го апостольского правила (канона) о привилегированной подсудности, в соответствии с которым дела всех духовных лиц изымались из компетенции светских судов и рассматривались лишь церковными судами.

В то же время признание и рецепция римского права всей Европой позволили европейскому праву не утратить гражданско-правового стержня при прохождении в течение нескольких веков стадии канонического права.

Г. Дж. Берман, автор фундаментального труда о формировании европейского права, пишет [3]: «Новая система канонического права, созданная в XI-XII вв., охватывала только такие виды правовых отношений, которые подпадали под юрисдикцию церкви как корпоративного правового образования. Другие правовые отношения под соответствующие перекрывающие друг друга юрисдикции различных светских государств, включая королевства, феодальные домены, самостоятельные города. Каждый человек в западном христианском мире жил под управлением и канонического права, и одной или более светских систем. Церковь не отменяла светского права, но активно вторгалась в него, распространяя свою юрисдикцию на различные сферы жизни человека. При этом каноническое право оказывалось более разработанным, чем достаточно общие «варварские правды».

Решающая роль в становлении европейского права принадлежала средневековым университетам Европы, где было поставлено изучение римского и канонического права, а позже началось развитие и национального права. В рамках западно-университетской науки право изучали в его связях с религией, философией, теологией. Необходимо отметить, что для большинства современных правовых систем характерен взгляд на право в его взаимосвязи с моралью, сформи- ровавшейся на основе христианской религии и философско-правовой мысли. Здесь право рассматривается через призму справедливости, которая, впрочем, вытекает из природы человеческих отношений. Божественное происхождение справедливости опускается, заменяется «природным», «естественным» происхождением. При этом утверждается все же существование «высшей справедливости», которая выше позитивного права, довлеет над властью и над законодателем.

Общей основой различных «естественноправовых» тенденций служит несколько фундаментальных идей, а именно: утверждение, что естественное право происходит от природы; идея о существовании неписаных законов, высших по отношению к позитивному праву и довлеющих над ним; идея, согласно которой, стремление к идеальной справедливости первично по отношению к уважению реальных законов; идея незыблемости определенных ценностей, которые одерживают верх над ценностями, приносящими людей в жертву государству.

Следует отметить, что «естественное» право-понимание вовсе не противоречит тому, о чем писал Ф. Аквинский (хотя и смещает акценты). Более того, сами носители естественноправовых идей, оказывается, не отрицали существование Бога и связь законов человеческих с едиными и неизменными законами Творца. Для пущей убедительности целесообразно привести пространную цитату из фундаментального труда одного из столпов европейской философско-правовой мысли Ш.Л. Монтескье «О духе законов» [4]: «Законы в самом широком значении этого слова суть необходимые отношения, вытекающие из природы вещей; в этом смысле все, что существует, имеет свои законы: они есть у Божества, у мира материального, и у существ сверхчеловеческого разума, и у животных, и у человека.

Те, которые говорят, что все видимые нами в мире явления произведены слепою судьбой, утверждают великую нелепость, так как что может быть нелепее слепой судьбы, создавшей разумные существа?

Итак, есть первоначальный разум; законы же – это отношения, существующие между ним и различными существами, и взаимные отношения этих существ.

Бог относится к миру как создатель и охранитель; Он творит по тем же законам, по которым охраняет; Он действует по этим законам, потому что знает их; Он знает их, потому что создал их, и

Он создал их, потому что они соответствуют его мудрости и могуществу.

…Единичные разумные существа могут сами для себя создавать законы, но у них есть также и такие законы, которые не ими созданы. Прежде чем стать действительными, разумные существа были возможны, следовательно, возможны были отношения между ними, возможны поэтому и законы. Законам, созданным людьми, должна была предшествовать возможность справедливых отношений. Говорить, что вне того, что предписано или запрещено положительным законом, нет ничего ни справедливого, ни несправедливого, – значит утверждать, что до того, как был начерчен круг, его радиусы не были равны между собой.

Итак, надо признать, что отношения справедливости предшествуют установившему их положительному закону. Так, например, если существует общество людей, то справедливо, чтобы люди подчинялись законам этого общества; если разумные существа облагодетельствованы другим существом, они должны питать к нему благодарность; если разумное существо сотворено другим разумным существом, то оно должно оставаться в той же зависимости, в какой оно находилось с первого момента своего существования; если разумное существо причинило зло другому разумному существу, то оно заслуживает, чтобы ему воздали таким же злом, и т.д.»

Приведенная выдержка помимо всего прочего подтверждает тезис либертарно-правовой концепции об «объективности» права по отношению к «субъективности» позитивного закона, содержит достаточно разумную критику юридического позитивизма, рассматривающего писаный закон, норму как самодостаточное и самоценное явление.

Многовековая практика постоянного совершенствования законодательства свидетельствует о том, что позитивный закон не абсолютен, а относителен и зависим от мировоззрения и интересов законодателя в каждую конкретную эпоху, в то время как право является неизменным выразителем справедливости, равной меры свободы и формального.

Вместе с тем дальнейшее развитие философско-правовой мысли отходило от религиозного мировосприятия, в том числе и в определении сущности права. В стремлении освободиться от догматов католической церкви, от власти духовенства европейские мыслители перестали рассматривать право в его единстве с законами мироздания, проповедуемых религией. Право все больше исследуется в его взаимосвязи с моралью, которая выступает как самодовлеющий идеал, существующий сам по себе постольку, поскольку существуют человек и общество. Об этом свидетельствует позиция выдающегося немецкого ученого И. Канта [5]: «Две вещи наполняют душу всегда новым и тем более сильным удивлением и благоговением, чем чаще и продолжительнее мы размышляем о них – это звездное небо надо мной и моральный закон во мне». Для Канта главный моральный императив человеческого существования, определяющий границы свободы себя самого и свободы других, – право. Оно основано на разуме, в нем, его «чистоте» и силе он видел глубокую суть права. Право в своем единении с законом – составная часть гражданского общества. Только зрелое гражданское общество, усвоившее необходимость права, способно создать правовое государство. Но все начинается с практических отношений между людьми, где понятие права вытекает из понятия свободы.

Идеи Канта, как и идеи других адептов Просвещения, увенчаны Декларацией прав человека и гражданина 1789 г., положения которой в том или ином виде вошли в действующие конституции стран континентального права. В центре внимания этого документа человек, его «естественные, неотчуждаемые и священные права» [6]. Примечательно, что несмотря на светский характер Декларации (провозглашается свобода взглядов, в том числе религиозных, свободное выражение мыслей, мнений и т.д.), в преамбуле имеется фраза о том, что права человека и гражданина провозглашаются «перед лицом и под покровительством Верховного существа» [7].

В настоящее время законодательство европейских государств носит светский характер. Взаимосвязь с христианством проявляется, прежде всего, в культуре, образе мышления, менталитете европейских народов. В то же время закреплено право граждан на свободу вероисповедания. Никакая религия не принимается в качестве государственной, в связи с чем учет в праве ценностей тех или иных религиозных учений зависит от количества последователей той или иной конфессии, от их влияния на общественное сознание. Религия наряду с философскими, социологическими, экономическими, политическими и другими воззрениями принимает активное участие в пра-вообразовании. Так, например, в Германии одной из ведущих партий, зачастую правящих, является

А.Т. Тумурова. Обычное право бурят об ответственности за причинение вреда христианско-демократическая партия, которая в качестве своей идейной основы использует в том числе и христианскую аксиологию.