К вопросу об аланах в Крыму в эпоху великого переселения народов

Автор: Казарницкий А.А., Строков А.А.

Журнал: Материалы по археологии и истории античного и средневекового Причерноморья @maiask

Статья в выпуске: 14, 2022 года.

Бесплатный доступ

В крымской археологии существует мнение, что в склепах могильников эпохи раннего средневековья погребены представители аланского этноса, мигрировавшие в Крым с территории Кавказа. Такой вывод был основан на сходстве конструкций склепов и Т-образных аланских катакомб, однако он подвергается справедливой критике со стороны специалистов по сарматской археологии. В данном исследовании предпринята попытка проверить эту гипотезу методами физической антропологии. Кроме материалов из крымских могильников Сувлу-Кая, Инкерман, Черная речка и из раннеаланских памятников Северного Кавказа, изучен большой сравнительный материал различных археологических культур Восточной, Центральной и Южной Европы. Сделан вывод, что погребённые в крымских склепах вряд ли имели отношение к аланам или сарматам и, возможно, были потомками автохтонного «таврского» населения Крыма. Физический же облик погребённых в подбойных захоронениях имеет наибольшее сходство с таковым в позднесарматских и раннеаланских сообществах.

Еще

Сарматы, аланы, северное причерноморье, кавказ, крым, катакомбы, подбойные могилы, антропология, краниология, краниометрия, дискриминантный канонический анализ

Короткий адрес: https://sciup.org/14124745

IDR: 14124745 | DOI: 10.53737/2713-2021.2022.83.21.006

Текст научной статьи К вопросу об аланах в Крыму в эпоху великого переселения народов

В последние несколько десятилетий регулярно высказывается точка зрения о миграции алан в III—IV вв. на территорию Крыма. Прежде всего, она связана с работами А.И. Айбабина. По его мнению, погребения III—IV вв. в грунтовых склепах могильников Черная речка, Инкерман, Озерное, Сувлу-Кая, Дружное, Нейзац и др., а также классические некрополи эпохи Великого переселения народов типа Лучистое и Скалистое могут быть связаны с аланами. Боспорские склепы схожей конструкции автор также считает возникшими под влиянием северокавказских алан (Айбабин 1999: 82—83; Айбабин, Хайрединова 2017: 58—59, 116—117). Основными доводами сторонников этой гипотезы является возможное сходство конструкции склепов данных могильников и аланских Т-образных катакомб Центрального Предкавказья, а также находки сероглиняной керамики.

Точка зрения об аланской принадлежности крымских памятников позднеримской и раннесредневековой эпох не получила поддержки исследователей сармато-аланских древностей и подверглась критике (Мошкова, Малашев 1999). Как справедливо отметили М.Г. Мошкова и В.Ю. Малашев, конструкция крымских и боспорских склепов очень сильно отличается от аланских Т-образных катакомб, а серолощеная аланская керамика морфологически не имеет ничего общего с крымской. Остановимся подробнее на основных критических положениях М.Г. Мошковой и В.Ю. Малашева (1999: 195—196).

Во-первых, крымские склепы грунтовые, в то время как Т-образные аланские катакомбы — подкурганные. Во-вторых, крымские склепы использовались для многократных захоронений, Т-образные катакомбы — для одного или двух одновременных захоронений. В-третьих, погребенные в крымских склепах лежат, как правило, головой ко входу в камеру, вдоль оси дромоса, в аланских же катакомбах захоронение совершалось, как правило, перпендикулярно входу и длинной оси входной ямы. В-четвертых, отличается форма свода камеры: у кавказских катакомб она стрельчатая или полуцилиндрическая, а в крымских склепах потолок плоский. Добавим к перечисленному, что в Крыму и на Боспоре зачастую хоронили в деревянных гробах (Айбабин, Хайрединова 2017: 42; Ворошилова 2018: 63; Strokov 2021: 137), в то время как в аланских памятниках Северного Кавказа в рассматриваемую эпоху такая традиция не прослеживается. Таким образом, по большинству характеристик крымские склепы существенно отличаются от кавказских катакомб. Следовательно, гипотеза об «аланской» атрибуции крымских склепов и их сходстве с северокавказскими памятниками не выдерживает критики.

Не так давно к этой тематике вернулся И.Н. Храпунов (2018). По его мнению, ключевым признаком является узкий короткий коридор, соединяющий камеру и дромос склепов (функциональное значение которого сомнительно, он лишь мешает при сооружении камеры и помещении в него погребенного). Его наличие в крымских и аланских склепах автор интерпретирует как доказательство наличия культурных связей между этими памятниками.

МАИАСП № 14. 2022

К вопросу об аланах в Крыму в эпоху Великого переселения народов

Однако еще М.Г. Мошкова и В.Ю. Малашев отмечали, что лишь один этот признак не может быть определяющим (1999: 196). Кроме того, синхронные памятники Боспора, прежде всего крупные городские некрополи Пантикапея и Фанагории, где население было этнически неоднородным, в своих склепах имеют такие же узкие входные коридоры в подавляющем большинстве случаев (Ворошилова 2018: 61, рис. 4: 1 , 7: 1 ; Зинько 2017: 43, рис. 28а). Коридорчики зафиксированы и в могильнике эпохи Великого переселения народов Джурга-Оба (Єрмолiн 2005: рис. 3, 13; Ermolin 2012), а также в некрополях Караларского побережья (Масленников 1997: рис. 2, 10, 11 и др.). Узкие коридоры в камеру имели и склепы IV—V вв. городского населения Херсонеса (Ступко и др. 2020: рис. 9: 1 , 12 и др.).

Обратимся к более удаленным территориям. Ранневизантийские склепы могильника Талль-ас-Син в провинции Дейр-эс-Зор (Сирия) также имеют схожую с крымскими или боспорскими гробницами конструкцию — камера, дромос и соединяющий их узкий коридор (Montero Fenollós, Al-Shbib 2008: 104—121, 133—185). В римскую эпоху в Иерусалиме хоронили в погребальных пещерах (которые продолжали использоваться и в византийское время), где в стенах вырубались схожие с крымскими камеры, соединенные с основной площадью узкими коридорами (Avni, Greenhut 1996: plan 1). В склепах Баальбека римского времени камеры зачастую соединялись с дромосом узкими коридорами (De Jong 2014: Abb. 59). В раннеэллинистическом гипогее в подворье cв. Этьена в Иерусалиме (Lufrani 2019: fig. 2) также можно заметить соединение узкими коридорами погребальных камер с площадью основной камеры.

Таким образом, становится очевидным, что «неудобный» с функциональной точки зрения узкий коридор для соединения камеры и входной ямы склепа не является аланским нововведением и встречается в различных культурах разных эпох. Позднеантичные/раннесредневековые склепы Боспора и Крыма находят намного больше параллелей в погребальной архитектуре Восточного Средиземноморья римской и позднеантичной эпох, чем в памятниках варваров Северного Причерноморья и Кавказа (подробнее см.: Строков 2019). Примечательно, что археологи-классики находят истоки традиции погребения в склепах на Боспоре в Малой Азии, входившей в состав Римской империи (Масленников 1990: 32).

Что сообщают нам письменные источники об аланах в Крыму? Таких сведений очень мало и все они крайне фрагментарны. В литературе используется, прежде всего, три эпиграфических памятника и одно свидетельство из «Перипла Понта Эвксинского» Псевдо-Арриана для подтверждения о появлении алан в Крыму уже в римскую эпоху. Остановимся подробнее на этих свидетельствах.

Наиболее важный источник для рассматриваемой нами проблемы — это энкомий из Пантикапея (Виноградов, Шестаков 2005), в котором упоминается некий высокопоставленный боспорский полководец («хилиарх»), наставник и воспитатель царя Савромата, разгромивший алан в тяжелом сражении, за что он был лично принят римским императором, который также «определил справедливое наказание» аланам за их нападение на Боспор. В дальнейшем боспорский вельможа совершил поход в Крым до Херсонеса, где встретил варварских «царей», которые хотели вступить в союз с аланами, от чего ему удалось отговорить их дипломатическим путем. Также в надписи хилиарх упоминается как победитель скифов и тавров (перевод и реконструкция частей текста даются по: (Сапрыкин 2005). О датировке представленного памятника существуют две различные точки зрения. По мнению С.Ю. Сапрыкина, речь идет о конце I — начале II вв., то есть эпохе царя Савромата I, а упоминаемый император — это Домициан (Сапрыкин 2005: 48—49; Сапрыкин, Парфенов 2012: 163—182), в то время как американские исследователи Г. Бауэрсок и К. Джонс отнесли надпись ко второй половине II в., считая, что в ней упоминается царь Савромат II и император Коммод (Bowersock, Jones 2006). В

МАИАСП № 14. 2022

свою очередь, А.И. Иванчик полагает, что речь должна идти о Савромате III и, соответственно, датирует памятник концом II — первой половиной III в. (Иванчик 2013).

Два других эпиграфических памятника — это две строительные надписи начала III в., которые упоминают Герака, сына Понтика, «главного переводчика аланов», одна из которых была найдена в 1910 г. в Тамани, другая — при раскопках некрополя Кыз-Аул в 2017 г. (Pavlichenko, Fedoseev 2018). Это был крупный царский чиновник, который, благодаря знанию аланского языка, занимал и должность переводчика аланов. Кроме выполнения своей непосредственной функции переводчики в греко-римском мире играли важную роль в торговодипломатических отношениях с варварскими племенами (Pavlichenko, Fedoseev 2018: 329).

Третье свидетельство — это сообщение об «аланском» названии Феодосии, сохранившемся в «Перипле Понта Эвксинского». Это произведение приписывалось ранее Арриану, автору трактата с таким же названием, однако истинный автор более позднего периода (V в.?) неизвестен. В нем сообщается о Феодосии, которая была к тому моменту уже разрушена, ныне же она зовется Ардавда, что означает «на аланском или таврском языке Семибожный» (Алемань 2003: 146—147).

Остановимся на анализе этих сообщений. Прежде всего стоит рассмотреть энкомий из Пантикапея. Крымские археологи считают эту надпись непосредственным подтверждением появления алан в юго-западном Крыму уже в I в. (Айбабин, Хайрединова 2017: 31), отмечая, что в ней «упомянуты аланы, находившиеся вблизи Херсонеса» (Храпунов, 2019: 314). Тем не менее, если обратиться к первоисточнику и подробнейшему разбору текста этого памятника С.Ю. Сапрыкиным (Виноградов, Шестаков 2005; Сапрыкин 2005), то мы увидим, что никакие аланы в районе Херсонеса там не упоминаются. Сражение боспорского войска с аланами, по мнению С.Ю. Сапрыкина, происходило где-то на азиатской границе Боспора — то есть к востоку от Таманского полуострова или Горгиппии, которая расположена в непосредственно близости от Кавказа, основного ареала распространения аланской культуры. Невозможно оспаривать, что контакты боспорян с аланами на этой территории были регулярными, особенно учитывая, что военная активность алан в I—II в. н.э. хорошо зафиксирована в письменных источниках, однако эти походы алан были направлены в восточные провинции Римской империи, а также в Армению, Кавказскую Иберию и парфянскую Мидию, что и было указано С.Ю. Сапрыкиным (2005: 53) и американскими коллегами (Bowersock, Jones 2006: 128). В Херсонесе же хилиарх, которому посвящен пантикапейский энкомий, встретил предводителей других варварских племен (тавро-скифов), которые искали союза с аланами, однако боспорскому полководцу удалось благодаря своему дипломатическому таланту «не допустить заключения союзного договора аланов с тавро-скифами» (Сапрыкин 2005: 63). То есть, в районе Херсонеса упоминаются отнюдь не аланы, а поздние скифы и тавры. А с ними шла война в период правления Савромата II. Речь идет о Второй Боспорской войне. Это был настолько серьезный конфликт, что для защиты Боспора был отправлен экспедиционный корпус римской армии (Иванчик 2013; Чореф 2019). О крайнем напряжении сил свидетельствует как порча монеты, так и выпуск бронз с символикой лояльных сарматских племен (Чореф 2021).

Судя по всему, аланские цари, совершая походы на восточные римские владения, искали союзников и всячески пытались склонить варварское население Крыма к враждебным действиям против римских и союзных им владений, что и удалось предотвратить боспорскому военачальнику. Таким образом, пантикапейский энкомий не сообщает нам ничего об аланах в Крыму.

То же самое можно сказать и о других письменных источниках. Надписи о Гераке, сыне Понтика, главном переводчике аланов, лишь сообщают нам, что при боспорском царе существовала такая должность, и занимавший ее чиновник должен был знать аланский язык

МАИАСП № 14. 2022

К вопросу об аланах в Крыму в эпоху Великого переселения народов

(Pavlichenko, Fedoseev 2018: 329). Имена Герак и Понтик — однозначно эллинские1. Речь в надписи идет, опять же, о Боспоре, который имел владения за пределами Крыма и где он, скорее всего, и контактировал с аланами Кавказа и, возможно, Восточного Приазовья и Нижнего Подонья. Эти эпиграфические памятники не сообщают ничего о присутствии алан на Боспоре или тем более в Крыму.

Лишь в отношении сообщения о Феодосии—Ардавде, находящейся в Восточном Крыму, мы можем гипотетически предположить, что «местное» аланское население дало свое название бывшему античному городу. Однако мы можем предложить и другие интерпретации данного пассажа. Феодосия до своего уничтожения являлась частью Боспорского царства, которое, как мы уже видели, на своих восточных, «азиатских» границах постоянно контактировало с аланами начиная с I в. Свои названия боспорским топонимам могли давать аланские купцы, дипломаты, или наемники, служившие в боспорском войске. Таким образом, однозначная интерпретация сообщения «Перипла» Псевдо-Арриана в пользу населения Феодосии аланами вряд ли может быть признана единственно возможной.

Из приведенного выше следует, что археологическая база гипотезы об аланском присутствии в Крыму, начиная с III—IV вв., достаточно зыбкая. А.И. Айбабин и сторонники его теории, судя по опубликованным работам, предполагают переселение северокавказских алан вместе со всем комплексом материальной культуры, отразившемся в погребальном обряде и инвентаре (Айбабин, Хайрединова 2017: 58—59). Такая же ситуация складывается и в отношении письменных источников. Все аргументы, которые приводятся сторонниками «аланской» гипотезы, при проверке оказываются отнюдь не такими убедительными.

К проверке утверждения об аланской принадлежности ряда погребальных памятников эпохи Великого Переселения народов в Крыму можно обратиться с помощью методов физической антропологии, позволяющих описать физической облик древних популяций Крыма и сравнить их с обликом античных и раннесредневековых жителей других регионов, в первую очередь — Северного Кавказа.

Для исследования были привлечены 66 выборок мужских черепов из памятников раннего железного века и средневековья разных регионов (табл. 1). Медианная численность черепов в выборке — 18, средняя — 21, общая численность — более 1360 черепов. Использовались средние групповые значения (табл. 2) четырнадцати стандартных краниометрических признаков (Алексеев, Дебец 1964): продольный (1), поперечный (8), высотный (17) диаметры, наименьшая ширина лба (9), скуловой диаметр (45), верхняя высота лица (48), высота (55) и ширина (54) носа, ширина орбиты от mf (51) и высота орбиты (52), назомалярный (77) и зигомаксиллярный (zm) углы, симотический указатель (SS:SC) и угол выступания носа (75(1)). При отсутствии некоторых сравнительных данных приходилось сокращать набор признаков для межгруппового анализа до десяти (исключались угловые размеры и симотический указатель). Межгрупповое сопоставление проводилось с помощью дискриминантного канонического анализа по средним групповым данным, реализованным в программе Б.А. Козинцева CANON. Результаты представлены в виде двухмерных графиков по координатам выборок в первых двух наиболее информативных канонических векторах (КВ).

Одна из привлеченных нами античных городских серий — из некрополя Танаиса позднего периода IV—V вв. — была охарактеризована при публикации как обладающая чертами носителей среднесарматской культуры (Батиева 2001). Также стоит отметить, что в позднеантичном Танаисе зафиксировано наличие Т-образных катакомб, находящие параллели именно в аланских памятниках Северного Кавказа, что позволило исследователям высказать

МАИАСП № 14. 2022

мнение, что погребальные памятники этого типа оставили аланы-танаиты, известные по сообщениям Аммиана Марцеллина (Безуглов 1990). Проверке этих тезисов посвящен первый этап нашего исследования (рис. 1, 2). Привлечены региональные краниологические серии среднесарматской и позднесарматской культур (Балабанова 2000; 2003; Батиева 2011), из некрополей Гермонассы, Фанагории и Танаиса (Герасимова и др. 1987; Батиева 2011), выборка из склепов Херсонеса (Назарова 1986), о которой неизвестны значения одного из признаков (угол выступания носа). Кроме того, использованы суммарные серии черепов разных этапов раннего железного века с территории Древней Греции и Малой Азии (Schwidetzky 1972; Schwidetzky, Rosing 1975), о которых доступен ограниченный набор краниометрических признаков (отсутствуют данные об углах горизонтальной профилированности лица, угле выступания носа и относительной высоте носовых костей). Поэтому анализ проводился в двух вариантах — по 14 признакам для 16 групп (рис. 1) и по 10 признакам для 22 групп (с добавление древнегреческих и херсонесской серий) (рис. 2).

На горизонтальной шкале первого канонического вектора (КВ1) на обоих графиках (рис. 1, 2) отражены различия в ширине и высоте лица и ширине глазницы: у жителей греческих городов и в Северном Причерноморье, и в Греции размеры лица в целом меньше и глазница менее широкая, чем у носителей сарматских культур. По вертикальной шкале второго канонического вектора на рис. 1 наибольшие координаты получили среднесарматские выборки из-за более короткой и более широкой мозговой коробки и уплощенного лица. При добавлении древнегреческих групп (рис. 2: г ) морфологическое содержание КВ2 немного меняется из-за исключения данных о горизонтальных лицевых углах — дифференцирующим признаком теперь выступает только ширина мозгового отдела черепа, по-прежнему отличающая среднесарматские выборки от остальных. Именно к ним примыкает выборка из позднеантичного Танаиса (рис. 2: 29 ) по причине сходства в ширине черепа и горизонтальной профилированности лица. Это не позволяет нам использовать ее в дальнейшем как выборку с типично городским набором краниометрических характеристик. Остальные городские выборки при всех своих недостатках (к которым относятся слишком широкие хронологические рамки и невозможность тщательной проверки их состава по опубликованным данным) имеют ряд общих черт, которые не только отличают их от окружающего варварского населения, но и отчасти сближают с населением метрополии (рис. 2: в ).

Второй этап — сравнительный анализ по 14 краниометрических признакам тех древних коллективов, к которым в публикациях применяется наименование «аланы»: носителей аланской культуры Северного Кавказа (Дебец 1948; Алексеев 1964; 1974; Алексеев, Гохман 1984; Герасимова 1986; 1994; Герасимова и др. 2009; Березина и др. 2012; Фризен 2015; Фризен, Кадзаева 2016; Малашев, Фризен 2020) и среднесарматской и позднесарматской культур Поволжья и Подонья, использовавшиеся на предыдущем этапе анализа.

Дифференциация краниологических серий с разной хронологической и культурной атрибуцией на рис. 3 проходит почти исключительно по координатам в КВ 1, содержание которого определила вариация ширины и высоты черепа, горизонтальной профилированности лица и угла выступания носа. Северокавказские аланские группы при всем их разнообразии объединяет высокая мозговая коробка средней или малой ширины и самое клиногнатное лицо (особенно на зигомаксиллярном уровне) с сильно выступающим носом. Противоположной комбинацией признаков — более широкая мозговая коробка средней высоты и, как правило, уплощенное лицо с менее выступающим носом — обладают носители среднесарматской культуры. Промежуточное положение на этой условной шкале занимают позднесарматские группы, от среднесарматских групп они отличаются и по признакам второго канонического вектора — большей длиной черепа и большей относительной высотой переносья (аланские группы варьируют по этим признакам очень широко и, видимо, случайно).

МАИАСП № 14. 2022

К вопросу об аланах в Крыму в эпоху Великого переселения народов

Если отметить на графике наиболее ранние аланские выборки (рис. 3: г ) или повторить анализ, исключив из него материалы старше VIII в. (рис. 4), то отличие самых ранних аланских групп по длине и высоте черепа оказываются существеннее, чем различия между средними и поздними сарматами. Большинство более поздних аланских групп занимают промежуточное положение между ранними аланскими и позднесарматскими выборками. Эти результаты представляется интересным обсудить в контексте двух гипотез формирования северокавказских алан, поддержанных антропологами на основе краниологических данных. Обе гипотезы совпадают в том, что наличие кавказского (в широком смысле) субстрата несомненно, однако первая постулирует участие в сложении средневековых алан носителей позднесарматской культуры (Балабанова 2010), тогда как другая прослеживает вклад носителей среднесарматской культуры (Малашев и др. 2015; Фризен 2015). Результаты нашего межгруппового анализа свидетельствуют скорее в пользу версии М.А. Балабановой, основанной, кстати сказать, на демонстрации результатов статистического анализа с довольно широким набором сравнительных серий. Альтернативная версия С.Ю. Фризена опубликована пока предельно лаконично — автор скорее присоединяется в археологически обоснованной гипотезе В.Ю. Малашева, не предъявляя убедительных антропологических аргументов (Фризен 2015).

Примером такого же бессодержательного присоединения к археологической концепции является и недавняя публикация о прямых родственных связях между группами аланского населения, оставившими могильники Бесланский, Братские 1-е курганы, Октябрьский I, Киевский I и Паласасыртский (Фризен, Малашев 2020). Независимо от качества археологических доказательств, краниологические аргументы не выдерживают никакой критики. Включение в один и тот же статистический анализ краниологических серий с искусственной деформацией и без нее, обсуждение сходства между близкорасположенными сериями на графике при игнорировании статистических выбросов, искажающих картину морфологического разнообразия, заявления о «требованиях программы» к набору признаков, использование ограниченного количества сравнительных серий при отсутствии альтернативных и фоновых выборок — всё это свидетельствует о слабом понимании используемых авторами методов (Фризен, Малашев 2020).

На дальнейших этапах исследования мы использовали только позднесарматские и наиболее ранние аланские выборки в качестве гипотетического эталона аланского комплекса краниологических признаков. Задача заключалась в том, чтобы проверить, какие из краниологических выборок III—V вв. с территории Крымского полуострова могут быть морфологически похожи на поздних сармат Поволжья и Подонья и/или ранних алан Северного Кавказа (рис. 5). В анализ включены упоминавшиеся выше серии из городских некрополей Северного Причерноморья, суммарные серии с территории Греции и Малой Азии, а также серии из позднескифских могильников Крыма в Заветном, Беляусе и Неаполе Скифском (Зиневич 1971; Кондукторова 1979; Кондукторова, Ефимова 2014) и выборки из склепов и подбоев III—V вв. из Сувлу-Кая (рис. 5: 45, 46 ) (Казарницкий 2016) и Чернореченского и Инкерманского могильников Крыма (рис. 5: 43, 44 ) (Соколова 1963). Здесь и далее серии сопоставлялись по сокращенному набору из 10 краниометрических признаков.

В пространстве координат первых двух канонических векторов отчетливо дифференцируются группы, относящиеся к разным археологическим культурам (рис. 5). Наименьшие значения координат по обоим векторам получили позднескифские выборки (рис. 5: д ) благодаря сочетанию малой ширины орбиты и средних ширины и высоты черепа. В позднесарматских (рис. 5: а ) и особенно в аланских группах (рис. 5: б ), наоборот, ширина орбиты большая и череп более высокий. При таком наборе сравнительных материалов степень различий между аланскими и позднесарматскими группами в среднем меньше, чем мы

МАИАСП № 14. 2022

наблюдали ранее. Городские причерноморские (рис. 5: в ) и суммарные греческие выборки (рис. 5: г ) демонстрируют большее сходство друг с другом, чем с какими-либо другими, из-за меньшей высоты лица, варьирующей на границе средних и малых общемировых значений. На этом фоне выборки черепов из подбойных захоронений из могильников Сувлу-Кая, Чернореченский и Инкерманский наиболее схожи с позднесарматскими сериями из поволжских и донских степей. Выборки из склепов тех же могильников занимают обособленное положение из-за наиболее широких мозговых коробок — из всех привлеченных серий только они брахикранны по черепному указателю.

Подобные межгрупповые сопоставления нам доводилось проводить ранее в рамках несколько иных исследовательских задач (Казарницкий 2016; 2017; Колосов, Казарницкий 2019). И всякий раз к анализу не привлекались материалы из позднеантичных могильников Лучистое, Дружное и Нейзац, планомерно публиковавшиеся на протяжении последних двух десятилетий (Радочин 2002; 2008; 2011а; 2011б; 2020). Причиной тому, во-первых, плохая сохранность этих материалов, не раз отмеченная при их публикации. С черепами из Лучистого это привело к тому, что автор ограничился индивидуальными скелетными описаниями, так и не сформировав какую-либо суммарную по могильнику серию (Радочин 2002; 2008; 2020). Опубликованные выборки из Дружного и Нейзаца, по всей видимости, также пострадали из-за плохой сохранности большинства черепов. Иначе сложно объяснить их крайнее морфологические своеобразие, которое становится очевидным при включении этих серий в межгрупповой анализ (рис. 6: е ).

Выборки из Нейзаца и Дружного — как суммарные, так и разделенные автором по типу погребальной конструкции — радикально отличаются от всех использованных нами серий черепов более короткими и более высокими мозговыми коробками, самым узким лицом и самой малой шириной орбиты. Специфика настолько велика, что превышает различия между античным городским и варварским населением в целом. Масштаб анализа в итоге смещается настолько, что в пространстве первых двух канонических векторов остается заметным только своеобразие выборок из Дружного и Нейзаца. Взаимное расположение остальных выборок обусловлено не степенью сходства или различий между ними, а степенью отличий каждой из них от материалов из Нейзаца и Дружного. Этот эффект наблюдается всякий раз при включении материалов В.Ю. Радочина в межгрупповые сопоставления и может объясняться либо тем, что опубликованные им измерения ошибочны (из-за плохой сохранности костной ткани), либо тем, что происхождение погребенных в могильниках Нейзац и Дружного связано с крайне необычными для Восточной Европы древними популяциями.

Можно, однако, заметить, что выборкам из склепов Сувлу-Кая, Чернореченского и Инкерманского могильников тоже не видны аналогии (рис. 5: 44, 46 ). Тем не менее, во-первых, степень их отличий от остальных групп гораздо меньше, и, во-вторых, обе серии опубликованы разными авторами с полувековым перерывом (Соколова 1963; Казарницкий 2016), поэтому две одинаковые ошибки при измерениях менее вероятны. И всё же количество опубликованных краниологических данных велико и открывает возможность поиска аналогичных краниологических характеристик в самых разных древних популяциях (рис. 7).

При публикации материалов из Сувлу-Кая (Казарницкий 2016) было высказано предположение, что особенности морфологии черепов из склепов могут объясняться влиянием населения, известного по материалам из погребений кизил-кобинской культуры Крыма или с отдельными элементами кизил-кобинского погребального обряда. В антропологических публикациях они встречались под наименованием «тавры Крыма» (Дебец 1948; Соколова 1960; Зиневич 1973; Кондукторова 1979). Выборка эта невелика, имеет широкие хронологические рамки, поэтому далека от идеала репрезентативного отражения краниологической

МАИАСП № 14. 2022

К вопросу об аланах в Крыму в эпоху Великого переселения народов характеристики субстратного населения Крыма. Мы включили ее в анализ, осознавая все перечисленные ограничения. Под влиянием археологических свидетельств о присутствия в Крыму, начиная с середины III в., артефактов центрально-европейского и германского происхождения, мы привлекли краниологические выборки черняховской культуры (Кондукторова 1958; 1972; 1979; Великанова 1975; Сегеда, Дяченко 1984; Рудич 2000; 2004; 2010) и из памятников раннего железного века Северной и Центральной Европы (Steffensen 1953; Schwidetzky 1972; Schwidetzky, Rosing 1975; Кондукторова 1979).

По результатам нового этапа анализа (рис. 7) краниологические черты погребенных в крымских склепах (рис. 7: 44, 46 ) оказываются наименее всего сходны с черняховскими, северо-и центральноевропейскими группами (рис. 7: 35 — 41, 60 — 65 ), а наибольшее сходство обнаруживают с таврской группой (рис. 7: 42 ). Склеповые и таврская выборки обособлены от всех остальных в правом нижнем углу графика из-за наибольшей абсолютной и относительной ширины мозговой коробки (брахикранной или на границе мезо- и брахикрании). Сходство между ними далеко не полное — таврская серия имеет еще более низкий мозговой отдел и более широкое лицо, однако отличия обеих выборок из склепов от остальных групп еще больше. Черняховские, северо- и центральноевропейские выборки характеризуются противоположной комбинацией признаков: длинным, узким и высоким мозговым отделом и наименее широким, часто узким лицом. Дифференциация остальных культурно-территориальных групп остается прежней, равно как и расположение выборок из подбойных погребений Крыма в кругу позднесарматских серий.

Если добавить в анализ выборки из Нейзаца и Дружного (рис. 8: з ), то и их специфика сохранится, на этот раз уже превосходя масштабы изменчивости населения Восточной, Центральной, Северной и Южной Европы. Единственная известная нам краниологическая выборка, отдаленно напоминающая их по морфологии, — это черепа из погребений первых веков нашей эры с территории Ливии (рис. 8: 66 ). Учитывая малую вероятность популяционных контактов между населением африканской Сахары и Крымского полуострова, еще раз подчеркнем возможную некорректность опубликованных краниометрических данных из Нейзаца и Дружного.

Таким образом, морфология черепов северокавказских алан и носителей позднесарматской культуры поволжских и донских степей характеризуется мезо-/долихокранной и средневысокой или высокой мозговой коробкой, средней или большой шириной лица с широкими орбитами. Подобная комбинация признаков фиксируется в подбойных захоронениях Крыма III—IV вв. Черепа из крымских склепов III—V вв., как правило, более короткие, брахикранные, менее высокие и имеют менее широкое лицо. По всей видимости, нет оснований связывать эти черты ни с алано-сарматским, ни с центральноевропейскими краниологическими комплексами. Население Центральной Европы, кроме еще большей, чем у аланских и позднесарматских групп, долихоморфности мозгового отдела имеет еще и значительно более узкое лицо. Ближайшие, хотя и не полные морфологические аналогии черепам из склепов Крыма нам удается обнаружить только среди редких материалов из погребений с элементами кизил-кобинского погребального обряда. Возможно, увлечение вопросами миграций и представления об античной истории в Крыму как об эпохе постоянной смены одних народов другими мешает исследователям заметить долговременное влияние автохтонных коллективов. Для выборки черепов из погребений IV—V вв. из некрополя Танаиса, где погребальные конструкции схожи с центральнокавсказскими аланскими Т-образными катакомбами, нами реконструируется не прямая миграция алан, а скорее распространение соответствующей материальной культуры и традиции сооружения подобных конструкций, в то время как краниологические черты погребенных там людей находят аналогии в среднесарматских сериях черепов.

МАИАСП № 14. 2022

Таблица 1. Краниологические материалы раннего железного века и средневековья, привлеченные к исследованию.

№	Памятник	Дата	Публикации краниологических данных
1	Паласа-сырт, Дагестан	IV — V вв.	Фризен 2015
2	Садон, С. Осетия	VII — VIII в.	Фризен, Кадзаева 2016
3	Беланский, С. Осетия	III — IV (II — VII) вв.	Малашев, Фризен 2020; Герасимова и др. 2009
4	Братские, Октябрьский и Киевский, С. Осетия и Чечня	III (II) — V вв.	Малашев, Фризен, 2020
5	Балка Балабанка, Краснодарский край	средневековье	Герасимова 1994 и неопубл. материалы
6	Гамовская балка, Краснодарский край	средневековье	Герасимова 1994; Алексеев 1974 и неопубл. материалы
7	Мощевая Балка, Карачаево-Черкесия	VIII — IX вв.	Герасимова 1986
8	Дуба-Юрт, Чечня	IX — X вв.	Дебец 1948; Алексеев 1964
9	Змейская, С.Осетия	X — XII вв.	Алексеев 1974
10	Мамисондон, С.Осетия	VII — IX вв.	Березина и др. 2012
11	Дегва, Дагестан	VIII — X вв.	Алексеев 1974
12	Узунтала, Дагестан	IX—XI вв.	Алексеев 1974
13	«Черкесия, суммарно» (преим. Адиюх, Кабардино-Балкария)	VIII—XII вв.	Алексеев, Гохман 1984
14	Заволжские поздние сарматы	II—IV вв.	Балабанова 2003
15	Астраханские поздние сарматы	II—IV вв.	Балабанова 2003
16	Калмыцкие поздние сарматы	II—IV вв.	Балабанова 2003
17	Аксайские поздние сарматы	II—IV вв.	Балабанова 2003
18	Донские и иловлинские поздние сарматы	II—IV вв.	Балабанова 2003
19	Сарматы Ростовской обл., поздние	III—IV вв.	Батиева 2011
20	Средние сарматы, заволжские	I—II вв.	Балабанова 2000
21	Средние сарматы, калмыцкие	I—II вв.	Балабанова 2000
22	Средние сарматы, донские	I—II вв.	Балабанова 2000
23	Средние сарматы, украинские	I—II вв.	Балабанова 2000
24	Сарматы Ростовской обл., средние	I—II вв.	Батиева 2011
25	Фанагория, грунтовый могильник	III вв. до н.э. — IV в.	Герасимова и др. 1987
26	Гермонасса, могильник	III вв. до н.э. — IV в.	Герасимова и др. 1987
27	Танаис ранний	III—I вв. до н.э.	Герасимова и др. 1987; Батиева 2011
28	Танаис средний	I—III вв. н.э.	Батиева 2011
29	Танаис поздний	IV—V вв. н.э.	Батиева 2001
30	Херсонес, склепы	II—VIII вв. н.э.	Назарова 1986
31	Скифы Крыма, Заветное	I в. до н.э. — III в.	Зиневич 1971
32	Неаполь Скифский, мавзолеи и склепы	III в. до н.э. — III в.	Кондукторова 1979
33	Неаполь Скифский, восточный могильник	III в. до н.э. — III в.	Кондукторова 1979
34	Поздние скифы, Беляус., сев.-зап. Крым	II в. до н.э. — I в.	Кондукторова, Ефимова 2014

МАИАСП № 14. 2022

К вопросу об аланах в Крыму в эпоху Великого переселения народов

Таблица 1. Краниологические материалы раннего железного века и средневековья, привлеченные к исследованию (окончание)

№	Памятник	Дата	Публикации краниологических данных
35	Черняховская культура: Журавка и Черняхов	II—IV вв.	Кондукторова 1972; Кондукторова 1979
36	Черняховская культура: Среднее Приднепровье	II—IV вв.	Кондукторова 1972; Кондукторова 1979
37	Черняховская культура: Северо— Западное Причерноморье	II—IV вв.	Кондукторова 1972; Кондукторова 1979
38	Черняховская культура: Будешты и Малаешты	II—IV вв.	Великанова 1975; Сегеда, Дяченко 1984
39	Черняховская культура Среднего и Нижнего Поднепровья	II—IV вв.	Кондукторова 1958; Рудич 2000;
40	Черняховская культура Дунайско- Днестровского региона, 1	II—IV вв.	Рудич 2010
41	Черняховская культура Дунайско- Днестровского региона, 2	II—IV вв.	Рудич 2004; Рудич 2010
42	Тавры Крыма	V в до н.э. — I в. н.э.	Дебец 1948; Соколова 1960; Зиневич 1973; Кондукторова1979
43	Чернореческий и Инкерманский, подбои	II—IV вв.	Соколова 1963
44	Чернореческий и Инкерманский, склепы	II—IV вв.	Соколова 1963
45	Сувлу-Кая, подбои	III—IV вв.	Казарницкий 2016
46	Сувлу-Кая, склепы	IV—V вв.	Казарницкий 2016
47	Греция	1150—675 до н.э.	Schwidetzky 1972
48	Греция	675—275 до н.э.	Schwidetzky 1972
49	Греция	300 до н.э. — 100 н.э.	Schwidetzky 1972
50	Ионийско-эолийские греки	500—100 гг. до н.э.	Schwidetzky 1972
51	Греция	150—450 гг. н.э.	Schwidetzky, Rosing 1975
52	Дружное, суммарно	III—IV вв.	Радочин 2011
53	Дружное, грунтовые могилы	III—IV вв.	Радочин 2011
54	Дружное, подбои	III—IV вв.	Радочин 2011
55	Дружное, склепы	III—IV вв.	Радочин 2011
56	Нейзац, суммарно	II—IV вв.	Радочин 2011
57	Нейзац, грунтовые могилы	II—IV вв.	Радочин 2011
58	Нейзац, подбои	II—IV вв.	Радочин 2011
59	Нейзац, склепы	II—IV вв.	Радочин 2011
60	Южная Скандинавия	I тыс. до н.э.	Schwidetzky 1972
61	Швеция	р.ж.в.	Steffensen 1953; Кондукторова 1979
62	Дания	р.ж.в.	Steffensen 1953; Кондукторова 1979
63	Чехия и Словакия	III—VI вв.	Schwidetzky, Rosing 1975
64	Мекленбург (север Германии)	I—VI вв.	Schwidetzky, Rosing 1975
65	Силезия (юг Польши)	III—IV вв.	Schwidetzky, Rosing 1975
66	Гараманты Ливии	I—III вв. н.э.	Schwidetzky, Rosing 1975

МАИАСП № 14. 2022

Таблица 2. Средние групповые краниометрические данные, используемые в исследовании.

№	1		8		17		9		45		48		55		54		51		52
№	n	X	n	X	n	X	n	X	n	X	n	X	n	X	n	X	n	X	n	X
1	8	181,9	7	139,3	4	141,5	7	98,1	5	134,9	3	69,2	3	50,5	5	25,1	3	43,7	4	32,1
2	12	180,3	14	141,4	11	139,8	13	97,1	5	137,4	7	70,6	7	52,6	7	25,3	10	42,9	10	33,6
3	39	181,7	38	136,4	14	139,2	40	97,8	10	132,9	22	71,7	21	51,8	20	25,5	27	42,9	29	33,0
4	9	186,2	10	137,5	8	138,4	14	99,9	10	131,5	14	71,6	15	51,5	16	24,7	15	43,7	15	33,5
5	12	185,8	12	143,9	11	139,5	12	99,2	12	135,1	12	72,1	12	53,7	12	25,4	12	43,2	12	33,2
6	24	182,6	24	142,6	23	137,0	24	96,9	24	133,6	23	72,3	23	52,3	23	24,5	23	42,2	23	32,2
7	23	187,9	23	141,4	22	138,6	22	100,7	19	134,4	19	71,6	17	53,2	19	24,9	18	42,9	19	33,0
8	6	189,7	6	138,8	7	138,1	6	97,7	4	132,8	4	70,8	4	52,8	4	24,5	4	42,2	4	31,6
9	19	185,1	17	143,9	13	136,1	16	98,7	15	136,2	17	70,4	16	51,9	15	25,6	18	41,5	18	31,7
10	19	189,3	19	138,4	18	137,9	19	97,6	11	137,2	17	74,3	17	53,8	17	24,2	17	41,4	17	33,4
11	9	182,4	8	138,1	6	135,5	11	96,7	6	129,8	10	69,7	14	51,2	14	23,4	13	40,4	14	31,2
12	17	186,1	17	136,9	9	138,1	16	99,7	10	129,6	10	70,8	10	50,4	10	24,0	10	40,7	12	33,8
13	13	182,8	13	141,8	13	134,8	13	96,9	12	132,3	13	73,5	13	52,1	13	24,5	13	43,3	13	33,0
14	10	186,9	11	136,9	8	132,9	11	95,5	11	132,3	11	71,8	11	52,6	11	24,7	11	42,8	11	32,6
15	24	186,4	24	139,9	21	135,0	24	97,1	22	134,4	23	70,4	24	51,1	23	25,0	24	42,2	25	32,7
16	23	185,9	23	143,3	17	135,9	24	97,8	21	135,7	25	70,0	25	50,9	25	24,1	25	43,1	25	32,2
17	17	185,9	17	137,7	17	136,3	17	96,7	16	135,4	16	73,4	16	52,1	17	24,7	17	43,9	16	33,3
18	10	187,1	10	141,3	8	138,6	9	98,9	10	136,8	9	73,2	9	51,8	8	25,3	13	45,2	13	33,7
19	16	188,0	16	142,8	12	136,3	16	98,6	12	136,3	16	72,9	16	52,4	16	25,7	16	42,6	17	33,4
20	39	182,6	38	146,0	20	133,0	40	98,3	35	135,8	40	71,3	39	52,2	39	24,6	36	43,6	38	33,4
21	21	184,2	21	142,8	18	135,7	21	96,2	20	134,8	20	69,6	21	49,9	20	24,2	21	42,9	21	32,7
22	25	184,4	25	142,8	19	132,5	27	98,2	24	133,3	22	68,4	21	48,5	23	24,4	21	42,6	19	32,8
23	18	183,8	18	146,4	10	134,1	18	96,6	16	137,0	16	70,8	16	51,4	16	25,4	16	42,4	17	32,9
24	12	185,0	12	144,5	8	133,3	12	97,5	10	136,4	11	71,8	11	52,4	12	25,4	12	42,3	11	34,5
25	23	183,9	23	138,4	20	134,6	22	97,0	19	131,6	22	70,3	20	52,3	19	23,4	20	41,8	21	34,0
26	6	186,7	7	139,9	1	133,0	6	95,7	6	131,8	7	69,4	7	51,0	6	24,5	6	42,7	6	32,8
27	11	182,3	11	139,8	7	133,1	11	101,3	9	132,4	9	65,2	9	49,3	9	24,8	9	43,2	9	32,9
28	15	184,4	15	140,7	11	135,4	16	96,3	15	133,7	16	68,9	16	53,2	15	25,0	16	42,5	16	35,0
29	11	184,1	10	144,8	4	136,8	10	99,9	10	137,5	9	70,7	9	51,3	9	25,6	10	41,5	10	33,4
30	8	187,3	7	140,3	5	134,2	5	94,2	2	131,0	3	69,3	4	51,3	6	24,7	6	42,5	6	33,2
31	23	185,5	24	140,2	13	132,0	23	98,8	13	133,7	19	72,4	18	51,8	17	25,4	17	42,5	18	33,3
32	9	181,7	8	139,2	2	129,0	6	93,5	3	130,3	6	69,3	6	49,7	6	24,4	5	40,6	6	32,4
33	51	186,1	49	139,6	35	136,1	50	96,7	43	133,5	42	71,5	40	50,8	41	24,8	44	40,8	46	33,1
34	50	185,6	49	141,0	40	134,7	49	97,3	42	133,5	48	71,4	47	50,8	44	24,9	46	40,6	45	32,7

МАИАСП № 14. 2022

К вопросу об аланах в Крыму в эпоху Великого переселения народов

Таблица 2. Средние групповые краниометрические данные, используемые в исследовании (продолжение).

№	1		8		17		9		45		48		55		54		51		52
№	n	X	n	X	n	X	n	X	n	X	n	X	n	X	n	X	n	X	n	X
35	38	185,6	37	137,5	30	137,0	37	95,0	28	131,2	28	71,0	28	52,0	28	24,5	26	40,6	26	34,6
36	49	186,4	48	137,2	17	137,3	48	95,3	36	131,5	36	70,8	36	51,9	36	24,9	29	40,8	37	32,8
37	8	184,6	8	139,0	6	135,2	8	94,2	6	131,8	7	71,7	6	51,1	7	25,2	6	40,5	6	32,5
38	25	183,2	25	136,7	18	135,4	25	95,2	22	129,8	22	68,9	23	51,0	21	25,1	21	41,4	24	32,7
39	27	189,1	27	137,2	19	138,6	29	96,2	22	131,4	24	69,1	25	50,5	25	25,1	24	42,0	24	32,7
40	19	187,5	20	139,1	16	138,6	17	94,2	14	126,7	15	68,1	14	50,5	17	23,5	15	41,5	16	32,4
41	22	184,4	21	136,7	15	136,9	22	95,5	12	131,4	11	70,2	14	50,4	12	23,5	16	41,2	15	33,0
42	10	182,3	10	144,3	3	128,3	7	97,0	4	135,5	5	69,8	5	51,2	5	23,8	5	43,0	5	33,4
43	8	190,8	9	146,1	5	139,6	7	97,4	4	139,0	9	72,2	9	51,8	9	25,6	7	42,6	8	32,6
44	4	178,5	4	147,8	2	135,0	2	95,0	2	129,5	2	71,5	2	52,0	2	24,0	2	44,0	2	35,0
45	7	179,5	7	138,6	4	135,5	10	95,8	9	131,6	9	69,4	9	49,7	9	23,9	9	41,3	10	31,2
46	3	175,5	3	143,3	2	130,5	2	97,0	3	131,3	2	71,3	2	52,8	2	24,3	2	43,0	2	31,0
47	28	185,0	27	141,4	24	133,6	22	95,9	23	132,0	21	68,6	22	50,6	23	24,2	18	41,4	20	32,4
48	64	186,7	63	140,8	57	133,0	62	96,8	42	131,0	42	69,0	42	50,8	41	24,7	39	41,8	40	32,9
49	72	184,4	72	142,5	54	133,2	70	96,7	59	131,1	52	69,7	54	50,8	55	24,8	47	41,3	50	33,5
50	32	188,1	32	143,7	26	136,0	31	96,8	5	134,6	13	69,8	21	51,7	20	24,7	21	42,5	22	33,1
51	30	183,4	30	141,6	26	132,7	28	97,9	27	133,7	26	69,6	26	52,0	25	24,8	25	42,2	26	32,4
52	12	183,5	12	137,8	4	138,5	12	94,8	4	122,0	10	71,1	10	52,0	9	24,4	9	40,8	9	32,3
53	4	189,7	4	139,7	1	137,0	4	94,5	1	121,0	3	72,3	3	52,6	2	25,0	3	40,3	3	32,3
54	3	182,0	3	135,3	1	136,0	4	93,5	2	116,5	3	70,3	3	50,6	3	24,0	3	41,3	3	33,0
55	4	179,7	4	137,7	2	140,5	3	97,3	1	134,0	3	72,3	3	54,0	3	24,3	2	40,9	2	31,0
56	51	179,6	57	141,3	24	137,1	61	97,2	19	129,8	30	70,7	35	52,7	42	24,6	34	40,3	79	32,6
57	10	182,3	10	141,6	4	140,7	12	96,3	4	128,0	5	69,2	7	51,5	8	23,6	7	39,4	5	32,3
58	25	179,5	29	139,3	14	139,1	30	97,2	9	127,3	14	69,5	16	51,6	21	26,2	16	39,9	17	33,7
59	14	177,6	16	142,9	5	142,6	16	98,5	4	133,7	9	70,4	10	51,8	11	24,9	9	38,5	9	32,5
60	19	190,1	19	139,9	11	138,8	18	97,4	5	132,0	5	68,2	4	51,0	5	24,2	5	41,2	6	31,2
61	15	188,5	15	140,4	15	136,9	15	98,3	12	132,2	11	69,5	10	51,2	10	24,1	12	39,3	12	32,2
62	41	190,8	41	137,8	27	133,3	36	95,8	28	127,3	28	69,5	28	51,3	27	24,1	29	40,4	29	33,0
63	36	187,0	37	138,6	27	136,3	35	96,8	21	132,0	25	71,0	25	51,8	24	24,7	26	41,2	26	33,4
64	21	185,7	21	140,7	16	137,3	23	97,5	13	133,2	16	68,9	17	52,4	17	24,2	16	41,4	16	32,9
65	20	185,5	19	136,5	11	131,6	9	94,8	3	129,0	10	65,8	11	48,0	9	25,1	10	40,1	10	33,1
66	15	188,1	16	135,0	13	140,0	14	93,1	11	124,2	12	67,2	12	49,6	12	26,2	11	39,6	11	31,5

МАИАСП № 14. 2022

Таблица 2. Средние групповые краниометрические данные, используемые в исследовании (окончание).

№	77		zm		SS:SC		75(1)		№	77		zm		SS:SC		75(1)
№	n	X	n	X	n	X	n	X	№	n	X	n	X	n	X	n	X
1	2	137,5	6	124,6	3	43,3	2	36,5	24	12	138,5	11	130,6	8	52,1	9	30,9
2	8	139,3	5	125	7	58,4	6	35,3	25	16	140,9	15	126,2	9	48,4	8	27,9
3	10	134	8	125,8	13	43,2	10	25,2	26	6	141,2	5	122,8	6	52,6	5	35
4	11	136,3	14	126	13	50,8	7	36	27	9	141	7	132,2	4	45,1	5	29,2
5	12	135,8	11	122,9	12	56,6	12	30,1	28	15	139,6	13	127,3	9	46,1	10	29,8
6	24	140,1	22	125,4	23	52,9	22	29,2	29	10	140,5	7	128,2	6	46,9	6	26,2
7	18	139,4	17	124,8	18	56,3	16	31,9	30	5	141,6	2	127,5	6	42,9	–	–
8	5	136,4	2	122	5	60,8	2	31,1	31	13	139,6	13	127,5	14	48	9	32,6
9	16	139	14	124,6	16	52,7	12	32,4	32	6	139,5	5	124	5	49	5	29,2
10	16	137,1	16	120,9	15	50,5	14	34,6	33	41	137,2	25	124,8	35	49	19	30
11	13	139,9	10	124,9	14	55,1	3	29,7	34	42	138,7	44	126,9	35	49,41	31	31,8
12	11	137	6	123,7	13	65,3	7	34,1	35	23	136	21	125,4	21	53,7	14	30,7
13	13	140,2	12	125,1	13	54,7	11	31,8	36	26	135,4	24	125,2	24	53	17	31,2
14	10	139,2	10	129,9	11	49,4	10	31,4	37	7	131,4	4	125,8	4	59,2	2	37,5
15	24	137,8	22	128,2	22	57,3	22	31,4	38	24	137,1	22	125	12	49,5	9	26,9
16	24	140,5	23	129,1	24	55,8	23	31,9	39	21	137,9	19	126	6	56,5	15	32,4
17	17	139,3	17	126,2	16	73,4	16	31,6	40	16	138,4	14	124,7	12	48,9	10	25,6
18	8	138,4	8	128,4	8	62,8	8	28,9	41	16	137,6	7	126,9	7	45,4	2	25
19	15	139,5	16	129,4	14	54,4	14	31,6	42	3	132,4	3	125,6	3	50,1	4	32
20	37	141	37	130,4	31	58,8	26	30,2	43	6	139,3	5	127,2	6	50,3	5	28
21	21	140	20	132,2	16	56,2	16	34,2	44	2	143	2	123	1	43,2	2	28
22	27	144	21	131,4	17	50	17	27,9	45	10	141,5	7	125,2	8	57,7	6	31,3
23	17	140	16	130,4	14	52,6	13	30,9	46	2	139,1	2	125,6	3	48,1	2	35,4

Список литературы К вопросу об аланах в Крыму в эпоху великого переселения народов

Айбабин А.И. 1999. Этническая история ранневизантийского Крыма. Симферополь: ДАР.
Айбабин А.И., Хайрединова Э.А. 2017. Крымские готы страны Дори (середина III — VII в.). Симферополь: Антиква.
Алексеев В.П. 1964. Краниологические типы средневекового населения Северного Кавказа. В: Нестурх М.Ф. (отв. ред.). Современная антропология. Москва: МГУ, 208—217 (Труды Московского Общества испытателей природы 14).
Алексеев В.П. 1974. Происхождение народов Кавказа (краниологическое исследование). Москва: Наука.
Алексеев В.П., Гохман И.И. 1984. Антропология азиатской части СССР. Москва: Наука.
Алексеев В.П., Дебец Г.Ф. 1964. Краниометрия. Методика антропологических исследований. Москва: Наука.
Алемань А. 2003. Аланы в древних и средневековых письменных источниках. Москва: Менеджер.
Балабанова М.А. 2000. Антропология древнего населения Южного Приуралья и Нижнего Поволжья. Москва: Наука.
Балабанова М.А. 2003. Реконструкция социальной организации поздних сарматов по антропологическим данным. НАВ 6, 66—88.
Балабанова М.А. 2010. К вопросу о происхождении раннесредневекового населения юга Восточной Европы и участие в его этногенезе сарматских групп. Вестник ВолГУ. Серия 4. История 2 (18), 5—16.
Батиева Е.Ф. 2001. Новые данные по антропологии танаисского некрополя. В: Арсеньева Т.М., Безуглов С.И., Толочко И.В. Некрополь Танаиса. Раскопки 1981—1995 гг. Москва: Палеограф, 223—260.
Батиева Е.Ф. 2011. Население Нижнего Дона в IX в. до н.э. — IV в. н.э. (палеоантропологическое исследование). Ростов-на-Дону: ЮНЦ РАН.
Безуглов С.И. 1990. Аланы-танаиты: экскурс Аммиана Марцеллина и археологические реалии. Историко-археологические исследования в г. Азове и на Нижнем Дону в 1989 г. 9. Азов: Азовский краеведческий музей, 80—87.
Березина и др. 2012: Березина Н.Я., Бужилова А.П., Решетова И.К. 2012. Новые краниологические материалы к вопросу об антропологическом субстрате средневековых алан. Вестник МГУ. Серия XIII. Антропология 4, 18—36.
Великанова М.С. 1975. Палеоантропология Прутско-Днестровского междуречья. Москва: Наука.
Виноградов Ю.Г., Шестаков С.А. 2005. Laudatio Funebris из Пантикапея. ВДИ 2, 42—44.
Ворошилова О.М. 2018. О склепах Фанагории 1—5 вв. н.э. Фанагория. Результаты археологических исследований. Т. 7. Материалы по археологии и истории Фанагории 4, 56—76.
Герасимова М.М. 1986. Краниология могильника Мощевая Балка. Археологические открытия на новостройках 1, 204—213.
Герасимова М.М. 1994. Палеоантропология Северной Осетии в связи с проблемой происхождения осетин. Этнографическое обозрение 3, 51—62.
Герасимова М.М. 2013. К вопросу о происхождении балкарцев и карачаевцев. Вестник антропологии 3 (25), 52—71.
Герасимова и др. 1987: Герасимова М.М., Рудь Н.М., Яблонский Л.Т. 1987. Антропология античного и средневекового населения Восточной Европы. Москва: Наука.
Герасимова и др. 2009: Герасимова М.М., Суворова Н.А., Фризен С.Ю. 2009. Палеоантропологические материалы ранних алан с территории Северной Осетии — Алании. В: Габуев Т.А., Малашев В.Ю. Памятники ранних алан центральных районов Северного Кавказа. Москва: Таус, 324—340 (МИАР 11).
Дебец Г.Ф. 1948. Палеоантропология СССР. Москва: АН СССР (Труды Института этнографии им. Н.Н. Миклухо-Маклая. Новая серия. Т. 4).
Срмолш О.Л. 2005. Археолопчш дослщження античного некрополя Джурга-Оба (Керч) в 2004 рощ. В: Тимошенко Л. (голов. ред.). Дрогобицкький краезнавчий зб1рник IX. Дрогобич: Коло, 128—156.
Зшевич Г.П. 1971. До антропологи могильника б^ с. Завгтне в Криму. Матер1али з антропологИ' Украгни 5, 111—121.
Зиневич Г.П. 1973. Антропологические материалы средневековых могильников Юго-Западного Крыма. Киев: Наукова думка.
Зинько Е.А. 2017. Грунтовые склепы некрополя Пантикапея — Боспора (исследования 1996—2009 гг.). Симферополь; Керчь: ИП Литвиненко Е.А. (БИ. Supplementum 16).
Иванчик А.И. 2013. Новые данные о римском военном присутствии на Боспоре. ВДИ 1 (284), 59—77.
Казарницкий А.А. 2016. Антропологическая экспертиза скелетных материалов из позднеантичного могильника Сувлу-Кая (Юго-Западный Крым). КСИА 243, 203—218.
Казарницкий А.А. 2017. Данные физической антропологии о формировании населения Северного Причерноморья в античное время. В: Иванчик А.И., Мордвинцева В.И. (ред.). Крымская Скифия в системе культурных связей между Востоком и Западом (III в. до н.э. — VII в. н.э.). Москва; Симферополь: ИП Зуева Т.В., 213—224.
Колосов В.П., Казарницкий А.А. 2019. Проблемы дифференциации местного и греческого погребального обряда на Боспоре. В: Савинов Д.Г. (отв. ред.). Греки и варварский мир Северного Причерноморья: культурные традиции в контактных зонах: материалы V международной научной конференции «Археологические источники и культурогенез». Санкт-Петербург: Скифия-принт, 33—35.
Кондукторова Т.С. 1979. Физический тип людей Нижнего Приднепровья на рубеже нашей эры (по материалам могильника Николаевка-Казацкое). Москва: Наука.
Кондукторова Т.С., Ефимова С.Г. 2014. Краниологическая характеристика населения Беляуса. В: Дашевская О.Д. Некрополь Беляуса. Симферополь: Феникс, 94—99.
Малашев В.Ю., Гаджиев М.С., Ильюков Л.С. 2015. Страна маскутов в Западном Прикаспии. Курганные могильники Прикаспийского Дагестана III—V вв. н.э. Махачкала: МавраевЪ.
Малашев В.Ю., Фризен С.Ю. 2020. Краниологические материалы из могильников аланской культуры Северного Кавказа III — первой половины V в. н. э. КСИА 260, 459—481.
Малашев и др. 2015: Малашев В.Ю., Гаджиев М.С., Ильюков Л.С. 2015. Страна маскутов в Западном Прикаспии. Курганные могильники Прикаспийского Дагестана III—V вв. н.э. Махачкала: МавраевЪ.
Масленников А.А. 1990. Население боспорского государства в первых веках н.э. Москва: Наука.
Масленников А.А. 1997. Семейные склепы сельского населения позднеантичного Боспора. Москва: ИА РАН.
Мошкова М.Г., Малашев В.Ю. 1999. Хронология и типология катакомбных погребальных сооружений. В: Скрипкин А.С. (отв. ред.). Археология Волго-Уральского региона в эпоху раннего железного века и средневековья. Волгоград: ВолГУ, 172—212.
Назарова Т.А. 1986. Кранюлопчш матерiали iз склетв некрополя Херсонеса. Археолог1я 54, 70—75.
Радочин В.Ю. 2002. Новые антропологические материалы из могильника у с. Лучистое. МАИЭТ IX, 119—134.
Радочин В.Ю. 200S. Aнтропологические материалы из могильника у с. Лучистое (раскопки 2003— 2007 гг.) МАИЭТ XIV, Ш—235.
Радочин В.Ю. 2011a. Краниологический материал из могильника Дружное. МАИЭТ XVII, 231—265.
Радочин В.Ю. 2011b. Некоторые итоги исследования антропологического материала из могильника Нейзац. В: Храпунов И.Н. (ред.). Исследования могильника Нейзац. Симферополь: Доля, 153—173.
Радочин В.Ю. 2020. Aнaлиз антропологического материала из могильника у с. Лучистое (по результатам раскопок 2015, 201S гг.). МАИЭТ XXV, 224—243.
Рудич ТА. 2000. Население черняховской культуры Среднего Поднепровья по данным антропологии. Stratum plus 4, 27S—2S7.
Рудич ТА. 2004. Aнтропологiчний склад населення черняхiвськойi культури Зaхiдноi Украши. Архeологiя 3, 37—4S.
Рудич ТА. 2010. Населения черняховской культуры Дунайско-Днестровского междуречья по материалам антропологии. Stratum plus 4, 223—231.
Сапрыкин С.Ю. 2005. Энкомий из Пантикапея и положение Боспорского царства в конце I — начале II в. н.э. ВДИ 2, 45—S1.
Сапрыкин С.Ю., Парфенов В.Н. 2012. KAEAP О TOTE энкомия из Пантикапея: Домициан или Коммод? ВДИ 1 (2S0), 163—Ш.
Соколова К.Ф. 1963. Aнтропологiчнi мaтерiaли могильниюв Iнкермaнськоï долини. В: Брайчевська AT. (видп. ред.). Архeологiчнi пам 'ятки УРСР XIII. Кшв: AH УРСР, 124—159.
Строков A.A. 2019. Склепы Боспора и камерные гробницы Восточного Средиземноморья в эпоху поздней античности. В: Костромичев ДА. (ред.-сост.). Античные Реликвии Херсонеса: Открытия, Находки. Севастополь: Херсонес Таврический, 244—24S.
Ступко и др. 2020: Ступко Mí., Туровский Е.Я., Филиппенко A.A. 2020. Участок христианского некрополя IV—V вв. вблизи храма Богородицы Влахернской в Карантинной балке (исследования 2006—2007 гг.). ХСб. 21, 47—107.
Фризен С.Ю. 2015. Палеоантропологические материалы из Паласа-сыртского могильника. В: Maлaшев В.Ю., Гаджиев M.C., Ильюков Л.С. Страна маскутов в Западном Прикаспии. Курганные могильники Прикаспийского Дагестана III—Vвв. н.э. Maхaчкaлa: MaврaевЪ, 174—1S4.
Фризен С.Ю., Кадзаева З.П. 2016. Краниологические материалы аланской культуры эпохи раннего средневековья из Садонского могильника (Респ. Сев. Осетия — Aлaния). Известия Иркутского государственного университета. Серия «Геоархеология. Этнология. Антропология» 16, 125—139.
Храпунов И.Н. 201S. Склепы с короткими дромосами в Крыму и на Северном Кавказе. В: Храпунов И.Н. (отв. ред.). Крым в сарматскую эпоху (IIв. до н.э. — IVв. н.э.) IV. Симферополь: ИП Бровко A.A., 133—145.
Храпунов И.Н. 2019. Сарматы в Крыму по данным археологии. В: Храпунов И.Н. (отв. ред.). Крым в сарматскую эпоху (II в. до н.э. — IV в. н.э.) V. Материалы X Международной научной конференции «Проблемы сарматского археологии и истории». Симферополь: ООО «Фирма «Салта» ЛТД», 314—320.
Чореф M.M. 2019. К истории Второй Боспорской войны. Stratum plus 4, 75—9S.
Чореф M.M. 2021. Бронзы Савромата II с сидящей на троне Aфродитой на реверсе как источник исторической информации. МАИАСП 13, SS2—902.
Avni G., Greenhut Z. 1996. Architecture, Burial Customs and Chronology. In: Avni G., Greenhut Z. (eds.). Israel Antiquities Authority Reports. 1. The Akeldama Tombs. The burial caves in the Kidron valley. Jerusalem: Israel Antiquities Authority, 1—39.
Bowersock G.W., Jones C.P. 2006. A New Inscription from Panticapeum. ZPE 156, 117—12S.
Ermolin A. 2012. Dzurga-Oba — a cemetery of the Great Migration period in the Cimmerian Bosporus. Ivanisevic V., Kazanski M. (eds.). The Pontic-Danubian realm in the period of the Great Migration. Paris; Beograd: Collège de France; CNRS, 339—34S.
De Jong L. 2014. Die Nekropolen von Baalbek. In: van Ess M., Rheidt K. (Hrsg.). Baalbek — Heliopolis. 10 000 Jahre Stadtgeschichte. Darmstadt: Philipp von Zabern, 47—51.
Lufrani R. 2019. An Early Hellenistic Necropolis rediscovered? The Case of the Saint-Etienne Compound Hypogea and the "Northern Necropolis". In: Von Lau M., Schmidt K.M., Schumacher Th. (Hrsg.). Sprachbilder und Bildsprache. Göttingen: Vandenhoeck & Ruprecht, 517—534.
Montero Fenollós J.L., Al-Shbib Sh. 200S. La necropolis bizantina de Tall as-Sin (Deir ez-Zor, Siria): memorias del Proyecto Arqueológico medio Éufrates Sirio. Madrid: CSIC (Biblioteca del Próximo Oriente Antiguo 4).
Pavlichenko N., Fedoseev N. 201S. A New Inscription of Herakas, Son of Pontikos, APXEPMHNEYE AЛANQN. Hyperboreus 24 (2), 315—336.
Schwidetzky I. 1972. Vergleichend-statistische Untersuchungen zur Anthropologie der Eisenzeit (letztes Jahrtausend v.u.Z.). Homo 23 (3), 245—272.
Schwidetzky I., Rösing F.W. 1975. Vergleichend-statistische Untersuchungen zur Anthropologie der Römerzeit (0-500 u. Z). Homo 26 (4), 193—220.
Steffensen J. 1953. The Physical Anthropology of the Vikings. The Journal of the Royal Anthropological Institute of Great Britain and Ireland 83 (1), 86—97.
Strokov A.A. 2021. Two-Chamber vaults of the Cimmerian Bosporus in the Migration period. In: Racz Zs., Szenthe G. Attila's Europe? Cultural transformation and strategies of success in the European Hun period. Budapest: Hungarian National Museum, 131—158.

Еще

Статья научная