Канонический и церковно-административный аспекты спора о прерогативах митрополитов Никеи и Никомидии на Халкидонском соборе

DOI:

Цитирование. Грацианский М. В. Канонический и церковно-административный аспекты спора о прерогативах митрополитов Никеи и Никомидии на Халкидонском соборе // Вестник Волгоградского государственного университета. Серия 4, История. Регионоведение. Международные отношения. – 2023. – Т. 28, № 6. – С. 81–91. – DOI:

Введение. В современной историографии признается роль IV Вселенского собора в Халкидоне как исключительно важного события для формирования церковноадминистративной структуры и урегулирования вопросов церковной юрисдикции посредством рассмотрения судебных исков и определения апелляционных инстанций [17, S. 271–368]. Целый ряд норм и прецедентов, принятых и имевших место в ходе Халкидон-ского собора, были затем закреплены в императорском законодательстве, а в окончательной форме сформулированы при императоре Юстиниане (527–565).

Одним из весьма ярких и показательных казусов была тяжба между митрополитом Никомидии Евномием и митрополитом Никеи Анастасием, рассмотренная на соборном заседании 30 октября 451 года. Из числа связанных с нею аспектов можно выделить гражданские основания статуса митрополии, императорскую регламентацию статуса городов 2, традиционные муниципальные связи в пределах городских округов, зависимость устройства церковно-административных отношений от положения города в пределах провинции, влияние столичного города в сфере церковного управления и церковного суда, влияние канонических определений. Эти и другие аспекты одновременно формировали специфику противоречий, приведших к иску митрополита Никомидии Евномия против митрополита Никеи Анастасия. Их рассмотрение является целью данного исследования 3.

Методы. Работа основана на применении историко-критического метода обработки данных текста источника, используемого в оригинале на греческом языке.

Анализ. Особенность исков на Вселенских соборах, в тех случаях, когда затрагивался вопрос о церковной юрисдикции, чинах иерархов или статусе престолов, заключается в том, что они рассматривались от имени императора. Согласно римскому праву, ходатайство об определении правомерности иска и назначении судьи (petitio или postulatio iudicis) направлялось лично императору, который в свою очередь назначал судебную инстанцию для рассмотрения дела. Данное правило обусловливалось тем, что подобный иск считался не частным, а институциональным, поскольку затрагивал сферу, целиком подлежащую императорской регламентации – вопрос о статусах. По этой причине в ходе собора императору был подан целый ряд исков, что в свою очередь сделало необходимым создание трибунала, состоящего из высших государственных чиновников, имевших поручение от императора и vice sacra исполнявших роль судей [14, S. 504–505, 530– 531]. Епископское сообщество, составлявшее Вселенский собор, выступало при этом трибунале чем-то вроде присяжных поверенных, дающих по требованию судей каноническую оценку дела и выражающих мнение касательно правоты той или другой тяжущейся стороны.

Так же, как и другие дела, тяжба между митрополитами Никомидии и Никеи, согласно повелению императора Маркиана, была рассмотрена участниками собора в трибунале императорских чиновников. Об этом свидетельствуют слова истца, Евномия Никомидийского, который, обратившись к чиновникам, сообщил, что «благочестивейшему владыке Вселенной» (τῷ εὐσεβεστάτῳ δεσπότῃ τῆς οἰκουμένης) с его стороны было подано ходатайство о том, «чтобы канонические [права] митрополии Никомидии были охранены согласно издревле действовавшим канонам и обычаям» (τὰ κανονικὰ τῆς μητροπόλεως Νικομηδείας κατὰ τοὺς κρατήσαντας ἀρχῆθεν κανόνας καὶ ἔθη) [2, p. 57[416].44–58[417].1]. Со своей стороны, император приказал чиновникам «вместе со святым собором заслушать и вынести решение по делу» (ἅμα τῇ ἁγίᾳ συνόδῳ ἀκοῦσαι καὶ τύπον δοῦναι τῷ πράγματι) [2, p. 58[417].2–3] 4.

С разрешения чиновников, которые в данном случае называются «славнейшими архонтами» (ἐνδοξότατοι ἄρχοντες), ходатайство было оглашено. Адресованное императорам Валентиниану и Маркиану ходатайство было направлено «Евномием-епископом и всем клиром святой Божьей кафолической Церкви, [которая] в митрополии Никомидия» (παρὰ Εὐνομίου ἐπισκόπου καὶ παντὸς τοῦ κλήρου τῆς κατὰ Νικομήδειαν μητρόπολιν ἁγίας τοῦ Θεοῦ καθολικῆς ἐκκλησίας) [2, p. 58[417].8–10]. Обращаясь к императорам как к защитникам православной веры и здравых догматов против «наглости ересей» (τῶν αἱρέσεων φρυάγματα), Евномий в верноподданнических выражениях просит их «повелеть, чтобы дерзновенно причиненная нам достопочтеннейшим епископом никейцев Анастасием обида была пресечена» (κελεῦσαι κωλυθῆναι τὴν καθ’ ἡμῶν παρὰ τοῦ εὐλαβεστάτου τῆς Νικαέων ἐπισκόπου Ἀναστασίου τολμηθεῖσαν ἀδικίαν) [2, p. 58[417].4–16]. Обида, причиненная Анастасием Никейским, состояла в том, что тот «в провинции вифинцев пытался мутить и вносить беспорядок в законы, действующие в церквах царские и канонические определения, похищая бывшие у нас от законов Вашего благочестия и от церковных учреждений права» (νόμους συγχέειν καὶ ταράσσειν ἐν τῇ Βιθυνῶν ἐπαρχίᾳ πειρᾶται τοὺς κρατήσαντας ἐν ταῖς ἐκκλησίαις βασιλικούς τε καὶ κανονικοὺς

τύπους, ἁρπάζων τὰ ἡμῖν παρὰ τῶν νόμων τῆς εὐσεβείας ὑμῶν καὶ παρὰ τῶν ἐκκλησιαστικῶν θεσμῶν ὑπάρξαντα δίκαια) [2, p. 58[417].19–22], по каковой причине Евномий подал Вселенскому собору иск (λιβέλλους). Поскольку же слушание дела (τὰ τῆς ἀκροάσεως) собором затягивалось, Евномий обратился к императору с ходатайством о том, чтобы оно состоялось «безотлагательно» (ἀνυπερθέτως).

Чиновники обратились к Анастасию Никейскому, чтобы тот предоставил свои разъяснения. Анастасий подтвердил, что Евномий обвинял его в «новшествах» и в причинении насилия (ἐκαινοτόμησα... ἢ ἐβιασάμην). Он заявлял, что епископ Никомидийский отнял у него приходы (παροικίας) «и многое сотворил, что не в обычае [митрополиту] Никомидийско-му творить в отношении меня». Он «повсюду» обращался к архиепископу (ἀρχιεπισκόπῳ) (очевидно, что Константинопольскому), умоляя последнего расследовать его «права согласно древности и канонам» (τὰ δίκαιά μου γυμνασθῆναι κατὰ τὴν ἀρχαιότητα καὶ τοὺς κανόνας) [2, p. 58[417].30–37].

На это чиновники призвали Евномия конкретно (ἰδικῶς) указать, в чем состояла обида, нанесенная ему Анастасием. Евномий разъяснил: хотя, согласно действующему обычаю (κατὰ τὸ κρατῆσαν ἔθος), церкви «в провинции вифинцев» подчинены (ὑποτεταγμένας) ему, Анастасий отлучил его клириков в церкви города Василинополь, что «запрещено канонами» (τοῖς κανόσιν ἀπείρηται) [2, p. 59[418].1–7]. Анастасий в ответ потребовал от Евномия «доказать» (δείξῃ) и что Василинополь находится «под ним» (ὑπ’ αὐτόν ἐστι), и что Анастасий действительно отлучил клириков. Со своей же стороны он заявил, что Василинополь всегда был «под Никеей» (ὑπὸ Νίκαιαν), ибо был «районом» (ῥεγεών) – главным поселением сельского округа – последней [5, p. 51]. О данном факте «известно городским советам» (ταῦτα τὰ βουλευτήρια οἶδεν). «И пусть скажет он, – добавил Анастасий, – под кем (ὑπὸ τίνα) был Василинополь, если не был районом Никеи» [2, p. 59[418].8–12].

О городе Василинополе, оказавшемся в эпицентре спора о юрисдикции двух вифин-ских митрополий, помимо сведений изучаемых здесь соборных актов известно совсем немного. Согласно мнению У.М. Рэмзея, город был расположен на западной оконечности озера Аскания, несмотря на то, что из слов Анастасия Никейского скорее можно заключить, что город находился существенно ближе к Никее, расположенной у восточной оконечности этого озера [21, p. 179] 5. Город был назван императором Юлианом в честь его матери Василины в период между 362 и 365 годами 6. Первый известный епископ этого города, Александр, был рукоположен Иоанном Златоустом, однако затем изгнан с престола после низложения самого Иоанна осенью 403 года. Данная информация неожиданным образом содержится в одном из писем Синесия Киренского, который кратко рассказывает об уроженце Кирены, некоем Александре, который в раннем возрасте стал монахом, а впоследствии был рукоположен в епископа «Васинополя». Поскольку города с таким именем неизвестно, делается вывод о том, что в данном случае имеется в виду вифинский Василинополь, чем объясняется приведенный Синесием факт рукоположения Александра Иоанном Златоустом [26, p. 121–122 (ep. 66 [67])]. Об Александре есть сообщение и Сократа Схоластика, согласно которому с кафедры Василинополя он был переведен в город Адрианы во Фригии (οἱ Ἀδριανοὶ τῆς Φρυγίας) [25, p. 385.26–386.1 (VII.36.16)] 7. Это прекрасно согласуется со словами Анастасия Никейского о том, что Иоанн Златоуст «исправлял» положение церкви Василинополя, с одной стороны, и претензией константинопольского престола, высказанной столичным диаконом Аэтием, на рукоположения в Вифинии – с другой 8.

С учетом данных обстоятельств вполне естественным выглядит дальнейший уточняющий вопрос чиновников, заданный Анастасию: на какой правовой основе зиждется представление о том, что «святейшая Церковь Василинополя» была подчинена Никее – «согласно канонам или в силу некоего обычая (πότερον κατὰ τοὺς κανόνας ἢ ἐκ συνήθειας τινός)?» Анастасий на это подробно разъясняет, что так же, как Таттай и Дорис (Ταττάιος καὶ Δωρίς) [5, p. 52], Василинополь прежде был «под Никеей». Однако «некий царь Юлиан или не знаю, кто до него, сделал его городом и, взяв из Никеи куриалов, поставил там. И с тех пор доныне господствует такой обычай: если недостанет в Василинополе куриала, то посылается туда из Никеи, и [затем] вновь из Василинополя переводится в Никею. И прежде бывший район вновь после этого стал городом» (βασιλεύς τις Ἰουλιανὸς ἢ οὐκ οἶδα τίς πρὸ αὐτοῦ, ἐποίησεν αὐτὴν πόλιν καὶ λαβὼν ἀπὸ Νικαίας πολιτευομένους κατέστησεν ἐκεὶ καὶ τὸ ἔθος ἀπὸ τότε ἕως νῦν τοῦτο κρατεῖ· ἐὰν λείψῃ ἐν Βασιλινουπόλει πολιτευόμενος, ἀπὸ Νικαίας πέμπεται ἐκεὶ καὶ πάλιν ἀπὸ Βασιλινουπόλεως μεθίσταται ἐν Νικαίᾳ καὶ ἡ πρότερον οὖσα ῥεγεὼν πάλιν μετὰ ταῦτα ἐγένετο πόλις) [2, p. 59[418].18–22]. Далее Анастасий излагает вытекающую из данных обстоятельств церковно-административную ситуацию. С тех самых пор, как Василинополь стал городом, епископ Никейский «не раз» (καὶ ἅπαξ καὶ δεύτερον) рукополагал там епископа. У него имелись также письма «епископа Константинополя» Иоанна Златоуста, который приезжал в Никею и «исправлял» (διορθώσασθαι) там Церковь, как относящуюся к его ведению (ὡς αὐτῷ προσήκουσαν) 9. Также Анастасий располагал письмами к Проклу Константинопольскому.

Таким образом, в основе аргументации Анастасия лежит исключительно административная логика, причем относящаяся к муниципальному уровню. Ссылка на то, что факт зависимости Василинополя от Никеи «известен городским советам», представляется в этом отношении весьма важной – представители курии играли ключевую роль при назначении епископа на этапе выдвижения и избрания кандидата. Создание нового города и постоянная зависимость его курии от курии «материнского города» далее является поводом для рукоположения в нем епископа при участии епископа последнего. Не вполне понятно, соблюдался ли в этом случае никейский канон, согласно которому в посвящении нового епископа должны были участвовать три других, однако хорошо известно, что местные обычаи могли быть в этом отношении весьма различными: к примеру, римского епископа посвящали не три епископа, а один – епископ Остии [18, S. 111]. Помимо этого, очевиден упор Анастасия на тот факт, что сама по себе Никея относила себя к юрисдикции константинопольского архиепископа и, по-видимому, не признавала над собой юрисдикцию митрополита Никоми-дии – столицы провинции Вифиния. Это могло быть вызвано и тем, что традиционно Никея и Никомидия находились в состоянии постоянного соперничества и факт их тяжбы на Халкидонском соборе является яркой иллюстрацией того, что это древнее соперничество отнюдь не ушло в прошлое 10. В этой ситуации для Никеи могла выглядеть предпочтительной зависимость в церковно-административном отношении напрямую от Константинополя, нежели от извечного соперника Никомидии, превосходившего Никею как в муниципальном статусе митрополии и первого города, так и в государственно-административном статусе столицы провинции.

Это подтверждается и общей линией заседаний Халкидонского собора, на котором разбирались дела, связанные с соперничеством митрополий и оспариванием рукоположений: во всех этих конфликтах имело место участие константинопольской кафедры, которое в каждом отдельном случае не признавалось одной из сторон конфликта решающим и, соответственно, влекло за собой апелляции и возобновление дела. Именно разбор исков по делам с участием столичной кафедры логично привел к принятию 9-го, 17-го и 28-го правил Халкидонского собора и упорядочению церковно-административных полномочий архиепископа Константинопольского.

Применительно к ситуации Никомидии и Никеи, как она представлена в споре двух митрополитов, закономерен вопрос, в какой степени функционировала (если вообще функционировала) в Вифинии система провинциального собора, главой которого номинально должен был являться митрополит Никомидийский. Для ответа на этот вопрос, пусть и гипотетического, следует взглянуть на ситуацию шире. 2-й канон II Вселенского собора в Константинополе (381 г.) вводит понятие «епископов над диоцезом» (τοὺς ὑπὲρ διοίκησιν ἐπισκόπους). Помимо ссылок на права и полномочия епископов Александрии и Антиохии, власть которых над отдельными сверхпровинциальными округами была признана еще I Вселенским собором в Никее (325 г.), канон специально указывает, что епископы асийского диоцеза (τῆς Ἀσιανῆς διοκήσεως) «устраивают» дела последнего и то же касается епископов фракийского диоцеза (τῆς Θρᾳκικῆς). «Епископы над диоцезами»

не имеют права преступать границы своих диоцезов для рукоположения или для иных целей. При этом в каноне оговаривается, что делами каждой епархии (провинции) управляет собор епархии (τὰ καθ’ ἑκάστην ἐπαρχίαν ἡ τῆς ἐπαρχίας σύνοδος διοικήσει) [6, p. 65]. В данном случае очевидно, что канон имеет в виду диоцезы как единицы государственноадминистративного деления, на которые подразделялись имперские префектуры и которые сами в свою очередь делились на провинции. Между тем показательным является то, что диоцез Понт, единственный из диоцезов Восточной Римской империи, оказывается не упомянутым в этом каноне и именно частью этого диоцеза является провинция Вифиния.

К сожалению, у нас нет достаточного количества данных для того, чтобы осветить вопрос функционирования системы провинциальных соборов в диоцезе Понт вообще и в провинции Вифиния в частности в рассматриваемый период. Соответственно, у нас также нет данных о том, как митрополит Никомидии реализовывал свои права рукоположения и церковного суда в отношении епископов Ви-финии. В свете анализируемых здесь данных это дает повод предположить, что система церковной власти в Вифинии была к этому времени целиком подчинена Константинополю [7, p. 461–473].

Это подтверждается и наличием у Анастасия Никейского экземпляров переписки с Константинополем, и последующей его репликой, в которой он выражал готовность показать, сколько епископов Василинополя «было рукоположено Никеей», и призывал Евномия «показать», сколько было рукоположено Никомидией. Евномий на это заметил, что Анастасий не может доказать, что сам он производил хиротонии. Анастасий ответил, что это делал его предшественник. Евномий продолжил, сказав, что если тот «сделал [такое] один раз в виде некоей узурпации» (ἅπαξ ἐποίησεν καθ’ ὑφαρπαγήν τινα) или в силу того, что в тот момент в Никомидии не было епископа, то это, «согласно канонам», не может считаться прецедентом (πρόκριμα). Со своей стороны, Евномий был готов показать, что многие были рукоположены Никомидией, сам же Анастасий, по мнению Евномия, не сможет показать ни одного 11. Анастасий решил перевести вопрос в историческую плоскость, пожелав узнать, кто первым совершил рукоположение после того, как Василинополь стал городом [2, p. 59[418].22–39]. Евномий ушел от ответа, заявив, что он со своей стороны может лишь показать, что Анастасий отлучил подчиненных ему клириков, и в доказательство привлечь свидетельство «святейшего архиепископа великого града» (τὸν ἁγιώτατον ἀρχιεπίσκοπον τῆς μεγαλοπόλεως), который их принял и вернул им общение.

По сути дела, вопрос о низложенных клириках, явившийся непосредственным поводом для возникновения этой тяжбы, был наименее важным во всем комплексе проблем, которые касались церковно-административных отношений внутри Вифинии и отношений епископата этой провинции с Константинополем. На резкое возражение Анастасия, что Евномий говорит неправду, последний предложил Анастасию представить письма архиепископа, в котором тот возвращал клирикам общение, а Анастасия уличал в нарушении канонов. Сам Евномий был готов представить решение (ψηφίσματα) василинопольцев, в котором они «просили о епископе» (παρεκάλεσαν περὶ ἐπισκόπου), однако просили о нем не «никей-ца» [2, p. 60[419].1–8].

Ответ Анастасия стоит привести целиком: «Прикажите мне немного пояснить. Я подал ходатайства (λιβέλλους) бывшему архиепископу, прося его пригласить господина епископа Евномия и заслушать [дело] о наших правах (διακοῦσαι μεταξὺ τῶν δικαίων ἡμῶν). Тот дает грамоты и ко мне, и к нему, написав обоим: “Никто из вас да не вводит никаких новшеств, но придерживайтесь старины (μηδὲν καινοτομείτω, ἀλλὰ στοιχεῖτε τοῖς ἀρχαίοις), ибо я знаю, как мне должно чтить митрополии (πώς ὀφείλω τὰς μητροπόλεις τιμᾶν)”. И такие грамоты есть и у меня, и у него. Получаю я, как сказал, такие грамоты, – нотарии знают, пусть скажут и другие! – приходят клирики Василинополя поговорить со мной (ἐντυχεῖν μοι) против их епископа. Я, храня наставления архиепископа, говорю: “Я вас не принимаю. Идите к архиепископу: если он мне прикажет, я выслушаю (ἐὰν κελεύσῃ μοι, ἀκούω)”. Они же, оставив и меня, и его, приходят к святости господина Евномия. Дают ему ходатайства против собственного епископа.

Он тут же посылает, чтобы явился (πέμπει αὐτὸς εὐθὺς παριστῶν) епископ Василинополя. Епископ Василинополя прибегает ко мне» [2, p. 60[419].9–21].

Собственно, лишь на данном этапе прений раскрывается суть проблемы: клирики Василинополя, будучи недовольны своим епископом и, по-видимому, стремясь к его низложению, обращаются сначала к митрополиту Никейскому. Последний не видит оснований к тому, чтобы принять к рассмотрению их иск, и направляет их к архиепископу Константинополя: если архиепископ назначит Никейского судьей, то он сможет рассматривать дело. Вместо этого клирики направляются к митрополиту Никомидийскому, которому представляют свой иск «с просьбой о епископе». Никомидийский принимает иск и вызывает к себе епископа Василинопольского, который, по-видимому, не считает себя подлежащим юрисдикции Никомидийского и обращается за защитой к Никейскому, который в этой ситуации отлучает затеявших иск клириков.

Именно эти факты полностью раскрывают, наконец, суть имеющейся проблемы. Пределы юрисдикций митрополитов Никеи и Никомидии, как свидетельствует данная тяжба, остаются невыясненными. Епископ Никеи – города, имеющего гражданский титул митрополии, – естественно является митрополитом и как таковой претендует на рукоположение епископов зависимых городов. Как следствие, клирики Василинополя, зависимого от Никеи города, сомневаются, к кому они должны обратиться с жалобой на своего епископа. Судебные заседатели Халкидонского собора немедленно обращаются к епископам за выяснением канонической регламентации этого вопроса: кто имеет судебные полномочия в отношении епископов провинции?

Поэтому сразу после приведенной выше реплики Анастасия в актах приводится требование судей зачитать каноны. Секретарь зачитывает из поданной Евномием Никоми-дийским книги текст 4-го канона I Вселенского собора в Никее: «Епископу, конечно же, надлежит поставляться всеми епископами в провинции. Окажись это затруднительным или из-за настоятельной нужды, или из-за продолжительности пути, [надлежит] трем собирающимся отовсюду в одно место со- творить рукоположение, достигнув согласия, а отсутствующим согласиться посредством грамот. Утверждение же происходящему будет принадлежать в каждой провинции епископу митрополии» [2, p. 60[419].25–29].

В данном случае обращение к канону не было решением проблемы, поскольку речь шла о споре двух лиц, обладающих титулом митрополита в силу того, что и Никомидия, и Никея в гражданском отношении являлись митрополиями [20, p. 359–365, 372–374]. Анастасий немедленно засвидетельствовал свою приверженность канону, добавив, что если бы он не был митрополитом, все это не имело бы к нему отношения (εἰ μὴ εἰμὶ μητροπολίτης, οὐκ ἔχω μέρος οὐδὲ ἐγὼ ἐκεῖ). Услышав это, судьи потребовали от Анастасия доказать, что он имеет права митрополита, в ответ на что Анастасий попросил зачитать закон, текст которого он затем передал секретарю [2, p. 60[419].30–37].

Приведем здесь перевод, напрямую относящейся к существу дела части этого закона 12: «Императоры кесари Флавии Валентиниан и Валент, счастливые, благочестивые Августы, вечные победители говорят никейцам. Хотя рвение наше для всех стало видным и наглядным с тех [самых] пор, как волею Всемогущего Мы приняли вершину империи и кормила государства, однако в дополнение ко всему [этому] сбережем мы в качестве начала сего счастья [то], что Ваш город, прежде наполненный и гордящийся нашим счастьем, стал всему народу причиной радости и ликования. В силу чего, поскольку встарь он был назван митрополией; и это содержится в старых законах, и, как мы законодательствуем [то же, что было и у никомидийцев] 13, не может иметь никакого сомнения по причине того, что оно непоколебимо и твердо, а в будущем еще имеет быть умноженным» [2, p. 61[420].1–17].

По завершении чтения Евномий обратился с просьбой к судьям зачитать «закон, предоставленный после этого никомидийцам». Текст также был передан секретарю и зачитан [1, с. 82–84]: «Валентиниан, благочестивый, счастливый Август, никомидийцам радоваться! Относительно привилегий вашего города встарь существующий древний обычай будет сохранен. Ведь и прибавка чести города ни-кейцев не сможет повредить вашему праву, поскольку увеличится достоинство города ни-комидийцев, если тот [город], сущий на втором месте, прозывается именем митрополии» [2, p. 61[420].18–27].

Заслушав чтение обоих императорских эдиктов, судьи резюмировали: «Ни одна божественная грамота не рассуждает о епископстве (περὶ ἐπισκοπῆς), но и та, и другая предоставляют честь митрополиям (τὴν τιμὴν ταῖς μητροπόλεσι παρέχει). Божественная грамота божественной кончины Валентиниана и Валента, предоставив тогда особо (ἰδικῶς) [городу] никейцев митрополичье право (τὸ μητροπολιτικὸν δίκαιον) напоминает, что у прочих городов (τῶν ἄλλων … πόλεων) ничего не отнимается, а канон святых отцов гласит об одном митрополите в каждой из епархий (περὶ ἑνὸς μητροπολίτου καθ’ ἑκάστην τῶν ἐπαρχιῶν). Что представляется (παρίσταται) святому собору в связи с этим?» Мнение собора было однозначным: «Да возобладают каноны! Канонам да воздастся должное!» (Οἱ κανόνες κρατείτωσαν. τοῖς κανόσι τὸ ἱκανὸν γινέσθω) [2, p. 61[420].28–35].

Последовали реплики отдельных участников. Аттик Никопольский, комментируя содержание озвученного 4-го никейского канона, резюмировал, что «[епископу] Никомидии, поскольку она издревле митрополия, дóлжно (κεχρεώστηται) рукополагать сущих под его епархией епископов (ὑπὸ τὴν ἐπαρχίαν αὐτοῦ ὄντας ἐπισκόπους)». После возгласов согласия со стороны участников собора, с общим мнением выступили епископы Понтийского диоцеза (τῆς Ποντικῆς διοικήσεως), указав, что «каноны знают одного митрополита – старейшего (οἱ κανόνες ἕνα ἴσασι μητροπολίτην τὸν ἀρχαιότερον), и ясно, что богопочтительнейше-му епископу Никомидии принадлежат хиротонии, поскольку и законоположения, как видело и Ваше великолепие, одним [только] именем митрополии почтили [город] никейцев, и предпочитается [он] прочим епископам провинции одною честью» [2, p. 62[421].1–14].

После одобрительных аккламаций слово взял константинопольский диакон Аэтий, напомнивший о необходимости учитывать верховные права «святейшего престола Константинополя» относительно рукоположений в Вифинии. Указав, что вопрос о компетенциях Константинополя будет рассмотрен своим чередом, судьи вынесли вердикт: «Авторитет митрополита в церквах Вифинии будет иметь благоговейнейший епископ Никомидии, в то время как [епископ] Никеи, имея одну честь митрополита, наподобие прочих епископов провинции подлежит [епископу] Никомидии». Деяние завершилось репликой Евномия Ни-комидийского, в которой последний изъявил благодарность судьям за вынесенный справедливый приговор (τῇ δικαιοκρισίᾳ) и любовь (ἀγαπῶ) архиепископу Константинополя [2, p. 62[421].17–36].

Результаты. Представленные в актах реплики епископов весьма показательны. Они являются отражением общего вполне наметившегося к тому времени стремления епископата создать закрытое церковно-правовое пространство, в котором бы не действовали гражданско-административные категории права, несмотря на то, что понятие провинции (епархии) и митрополии были исключительно гражданско-административными, не имели церковной коннотации и в таком виде реципировались канонами. Понятие митрополии было шире, чем понятие административной столицы провинции: в провинции могло быть традиционно несколько митрополий, и только в одной из них имел резиденцию императорский наместник. Почти всегда такая митрополия имела статус первого по чести города провинции, но первенствующая честь города также была светской гражданской категорией, восходящей к до-константиновской эпохе. Отцы Халкидонского собора очевидным образом не спорят с этой древней традицией: наоборот 4-е правило Никейского собора, говорящее об одном митрополите в одной провинции, они прилагают к ситуации Никеи и Никомидии таким образом, что Никомидия в свете представленных Анастасием и Евномием императорских эдиктов выглядит как более старая и старшая по чести митрополия. Как следствие, полагают они, она имеет преимущество в церковных делах и Никомидийский предстоятель имеет право рукоположения епископов всей провинции.

К сожалению, нам неизвестны сведения, касающиеся церковно-политических или церковно-административных отношений между Никомидией и Никеей в период, последовавший за окончанием Вселенского собора в

Халкидоне. Единственное, что нам известно, это данные нотиций Константинопольского патриархата, отражающие состав и статус церковных кафедр городов, входивших в его состав. Эти нотиции, самые ранние из которых относятся к периоду конца VI – начала VII вв., содержат сведения о том, что Никея сохранила как свою церковную независимость от Никомидии в рамках провинции Вифиния, так и контроль над кафедрами нескольких городов, располагавшихся по соседству с ней [8, p. 208, 221, 235, 254, etc.]. В качестве особой митрополии Никея продолжала непосредственно подчиняться Константинопольскому патриаршему престолу, занимая восьмое место в списке подчиненных ему митрополий непосредственно после Никомидии [8, p. 204, 216, 248 et al .]. Однако следует отметить, что решение Халкидонского собора в отношении принадлежности кафедры Василинополя Никомидии впоследствии неукоснительно соблюдалось: в тех же нотициях мы видим, что эта кафедра упоминается в списке епископий, подчиненных Никомидийскому митрополиту – последний раз в нотиции, составленной в конце XII в. [8, p. 208, 221, 253, 277, 298, 314, 356]. Таким образом, можно сделать вывод, что спор между Никеей и Никомидией является яркой иллюстрацией того, что решения Вселенских соборов лишь отчасти воплощались в церковно-политической и церковноадминистративной практике, причем главным образом в той части, которая в наибольшей степени отвечала уже сложившейся традиции. В основе же этой традиции очевидно лежали многовековые устои межполисных отношений, восходящие к дохристианским временам.