Казачество как социальный феномен

Тема казачества в последнее время набирает актуальность в научной литературе ввиду наличия государственной поддержки казачьих сообществ и расширению их деятельности в обществе. На сегодняшний день основная методологическая проблема изучения казачества как социального феномена заключается в категоризации данного понятия. В научной литературе казачество относят к этносу или субэтносу, рассматривают как этносоциальную общность, военное сословие, социальную группу, некоторые ученые даже квалифицируют казачество как религиозное братство.

В постановлении Верховного Совета Российской Федерации «О реабилитации казачества» оно наделяется статусом исторически сложившейся культурно-этнической общности [18], хотя при этом закон «О реабилитации репрессированных народов» в свою очередь наделяет казачество статусом народа [9].

Позиции научного сообщества можно разделить на несколько групп. Сторонники одной из позиций рассматривают казачество как этносоциальную единицу. В научных трудах встречается упоминание о казаках как об этносоциальной и исторической общности, которая 1

ввиду своей особенной культуры, уклада жизни объединяет казаков различного происхождения, чаще всего славянского, и представителей других народов, как отдельные субэтносы своих народов в единое целое [3].

Самобытность казачьих обществ и историческое развитие привело к наличию на данном этапе ряда «пограничных качеств», которые не позволяют однозначно отнести казачество ни к одной из социальных категорий, будь то этнос, сословие или социальная группа, при этом полностью исключив принадлежность к другой категории [8, с. 49]. При этом казачество обладает особой этносоциальностью, которая описывает его и с позиции социальной группы и характеристик этничности [8].

В своей диссертации А. Е. Мохов рассматривает казачество как уникальную социальную группу, которая обладает широким конфессиональным, этническим составом, в основе которой лежит субэтнос русского народа, православного вероисповедания [15].

В то же время казачество «являет собой в настоящее время крупную этносоциальную группу (субэтнос) в составе русского народа, сохраняет и приумножает его традиции и культуру [5]. Таким образом отмечается самобытность казачьей культуры и наличие этносоциальных маркеров при общей целостности с русским народом.

Казачество как этносоциальную группу рассматривают авторы монографии «Казачество как этносоциальный феномен современной России». Современное российское казачество является реальной социальной группой, которая не заявляет о принадлежности к особому народу, но идентифицирует себя как часть русского народа, обладающего особой культурой и традицией [12, с.14; 7, с.50], то есть все же обладает некими характеристиками субэтноса.

Сегодня предпринимаются попытки отойти от четкого отнесения казачества к той или иной социальной единице и определить его как особую форму социальной организации, которая сформировалась благодаря историческим, экономическим и политическим воздействиям извне [16]. Вторая группа ученых упоминает в своих трудах наличие у казачьих сообществ статуса (и характеристик) народа. Размышляя о статусе казачества, С. А. Голованова отмечает тот факт, что в массовом сознании преобладает представление о нем как о самостоятельном народе [6, c.12]. Сложившееся общественно мнение и самопрезентация казачества в обществе все больше транслирует именно данный статус казаков.

В монографии, посвященной 20-летию общественной организации «Союз казаков», уже в предисловии казачество определяется авторами как отдельный, обособленный народ [20, с. 3]. Хотя уже в дальнейшем и делается оговорка и указывается на сформировавшееся в научной литературе мнение о казачестве как о части русского народа. Чаще всего о статусе казачьих сообществ как народа заявляют сами представители этих сообществ [4; 14; 17], это 2

отмечается многими учеными в своих работах [13; 15]. При изучении мнений казаков Дона относительно их самоидентификации «идея особого народа не разделяется подавляющим числом респондентов, хотя присутствует» [12]. Желание некоторых представителей казачества выделить соответствующую национальность сегодня видится скорее, как политический ход, который не отражает мнения большинства представителей казачества [5, с.15].

Самоидентичность казаков Дона так же свидетельствует об отсутствии четко определенного статуса сообщества, к которому они относятся. Так «донское казачество самоидентифицирует себя преимущественно как субэтносоциальную группу русских и российской (гражданской) нации» [2, с. 118]. Казаки Республики Мордовия идентифицируют себя как часть русского народа со своей культурой, традициями, хотя среди них есть и те, кто категорично причисляет себя к военному сословию или же национальности [1].

Имеет место признание казачества как сложного этносоциального явления, которое одновременно входит в различные структуры общества: социально-этническую как отдельный этнос, социально-классовую как военно-служилое сообщество [21, с.26-27].

Третья группа исследователей наделяет казачество статусом субэтноса в социальной структуре общества. Так, А. А. Иванова в рамках изучения самосознания юных казаков воспринимает казачество как этническую общность, отмечая что «казаки оценивают себя как реальную общность, притязают на то, что они являются отдельной этнической группой» [10, c.11]. Хотя в заключении работы автор делает вывод о том, что формирование новых ценностей казачьего сообщества представляет собой определённый синтез, обобщение, в котором прослеживаются идеи казачества как этнической общности и социальной группы [10, с.18].

К субэтносу относится казачество по мнению Л. Н. Гумилева, «назначение этих субэтнических образований – поддерживать этническое единство путем внутреннего неантагонистического соперничества» [7, с.110].

Рассматривая этногенез казачества, А. В. Сопов выделяет шесть его стадий (включая современное его состояние), где на одной из ступеней произошло формирование казачества как субэтноса. Но в дальнейшем ввиду внутренних и внешних причин не произошло формирования качеств этнической общности более высокого порядка, будь то нация или народность. Поэтому происходит формирование казачества как этнической (субэтнической) группы, отличающейся своей самобытностью, культурой и т.д. [19, с.59].

Развитие казачества на шестом этапе идет по двум направлениям: с одной стороны, происходит самоструктурирование этноса, с другой – процесс возрождения исключительно культуры казаков и их деятельности [19, c.60].

О незавершенности становления казачества как этноса говорится и в других работах [11; 13]. Так, П. Н. Лукичев и А. П. Скорик отмечают, что казачество, чье формирование как особой социальной общности происходило под воздействием множества факторов, ввиду вмешательства внешних сил прервало свой путь формирования этноса и оформилось в военное сословие, закреплённое юридическим статусом (скорее сформировалось как квазисословие) [13].

Говоря о возрождении казачества сегодня, о его становлении в обществе, многие ученые задаются вопросом: в какой форме видится это возрождение? Возрождение казачества как сословия невозможно ввиду современной структуры общества и государства. Стоит ли вопрос о продолжении прерванного пути формирования казачества как этноса, или казачество сегодня все же этносоциальная группа, которая обладает без сомнения важным историческим, культурным наследием, силой для поддержания порядка, духовнонравственного воспитания подрастающего поколения и сохранения культурного наследия. Большинство современников все же придерживаются мнения о комбинации этнической и социальной составляющей в формировании казачьих сообществ, каждая из которых накладывает свои отпечатки на ее положение, статус, внутреннюю структуру, культуру и в том числе на самоидентификацию представителей казачьих сообществ.