Киевское христианство в имперском интерьере: XVIII век

* Photos are taken from open sources.

Христианское наследие Византии получило самобытные преломления в разных странах с преобладающим православным населением. Сербия, Болгария, Московское царство, Валахия с Молдовой — все они считали себя наследниками Византии и осмысляли свою историческую миссию в категориях «трансляции Второго Рима». Но все же в каждой из этих стран можно видеть особые черты церковной жизни, позволяющие говорить о сербском, болгарском, московском, румынском или молдавском православии. Здесь мы имеем в виду не просто особенности национальной религиозности. Речь идет о более широком круге явлений. Это различные формы взаимодействия Церкви и власти, специфика церковного управления, особенности литургической жизни, своеобразие богословского мышления, различные типы образовательных систем и многое другое.

Украина здесь не исключение. В название своей статьи я вполне осознанно вынес словосочетание киевское христианство . Под ним следует понимать не просто культурно-национальную окраску церковной жизни, а вот это широкое своеобразие. В последние годы в украинской историографии активно обсуждается концепт киевского христианства . Ведутся дискуссии о смысловом наполнении этого словосочетания¹. С 2012 г. в Украинском католическом университете во Львове действует масштабная учебно-исследовательская программа «Киевское христианство». Целью программы является критическое исследование киевской традиции, как особого феномена, сформировавшегося «на цивилизационном пограничье христианского Востока и Запада»².

Потому прежде чем говорить о метаморфозах синодальной эпохи, следует кратко указать те особые черты киевского христианства, которые оформились к концу XVII в.

Очертания киевского христианства

Первая особенная черта церковной жизни на территории Украины, а также Беларуси и Литвы связана с характером взаимодействия с государственной властью. В отличие, например, от Московской Руси украинские земли с XIV в. жили вне т. н. «симфонии». Эти территории постепенно оказались включенными в состав Польского королевства и Великого княжества Литовского, т. е. оказались под властью инославных (католических) правителей. Потому отношения Православной Церкви с властью здесь всегда были напряженными. Особенно сложными они стали после 1569 г., когда Литва была фактически поглощена Польским государством.

В Речи Посполитой сложился особый формат взаимодействия Православной Церкви с властью. Мы видим здесь активную самоорганизацию православного населения, которая проявилась, прежде всего, в братском движении. Православные братства были корпорациями, которые планомерно защищали интересы Церкви. При этом они старались действовать в правовом поле, опираясь на права, полученные от польских королей. Еще одним важным фактором было наличие в украинских землях православной шляхты, которая в своих владениях также защищала права Церкви. И это тоже вполне вписывалось в юридические понятия того времени.

Со второго десятилетия XVII в. в этом непростом церковно-политическом раскладе появляется и еще одна важная сила — запорожское казачество. Казаки были традиционными оппонентами королевской власти, борясь с ней за получение особого статуса в Польском государстве. И в этом они были вполне солидарны с «православными диссидентами». В результате на восточных рубежах Речи Посполитой сложился тесный союз казачества и Православной Церкви. Причем казаки выступали не просто как политический союз ник, но и как реальная военная сила , готовая защищать Церковь с оружием в руках³.

Вторая особенность киевского христианства, каким оно было ко второй половине XVII в. — это открытость к западной культуре. Именно в XVII в. в Киевской митрополии был осуществлен т. н. «могилянский синтез». Я имею в виду масштабную реформу, инициированную митрополитом Петром Могилой. Прежде всего, он внедрил в Киеве новую образовательную модель. Киевская коллегия (позже ставшая Киево-Могилянской академией) стала активно впитывать новации латино-польской культуры. Митрополит Петр, сохраняя верность Православию, пытался соединить восточное христианство с западной образованностью. Надо признать, что этот проект оказался весьма успешным. Созданная митрополитом Петром образовательная модель оказала решающее влияние на весь православный мир.

Доступные нам источники дают основания предполагать, что митрополит Петр стремился создать своеобразную международную сеть православных учебных заведений, прототипом для которых должна была стать Киево-Могилянская коллегия. В частности, он инициировал создание коллегии по киевскому образцу в Яссах (столица Молдавского княжества). Митрополит Петр пытался вести переговоры об открытии такой же школы в Москве. Есть также косвенные свидетельства, что обсуждалась возможность открытия подобной школы и в Константинополе4.

И хотя при жизни митрополита Петра этот масштабный проект не был реализован, все же в последующие годы созданная им образовательная модель была воспринята и в Российском государстве, и на Балканах. Потому могилянский синтез не был явлением узко региональным. Владыка Петр определил формат развития Православной Церкви на много лет вперед. Созданная им образовательная модель господствовала в православном мире как минимум до начала XIX в.

Православная Церковь в Речи Посполитой в XVII в. окончательно обрела свои особые черты. Постараемся их кратко перечислить. Во-первых, это была Церковь, готовая не только к диалогу с властью, но и к жесткому оппонированию власти. Она была воспитана вне парадигмы «симфонии». Во-вторых, эта Церковь опиралась на широкую активность духовенства, монашества и мирян. Все они действовали как самостоятельные субъекты, готовые защищать свои права. В случае невозможности действовать правовыми методами, православные могли прибегать и к активному сопротивлению (прежде всего, этим прославились казаки). В-третьих, эта Церковь была готова к конкуренции на «рынке идей»: публиковались полемические сочинения, развивалось школьное образование, регулярно проводились диспуты. В-четвертых, эта Церковь активно усваивала западный тип культуры, адаптируя его к православной традиции. Преподавание в православных школах опиралось на польский и латинский языки. В архитектуре, иконописи, книгопечатании, проповедничестве, литургических текстах влияние западной культуры было глубоким и устойчивым. В результате именно в XVII в. оформился особый культурный феномен, который получил название «украинского барокко».

Таким образом, к концу XVII в. Киевская митрополия была особым миром, со своими представлениями о церковной жизни, со своими богословскими и культурными предпочтениями. Понятно, что этот мир сильно отличался от московского православия.

Именно в таком виде в 1686 г. Киевская митрополия перешла в подчинение Московского патриарха5. Это событие повлекло за собой глубокие трансформации в церковной жизни на территории Украины. До этого на протяжении нескольких столетий Киевская митрополия развивалась, скорее, в европейском контексте, нежели в поствизантийском.

И вот, после 1686 г. Киевская митрополия парадоксальным образом вернулась в поствизантийский контекст, который был для нее уже во многом чужим.

С одной стороны, переход митрополии под власть Московского патриарха, а значит, и под патронат московских царей означал завершение долгой борьбы за сохранение собственной церковной идентичности. Московские цари выступали защитниками и гарантами сохранения православной веры. Но, с другой стороны, интеграция Киевской митрополии в состав Российской Церкви повлекла за собой утрату множества прав и привилегий, которые были буквально завоеваны в предшествующие столетия. Особо активным этот процесс унификации стал в XVIII в. после учреждения Св. Синода. Ниже мы постараемся кратко очертить эти глубокие перемены.

Территория митрополии

Начнем с того, что Киевская митрополия в XVII в. вошла в подчинение Московского патриарха как автономный церковный округ. Во второй половине столетия Киевская митрополия объединяла епархии: Луцкую, Львовскую, Могилевскую, Пе-ремышльскую, Полоцкую и Черниговскую. Однако, после 1686 г. на территории, подконтрольной Москве оказались лишь Киевская и Черниговская епархии. Другие епархиальные центры остались на территории Речи Посполитой.

Уже в 1688 г. Черниговская епархия была переведена под непосредственное управление Московского патриарха. Правобережные епархии (Львовская, Луцкая и Пере-мышльская) к началу XVІІІ в. перешли в унию, а Могилевская епархия, хотя и оставалась православной, также оказалась под прямым управлением Московского патриарха. В результате уже к началу XVІІІ в. Киевский митрополит потерял власть над всеми указанными епархиями, кроме собственно Киевской. Однако в октябре 1700 г., при поддержке гетмана Ивана Мазепы, была создана Переяславско-Бориспольская епархия (ее территория была выделена из состава Киевской епархии), правящий архиерей которой подчинялся Киевскому митрополиту. Но 19 февраля 1733 г. указом Св. Синода Переяславско-Бориспольская епархия получила самостоятельный статус и была выведена из подчинения Киевскому митрополиту6. В результате Киевская митрополия окончательно превратилась из Митрополитского округа в одну из епархий Российской Церкви.

Титул Киевских митрополитов

Традиционно, еще с домонгольских времен Киевские митрополиты носили титул: «Киевские и всея Руси»7. С начала XVІ в. употреблялся более широкий титул: «архиепископ митрополит Киевский и Галицкий и всея Руси»8. Поскольку в XVII в. закрепилась практика предоставлять Киевским митрополитам статус экзархов Константинопольского патриарха, то полный их титул стал еще более пространным. Так, например, митрополит Петр Могила подписывался как «милостью Божией архиепископ митрополит Киевский, Галицкий и всей Руси, экзарх Святейшего Апостольского престола Константинопольского, архимандрит Печерский»9.

Первым Киевским митрополитом, поставленным в Москве, был Гедеон (Святополк-Четвертинский, 1685–1690). В полученной в Москве настольной грамоте от 15 декабря

Митрополит Гедеон (Святополк-Четвертинский)

Митрополит Варлаам (Ясинский)

1686 г. он именовался «митрополитом Киевским, Галицким и Малой России». Таким образом, сразу после подчинения Московскому патриарху титул митрополита Киевского был изменен: с «…всея Руси» на «…Малой России». При этом патриарх Константинопольский Дионисий ІV в своей грамоте об утверждении митрополита Гедеона именовал его «преосвященный митрополит Киевский, экзарх всей России»10. Однако в грамоте, присланной из Москвы гетману Ивану Самойловичу, специально указывалось, чтобы новопоставленный митрополит не именовался больше экзархом Константинопольского патриарха.

Характерно, что митрополит Гедеон, игнорируя предписания Москвы, определенное время продолжал подписываться как «митрополит Киевский, Галицкий и всей России»11. Однако указом от 27 января 1688 г. ему было однозначно запрещено употреблять этот титул. После этого митрополит Гедеон уже подписывался как митрополит «всей Малой России». В таком виде титул просуществовал до времени правления Екатерины ІІ. В 1767 г. из титула было изъято упоминание о «Малой России». С этого времени Киевские архиереи стали просто «митрополитами Киевскими и Галицкими»12.

Порядок избрания митрополита

Со второй половины XV в. в Киевской митрополии утвердилась традиция избрания митрополитов на особых («элекционных») Соборах. Это избрание утверждалось в Константинополе и после утверждения избранный митрополит рукополагался и интро-низовался местными епископами. Однако светская власть постоянно старалась взять процесс назначения митрополитов под свой контроль. Поэтому не всегда удавалось соблюдать каноническую процедуру избрания митрополита.

Документы 1686 г. не предусматривали каких-то изменений в процедуре избрания митрополита. Как и раньше, Киевский архиерей должен был избираться в Киеве «свободными голосами». Московский патриарх должен был лишь утверждать этот выбор. И, действительно, митрополит Гедеон (Чет-вертинский) и два его преемника — Варлаам (Ясинский) и Иоасаф (Кроковский) — были избраны в Киеве и лишь утверждены в Москве.

Однако в 1721 г. эта традиция была сломана. Императорским и синодальным указами коадъютору Киевской митрополии, епископу Переяславскому Кириллу (Шум-лянскому), было поручено провести избрание не митрополита, а лишь кандидата на Киевскую митрополию, который должен был быть представлен на рассмотрение в Петербург. Таким кандидатом был избран архимандрит Межигорского монастыря Иларион (Журавский), но его кандидатура не была утверждена. 11 мая 1722 г. Петр І своим указом по представлению Синода назначил на Киевскую кафедру Варлаама (Ванатовича, 1722–1730). Тем самым была фактически упразднена выборность Киевского митрополита. С этих пор митрополиты назначались императорскими указами без консультаций с духовенством Киевской митрополии. Кроме того, Св. Синод обратил внимание на противоречие между титулом Киевского митрополита и его реальным положением. В результате, Варлаам (Вона-тович) был наименован не митрополитом, а архиепископом.

Если митрополиты Гедеон (Четвертин-ский), Варлаам (Ясинский) и Иоасаф (Кроков-ский) получали после поставления особые грамоты, в которых «свидетельствовался сам акт поставления митрополита, а затем определялось правовое положение Киевской митрополии и ее архипастыря в ряду других епархий и епископов Русской Церкви», то архиепископ Варлаам (Вонатович) такой грамоты не получил. Перед его отъездом в Киев был издан указ Св. Синода, адресованный Киевской духовной консистории, в котором последняя извещалась о состоявшейся хиротонии архиепископа Варлаама13. Это также подчеркивало уравнивание Киевской митрополии с остальными епархиями Русской Церкви.

С этого времени и до 1742 г. Киевские иерархи носили титул архиепископов.

Митрополит Иоасаф (Кроковский)

Архиепископ Варлаам (Ванатович)

Судебные полномочия митрополитов

Киевский митрополит традиционно имел право церковного суда над духовенством митрополии. Переподчинение Москве не предусматривало изменения этой традиции. Однако, уже в 1685 г. киевское духовенство, избирая на митрополитскую кафедру Гедеона (Четвертинского), высказывало опасение, что в случае перехода в московскую юрисдикцию, Московский патриарх начнет вмешиваться в церковные суды митрополита14. Поэтому после избрания митрополита Гедеона гетман Иван Самойлович специально просил патриарха Иоакима и московских царей Петра и Иоанна сохранить за Киевским митрополитом его судебные права15. Но патриарх Иоаким, отвечая на это письмо, обошел молчанием вопрос о привилегиях Киевской кафедры16. Цари Петр и Иоанн, в отличие от патриарха, обещали тогда, что судебные полномочия Киевских митрополитов будут сохранены17.

Тем не менее, уже в конце XVII в. известны первые попытки московских церковных властей взять в свои руки контроль над судебными делами Киевской митрополии. Так, патриарх Адриан принял челобитную киевских мещан на митрополита Варлаама (Ясинского), что стало важным прецедентом18.

Со времени же учреждения Св. Синода право Киевских митрополитов на самостоятельное, независимое от Московской церковной власти судопроизводство было фактически упразднено. Синод стал принимать жалобы от духовных лиц Киевской епархии на суд своего архиерея, подтверждать или отменять их. С этого времени «вмешательство высшей церковной власти во внутренние дела Киевской митрополии становится обычным»19. Попытки Киевских иерархов вернуть себе право на самостоятельное церковное судопроизводство успеха не имели.

Границы митрополии

и ее административно-территориальное устройство

В административно-территориальном отношении Киевская митрополия делилась на округа (протопопии) во главе с протопопами. Границы протопопий традиционно отвечали полковому устройства Гетманщины. Это специфическое устройство не согласовывалось с территориальным делением земель в Московском царстве, однако до второй половины XVІІІ в. Киевская митрополия сохраняла именно такое устройство. Ситуация принципиально изменилась во времена Екатерины ІІ.

С 1770-х гг. наблюдаются системные изменения, в первую очередь, внешних границ митрополии. Эти процессы были частью более широкой трансформации административно-территориального устройства украинских земель в составе Российской империи. Во-первых, 9 сентября 1775 г. была создана новая Славяно-Херсонская епархия. В ее состав вошли территории, отделенные от Киевской, Переяславско-Бориспольской и Белгородской епархий. От Киевской епархии отошли тогда 173 церкви и 7 монастырей. Указом Св. Синода от 13 октября 1777 г. из Киевской в Переяславско-Бориспольскую епархию были переданы 126 храмов. Таким образом, в 1770-е гг. Киевская митрополия потеряла значительную часть своей территории на юге и востоке.

В 1782 г. на территории украинских земель, которые находились в составе Российской империи, была проведена административная реформа, в результате которой было создано три наместничества: Киевское, Черниговское и Новгород-Северское. Указом от 27 марта 1785 г. границы Киевской, Черниговской и Новгород-Северской епархий должны были быть согласованы с границами наместничеств. После этого границы Киевской епархии были полностью наложены на территориальные границы одноименного наместничества. Это привело к новому уменьшению территории Киевской епархии20.

Если в 1737 г. в Киевской митрополии документы фиксируют 1107 церквей, то в 1785 г. — лишь 635. Кроме того, после 1785 г. как внешние границы епархии, так и ее внутреннее устройство совпадают с соответствующим государственным административно-территориальным делением21.

Приходское духовенство

В Киевской митрополии традиционно действовало право выборности священников приходской общиной. Киевскому митрополиту, как правило, оставалось только утвердить состоявшееся избрание и рукоположить избранного кандидата22. В документах фиксируется много случаев, когда преимущество в ходе выборов отдавалось кандидату с элементарным уровнем грамотности, который тем не менее был желательным для прихожан. Ученые кандидаты, которых делегировала епархиальная власть, нередко проигрывали выборы. Традиционно приходская община не только избирала своих священников, но и полностью их содержала. Также в XVІІІ в. типичным было наследственное право занятия приходов.

Изменения в этой сфере начались лишь после императорского указа 1778 г., которым был установлен для каждого прихода постоянный размер денежных доходов от земель, лугов, огородов и других источников прибыли. Еще одним указом регулировалось количество священников, дьяконов, а также церковнослужителей для каждого прихода23. Так было положено начало процессу изымания у общины рычагов контроля над местным клиром в пользу архиерея. Окончательно этот процесс был завершен уже в ХІХ в.24

«Киевский субстрат» Синодальной Церкви

Казалось бы, столь жесткая унификаторская политика Петербурга должна была привести к полному исчезновению самобытной киевской церковной традиции. Однако взаимодействие Киевской митрополии с Российской Церковью было более сложным и многомерным. После того, как Петр I начал широкомасштабные реформы, он столкнулся с оппозицией со стороны великорусского епископата. При этом выходцы из Киева не имели особых предубеждений против европейской культуры и европейской образованности. Потому Петр стал рассматривать воспитанников Киевской коллегии как важный кадровый резерв. В 1701 г. он наделил Киевскую школу статусом академии, после чего систематически оказывал ей материальную поддержку25.

Петр стал активно вызывать профессоров Могилянской академии в Москву, а затем в Петербург, где назначал их на епископские кафедры в пределах России. Выходцами из Киева были и местоблюститель Московского Патриаршего престола митрополит Стефан (Яворский), и главный сподвижник Петра в деле проведения реформы архиепископ Феофан (Прокопович). Ученым монахам настолько часто приходилось покидать Киев, что в академии постоянно возникали трудности с замещением появлявшихся вакансий.

В течение первых шести десятилетий XVIII в. около семидесяти выпускников Киево-Могилянской академии достигли епископского сана. Они занимали подавляющее большинство архиерейских кафедр тогдашней Российской Церкви26. При этом на всех местах своего архиерейского служения «могилянцы» старались открывать школы по киевскому образцу. В течение первой половины XVIII в. подобные школы появились в Петербурге, Москве, Архангельске, Астрахани, Вятке, Казани, Костроме, Новгороде, Смоленске, Суздале, Твери. Тем самым были фактически заложены основы системы образования в Российской империи.

Понятно, что в местах своего служения украинские архиереи решающим образом повлияли на иконопись, церковное пение, архитектуру, проповедничество. В результате украинское барокко как культурный феномен получило широкое распространение далеко за пределами Киевской митрополии.

К этому следует добавить, что выходцы из Киева становились и настоятелями монастырей на территории России, и преподавателями в многочисленных школах, и даже сотрудниками дипломатических миссий Российской империи.

Как видим, в XVIII в. сложилась парадоксальная ситуация. С одной стороны, в сфере церковного управления мы видим жесткую трансформацию киевской традиции. Киевская митрополия во многом утрачивает свои древние права и интегрируется в Российскую Церковь в качестве обычной епархии. Но с другой, киевский извод православия оказался невероятно живучим. Он оказал глубокое и всестороннее влияние на церковную жизнь в России. Можно сказать, что выходцы из Киева сформировали в России новый взгляд на архиерейское служение. В XVIII в. «образцовым архиереем» считался человек хорошо образованный, способный произносить яркие проповеди, владеющий иностранными языками, умеющий творчески усваивать достижения западной культуры, заботящийся о развитии школьного образования, активно занимающийся миссионерством и готовый к содержательной полемике с идейными оппонентами. Именно таким был коллективный портрет архиереев «киевской школы»27.

Важно отметить, что в синодальную эпоху это был не просто нормативный образ епископа, но и преобладающий тип святости. Более половины святых, прославленных в период с XVIII до начала ХХ вв., составляли именно архиереи. При чем многие из них принадлежали к «киевской школе» (свв. Димитрий Ростовский, Иоасаф Белгородский, Иннокентий и Софроний Иркутские, Иоанн Тобольский, Феодосий Черниговский)28.

Интересно, что довольно долго иерархи «киевской школы» еще могли демонстрировать характерную независимость в суждениях или даже непреклонность. Здесь наиболее известным примером является судьба митрополита Арсения (Мацеевича), который отказался присягнуть на верность императрице Екатерине, за что поплатился лишением сана, расстрижением и ссылкой. Пожалуй, это был один из последних отголосков того «православного диссидентства», которое было типично для Киевской митрополии в XVII в.

Выводы

Таким образом, XVIII век стал временем глубинной трансформации в истории Киевской митрополии. Изменились статус митрополии, ее территория и административное деление, были заметно сужены права Киевского митрополита. Постепенным изменениям подверглась и внутренняя жизнь митрополии. Фактически к концу XVIII в. Киевская митрополия превратилась из обширного митрополичьего округа в одну из рядовых епархий Российской Церкви, которая при этом всё же сохраняла некоторые особенности.

Однако, несмотря на процессы унификации, определившие жизнь Киевской митрополии в XVIII в., киевская церковная традиция не исчезла. Она сумела «прорасти» сквозь имперскую церковность. Архиереи «киевской школы» оказали заметное (а порой и определяющее) влияние на церковную жизнь далеко за пределами Украины. Фактически «киевская школа» стала одним из важных субстратов, из которых выросла Синодальная Церковь.