Клад железного оружия хуннского времени на могильнике Бай-Даг-1 (в долине реки Ээрбек в Тыве)

В процессе раскопок кургана № 1 в составе могильника Бай-Даг-1, исследованного в ходе работ Саянской комплексной экспедиции ИАЭТ СО РАН в 2011 г. в полосе планируемого строительства железной дороги Курагино – Кызыл, был обнаружен клад хорошо сохранившихся предметов железного оружия, изучение которого представляет значительный интерес для характеристики вооружения населения Саяно-Ал-тая в хунно-сяньбийскую эпоху. Это первая подобная находка на территории Тывы, и, на наш взгляд, оперативный ввод в научный оборот полученных в ходе раскопок новых материалов может послужить дополнительным импульсом для изучения военного дела народов Сибири и Центральной Азии. Анализ состава клада в контексте особенностей его устройства и расположения на погребальном комплексе позволяет рассмотреть не только чисто оружиеведческие аспекты, но и выйти на вопросы, связанные с менталитетом военно-дружинной субкультуры и своеобразия воинских культов в данный исторический период.

Раскопанный курган № 1 находился в составе могильника, расположенного на склоне возвышенности на правом берегу р. Ээрбек, в 1,5 км к югу от плотины и водохранилища на этой реке, к югу от горы Бай-Даг, в Кызылском кожууне (районе) Республики Тыва. Памятник был обнаружен Тувинской экспедицией ИИМК РАН под руководством В. А. Семенова в 2009 г. и получил название Бай-Даг I [ Семенов, 2009. С. 53-54 ] . В связи с наличием в Тыве археологических объектов под таким названием, нами используется обозначение Бай-Даг-1.

В полевом сезоне 2011 г. в составе этого памятника было раскопано 7 курганов, в большей части которых насчитывало от одного до пяти взрослых и детских захоронений [Худяков, 2012. С. 20-35]. Судя по особенностям погребальной обрядности и облику сопроводительного инвентаря определено, что этот могильник оставлен носи- телями алды-бельской культуры раннего скифского времени [Грач, 1980. С. 24-26]. В насыпях двух курганов спустя некоторое время после того, как он перестал функционировать в качестве кладбища, были совершены впускные захоронения. Одно из таких погребений, совершенное в центре насыпи кургана № 4, судя по характеру заупокойного обряда и находке лепного керамического горшка, должно относиться к кокэльской культуре хунно-сяньбийского времени [Савинов, 1984. С. 23]. Кроме погребений, в насыпи кургана № 1 обнаружен клад железных предметов, явно к скифскому времени отношения не имеющих.

Курган № 1, расположенный в составе цепочки курганов могильника, представлял собой пологую, округлую, слабо поросшую травой насыпь из песчаниковых плит диаметром 14 м (рис. 1). В процессе зачистки насыпи было выяснено, что она окаймлена крепидой из горизонтально сложенных плит и пристроена с южной и юго-восточной части к коренному выходу. Насыпь представляла собой платформу с плоской поверхностью, высотой 0,5 м. С северо-западной стороны насыпи находился ряд из девяти невысоких, вертикально установленных каменных плиток. Под насыпью не было мо- гильной ямы. В центре кургана на поверхности коренного выхода обнаружены берцовые, кости рук, обломок тазовой кости и нижней челюсти взрослого человека. Ориентация погребенного не ясна. Вероятно, кости были погребены после разложения мягких тканей тела. Погребение было совершено до сооружения насыпи [Худяков, 2012. С. 22-23].

Определение хронологии и культурной принадлежности данного кургана представляет определенные трудности, поскольку по конструктивным особенностям надмогильного сооружения, обряду захоронения и отсутствию сопроводительного инвентаря в погребении курган № 1 заметно отличается от других объектов в составе могильника Бай-Даг-1. К числу отличительных конструктивных особенностей данного кургана можно отнести и ряд вертикально установленных каменных плиток с северо-западной стороны насыпи. Однако вхождение насыпи этого кургана в состав цепочки курганных насыпей алды-бельской культуры дает основания для отнесения его к этому же культурному образованию.

В северо-западной части насыпи на глубине 0,15 м от поверхности, среди камней было обнаружено компактно уложенное

Рис. 1 (фото) . Курган № 1 могильника Бай-Даг-1

Рис. 2 (фото) . Оружейный клад

скопление железных предметов, включавшее два топора и два кинжала [ Худяков и др., 2011. С. 489 ] . Кинжалы были положены один на другой, совсем рядом, вплотную к ним помещены топоры (рис. 2). На поверхности какого-либо углубления или пе-

Рис. 3 (фото). Железный топор рекрытия из камней над этим скоплением железных вещей не прослеживалось.

Находку двух боевых топоров и двух кинжалов можно оценить в качестве набора оружия, рассчитанного на использование двумя воинами. Все предметы, обнаруженные в составе этого клада, относятся к оружию ближнего и рукопашного боя. Очевидно, для своего времени, с точки зрения функциональных боевых качеств и существовавших тактических схем, они представляли оптимальный вариант воинского боевого набора и в силу этого широко тиражировались, о чем свидетельствует ряд близких аналогий в древностях Среднего Енисея и на соседних территориях.

Оба топора аналогичны по форме. Они проушные, с низким обухом и овальным проухом, длинным узким клином с прямым лезвием. Длина каждого топора с проухом – 20 см, ширина клина – 5 см (рис. 3).

Один из кинжалов имеет остроугольное острие, двулезвийный, линзовидный в сечении, прямой клинок, цельнокованый с уплощенной рукоятью. Кинжал снабжен напускным перекрестьем с выступающими концами. Рукоять оканчивается округлым дисковидным навершием. Навершие и рукоять окаймлены железным ободом. Длина клинка – 17,5, ширина – 2,5, длина рукояти – 10 см (рис. 4). Второй кинжал черешковый, без рукояти. У него остроугольное ост- рие, двулезвийный, уплощенно-ромбический в сечении, прямой клинок с уплощенным черешком с отверстиями для крепления обкладки отсутствующей рукояти. Длина клинка – 17,5, ширина – 3, длина черена – 11 см (рис. 5).

В литературе можно встретить мнение, что проушные топоры относятся к орудиям труда и являются инструментами плотника и столяра [Кызласов, 1969. С. 104]. Однако уже приходилось отмечать, что, не отрицая в принципе возможности их хозяйственного использования, узколезвийная форма служит свидетельством их преимущественно боевого назначения [Худяков, 1980. С. 63]. Боевые топоры были вспомогательным оружием ближнего боя и могли применяться как легковооруженными воинами, так и защищенными панцирной броней. Наиболее эффективно их применяли во время затяжного кавалерийского боя. Необходимо подчеркнуть, что вес топоров значительный – составляет 896,3 и 991,3 г. Судя по размерам проухов, они насаживались на толстую и длинную рукоять, что являлось дополнительным фактором, усиливающим коэффициент их полезного действия. Установлено, что при равной величине замаха ударная мощь узколезвийного боевого топора превышает ударную мощь рубящего клинка меча или палаша и его применение воином, обладающим правильно поставленным ударом, могло играть определяющую роль в бою с любым противником, включая защищенного тяжелым панцирным доспехом [Соловьев, 1985].

Таким образом, все предметы, обнаруженные в составе этого клада, относятся к оружию ближнего боя. Находку двух боевых топоров и двух кинжалов можно оценить в качестве набора оружия, рассчитанного на использование двумя воинами.

Подобные проушные топоры ранее были обнаружены в составе Аскыровского и По-трошиловского кладов и найдены в процессе раскопок в одном из помещений Таше-бинского дворца в Минусинской котловине [ Вадецкая, 1999. Рис. 3 8; Кызласов, 2001. Рис. 14, 4 , 15, 1-6 , 17, 1-3 ] . Набор предметов в каждом из этих памятников существенно различается. В составе Аскыровского клада, помимо 11 подобных проушных топоров различной сохранности, были также найдены: железный кинжал с двулезвийным клинком и коротким черешком; рукоять

Рис. 4 (фото). Железный кинжал с перекрестьем и навершием кинжала с округлым навершием, окаймленным железным ободом, очень похожая на кинжал из бай-дагского клада; железные тесла, удила и различные бронзовые вещи [Кызласов, 2001. Рис. 15, 1-12, 16, 1-11 ]. В состав Потрошиловского клада, помимо трех топоров, четырех наконечников копий, входили тесла, секирка и другие железные

Рис. 5 (фото). Железный черешковый кинжал предметы [Кызласов, 2001. Рис. 17, 4, 19, 20]. В Ташебинском дворце, в разных помещениях, помимо проушного топора, найдены железный молот, а также пешня и обломки наконечника копья [Там же. Рис. 13, 1, 2, 14,1 ].

Наибольший интерес для сравнений с нашими находками представляют кинжалы, происходящие из памятников тесинского времени в Минусинской котловине.

Точные аналогии с кинжалом с округлым навершием и кантом можно привести из захоронения в кургане Новые Мочаги, где было обнаружено два подобных кинжала. В типологическом и хронологическом от- ношении они рассматриваются в одном ряду с кинжалами, имеющими кольцевидные на-вершия [Кузьмин, 2011. Рис. 43, табл. 53]. По мнению Н. Ю. Кузьмина, тесинские склепы, в которых они обнаружены, относятся ко II этапу развития культуры, датируемому с середины I в. до н. э. до середины II в. н. э. [Там же. С. 218, 220].

В фондах Минусинского регионального краеведческого музея им. Н. М. Мартьянова хранится кинжал из числа случайных находок в Минусинской котловине, имеющий прямой обоюдоострый клинок, округлое навершие и кант по краям рукояти; общая длина этого оружия – 27,5 см [Мартин, 2004. Табл. 26, 10 ], что позволяет считать его практически аналогичным кинжалу из бай-даговского клада. За пределами Среднего Енисея известны два подобных кинжала. Первый был обнаружен на территории Кузнецкой котловины – поднят на берегу р. Петрик местным жителем [Ширин, 1993. Рис. 1]. Второй кинжал входил в состав погребального инвентаря погребения 7 кургана № 6 могильника Быстровка-2, расположенного в Искитимском р-не Новосибирской обл. По совокупности данных, включая и радиоуглеродные датировки, курган № 6 относится к последней трети I тыс. до н. э. [Бородовский, 2004. С. 99. Рис. 3, 5 ].

Типологически близкие ко второму из найденных нами кинжалов предметы оружия также найдены в тесинских памятниках Минусинской котловины – в том же Аскы-ровском кладе и в могильнике Оглахты V [Кызласов, 1992. Рис. 21; Пшеницына, 1999. С. 231. Табл. 94, 2 ]. Тувинский экземпляр отличается от минусинских большими размерами и более удлиненными пропорциями.

Похожий кинжал из числа случайных находок выставлен в экспозиции музея «Кузнецкая крепость» г. Новокузнецка (подиум 6, № 1, без инвентарного номера). Он имеет узкое ромбовидное в сечении лезвие и прямой черен. Общая длина составляет 23 см, длина лезвия 17,5 см. Датируется кинжал III–V вв. н. э.

Судя по имеющимся аналогиям, предметы из клада на могильнике Бай-Даг-1 должны относиться к хунно-сяньбийскому времени. В пользу этой датировки свидетельствует находка аналогичного проушного топора в Ташебинском дворце, сооружение которого по особенностям начертания китайских иероглифов на концевых дисках черепицы точно датируется началом I в. н. э. – временем правления в Китае узурпатора Ван Мана [Вайнштейн, Крюков, 1976. С. 146]. В составе вещей, обнаруженных в Аскыров-ском кладе, имеется бронзовая ложечковидная застежка, характерная для хуннской культуры [Кызласов, 2001. Рис. 16, 11 ]. Предложение Э. Б . Вадецкой датировать этот клад Средневековьем не получило развернутого обоснования [1999. С. 72].

Наличие близких по форме проушных топоров, черешкового кинжала и рукояти кинжала с округлым навершием может свидетельствовать о принадлежности оружейных кладов из Минусинской котловины и могильника Бай-Даг-1 в Тыве к одной культурной традиции, которая не ограничена долиной Среднего, а включает и Верхний Енисей.

Начало бытования комплекса вооружения с такими предметами совпадает с последним веком существования культуры северных хуннов. В окончательном виде он продолжал бытовать позднее, возможно, всю первую половину I тыс. н. э. Реконструируя структуру военной организации ко-кэльских племен, один из авторов данной статьи пришел к выводу, что их ядро, своего рода военную элиту, составляли «палаше-носцы» – как правило, хорошо вооруженные и экипированные воины [Худяков, 1986. С. 86]. При этом большая часть предметов вооружения, найденных в погребениях курганов могильника Кокэль, представляет собой лишь их деревянные модели. Они были обнаружены в курганах КЭ-7(могилы II и IV), КЭ-8 (могила XIX), КЭ-32 (могила Б) и ряде других [Вайнштейн, Дьяконова, 1966. Табл. XI, 5 , 7 , 13 ]. Однако деревянные модели не являются моделями кинжалов и палашей «в чистом виде», они передают оружие, вложенное в ножны, что практически не оставляет ни малейших шансов для выделения типообразующих признаков реально существовавшего оружия.

Исследователи высказывали разные мнения о назначении подобных скоплений металлических предметов, в составе которых представлены железные предметы вооружения. Обычно такие находки оцениваются в качестве кладов, которые прятали в укромных местах с целью их возможного использования в качестве металлического лома для переплавки или переработки.

В отношении железных предметов Л. Р. Кызласов предложил считать такие находки, наряду с кладами бронзовых изделий, пожертвованиями изделий «кузнецов-колдунов» [ Кызласов, 2001. С. 48, 51 ] . Сама традиция совершения таких обрядов, по его мнению, связана с появлением в Южной Сибири саков – пришельцев из Средней Азии, и восходит к митраизму [ Там же. С. 45 ] .

По нашему мнению, если судить по обнаруженным в Тыве и Минусинской котловине находкам оружейных кладов, традиция совершения подобных обрядовых пожертвований железных предметов оружия ближнего и рукопашного боя в Саяно-Алтае может быть отнесена к хунно-сяньбийскому времени. Хотя в самой хуннской культуре подобных памятников не выявлено, распространение такой традиции может быть объяснено продвижением военно-дружинной субкультуры Хуннской державы. В составе ее войск воевали и несли службу представители многих центральноазиатских кочевых племен, благодаря чему в Южной Сибири получили распространение не известные ранее воинские культы, приобретавшие некоторые наднациональные черты.

В последующие периоды традиция совершения «оружейных кладов» получила развитие в культурах некоторых угорских и тюркских народов Северной и Центральной Азии. Так, на территории Западной Сибири в Средние века имело место совершение обрядов с использованием оружия в честь Мир-Сусне-Хума [ Плотников, 1987. С. 130132 ] . Тогда же в Южной Сибири бытовала традиция совершения оружейных кладов, составленных из предметов защитного вооружения [ Горелик, 1983. С. 251 ] .

Находка «оружейного клада» хунно-сяньбийского времени в насыпи кургана скифского времени на памятнике Бай-Даг-1, представляющая собой первый случай обнаружения такого комплекса на территории Тывы, вероятно, является одним из наиболее ранних примеров бытования подобного воинского культа.

IRON WEAPONS HUNNISH TIME BURIAL AT BAY-DAG-1

IN THE VALLEY OF THE RIVER EERBEK IN TYVA