Кладбище при церкви Преображения в г. Боровске: археологический и антропологический аспекты

В 2021 г. были проведены спасательные археологические работы (раскопки) на участке благоустройства пл. Ленина в центральной части г. Боровска (Калужская область) (рис. 1). Раскопами 1 и 2 была открыта часть кладбища

1 Работа выполнена за счет средств гранта Российского научного фонда № 2278-10059 «Новые методы морфологического анализа и визуализации в изучении антропологического состава населения русских городов XII–XVIII вв.», project/22-78-10059/

Рис. 1. Боровск. Участок исследований (по: Терещенко , 2023)

а – граница фундамента Преображенской церкви по Плану площади Революции гор. Боровск 1950-х гг.; б – граница раскопа 1; в – граница раскопа 2, 2021 г.

при храме во имя Преображения Спаса на площади, участок к югу от церкви (рис. 2). Всего было вскрыто 113 и 47 погребений соответственно ( Сироштан , 2022. С. 3; Терещенко , 2023. С. 3). Среди этих погребений были обнаружены человеческие останки 186 индивидуумов, из которых 55 мужчин, 47 женщин, 79 детей, 4 подростка и один взрослый, пол и возраст которого точно определить не удалось.

Основной целью настоящего исследования явилось проведение анализа типологии деревянных погребальных конструкций, что позволило выявить хронологические маркеры, а также провести сравнение с аналогичными комплексами Верхнего Поволжья. Проведенные антропологические исследования материалов

Рис. 2. Деревянные колоды из раскопок кладбища при храме во имя Преображения Спаса на площади в г. Боровске а – прямоугольной формы; б – трапециевидной формы; в, г – антропоморфной формы; д, е – ладьевидной формы. Реконструкция позволили выявить некоторые особенности данного некрополя, а также провести сравнение с синхронными сериями.

Захоронения совершены по христианскому обряду, в ряде погребальных комплексов сохранились деревянные гробы. Основная часть сохранившихся погребальных конструкций, пригодных к типологическому разбору, приходится на раскоп 2. Связано это в первую очередь со значительно более высокой плотностью захоронений на раскопе 1, расположенном ближе к зданию церкви (рис. 2), – многие захоронения разрушены котлованами могильных ям вышележащих погребений. В связи с этим можно констатировать тот факт, что погребения на раскопе 1 были совершены в деревянных гробах, однако типы, виды и даже размерные характеристики погребальных конструкций ввиду плохой их сохранности установить не представляется возможным.

Каменное здание храма во имя Преображения Спаса на площади было построено в 1736 г. на месте деревянных церквей Параскевы Пятницы (первое упоминание относится к 1621 г.) и Преображения Господня (построена на месте упраздненной в 1649 г. Пятницкой церкви). Указ о строительстве на площади Боровска каменной Преображенской с Пятницким приделом церкви относится к 1703 г. Строительство велось более 30 лет на средства прихожан ( Легостаев и др ., 2015. С. 49). Храм значительно пострадал во время городского пожара 1857 г. (Там же. С. 51), к 1934 г. относится упоминание об использовании храма в качестве зернохранилища. Во время Великой Отечественной войны здание было повреждено снарядом, после чего простояло пустующим 15 лет и было взорвано в 1957 г. (Там же. С. 53–54).

Таким образом, по результатам историко-библиографических исследований, время бытования некрополя можно отнести к периоду XVII–XVIII вв., не исключено, что немногочисленные захоронения совершались и в более позднее время. Авторы принимают это допущение, поскольку нами уже неоднократно упоминалось, что законы второй трети XVIII в. о запрете на захоронения в черте городов привели к тому, что количество погребений XVIII в. сократилось, но не так значительно, как это представлялось исследователям ранее (см., например: Васильева, Решетова , 2017; Васильева , 2020б).

Методика исследований

Археологические исследования проводились с применением стандартной методики – был выполнен типологический разбор коллекции, проведен сравнительный анализ с поиском аналогов.

Антропологические материалы изучены по нескольким программам.

Половозрастные определения взрослых индивидов проводились согласно методам физической антропологии с учетом развития морфологических особенностей черепа и посткраниального скелета ( Алексеев, Дебец , 1964; Алексеев , 1966; Ubelaker , 1978). Диагностика возраста детей осуществлялась в соответствии со стандартами ювенильной остеологии ( Schaefer et al ., 2009). Зубной возраст фиксировался по схеме Д. Убелакера ( Ubelaker , 1978). Измерению подверглись останки детей с неприросшими эпифизами. Измерялись только диафизарные длины трубчатых костей. В большей части сохранность костяков была полной и позволила сверить результаты с определением биологического возраста по степени формирования зубной системы. В случае расхождения сопоставленных данных приоритетом в определении возраста была степень прорезывания зубов.

Вычисление демографических характеристик серии производилось при помощи программы Д. В. Богатенкова Аcheron . Анализировались следующие демографические параметры:

N – реальный объем выборки;

А – средний возраст смерти в группе;

АА – средний возраст смерти без учета детей;

PCD – процент детской смертности;

PSR – процент индивидов данного пола.

По формуле Троттер и Глезер ( Trotter, Glezer , 1958) для европейцев по длинам бедренных костей была реконструирована длина тела 73 взрослых индивидов (44 мужчин, 29 женщин). Расчеты проводились по костям правой стороны туловища, но при их отсутствии использовались данные по левой стороне. При анализе этого параметра в выборке не учитывались данные по 29 индивидам, чьи останки были представлены крайне фрагментарно и не позволили провести измерение наибольших длин трубчатых костей.

С целью характеристики уровня состояния здоровья и качества жизни людей фиксировались некоторые патологические признаки на черепах и костях посткраниального скелета взрослых индивидов согласно рекомендациям А. П. Бужиловой (Бужилова, 1998). Также оценивалось состояние зубной системы на основании данных о встречаемости таких патологий, как кариес, зубной камень, парадонтопатия (пародонтит) и прижизненная утрата зубов. Эмалевая гипоплазия и криброзные изменения во внутренней области орбит (cribra orbitalia) рассматривались как маркеры периодических физиологических стрессов в детском возрасте (Бужилова, 1998. С. 97, 123; Медникова, 2017. С. 50). Уровень травматизма и характер постоянных физических нагрузок реконструировался по зарегистрированным зажившим переломам на костях черепа и посткраниального скелета, степени изношенности позвоночника.

Была произведена диагностика внешних признаков заболеваний детского возраста. При характеристике патологических проявлений у детей в первую очередь обращалось внимание на регистрацию маркеров рахита, цинги и анемии. Для сравнения привлекались данные о состоянии костной системы и демографических особенностях серий из некрополей городов Верхнего Поволжья, данные по которым были опубликованы.

Результаты

Захоронения выполнены в деревянных гробах, сохранность которых варьируется от пятен древесного тлена в границах могильной ямы того или иного погребения до целых форм погребальных конструкций, включая крышку. На раскопе 2 количество целых форм деревянных гробов составляет более 80 %. Из 47 погребений 38 совершено в долбленых колодах, в остальных случаях сохранность древесных остатков не позволяет идентифицировать тип погребальной конструкции. Из 38 колод выявлено: неопределимой формы – 14 шт., прямоугольных – 3 шт., трапециевидных – 8 шт., антропоморфных – 6 шт., колод ладьевидной формы – 7 шт. (с расширением в центральной части – 4 шт., с расширением в головной части – 2 шт., с расширением в центральной части и сужением в ножной – 1 шт.).

Результаты типологического анализа коллекции крайне интересны в сравнении с аналогичными по хронологии комплексами прицерковных кладбищ Верхнего Поволжья. Первое, что на себя обращает внимание, – отсутствие составных гробов. Необходимо отметить, что тип погребальной конструкции возможно определить не только по целым формам, но и по обломкам торцевых, ножных частей и частей стенок и дна ( Васильева , 2018. С. 94; Васильева , 2020а. С. 85, 89), поэтому даже в случае значительного разрушения погребальной конструкции ее тип, как правило, установим. К тому же в случае боровского некрополя мы имеем дело с поздним кладбищем XVII–XVIII вв., и именно в этот период на городских прицерковных кладбищах количество составных гробов превышает количество колод в 1,6–1,8 раза, а на монастырских некрополях начиная с XVIII в. составные гробы либо начинают преобладать над долблеными, либо полностью их вытесняют ( Васильева , 2020б. С. 138). В целом для этого хронологического периода характерны захоронения взрослых в составных и долбленых гробах и захоронения детей преимущественно в долбленых колодах, в случае же с Боровском, хотя и количество детских захоронений превышает средние значения (процент детской смертности составляет 47,9 %, что является выше среднего), ни одного составного гроба не выявлено.

Еще одной интересной особенностью боровской коллекции является преобладание колод трапециевидной формы. Из 28 некрополей Верхнего Поволжья, изученных автором в рамках диссертационного исследования, подобная картина наблюдалась нами только при анализе комплекса Исуповского могильника (Костромская область) ( Васильева , 2020в. С. 91), который можно отнести к категории «сельских» кладбищ. Общая тенденция развития форм погребальных конструкций заключается в постепенном вытеснении трапециевидными колодами колод сложных форм, преимущественно ладьевидных, однако в случае боровского некрополя количественное различие незначительно.

Исходя из вышеупомянутых особенностей коллекции, можно сделать вывод о том, что на кладбище при церкви Преображения в г. Боровске преобладала общая тенденция к упрощению погребальных конструкций, но только в случае формы, поскольку перехода к составным гробам нами не зафиксировано.

Обращает на себя внимание несовпадение размеров погребальной конструкции и длины тела погребенного (гроб превышает длину тела на 20–40 см). Такая особенность достоверно зафиксирована в шести случаях погребений взрослых. Это крайне необычно для эпохи Нового времени, поскольку вплоть до начала XX в. вместилища для тела изготавливались по росту погребенного. Наиболее вероятное объяснение этому феномену заключается в том, что гробы заготавливались заранее, в длину же они делались «с запасом», учитывая средний рост мужского населения Боровска, который составлял 171 см, причем рост отдельных индивидов достигал 180 см.

В составе боровской серии численно заметно преобладают мужчины (табл. 1), что является типичным для большинства городских серий ( Benedictow , 1996. P. 160, 161). Средний возраст смерти, без учета детей, в этой выборке составил 31,9 лет. В том же возрастном интервале (30–34 года) располагаются значения данного показателя в сериях XVII в. из Ярославля (31,7 лет) и Великого Новгорода (31,6 лет) ( Медникова и др ., 2013. С. 158; Евтеев, Олейников , 2015. С. 149), в то время как в более ранней серии XVI в. из Великого Новгорода (36,2 лет) и, предположительно, статусной серии XV–XVII вв. из некрополя на территории Можайского кремля (37,5 лет) он заметно выше ( Евтеев, Олейников , 2015. С. 148; Тарасова, Чечёткина , 2021. С. 129). Средний возраст смерти взрослых женщин (30,3 лет) в объединенной выборке из раскопов 1 и 2 немного ниже, чем у мужчин (33,5 лет). Процент детской смертности составляет 47,9 %, что превышает средние значения этого параметра в большинстве позднесредневековых серий и серий Нового времени ( Алексеев , 1989. С. 3; Медникова и др ., 2013. С. 158; Евтеев, Олейников , 2015. С. 146; Тарасова, Чечеткина , 2021. С. 129).

Детская выборка включает останки 99 индивидов в возрасте от 0 до 13 лет, из них только 68 с сохранившимися для измерения трубчатыми костями. Дети были разделены по возрастным интервалам: 3 ребенка внутриутробного развития, 5 детей – от 0 до 1,5 мес.; 13 – от 1,5 до 3 мес.; 11 – от 3 до 6 мес.; 7 – от 6 до 1 года; 6 – от 1 до 1,5 лет; 4 – от 1,5 до 2 лет; 5 – от 2 до 2,5 лет; по 1 ребенку в возрасте – 2,5, 3, 5, 7, 8, 11 лет; 2 – от 6 до 7 лет; 4 – от 10 до 11 лет; 2 – от 13 до 14 лет. В целом в детской выборке преобладают индивиды, умершие до 6 лет (91 из 99 детей).

Таблица 1. Демографические характеристики в объединенных выборках

Признаки	Раскоп 1 и 2 (XVI–XVIII вв.)
	В целом	Муж.	Жен.	Взрослые
N	207	62	44	107,9
А	18,8	33,5	30,3	31,9
АА	31,9	33,5	30,3	31,9
PCD	47,9	–	–	–
PSR	–	58,5	41,5	–

Во взрослой группе были зафиксированы зубочелюстные патологии, некоторые маркеры эпизодического стресса и физических нагрузок, значения частоты встречаемости по которым представлены в табл. 2.

Таблица 2. Частота встречаемости патологий и маркеров стресса в серии из Боровска

Признак	Вся серия
	№	%
Кариес зуба	14	13,20
Зубной камень	18	16,98
Парадонтопатия	19	17,92
Прижизненная утрата зуба	35	33,01
Эмалевая гипоплазия	11	10,37
Cribra orbitalia	7	6,60
Узлы Шорля	14	13,2
Последствия травм	15	14,15

Гипоплазия эмали, индикатор эпизодических стрессов, испытанных в детском возрасте, зафиксирована на зубах 11 взрослых индивидов. Патологические изменения на внутренней стенке глазниц, cribra orbitalia , являющиеся маркером преодоленной анемии, встречены всего у 7 индивидов.

Были зарегистрированы последствия различных травматических повреждений, их количество составило 13 %. В мужской выборке присутствуют зажившие переломы ребер, ключиц, локтевых, бедренной, таранной кости. У женщины 45–49 лет из погребения 75 выявлено срастание правой бедренной кости с тазовой, возможное последствие перелома головки бедренной кости (встречаются чрезвычайно редко, возникают во время сильного удара вдоль оси приведенного бедра, когда край вертлужной впадины срезает конец головки).

Стоит отметить, что в описанном ранее случае у одного индивида некоторые травматические повреждения были идентифицированы нами как боевые и в сочетании с другими патологическими изменениями на костях его скелета, а также с учетом археологического контекста, интерпретированы как признаки принадлежности этого человека к воинской элите (Васильева и др., 2023).

На останках 14 индивидов были встречены т. н. «узлы Шморля», последствия хрящевых грыж, приводящих к дефектам губчатой ткани тел позвонков. Они были зафиксированы как у мужчин, так и у женщин. На наш взгляд, эта патология может свидетельствовать о присутствии в группе интенсивных физических нагрузок.

У одного мужчины 35–39 лет было обнаружено сращение двух грудных позвонков, что может быть интерпретировано как дискретный признак, последствие специфической физической активности или являться следствием травмы.

Численность взрослых индивидуумов с сохранившимися длинными костями оказалась велика и позволила проанализировать параметры роста. Длина тела по длинам бедренных костей была реконструирована для 46 человек (табл. 3). В объединенной серии была установлена длина тела 34 мужчин и 12 женщин. В среднем длина тел мужчин составила 171 (170,76) см, женщин – 153 (153,03) см. Минимальный рост мужчин составил 155 (155,08) см, для женщин – 143 (143,02) см. Максимальный рост мужчин составил 180 (180,37) см, женщин – 161 (161,79) см.

Таблица 3. Средние значения остеометрических признаков в серии из Боровска

Признаки по Р. Мартину	Мужчины			Женщины
	n	x	s	n	x	s
Плечевая кость
1. Наибольшая длина	28	328,68	39,6	21	303,24	40,31
7. Наименьшая окружность диафиза плечевой кости	32	70,2	12,73	21	59,68	16,26
Лучевая кость
1. Наибольшая длина	29	243,59	13,77	15	227,87	22,21
2. Наименьшая окружность диафиза	27	41,41	9,9	15	33,8	4,24
Локтевая кость
1. Наибольшая длина	25	262,4	40,31	14	245,5	7,07
3. Наименьшая окружность диафиза	25	38,2	7,07	13	33	6,36
Бедренная кость
1. Наибольшая длина	34	453,44	76,37	12	400,55	53,74
8.Окружность середины диафиза	41	87,78	13,44	14	74,93	7,07
Большеберцовая кость
1.Общая длина	31	372,55	65,05	6	327,33	53,74
10b. Наименьшая окружность диафиза	32	75,69	19,8	5	39,6	6,36
Длина тела*	35	170,76	–	11	153,03	–

Средние значения длины тела мужчин близки к таковым в выборке из некрополя Можайского кремля XV–XVII вв. (171,7 см) и, вероятно, статусной группы ярославцев XIII в. (171 см) ( Медникова, Тарасова , 2022. С. 81). В синхронной серии из Нижнего Новгорода средняя длина тела мужчин составляет 168,8 см. Средняя длина тела женщин исследуемой серии близка к значениям этого параметра в позднесредневековой серии из Суздаля (155,4 см) и более ранней (XIII– XIV вв.) из Владимира (Там же. С. 83). В синхронной боровской нижегородской серии средняя длина тела женщин составляет 156,1 см.

В детской выборке на костях скелета были зарегистрированы некоторые признаки витаминной недостаточности. Так, у 39,3 % детей выявлены случаи младенческой цинги (авитаминоз С), с видимыми изменениями на сфеноид-ной кости в виде оссифицированных последствий поднадкостничных кровоизлияний. Преобладает количество детей с цингой в возрасте от 0 до 1 года. У 52,4 % был встречен характерный изгиб диафизов костей бедра (авитаминоз D). Рахит преобладает у детей в возрасте от 0 до 2 лет. Маркеры анемии встречены у 16,4 % детей. Признаки травм не были обнаружены.

Детская выборка из Боровска по указанным параметрам демонстрирует меньшие показатели, чем синхронная выборка из Ярославля, где заметно чаще встречаются признаки цинги и анемии (52,5 и 28,8 % соответственно), а также несколько больше детей с последствиями рахита (58,5 %). Заметно больше в выборке из Боровска детей без видимых патологий на костях – 21,3 и 7,6 % соответственно ( Чечёткина , 2022).

Был проведен сравнительный анализ скелетного возраста, определенного по современным стандартам длин трубчатых костей, по отношению к зубному возрасту, наиболее близкого к реальному (см., напр.: Бужилова , 1998. С. 97). По его результатам оказалось возможным оценить наличие или отсутствие отставания продольного роста тела у 29 детей из Боровска. Отставание соматического развития наблюдается у 82,75 % детей в возрасте от 1,5 месяца до 8 лет (рис. 3). Таким образом, у детей из Боровска прослеживается меньшее отставание продольного развития трубчатых костей от зубного возраста, чем в ярославской группе, где только 1 % детей демонстрирует согласованные темпы развития зубной и скелетной систем ( Чечёткина , 2023). Отсутствие у детей травм показывает более благополучные условия жизни детей в Боровске.

Выводы

Комплекс материалов с кладбища при храме во имя Преображения Спаса в г. Боровске по ряду признаков выделяется среди аналогичных по статусу и хронологии некрополей Верхнего Поволжья. Проведенный анализ типологического состава деревянных погребальных конструкций, с одной стороны, сближает его с сельским некрополем (Исуповский могильник Костромской области), с другой стороны, по соотношению типов боровское кладбище на раннем своем этапе функционирования2 сближается с комплексами монастырских некрополей.

Боровск

Погребения

■ зубной возраст скелетный возраст

Рис. 3. График соответствия скелетного и зубного возраста детей в серии из Боровска

Примечание: ось «Х» – нумерация погребений, ось «Y» – месяцы жизни

Наличие значительного количества гробов, превышающих по длине рост усопших, вероятнее всего, является следствием заготовки погребальных конструкций, что также нехарактерно для некрополей позднего Средневековья и Нового времени. Это явление намного более позднее, появляется с конца XIX – начала XX в.

Изучение антропологической коллекции дало представление об уровне жизни населения Боровска. Низкая встречаемость маркеров стресса иллюстрирует относительно благоприятный уровень жизни. Косвенно об этом может свидетельствовать присутствие в серии индивидов высокого социального статуса, выявленное нами в рамках предыдущих исследований ( Васильева и др ., 2023). При этом значение среднего возраста смерти без учета детей, который в палеопатологии является индикатором здоровья и может интерпретировать качество жизни в исследуемой популяции, оказалось невысоким. Изучение других демографических характеристик позволило выявить большую долю детской смертности и существенное преобладание количества мужских погребений над женскими, что может быть отнесено к характерным особенностям городских серий. Реконструированная средняя длина тела мужчин находит аналогии в статусных

Дело в том, что указы Петра I, регулирующие оформление вместилищ для тела (указ «О неделании дубовых гробов» от 1723 г. и более поздний указ, разрешающий изготовление гробов только из досок), соблюдались только на монастырских некрополях. На типологическом составе коллекций погребальных конструкций, происходящих с городских и сельских некрополей, выход данных указов отразился слабо (см.: Васильева , 2020в).

разновременных группах и оказалась большей, чем у синхронной мужской выборки из Нижнего Новгорода. При этом средний рост женщин из Боровска оказался более низким, чем у нижегородских женщин того же времени. Детская выборка из Боровска, несмотря на свою многочисленность, демонстрирует сравнительно меньшие показатели частоты встречаемости маркеров авитоми-нозов и других патологических проявлений, а также большее количество детей с согласованными темпами развития зубной и скелетной систем, что может свидетельствовать в пользу ее большего благополучия по сравнению, например, с ярославской. Отметим также, что, как уже упоминалось выше, относительно невысокой оказалась и встречаемость маркеров стресса во взрослой выборке исследуемой серии. Таким образом, по множеству признаков мы можем судить, что уровень жизни в группе был относительно благоприятным. Высокая смертность у детей и невысокий средний возраст у взрослых может быть особенностью данной выборки. Статус данной группы сложно охарактеризовать из-за малого количества археологических находок в погребениях.

Дальнейшие углубленные исследования материалов некрополя при храме во имя Преображения Спаса на площади в г. Боровске могут помочь выявить причины особенностей погребального обряда и антропологических характеристик у населения этого города в XVII–XVIII вв.