Клубные учреждения в повседневном досуге села Центрального Нечерноземья середины 1950-х - начала 1960-х гг

DOI:

Степень и способы влияния на общество низовых официальных структур остаются одним из наименее изученных сюжетов социальной истории советской деревни. Это справедливо и в отношении клубных учреждений эпохи «оттепели». В советские годы подчеркивался нарастающий прогресс продвижения идеологии КПСС в форме культурно-просветительной работы [1, с. 331–339; 16, с. 14–54; 23, с. 184–223; 24, с. 296–297; 42, с. 388–395]. Позднее глубина и эффективность влияния клубов на досуговую культуру села оценивались по-разному: от признания культпросвет- работы функцией тоталитарного государства, довольно успешной и находившей отклик [17, с. 23–24, 26, 48–50, 61–74, 154; 26, с. 56, 141– 142], до вывода об ограниченном потенциале сельских клубов из-за недофинансирования и неготовности населения воспринять всю продвигаемую ими культуру [4, с. 178–191; 14, с. 95, 96, 98, 103, 106–107, 110]. Между тем в годы «оттепели» власть попыталась повысить отдачу от сельских клубных учреждений, культивируя в их деятельности, как и в общественных организациях, начала «советского демократизма» [13, с. 103; 34, с. 190, 193, 194, 215,

216, 234–235; 35, с. 103–106]. Цель данной статьи – выяснить эффективность попыток усовершенствования материально-технической базы клубных учреждений и расширения спектра клубного досуга на селе Центрального Нечерноземья середины 1950-х – начала 1960-х гг., а также то, как это повлияло на его востребованность населением.

К середине 1950-х гг. много сельских клубных учреждений Центрального Нечерноземья находилось в упадке, заметном на фоне подъема других институтов культуры. Так, изменение порядка финансирования сельской кинофикации в 1954 г. [27, с. 123–127, 213–214, 223, 226, 227, 279–280, 281–282, 283, 287], рост числа киноустановок обеспечили к середине 1950-х гг. почти полный охват села кинообслуживанием и посещение сельскими жителями кино в среднем раз в месяц [8, д. 9618, л. 23–28; д. 9624, л. 37, 70, 76, 100, 109, 116, 156; д. 9625, л. 61, 93, 110, 140; д. 9626, л. 25, 93; 9, д. 111, л. 64–65, 102]. К 1956 г. было радиофицировано более 50 % колхозных дворов в большинстве областей Центрального Нечерноземья [40, д. 5015, л. 67, 68; д. 5591, л. 77], завершение радиофикации намечалось к 1960 году [39, д. 36, л. 44]. Передача лекционной пропаганды от органов Министерства культуры СССР Всесоюзному обществу по распространению политических и научных знаний обусловила в 1957–1961 гг. четырехкратное увеличение количества лекций, прочитанных его лекторами в колхозах, совхозах, МТС и селах (подсчитано: [12, д. 123, л. 13, 16 об., 24 об., 36, 37 об., 43 об., 57 об., 63 об., 71 об., 77 об., 89 об.; д. 514, л. 6–7]).

Многие сельские клубные учреждения при этом выглядели аутсайдерами. Хотя их число в Центральном Нечерноземье увеличилось за 1953–1957 гг. на 8,9 % (подсчитано: [28, с. 469; 30, с. 526]), система финансирования не менялась. Государственные клубы скупо финансировались из сельского бюджета. С 1949 по 1955 г. затраты на оборудование и инвентарь сократились в среднем на избу-читальню – на 53 руб. (42,7 %), на сельский клуб – на 504 руб. (67,2 %) [37, д. 8, л. 6]. Часть доходов клубов формировалась от оказания платных услуг, которые именовались «специальными средствами», но их использование жестко контролировалось [27, с. 204–213].

Недостаточное финансирование определяло слабость материальной базы. Хотя клубные учреждения в основном располагались в собственных помещениях, многие из них не были приспособлены для культпросветрабо-ты. В 1955 г. в большинстве областей более половины изб-читален имели собственные здания (в Орловской области – 46,4 %), в более чем двух третях изб-читален имелся только зрительный зал (в Орловской области – 44,2 %). По две и более комнат имели 13 % изб-читален Тульской и Калининской областей, в остальных регионах – не более 4 %. В своих помещениях размещались 60–90 % сельских клубов, причем в восьми регионах более 90 % имели только зрительный зал. Собственные библиотеки имели 18,7–67,1 % изб-читален (во Владимирской области – 81 %, в Костромской – 92 %) и 10,9–61 % сельских клубов (в Орловской области – 100 %). В ходе унификации клубных учреждений на базе сельских клубов росло количество киноустановок, которые имелись в 0,7–9,3 % изб-читален (в Ивановской области – 20,7 %, в Московской – 44,2 %, в Ярославской – 53,9 %) и в 10,7–28,6 % сельских клубов (в Смоленской области – 3,6 %, в Ивановской – 51,7 %, в Московской – 80 %).

Неразвитая материальная база определяла узкий спектр клубного досуга и слабый охват им потенциальной аудитории. В 1955 г. сельские клубные учреждения обеспечили проведение в год в среднем 1,0–3,4 лекции на сельского жителя, в том числе 0,2–0,6 лекции на естественнонаучные темы и 0,2–0,8 – по технике и агрозоотехнике. Объем лекционной пропаганды составил 78,5 % от уровня 1947 г., а охват аудитории – 85,8 %. На избу-читальню приходилось в среднем 1,3–2,6 кружка, на сельский клуб – 2,1–3, которые посещали 0,01– 0,06 % сельских жителей. По сравнению с 1947 г. действовало 60,0 % кружков с числом занятых 55,0 %. Наибольшей популярностью пользовались драматические, хоровые и агрозоотехнические кружки. В большинстве клубов имелись агитбригады и художественная самодеятельность, хотя интенсивность выступлений была невысокой: в среднем в год 2,5– 12,7 выступления коллективов самодеятельности и 0,8–2,7 агитбригады на клубное учреждение. В 1955 г. количество выступлений само- деятельности составило 71,3 %, агитбригад – 30,6 % от уровня 1947 г. (подсчитано: [10, д. 1105, л. 44, 50, 63, 68, 76, 88, 121, 125, 128, 134, 145, 149; 11, д. 280, л. 8–10, 34–36, 82–84; д. 282, л. 44–46, 48–50, 53–55, 82–84, 96–98, 102– 104, 117–119; д. 281, л. 36–38, 89–91, 112–114]).

«Сверху» причина материально-технологической отсталости клубов и узкого спектра клубного досуга виделась, прежде всего, в ведомственности, а ее преодоление – в расширении внебюджетного финансирования и стимулировании общественной активности. 15 марта 1953 г. слиянием ряда министерств и комитетов создается Министерство культуры СССР, его областной и районный аппарат [16, с. 22; 45, с. 79], на который возлагалось не только руководство государственными учреждениями культуры, но регистрация и учет прочих учреждений независимо от ведомственной принадлежности, координация усилий разных ведомств по развитию их сети, обеспечение кинообслуживания, контроль книготорговли, районных типографий, радиовещания. Сентябрьский (1953 г.) пленум ЦК КПСС рекомендовал «экономически крепким колхозам» выделять средства для строительства учреждений культуры [21, с. 339–341, 390, 489– 490]. Местные органы власти обязывались активизировать их ремонт и оборудование за счет местного бюджета, самообложения и других источников, «поддерживать» инициативу колхозов по их строительству [27, с. 64, 70]. Увеличение числа колхозов, имевших или строивших собственные клубы, обусловило принятие «Положения о колхозном клубе» (1954 г.), нацеливавшего на «содействие коммунистическому воспитанию и повышению культурного уровня колхозников». Отражая стремление к равномерному размещению учреждений культуры по территории района, устанавливалась регистрация колхозного клуба в отделе культуры исполнительного комитета районного Совета депутатов трудящихся [27, с. 171, 172].

В этом же направлении шла разработка проектов реформ клубной сети, обосновывавшаяся также неизбежностью передачи общественным организациям функции «культурного обслуживания» населения на этапе «построения коммунизма». В марте 1956 г. Министерство культуры РСФСР предложило сокра- тить часть сельских клубных учреждений, передав их в качестве красных уголков «крепким колхозам», а кадрам оставшихся повысить зарплату [37, д. 8, л. 3–5]. Проект Совета министров РСФСР по «передаче-продаже» колхозам части сельских клубных учреждений (начало 1958 г.) исходил из готовности колхозов принять «на полное содержание» многие сельские клубы и установить минимум заработной платы их заведующим в размере ставки учителя сельской школы. Функция кинообслуживания сохранялась за государством, оплачивавшим колхозам аренду помещений и киноаппаратуры [10, д. 2159, л. 161–165]. Сходные меры разрабатывались отделами пропаганды и агитации ЦК КПСС и ЦК ВЛКСМ [37, д. 57, л. 208–210; 38, д. 943, л. 1, 2, 3, 4; д. 974, л. 101, 102]. Для улучшения культпрос-ветработы предлагалось централизовать часть культфондов потребкооперации, предприятий местной промышленности и колхозов [38, д. 974, л. 127, 161, 162, 164].

Более глубокую реформу разработало Министерство культуры СССР, настаивавшее на формировании сети унифицированных государственных клубов и библиотек в центрах сельсоветов, на центральных усадьбах и в отделениях колхозов и совхозов. Колхозам передавались 25 тысяч из 80 тыс. сельских клубов, а на высвободившиеся средства планировалось укомплектовать оставшиеся на бюджете минимумом инвентаря, построить около 3,5 тыс. типовых зданий районных домов культуры и библиотек [38, д. 943, л. 12– 33]. В декабре 1961 г. в ЦК КПСС поступил проект сокращения небольших клубов и библиотек и перевод на общественные начала располагавшихся в бригадах колхозов и отделениях совхозов с перераспределением бюджетного финансирования между сохраняющимися учреждениями культуры. Распределять средства «на культуру» и отвечать за их расходование должны были межведомственные Советы культуры из представителей общественных организаций, администраций колхозов, потребкооперации – будущие «органы народного управления» ею [там же, д. 1055, л. 105, 111, 112].

Ряд подобных предложений был реализован в виде рекомендаций Министерства культуры РСФСР заинтересованным структу- рам [27, с. 95, 98, 99–100]. 8 февраля 1958 г. утверждается обновленное «Положение о сельском клубе», предусматривавшее большую автономность заведующего клубом и значение Совета клуба. Состав Совета избирался открытым голосованием населения округи, мог утверждать и контролировать план его работы и репертуар, предлагать сессиям сельсовета и «общественности» ассигнование средств на культурное обслуживание и т. д. (ранее Совет клуба мог лишь «надзирать» за его работой). Клуб ориентировался на «коммунистическое воспитание» и политическое информирование населения: задача организации «культурного отдыха» значилась в перечне четвертой [24, с. 360–363; 27, с. 165–171].

Следует отметить, что в конце 1950-х гг. Центральное Нечерноземье стояло на пороге нового витка концентрации сельскохозяйственного производства, сопровождавшегося сселением мелких населенных пунктов, что повлияло на обеспеченность учреждениями культуры. Постановление ЦК КПСС и Совета министров СССР от 20 июня 1958 г. запрещало расходовать средства государства на любое их плановое строительство [38, д. 1015, д. 129], что перекладывало решение вопроса на плечи колхозов, совхозов, предприятий, перепоручало комсомолу, профсоюзам. Накануне XIII съезда ВЛКСМ (апрель 1958 г.) был дан старт двухлетнего «похода» комсомола и молодежи за культуру, который в Центральном Нечерноземье стал кампанией с акцентом на улучшение количественных показателей состояния и деятельности учреждений культуры и совершенствование финансирования и управления ими. Он обеспечил временное улучшение культпросветработы.

Хотя запуск межведомственной модели решения проблем культуры села и не состоялся, опыт похода, несомненно, учли при разработке в начале 1960-х гг. «Примерных положений» о Советах культуры колхозов (совхозов) – межведомственных структур, которым отводилась роль «помощника» районной власти по налаживанию «культурного обслуживания» населения в масштабе укрупненных хозяйств. Совет контролировал бюджет на «культурное обслуживание» и деятельность учреждений культуры, вплоть до «приема» концертов самодеятельности.

В районе те же функции выполнял районный Совет [33, с. 4–7].

Увеличение сельскохозяйственными предприятиями финансирования клубных учреждений с трудом пробивало себе дорогу, так как зависело от состояния их экономики, а она была слабой. Так, в 1958 г. только колхозы Ивановской, Костромской, Московской, Орловской и Рязанской областей отчислили в культфонд 1,06–1,46 % годового денежного дохода, а колхозы остальных областей Центрального Нечерноземья – 0,68–0,97 %, в 1959 г. более 1 % годового денежного дохода отчислили только колхозы Рязанской области. Строительство помещений культурно-бытового назначения в общем объеме капиталовложений за 1958–1959 гг. почти повсеместно не превышало 3 % [10, д. 3023, л. 162 «б» об.-162 «а»]. Из Ливенского района Орловской области сообщали в ЦК КПСС: «Строить скотные дворы и клуб для молодежи записывают в планах каждый год со дня [основания] колхозов, но до сих пор не начата эта работа. Мы лишены возможности смотреть даже кино, потому что в д. Хмелевое нет для этого помещения, и свободное время провести негде. На строительство клуба у него [председателя колхоза] нет денег, а на легковую машину “Победа” он нашел деньги, которая нам совершенно не нужна. Это лично для него нужна машина – ездить за 25 км за пивом и в баню…» [7, д. 552, л. 93 об.-94].

Статистика Министерства культуры РСФСР свидетельствовала, что к началу 1960-х гг. материальная база сельских клубных учреждений Центрального Нечерноземья оставалась слабой, хотя по сравнению с серединой 1950-х гг. обеспеченность ими выросла: территорию одного сельсовета в среднем обслуживало 1,8–2,7 % сельских клубов и изб-читален (в середине 1950-х гг. – 1,3–2,1) (подсчитано: [10, д. 1105, л. 44, 50, 63, 68, 76, 88, 121, 125, 128, 134, 145, 149; д. 3294, л. 67, 75, 83, 88, 96, 107, 121, 129, 130, 140, 148; 40, д. 3745, л. 117; д. 5301, л. 186, 198; д. 6296, л. 87, 88]). К 1961 г. в восьми областях собственные помещения имели более половины изб-читален, в девяти областях почти все они располагали зрительными залами. Однако помещения для кружковой работы как распространенное явление были только в Костромской области.

В семи регионах изб-читален с более чем двумя комнатами не было. В семи областях более 80 % сельских клубов имели собственные здания, почти все – зрительные залы. Но в семи регионах лишь до 10 % сельских клубов имели по две и более комнаты, в Калужской области их было 41,7 %, в Московской – 48,2 %. Сократилось количество клубов, располагавших собственными библиотеками, неудовлетворительным было обеспечение инвентарем. При этом клубы активно обеспечивались оборудованием для трансляции кинофильмов, фонограмм, телепередач и т. д. В 1960 г. собственной киноустановкой располагало 12,3–49,2 % изб-читален (во Владимирской области – 51,1 %, в Смоленской – 67 %) и 35–87,6 % сельских клубов (подсчитано: [10, д. 1105, л. 44, 50, 63, 68, 76, 88, 121, 125, 128, 134, 145, 149]), уровень радиофикации изб-читален составлял 40–70 %, сельских клубов – 40–75 % (подсчитано: [там же, д. 3294, л. 67, 75, 83, 88, 96, 107, 121, 129, 130, 140, 148]).

Рост оснащенности трансляционной аппаратурой препятствовал развитию сложных форм клубного досуга и способствовал его «коммерциализации» [2, с. 38–39; 32, с. 383– 384; 38, д. 1056, л. 160]. Полный охват киносеансами сел и деревень Центрального Нечерноземья к концу 1950-х гг. обеспечил в большинстве областей в среднем на одного сельского жителя по 10–15 посещений кино в год. При норме рабочего времени клуба для демонстрации кино 18–20 дней в месяц многие киномеханики и заведующие клубами, материально заинтересованные в увеличении количества киносеансов, использовали для этого 25–28 дней, не оставляя времени ни на что другое [38, д. 974, л. 99].

Огромный интерес на селе вызывало телевидение. Только в 1959–1960 гг. в 16 городах страны было организовано двухпрограммное телевещание. В 1955–1959 гг. были введены в действие телецентр в Ярославле и ретрансляционные станции во многих областных центрах Центрального Нечерноземья. Промышленность быстро наращивала выпуск телеприемников, и к началу 1960-х гг. их число в сельской местности многократно возросло. На селе Московской области к 1960 г. насчитывалось 123,7 тыс. телевизоров, что являлось наивысшим показателем в СССР (под- считано: [39, д. 94, л. 12, 13, 14, 176, 177; 40, д. 5947, л. 122; д. 6296, л. 112, 113]).

Разнообразие сложных вербальных форм клубной работы постепенно вытеснялось единообразием кино-, радио- и телетрансляций, обеспечивавших массовый, а главное, повседневный охват значительной аудитории. Не увеличивался объем лекционной пропаганды сельских клубных учреждений: одними из самых распространенных были лекции по вопросам техники и агрозоотехники (в среднем 0,26–0,61 посещения на сельского жителя), на естественно-научные темы (0,28–0,55 посещения), а весь ее объем в 1960 г. составил 94,2 % от уровня 1947 г., аудитория – 97,6 %. Стагнировала кружковая работа; наиболее распространенными кружками, объединявшими 70– 80 % их аудитории, являлись: хорового пения (27–46,0 % посещавших), драматургии (23,4– 39,4 %), агрономии и зоотехнологии (5,8– 20,0 %). В 1960 г. общее количество кружков составило 70,6 %, а число их участников – 61,7 % от уровня 1947 года. Участники художественной самодеятельности провели в среднем в год в сельском клубном учреждении 6,1–10,3 выступления, еще 1,4–3,5 выступления состоялись благодаря агитбригадам. По сравнению с 1947 г. самодеятельностью клубов было организовано 67,7 % концертов, агитбригадами – 52,7 % (подсчитано: [10, д. 3294, л. 67 и об., 75 и об., 83 и об., 88 и об., 96 и об., 107 и об., 121 и об., 129, 130 об., 140 и об., 148 и об., 149; 11, д. 280, л. 8–10, 34–36, 82–84; д. 282, л. 44–46, 48–50, 53–55, 82–84, 96–98, 102–104, 117–119; д. 281, л. 36–38, 89–91, 112– 114; 29, с. 34, 35]).

Барьерами для развития самодеятельности были также отсутствие квалифицированных организаторов, значительная трудовая занятость ее участников, их возраст: большинство составляла холостая молодежь, «отстававшая» от самодеятельности при появлении семьи [1, с. 313, 332–333, 338–339]. Сокращение участия населения в самодеятельности ко второй половине 1950-х гг. объясняется разрывом преемственности между поколениями самодеятельных артистов, спадом интереса к традиционному репертуару и жанрам, ростом требований к уровню исполнения под влиянием радио, кино и т. д. [25, с. 166– 170]. Фасадом художественной самодеятель- ности, имевшим мало общего с повседневностью клубного досуга, являлись парадные смотры и фестивали разного масштаба, представлявшие мероприятия с отобранными по разверстке и хорошо подготовленными коллективами с затратами на участника 3,5– 4 тыс. руб. и стоимостью зрительского билета 40–45 руб. [36, д. 187, л. 8, 9, 11, 12] (билет в кино на селе стоил от 50 коп. до 3 руб. 50 коп.).

Самодеятельное творчество страдало из-за попыток подражания профессиональным артистам, вытеснения традиционного репертуара стилизованным «под фольклор» [43, с. 108–109, 336, 338, 339, 341–342], усиления его контроля органами культуры. В программах смотров 30–40 % номеров занимали «общерусские» песни, еще 30–40 % – произведения, стилизованные по народную музыку, пользовалась популярностью музыка из кинофильмов и грамзаписи [15, с. 409], возрастала унификация обработанной фольклорной традиции танца, тиражировавшаяся в виде «методических рекомендаций» [42, с. 43]. В 1955 г. Всесоюзный Дом народного творчества им. Н.К. Крупской предложил Министерству культуры СССР ежеквартально выпускать списки рекомендованных пьес и номеров. Директора Домов народного творчества могли дополнить их только произведениями национальных авторов. Контролировать репертуар должны были начальники областных и районных отделов культуры, директора РДК [36, д. 187, л. 22, 23]. Предпринимались попытки запретить частушки, казавшиеся слишком фривольными, или же, напротив, формировать пропагандистское частушечное творчество [3, с. 192–193; 18, с. 46–47]. В 1958 г. утверждается «Положение о Центральном доме народного творчества имени Н.К. Крупской», на который возлагалась «борьба за правдивое и глубокое отображение действительности в репертуаре художественной самодеятельности» посредством создания и издания репертуара, учебных и методических пособий для самодеятельности и других мер [27, с. 159, 160].

В результате всех этих перемен и под влиянием развития экономики, роста благосостояния, доступности радио, электричества, укрепления материальной базы клубных учреждений в передовых колхозах Цен- трального Нечерноземья конца 1950-х – начала 1960-х гг. фиксировались прогрессивные, с точки зрения власти, изменения досуговой культуры. Уходила в прошлое традиция досуговой самоорганизации молодежи, вытеснявшаяся досугом в клубе и на спортивной площадке, празднование колхозных и советских праздников вытесняло религиозные праздники [32, с. 378–382]. С клубным досугом активно конкурировал домашний за чтением художественной литературы, прессы, слушанием радиопередач [14, с. 106–107; 41, с. 151]. Работники клубов отмечали преобладание в будни молодежной и подростковой аудитории, появление же взрослых – только по праздникам или «значительным» поводам [20, с. 20, 21].

Однако население большинства экономически слабых хозяйств в письмах в органы власти, прессу отмечало нахождение их села на периферии «культурной жизни», недостаток у колхозов средств на «культуру», остаточное бюджетное финансирование клубов, малый выбор форм досуга, индифферентность местной власти к этим проблемам [6, д. 583, л. 27 и об.; 7, д. 209, л. 201 об.; 45, д. 946, л. 47; 47, д. 89, л. 185]. Неразвитость клубного досуга считалась одной из основных причин распространения на селе карточных игр, пьянства, хулиганства, драк [5, д. 1078, л. 21; д. 1256, л. 179, 180, 181, 182, 185; д. 1257, л. 12, 104; 46, д. 639, л. 70–74], уличных танцев и частушек [41, с. 198, 390–391], что признавалось и республиканским руководством [37, д. 8, л. 2].

Таким образом, недостаточное финансирование клубных учреждений села Центрального Нечерноземья в значительной степени определяло их слабое материальное состояние и, соответственно, узкий спектр организуемого досуга, ядром которого по-прежнему являлось политическое просвещение, слабый охват им населения. Реформы клубного досуга, нацеленные на преодоление ведомственности и развитие инициативы «снизу», свелись к попыткам перераспределить скудные бюджетные средства и развить внебюджетное финансирование при еще большей концентрации во властных структурах организационного и идеологического контроля. Не сумев наладить повседневно широкий спектр традиционной клубной работы, власть все больше полагается на прогресс кино-, радио- и телетрансляций, потеснивший ее сложные вербальные формы. Под влиянием этой тенденции и альтернативы семейного досуга все больше сельских клубных учреждений утрачивают потенциал многопрофильных «очагов культуры», какими, судя по официальной статистике, они были во второй половине 1940-х – начале 1950-х годов.