Когнитивный паттерн "ментальные явления" в английской лингвокультуре

Современное абстрактно-теоретическое мышление унаследовало ряд схем, сформировавшихся на более ранних исторических этапах и обретших характер архетипов; нынешние представления о реальности основаны на предыдущих, служащих когнитивным фундаментом для новых представлений. Абстрактные понятия имеют в своей основе наглядно-чувственные образы мира.

С целью анализа вышеупомянутых схем в нашей статье используется термин когнитивный паттерн , который определяется как «совокупность совместных взаимно-сопряженных отношений между различными объектами, явлениями, свойствами и процессами окружающего мира <...> Когнитивные паттерны – это модели познания действительности <...>, базовые интуитивные репрезентации (образы), которые задают специфическое ви́дение действительности, являются точкой отсчета в осмыслении мира» [Баксанский, Гнатик, Кучер 2010: 5].

С лингвистических позиций проблема когнитивного субстрата языкового мышления рассматривалась исследователями, которые занимались вопросами соотношения значения и внутренней формы языковых единиц, начиная с трудов А. А. Потебни ([2019, 2020] и др.). Он перевел в лингвистическое русло гегелевский философский термин внутренняя форма содержания , обосновал необходимость использования термина внутренняя форма слова и ввел его в широкий научный обиход.

В XXI в. проблематика преемственности конкретно-наглядного и абстрактно-теоретического языкового мышления представлена в трудах отечественных ([Болдырев 2006; Рязанова 2008; Березина 2013; Сова 2014; Семененко 2017; Калмыкова 2019] и др.) и зарубежных лингвистов ([Gibbs 2006; Gleitman, Papafragu 2018; Clement 2017] и др.). Рассматриваются виды отношений между значением и внутренней формой языковых единиц, их взаимодействие в ходе языкового мышления и общения, отражение истории культуры в наслоениях семантических пластов языковых единиц и другие подобные вопросы. Наша работа написана в русле этого научного направления.

Материалом исследования послужил фрагмент английской лингвокультуры. Мы рассмотрели входящий в нее когнитивный паттерн «Ментальные явления». Образы событий материально-предметного мира моделируют и символизируют события духовного мира. Результаты этого процесса закреплены в значениях, внутренней форме и сочетаемости английских языковых единиц, именующих умственные действия и состояния.

В ходе эволюции мышления люди постепенно избавились от наивного отождествления внешнего (материального) мира и внутреннего (когнитивного) мира и научились различать их. Внешний мир они воспринимали с помощью своего сенсорного аппарата и потому имели о нем наглядное представление. Что касается внутреннего мира, он, как известно, не может непосредственно восприниматься органами чувств; люди делали выводы о его существовании исходя из человеческого поведения, то есть опосредованно. У людей возникли представления о рациональных, эмоциональных и интенциональных состояниях, действиях, событиях внутреннего мира, ждавших осмысления и именования.

Не располагая арсеналом средств научного исследования, древние люди использовали единственную доступную возможность: они стали осмысливать явления внутреннего мира сквозь призму известных им событий внешнего мира. На принципе моделирования неизвестного с помощью известного основан такой метод познания, как проведение аналогии – вписывание новооткрытых феноменов в имеющиеся когнитивные форматы; это начальный этап познания, на котором появилась историческая преемственность и возник структурный параллелизм предметно-практической и ментальной деятельности.

В рамках религиозных верований ментальный мир человека был назван душой. Душа понималась фактически как предмет, состоящий из материи, но не грубой, а тонкой – чего-то вроде выдыхаемого пара. Пар почти неосязаем и почти невидим, но только почти: он всё-таки немного осязаем и видим. Такое представление о психике было наивной попыткой компромиссного решения когнитивного противоречия между реальностью и нематериальностью психики. Представить себе нечто реальное, но не материальное было не по силам неискушенному сознанию древних людей. На этой почве возникли английские наименования, увязывающие ментальность с дыханием:

‒ spirit / sprite ‘дух’ от лат. spirĭtus ‘дух’ от лат. spiro ‘дышу’;

‒ Breath of God (= Holy Spirit) ‘Дух Святой’ от breath ‘дыхание’;

‒ ghost ‘дух’ от древнеангл. gāst ‘дыхание’.

В представлениях древних людей душу вне тела можно было видеть:

‒ spectre / specter ‘привидение’ от лат. spicĕre ‘зрить’;

‒ vision ‘виде́ние’ от лат. v isǐo / visiōnem ‘ви́дение; зрение’;

‒ wraith ‘привидение’ от гэльск. arrach ‘прозрачное облачко пара’;

‒ apparition ‘призрак’ от лат. apparĕre ‘являться, появляться на виду’;

‒ phantom / phantasm ‘виде́ние’ от греч. phainein ‘быть / становиться видимым’;

‒ shadow / shade в значении ‘дух, призрак’, производном от значения ‘тень’.

В этих примерах тоже наблюдается попытка совместить материальное с нематериальным: из всех физических свойств у приВИДения имеется только способность быть ВИДимым, что отражено во внутренней форме его названий, но у него почти нет веса (оно пари́т над землей), плотности и осязаемости (оно проходит сквозь предметы), почти нет других свойств материального тела.

Здесь важна оговорка «почти». В русле наивных представлений дух, душа не могут быть полностью нематериальными – ведь тогда их невозможно было бы моделировать, а следовательно, и осмысливать. Ментальный мир немыслим без сенсорных (прежде всего визуальных) представлений о нем. Невозможно осмыслить пустоту; ведь обыденное сознание воспринимает пустоту как ничто.

Таковы традиционные многовековые представления о психике, которые закреплены в английском языке. Следует подчеркнуть: здесь мы говорим не о текстах, а о системе языка, о том, что́ содержится в языковых единицах – словах и устойчивых словосочетаниях. Именно через них, через их значения, внутреннюю форму и сочетаемость, вышеупомянутые представления влияют на картину мира и мировоззрение англосаксов и передаются в поколениях.

До сих пор многие представители английской лингвокультуры, хотя они и получили современное естественно-научное образование, верят в бессмертную душу, общение с призраками и т. п. Но даже те, кто в это не верит, словесно формулируют свои мысли так, как будто они в это верят, потому что, согласно гипотезе лингвистической относительности (см.: [Sapir 2014], [Whorf 2020]), выражать мысли таким способом предписывает им родной язык. Например:

‒ to keep body and soul together ‘выживать’ (букв. ‘держать тело и душу вместе’);

‒ to give up the ghost / to yield one’s breath ‘испустить дух’;

‒ to join the silent majority ‘отправиться к праотцам’;

‒ to pour out one’s soul ‘излить душу’ и др.

Даже у атеистов этот когнитивный паттерн подспудно влияет на восприятие мира – столь велика сила слова, заставляющая людей мыслить в этом формате.

Но если, по логике этого формата мышления, психика есть в некотором смысле материальное образование, то внутри себя она тоже организована по образцу материального мира. Такие представления естественны для наивного сознания. Дефицит фактов компенсируется воображением, которое при этом выполняет не развлекательную и не эстетическую, а познавательную функцию.

С целью составить представление о строении психики народ создал ее визуальную модель. Подчеркнем: в обыденном сознании визуальная модель ‒ это не абстрактная научная схема, а жизненно-наглядная «картина».

Проведем параллель. По свидетельству К. И. Чуковского, когда родители рано начинают разъяснять ребенку тайну его рождения, сообщая, что сначала он «жил у мамы в животике», ребенок тут же принимается реконструировать ситуацию, исходя из того житейского опыта, который у него уже имеется; так, он фантазирует, что в животике у мамы у него был домик, садик, в котором он гулял и играл, и т. д. и т. п. [Чуковский 2019]. По закону Геккеля [Haeckel 2016], который действует не только в области биологической наследственности, но и в сфере культурного наследия, в филогенезе происходило то, что в свернутом виде повторяется в онтогенезе. Подобно вышеупомянутому ребенку мыслили в давние времена люди взрослые, но в ряде отношений столь же наивные. Они представляли себе, что духовный мир – это пространство, имеющее измерения, что в нем находятся различные предметы и происходят разнообразные события, аналогичные событиям внешнего мира. Согласно данным английского языка, ментальный мир обладает некоторыми пространственными характеристиками:

глубиной :

‒ the depths of smb.’s soul, deep / shallow mind, the bottom of smb.’s soul (в глубине души, глубокий / поверхностный ум, мелкая душонка, на дне души);

высотой :

‒ high soul, elevated soul / mind, high / low intellect / intelligence (высокий / возвышенный дух, низкие помыслы, высокий / низкий интеллект); шириной :

‒ broad / narrow mind, vast / big soul, narrow / petty soul (широта помыслов / души, широкий горизонт мышления, бескрайний дух).

Согласно распространенному представлению, ментальный мир человека расположен не в мозгу, а в сердце и имеет центр ( in / from the core of smb.’s soul, in the heart of hearts – в самом сердце) и периферию ( at the back of smb.’s mind – на задворках ума / души).

Понятия об умственных операциях возникли на основе понятий о действиях внешних, пред- метно-практических. Это видно на примере английских названий арифметических действий:

• ‒    to add ‘складывать’ от лат. ad- ‘при-’ + dare ‘ставить’, букв. ‘приставлять’;

• ‒    to subtract ‘вычитать’ от лат. sub- ‘от-’ + trahĕre ‘тащить’, букв. ‘оттаскивать’;

• ‒    to multiply ‘умножать’ от multi ‘много’+ plexĕre ‘плести’, букв. ‘переплетать’;

• ‒    to divide ‘делить’ от лат. dis- ‘рас-’ + visāre ‘членить’, букв. ‘расчленять’;

• ‒    to extract a root ‘извлекать корень’ от л ат ex- + trahĕre + root , букв. ‘корчевать’;

• ‒    to square / to cube ‘возводить в квадрат / в куб’, букв. ‘квадратить / кубить’;

• ‒    to exponentiate ‘возводить в степень’ от ex + ponĕre ‘двигать’ букв . ‘выдвигать’;

• ‒    to compute ‘считать’ от лат. com- ‘ со- ’ + putāre ‘ставить’, букв. ‘ставить в ряд’.

Внутренняя форма этих слов наглядно демонстрирует, какими путями возникали в диахронии соответствующие понятия и наименования. Согласно М. М. Маковскому [2007], современное значение слова – это вершина большой вертикали исторических наслоений лексической семантики, которая возникла в результате развития семантической структуры (спектра значений) слова. В ходе анализа абстрактных значений, спускаясь по этой вертикали в историю языка, на той или иной «глубине» мы обнаруживаем конкретно-наглядную образную основу рассматриваемых нами абстракций.

В порядке иллюстрации приведем историческую вертикаль английского существительного interest (по данным словарей [KED], [OED]): ‒ “интерес; прибыль” (XX в.);

• ‒    “денежный заём” (XVI в.);

• ‒    “корысть; забота” (XV в.);

• ‒    “важность, значимость” (XIV в.);

• ‒    англо-норманд. “центральное положение” (XII в.);

• ‒    лат. inter est (презенс 3-го лица ед. числа от inter esse “находиться посреди”).

Другие ментальные действия тоже обозначаются словами, восходящими к названиям предметно-практических действий, например:

• ‒    синтезировать : to synthesize от древнегреч. syn- ‘со-’ + tithenai ‘ставить’, букв. ‘составлять’;

• ‒    анализировать : to analyse от древнегреч. ana- ‘раз-’ + lyein ‘класть’, букв . ‘разлагать’;

• ‒    предполагать : to suppose от лат. sub- ‘под-’ + ponĕre ‘класть’, букв. ‘подкладывать’;

• ‒    полагать : to assume от лат. ad- ‘при-’ + sumĕre ‘брать’, букв. ‘прибирать’;

• ‒    размышлять : to brood ‘вынашивать мысль’ от to brood ‘высиживать (птенцов)’;

• ‒    рассуждать : to consider от лат. considerāre ‘пристально смотреть, наблюдать’;

• ‒ делать выводы : to deduce от лат. de- ‘вы-’ + ducĕre ‘водить’, букв. ‘выводить’;

‒ обдумывать : to ponder от лат. ponderāre ‘взвешивать’ etc.

У тематической группы английских глаголов, обозначающих понимание, постижение, усвоение сведений, в качестве внутренней формы выступает семема ‘брать, хватать’ и тематически близкая семема ‘принимать внутрь, глотать’:

‒ to get it / to grasp / to catch ‘угадать, ухватить смысл’ (букв. ‘поймать’);

‒ to comprehend ‘постичь’ от лат. com- ‘со’ + prehendĕre ‘хватать’;

‒ to conceive ‘уяснить’ от лат. con- ‘со-’ + cipĕre ‘захватывать’;

‒ to take in ‘усвоить’ (букв. ‘принять внутрь’); ‒ to swallow ‘уразуметь’ (букв. ‘проглотить’).

Что касается английского глагола to understand ‘понять’, в его составе, по данным этимологического словаря [OED], префикс under- означает не ‘под’ (как в настоящее время), а (устар.) ‘посреди’. С учетом того, что -stand означает ‘стоять, находиться’, мы убеждаемся в том, что понимание сущности объекта представлено в данном случае как пребывание в его центре.

Упомянем в этой связи и английское прилагательное clever ‘умный’ от ( диал .) cliver ‘искусный в хватании, ловле’ (ср. рус. хват ‘ловкач’; ловкий от ловить ). Проведение параллели между пониманием и хватанием подчеркивает, что понимание – это усвоение сведений, их включение в чей-л. когнитивный мир.

Глаголы, которые входят в другой синонимический ряд, – to penetrate, to permeate, to pervade – буквально означают ‘проникать внутрь’, а фигурально – ‘постигать глубинный смысл че-го-л., переходить с уровня явления на уровень сущности’. Научное познание нередко метафорически представляется как прорыв ( break in ), как погружение в глубину ( immersion, going deeply in ). Ср. также superficial / deep / profound knowledge (поверхностные / глубокие знания). Таким путем высвечивается еще один аспект феномена понимания, а именно приближение к скрытой сущности объекта.

Английское слово intelligence ‘разум’ восходит к причастию настоящего времени intellĭgens от латинского глагола intellegĕre “понимать, постигать”, а английское слово intellect – к причастию прошедшего времени intellēctus этого же латинского глагола, в котором произошла фонетическая ассимиляция: его первоначальной формой была форма inter legĕre ‘читать между (строк)’. Здесь понимание представлено как умение находить имплицитный смысл.

Взаимное наложение вышеуказанных семантических моделей феномена понимания позволя- ет убедиться, что в английском языке понимание подается как проникновение внутрь объекта, в самую его сердцевину, поиск и схватывание скрытого там «предмета» (сущности), расположенного в этой сердцевине.

Рассмотрим в этой связи также средства выражения понятий созидания и уничтожения. Они относятся и к внешнему (материальному), и к внутреннему (духовному) миру. Наблюдения показывают, что соответствующие английские названия имеют предметно-физический, конкретно-наглядный когнитивный субстрат, хотя они могут обозначать абстрактные ментальные действия.

В английском языке отражено складывавшееся в течение многих веков интуитивное представление британского народа о законах сохранения материи и энергии; по этим законам, нечто не возникает из ничего и не превращается в ничто. Во внутренней форме английских наименований созидание образно представлено не как сотворение чего-либо из ничего, а как формирование, т. е. придание той или иной формы (структуры) тому, что до сих пор существовало, но не имело данной формы:

‒ to erect ‘сооружать’ от лат. e- ‘вы-’ + rectus ‘прямой’, т. е. букв . ‘выпрямлять’;

‒ to build ‘созидать’ от древнеангл. byldan ‘строить дом’ от герм. * bōþlą ‘жилище’;

‒ to design ‘конструировать’ от лат. designāre ‘маркировать; чертить, рисовать’;

‒ to make ‘делать’ от древнеангл. macian ‘придавать форму; строить’;

‒ to fabricate ‘фабриковать’ от лат. fabricāre ‘конструировать, строить’;

‒ to construct ‘изготавливать’ от лат. con- ‘со-’ + struĕre ‘строить’;

‒ to form / to shape ‘формировать, придавать форму’.

Далее, созидание представлено в английском языке как выдвижение объекта с заднего плана на передний:

‒ to produce от лат. pro- ‘вперед’ + ducĕre ‘водить’, букв. ‘выводить вперед’;

‒ to frame ‘сооружать’ от древнеангл. fram ‘вперед’, т. е. букв. ‘выдвигать’;

‒ to project от лат. pro- ‘вперед’ + iacĕre ‘толкать’, т. е. букв. ‘выталкивать’;

‒ to spawn от лат. expandĕre ‘метать икру’ от лат. ex- ‘вы-’ + pandĕre ‘лить’;

‒ to generate ‘порождать’ от лат. generāre ‘давать начало роду; рожать’;

‒ to (pro)create от лат. pro- ‘вперед’ + creāre ‘выталкивать; рожать’;

‒ to bring forth ‘создавать’ (т. е. букв. ‘выводить вперед; рожать’).

Кроме того, созидание мыслится как воздвижение (вертикализация):

to originate ‘созидать’ от лат. oriri ‘поднимать’ от индоевр. *heri- ‘поднимать’ to put up to build up / to make up / to set up ‘созидать’ (т. е. букв. ‘воздвигать’)

Выдвижение предмета на передний план и его переведение из лежачего положения в стоячее ведут к тому, что он становится видимым наблюдателю. Возникновение предмета из небытия приравнивается к его появлению в поле зрения. Объективный процесс (созидание) представлен в виде субъективного процесса (попадания на глаза). Не случайно глагол to appear ‘появляться’ имеет два значения: 1) ‘to start to exist’ (начать существовать); 2) ‘to start to be seen or to be present’ (начать быть видимым / присутствовать) [CALD].

С субъективной точки зрения возникнуть – значит попасть в поле зрения. Люди воспринимают всё со своих позиций. Язык антропоцентричен.

Кроме того, созидание представлено как соединение частей в целое:

‒ конституировать : to constitute от лат. con- ‘со-’ + stituĕre <  statuĕre ‘ставить’, букв. ‘составлять’;

‒ синтезировать: to synthesize от древнегреч. syn- ‘со-’ + tithenai ‘ставить’, букв. ‘составлять’;

‒ собирать: to assemble от старофранц. assembler ‘собирать вместе, соединять в одно’;

‒ сочинять: to compose от лат. com- ‘со-’ + ponĕre ‘ставить’, букв. ‘составлять’;

‒ устанавливать: to establish от лат. stabilīre ‘делать прочным’, букв. ‘скреплять’.

Итак, судя по внутренней форме слов и устойчивых оборотов речи, в представлении англосаксов вещи возникают не из ничего, а из чего-то. Исключение составляют лишь обороты to cause to be (букв. ‘каузировать быть’) и to bring into being / existence (букв. “привести в бытие, вызвать из небытия”), внутренняя форма которых подразумевает, что вещам придается не форма, а само бытие. Однако даже в этом случае творец приводит ( brings ) вещь в зону бытия. Этот глагол имплицирует наличие зоны небытия, из которой приводится вещь. Вопреки обыденным представлениям, небытие не есть ничто. Категория «ничто» не задействована и в данном случае.

Многое из сказанного выше об обозначении созидания относится и к обозначению уничтожения. Единицы английского языка, обозначающие его, своей внутренней формой имплицируют деструктуризацию объекта, лишение структуры (формы), превращение в аморфную массу (субстанцию):

‒ to demolish от лат. de- ‘раз-’ + molīri ‘строить’, букв. ‘расстраивать, разрушать’;

‒ to destroy от лат. de- ‘раз-’ + struĕre ‘строить’, букв. ‘расстраивать, разрушать’;

‒ to pulverize от лат. pulvis ‘пыль; порошок’, букв. ‘превращать в пыль / порошок’;

‒ to liquidate от лат. liquīdus ‘жидкий’, букв. ‘превращать в жидкость’;

‒ to vaporize от лат. vapor ‘пар’, букв. ‘превращать в пар’;

‒ to ruin от лат. ruĕre ‘валить; разбивать на куски’;

‒ to break down ‘ломать вдребезги’;

‒ to tear down ‘рвать на куски’.

При совершении перечисленных действий форма предмета разрушается, он утрачивает свою идентичность и качественную определенность, но остается то, из чего он состоял, т. е. субстанция (пыль, порошок, жидкость, пар, дребезги / осколки, руины, куски). Здесь нет превращения в ничто. И только у глаголов to annihilate ‘аннигилировать’ / to annul ‘аннулировать’ (от лат . ad- ‘к’ + nihil / nullum ‘ничто’) и производных существительных annihilation ‘аннигиляция’ / annulment ‘аннулирование’ в порядке исключения внутренняя форма выражает превращение чего-то в ничто. Все эти слова относятся к разрушению не только материальных, но и ментальных объектов – таких как планы, замыслы, чаяния, надежды и т. п. Образы внешнего мира выступают в качестве когнитивного субстрата для презентации событий мира внутреннего.

Особая тема – это английские фразеологические единицы, описывающие события духовного мира. Согласно их внутренней форме, люди выходят за пределы своего внутреннего мира ( to go out of one’s mind ‘сойти с ума’, to be beside oneself ‘быть вне себя’) или, наоборот, замыкаются в нем ( to withdraw into oneself ‘уйти в себя’, to hide in one’s inner self ‘замкнуться в себе’ ); подвергаются обыскам в душе ( I the Lord search the heart and examine the mind ‘Я, Господь, проникаю в сердце, испытую душу’. Иеремия 17:10); падают в ямы ( to fall into a rage / fury / panic / temper / tantrum / melancholy – впасть в ярость / панику / гнев / уныние); взвинчивают что-либо в своей голове ( to screw up / to pluck up oneself – взвинчивать / будоражить себя); погребают и вновь оживляют что-л. ( to bury / to revive one’s hope / aspiration – похоронить / возродить надежду); хранят что-л. в своем внутреннем мире ( to have / keep smth. in mind – иметь что-либо на уме / держать что-либо в голове) и совершают множество иных вещей – таких, которые происходят и в материальном мире. Материальный мир выступает как модель духовного мира.

Итак, с точки зрения обыденного сознания духовный мир – это такое пространство, в котором кто-то что-то хватает, что-то к чему-то приставляет и оттаскивает, что-то куда-то вставляет и вынимает, вталкивает и выталкивает, куда-то проникает и откуда-то выбирается, что-то строит и разрушает и т. д.

Отмеченная закономерность обнаруживается не только при сопоставлении внутренней формы (или этимологического значения) английских наименований ментальных явлений с их нынешним значением, но и при рассмотрении их сочетаемости. Например, по данным комбинаторного словаря [BBI] и интернет-источников, мысли ( ideas, thoughts ) приходят в голову ( come into / enter smb.’s head; occur от лат. ob- ‘при-’ + currĕre ‘бежать’), хранятся в мозгу ( are stored in smb.’s brain ), проносятся в голове ( run through / pass through / cross smb.’s head ), сверкают в уме ( flash in smb.’s mind ), взрывают кому-л. мозг ( blow smb.’s brain ), крутятся в голове ( run around in smb.’s head ), вынашиваются в голове ( are nurtured in smb.’s head ), созревают ( mature ); бывают прозрачными ( transparent ), яркими ( bright ), тяжелыми ( heavy ). Всё это – характеристики материальных предметов. Мысли фигурально репрезентируются как материальные предметы.

Не только обыденное, но и профессиональное мышление не обходится без предметно-наглядных аналогий. Приведем примеры.

В так называемой топической модели З. Фрейда [2019] психика представлена как трехслойный сандвич («Сверх-Я» ‒ «Я» – «Оно»). Л. С. Выготский [2015] сравнивал психику с колодцем, на срубе которого располагаются высшие психические функции, а на дне – животные инстинкты. Он же [2016] писал об облаке мысли, которое проливается дождем слов.

Образная основа обнаруживается не только в англоязычных текстах по психологии, но и в психологических терминах (в системе английского языка). Многие термины психологии имеют предметно-наглядную образную основу (образная основа – это разновидность внутренней формы, присущая языковым единицам с переносным значением [Мелерович 1983: 81]). Приведем примеры:

‒ bifurcation of motives ‘раздвоение мотивов’ (от лат. bi- ‘два’ + furсa ‘вилка’);

‒ temperament (от лат. temperamentum ‘микстура, смесь веществ’);

‒ motive (от лат. motus ‘движение’ от индоевр. * meue- ‘толкать’);

‒ boomerang effect (от bumarini из австралийского языка даруг);

‒ personality ‘личность’ (от лат. persona ‘маска’);

‒ character (от древнегреч. kharakter ‘клеймо, метка’);

‒ phlegmatic (от древнегреч. phlegma ‘лимфа’) etc .

Как видим, даже научное абстрактное мышление бывает не свободно от сенсорной наглядности, которая выступает как его когнитивный субстрат. Эта наглядность, дающая возможность моделировать объекты методом аналогии, играет полезную роль в научном мышлении. Говоря в целом, какую бы единицу английского языка, входящую в семантическое поле «Ментальный мир», мы ни приняли к рассмотрению, на том или ином уровне исторической глубины обнаруживается конкретно-наглядное значение, например: ‒ to hesitate ‘пребывать в нерешительности’ от лат. hesitāre ‘шататься’;

‒ to excite ‘волновать’ от лат. excitāre ‘поднимать, приводить в движение’;

‒ touchy ‘эмоционально ранимый’ от to touch ‘трогать’;

‒ to be moved ‘быть растроганным’ от to move ‘двигать’;

‒ to feel ‘чувствовать’ от древнеангл. felan ‘щупать’;

‒ to solve ‘решать’ от to solve букв. ‘растворять’.

Как видим, сенсорный субстрат глубоко и органично врос в абстрактное мышление и подспудно влияет на него. Это одно из проявлений упоминавшейся выше исторической преемственности и структурного параллелизма конкретно-наглядного и абстрактно-понятийного мышления.

Associate Professor in the Department of English Philology and Cross-Cultural Communication Samara State University of Social Sciences and Education

ResearcherID: N-1799-2015

Submitted 23.01.2021