Концепция "американской исключительности" во внешней политике Б. Обамы

Говоря об эволюции феномена «американской исключительности», необходимо упомянуть дихотомию изоляционизма и интервенционизма в американской внешней политике, которая проявляется во взаимодействии реализма и идеализма. Если внешняя политика Дж. Буша – младшего характеризовалась реалистическими идеями, то внешняя политика Б. Обамы уже склонялась к идеалистическим [1, S. 8]. Изменение внешнеполитического курса от неоконсервативного реализма Дж. Буша – младшего к либеральному интернационализму Б. Обамы отразилось и на применении концепции «американской исключительности» для формирования внешнеполитических ориентиров.

Уже во время второго президентского срока Дж. Буша – младшего (2005–2009) американской администрации становилось очевидно, что политика унилатерализма, для идеологического обеспечения которой активно привлекалась концепция «американской исключительности», провалилась, поскольку возможность формирования демократических обществ в Ираке и Афганистане оставалась под вопросом, а взаимоотношения с некоторыми европейскими союзниками по НАТО (прежде всего с Францией и Германией) ухудшились. Это оказывало влияние на положение США на международной арене. Как отмечал американский политолог Ф. Закария в 2008 г., «на военно-политическом уровне Америка все еще доминирует в мире, но в более широком понимании однополярности – экономическом, финансовом, культурном – слабеет» [2, p. 218]. Следовательно, были необходимы значительные внешнеполитические перемены, многие из которых были связаны с изменением трактовки идеи «американской исключительности».

Многие политические комментаторы отмечали, что само избрание Б. Обамы и его предвыборная кампания являются позитивными знаками для идей «американской исключительности», поскольку Б. Обама стал первым афроамериканским президентом [3, p. 381]. Более того, он был критиком внешней политики США, проводимой Дж. Бушем – младшим, в связи с чем 44-й президент начал реализовывать новый внешнеполитический курс, известный как либеральный интернационализм, который был прежде всего направлен на восстановление связей с союзниками по НАТО. В соответствии с изменениями основных внешнеполитических постулатов от неоконсервативного унилатерализма к неолиберальному интернационализму трансформировался и подход к использованию феномена «американской исключительности» во внешней политике Б. Обамы. Показательной здесь выступает пресс-конференция саммита НАТО 2009 г. в Страсбурге, на которой 44-й президент США заявил, что верит в «американскую исключительность» так же, как британец верит в «британскую исключительность», а грек – в «греческую исключительность» [4].

Тем не менее Б. Обама подчеркнул, что Соединенные Штаты по-прежнему являются «исключительной страной» по некоторым аспектам, в частности «США остаются самой большой экономикой в мире. У нас [США] есть самые большие военные возможности. У нас есть ключевое ядро – ценности, которые прописаны в нашей Конституции, в нашем законе, в наших демократических практиках, в нашей вере в свободу слова и равенство, что, несмотря на то что является неидеальным, все-таки исключительно» [5]. В соответствии с этим сместился и фокус применения идей «американской исключительности»: вместо использования формулировки «незаменимость нации» Б. Обама стал говорить об «исключительной» роли Америки на мировой арене, что должно было помочь стимулировать международную кооперацию [6]. Данная идея отходила от вильсонианского типа однополярности с фокусом на реализацию военной мощи, который доминировал в Республиканской партии начиная со времен Р. Рейгана и особенно усилился во времена Дж. Буша – младшего. Следовательно, Б. Обама признавал, что США, как и другие нации, подвержены влиянию общеисторических законов, а значит, их нельзя считать абсолютно «исключительными» [7, p. 322].

Таким образом, Б. Обама не воспринимает «американскую исключительность» в форме «сияющего града на холме», как трактовал данную концепцию Р. Рейган, а также не воспринимает ее в качестве «колосса», который использует «однополярный момент» [8], какой «американская исключительность» стала в риторике Дж. Буша – младшего. Определение Б. Обамы данного феномена не связано ни с изоляционистскими теориями «исключительной нации», ни с интервенционистскими, где Америка выступала «лидером свободного мира». Вместо этого Б. Обама выдвигает идею о «постамериканской исключительности», в соответствии с которой американское глобальное лидерство должно быть переформатировано и направлено не на до-минацию, а на международную кооперацию, что нашло отражение в таких идеях, как «разделение ответственности» (Burden-sharing) и «лидерство из-за спины» (Leading from Behind). «Постамериканская исключительность» должна была помочь США сблизиться с союзниками и уменьшить необходимость вмешиваться в конфликты на международной арене военно-политическим путем [9, р. 313]. Концепция «лидерства из-за спины» также демонстрировала продолжение эволюции идеи «американской исключительности» во внешней политике, поскольку с ее помощью планировалось осуществить переход от односторонних действий военно-политического гегемона к коллективным действиям при лидерстве самого сильного союзника [10, p. 37].

Таким образом, при Б. Обаме вектор использования «американской исключительности» во внешней политике США должен был претерпеть значительные изменения и, став более инклюзивным и прагматичным, сыграть трансформирующую роль в геополитической культуре страны. Следовательно, должна была поменяться и коннотация этой концепции на международной арене – от негативной, которая была сформирована «благодаря» односторонней внешней политике Дж. Буша - младшего, к позитивной.

Изменение понимания «американской исключительности» в неолиберальном видении Б. Обамы было закреплено в Стратегии национальной безопасности 2010 г., в которой говорилось: «Наше моральное лидерство основано на силе нашего примера, а не на попытках навязывать нашу систему другим людям» [11]. Через 4 года данную трактовку Б. Обама подтвердил перед кадетами Вест-Поинта, где 44-й президент США заявил: «Что делает нас исключительными, так это не наша возможность пренебрегать международными нормами и верховенством права, это наша готовность подтвердить их с помощью действий» [12]. Следовательно, «лидерство с помощью примера», создание международных коалиций и уважение международных законов - в этом должна была заключаться «постамериканская исключительность».

Данная трансформация нашла отражение и во внешнеполитических действиях Б. Обамы. В частности, упомянутая концепция «лидерства из-за спины» была применена в рамках военной операции в Ливии в 2011 г., при проведении которой США уступили ведущие роли Великобритании и Франции [13, р. 326-327]. Тем не менее внутриполитические конкуренты Б. Обамы не преминули раскритиковать 44-го президента США за отказ от лидирующих ролей на международной арене и обвинить его в недостаточном «американизме» политики. Это проявилось на предвыборных дебатах в 2012 г. с кандидатом от Республиканской партии М. Ромни, публично заявлявшим, что он верит в «американскую исключительность», и постоянно критиковавшим Б. Обаму за то, что 44-й президент США «извиняется за американские ценности» [14].

Тем не менее, несмотря на подобную критику, Б. Обама был переизбран на второй срок в 2012 г. и в своей второй инаугурационной речи он также подчеркнул «исключительность» американской идентичности, цитируя Декларацию независимости и таким образом демонстрируя историческую эволюцию идеи: «Что делает нас исключительными, что делает нас американцами -так это наша верность идеи, сформулированной в Декларации 20 лет назад: "Мы придерживаемся этих истин как самоочевидных - все люди созданы равными; они наделены Создателем определенными неотчуждаемыми правами, среди которых жизнь, свобода и стремление к счастью"» [15]. Однако меняющаяся международная обстановка продемонстрировала, что «американская исключительность» сохранила элементы «жесткой силы», присущей Дж. Бушу - младшему. Комментируя в обращении к нации ситуацию, которая складывалась в Сирии в связи с использованием Б. Асадом оружия массового поражения, и говоря о необходимости принятия действий, Б. Обама заявил: «Когда с помощью скромных усилий и незначительного риска мы можем остановить смерть детей от газового отравления и тем самым обезопасить наших собственных детей в долгосрочной перспективе, я считаю, что мы должны действовать. Вот что отличает Америку. Вот что делает нас исключительными» [16]. Через 2 дня данное заявление прокомментировал российский президент В.В. Путин в газете «Нью-Йорк таймс» следующим образом: «Я предпочту не согласиться с тезисом, который он [Б. Обама] выдвинул касательно американской исключительности, заявляя о том, что политика США "делает Америку другой. Делает нас исключительными". Опасно давать стимул людям думать о себе как об исключительных, независимо от мотивации» [17]. Не все мировые лидеры соглашались с идеей «американской исключительности» даже в ее либеральном ключе, поскольку она по-прежнему могла применяться для обоснования либерально-интервенционистской политики [18].

Дальнейшая эволюция данного феномена продолжилась, и здесь показательной является уже упомянутая речь Б. Обамы перед кадетами Вест-Поинта 28 мая 2014 г., так как она содержала множество отсылок к «американской исключительности» [19, р. 37]. Многие западные аналитики связывают ее с фактической оглаской «доктрины Обамы», поскольку в ней он подчеркнул возможность использования американцами односторонних военных действий в случае необходимости, что демонстрирует преемственность с более агрессивной концепцией Дж. Буша - младшего. В частности, приведенная ранее цитата «Я верю в американскую исключительность каждой клеточкой своего существа. Но что делает нас исключительными, так это не наша возможность пренебрегать международными нормами и верховенством права; это наша готовность подтвердить их с помощью действий» позволяет говорить, что к концу второго президентского срока трактовка Б. Обамы «американской исключительности» начинала больше походить на концепцию Дж. Буша - младшего [20].

В Стратегии национальной безопасности 2015 г. исключительная роль США была вновь подчеркнута. Кроме того, отмечалось, что применение односторонних военных действий по-прежнему возможно в том случае, если будут затронуты жизненно важные интересы страны: «Наша военная мощь является непревзойденной. Тем не менее американская исключительность заключается не в силе наших рук или экономике. Важнее всего здесь продукт наших основополагающих ценностей, включая верховенство закона и универсальные права, мужество, талант и разнообразие американцев» [21]. Следовательно, концепция «американской исключительности» по-прежнему играла одну из основных ролей в формировании американской внешней политики. Несмотря на то что Б. Обама попытался значительно изменить ее трактовку в рамках внешней политики США, тенденция использования данной идеи для обоснования односторонних внешнеполитических действий сохранилась, что специалист в области изучения «американской исключительности» Х. Рестад также характеризует как «унилатеральный интернационализм» [22, p. 10].

Таким образом, если при Дж. Буше – младшем концепция «американской исключительности» применялась для обоснования односторонней внешней политики, то при Б. Обаме влияние данной теории претерпело изменения. Он по-прежнему видел Америку в качестве «исключительной» нации, прежде всего в соответствии с американской экономической мощью и глобальным влиянием, однако осознавал, что пренебрежение мнением союзников способствовало лишь понижению статуса США на международной арене. Соответственно, понимание «американской исключительности» трансформировалось, что выразилось в формировании концепции «лидерства из-за спины» и «разделения ответственности», а идейно было выражено в смене парадигм от унилатерального неоконсерватизма к неолиберальному интернационализму.

Несмотря на модификацию роли рассматриваемой идеи во внешней политике США, Б. Обама не исключал полностью возможность применения Америкой военно-политических действий в одностороннем порядке. Следовательно, можно сделать вывод, что тенденции к унилатерализму, которые наиболее ярко проявились при Дж. Буше – младшем, при Б. Обаме сохранились, а концепция «американской исключительности» по-прежнему могла использоваться для их обоснования, что подтверждается на примере Сирии.

Для последующих исследований значительный интерес представляет анализ влияния идеи «американской исключительности» на концептуальное оформление внешней политики Д. Трампа.

Ссылки:

P. 376–401.

URL:                       ism/2012/09/26/ (дата обращения: 03.07.2020).

Редактор: Тюлюкова Мария Олеговна Переводчик: Бирюкова Полина Сергеевна