Концепция китайской культуры в контексте глобализации

Глобализация представляет собой одну из наиболее обсуждаемых в последнее десятилетие магистральных тенденций мирового развития. Долгое время она оставалась одним из наименее строго определяемых социальных и политических феноменов. Возможность преодолеть терминологическую размытость в исследовании глобализации появилась с формированием междисциплинарного подхода и конструированием нового научного направления – глобалистики.

Анализ концепций глобализации, предложенных китайскими исследователями, показывает, что глобализация является процессом или тенденцией развития человеческого общества. Отметим, что китайские авторы [1] склонны разделять позиции тех западных авторов (Р. Робертсона, Э. Гидденса [2], И. Валлерстайна [3]), которые настаивают на поликультурном характере глобализационных процессов.

В китайском научном сообществе еще не сформировалось четкое понимание сущности и специфики глобализационных процессов, так как этой проблемой занимался в основном Запад. Однако в практической, политической среде уже имплицитно существовало представление о множественности центров глобализации. Эту мысль председатель КНР Си Цзиньпин сформулировал так: «Нужно четко понимать, что исторические традиции, культурные особенности, накопленные в течение продолжительного периода времени, основная государственная специфика каждой страны и нации – все это формировалось по-разному, и каждый из этих путей развития обязательно имеет свои особенности» [4].

Сегодня уже практически не осталось сомнений в том, что главные проблемы будущего человечества будут решаться не в экономической или политической сферах, а в сфере культуры.

В настоящее время существуют разные концепции глобальной культуры. Так, еще в начале XX в. появилась одна из основных концепций развития культуры – эволюционизм. Другая концепция развития культуры представлена теорией немецкого ученого, одного из основоположников культурного релятивизма, Освальда Шпенглера, который в своей работе «Закат Европы» [5] нарисовал картину развития многополярной культуры. В Китае книга О. Шпенглера «Закат Европы» (кит. 西方的 没落 – «Упадок Запада») была опубликована в 1963 г. [6].

В конце XX в. появились новые концепции глобальной культуры. Одной из них стала концепция этнокультурного разделения цивилизаций американского социолога и политолога Самюэля Хантингтона [7]. В последние годы получила распространение концепция культуры, связанная с именем американского антрополога и социолога индийского происхождения Арджуна Ап-падураи, который разработал концепцию, объясняющую всплески национализма и терроризма в современном мире [8]. Другой концепцией глобальной культуры, которая представлена в работах российских исследователей, является сетевая структура культуры. Данная концепция восходит к работам американского социолога испанского происхождения Мануэля Кастельса, который подчеркивает, что в условиях информационной эры доминирующие функции и процессы все больше оказываются организованными по принципу сетей [9].

Не менее важной является концепция русского философа В.С. Степина [1 0], в соответствии с которой в основе глобальных процессов лежат экономические зависимости. Но в силу того, что экономика является подсистемой культуры, а культура имеет системный характер, глобализационные трансформации проникают во все сферы социокультурной системы.

Разработка концепции глобальной культуры не представляет собой значимую сферу научных интересов ученых Китая. Основное внимание китайских исследователей сосредоточено на двух направлениях: а) разработка концепции развития национальной культуры (ее анализ выходит за рамки данного исследования); б) анализ процесса культурной глобализации и поиск своего места в ней. Этот анализ неразрывно связан с оценкой процесса культурной глобализации, в его основе лежит собственно понятие культуры. Основным методом анализа для китайских ученых служит диалектический метод. При этом исследуются как положительные, так и отрицательные стороны глобализации.

Заметим, что общее понятие культуры, сложившееся исторически в китайской науке, отличается от понятия, принятого в российской науке. Цзя Хуэйминь отмечает, что современное слово «культура» проникло в Китай с Запада путем его перевода с японского языка. Значительное влияние на содержание понятия культуры в китайской науке оказала Большая советская энциклопедия (1973). Сегодня большинство ученых Китая принимают и используют понятие культуры, изложенное в «Большом словаре» [11]: культура – совокупность материальных и духовных богатств, сотворенных человеком в исторической практике человеческого общества. В узком смысле культура – это социальная форма общественного сознания, а также соответствующие нормы и организация социальной практики. В широком смысле понятие «культура» охватывает назначение человека, его сущность, объективность его существования и физическое выражение человеческой сущности – то есть внешнее выражение человеческой сущности [12, с. 199–200].

Цзя Хуэйминь обращает внимание на то, что понятие культуры в китайской науке в узком смысле охватывает только определенную часть материального производства и его наследование в исторической жизни человеческого общества, основное внимание уделяется духовному творчеству и его наследованию. В общественной практике и экономике, идеологии все это находит свое отражение в качестве духовной деятельности человека и ее морфологии [13, с. 200].

Русское понятие «народная культура» в китайском языке переводится комплексом иероглифов, обозначающих в русском языке следующие сочетания: «национальная культура повседневной жизни», «национальные привычки народа – народных масс». В то же время русское «национальная культура» в китайском языке чаще всего переводится комплексом иероглифов, обозначающих на русском «государственная культура» как культура народа, живущего в конкретном государстве, название которого совпадает с названием народа. Возможно и другое значение – «культура страны», поскольку прилагательное «национальный» переводится на китайский язык комплексом иероглифов, принимающих значения «государственный» или «принадлежащий всей стране». Таким образом, в современном китайском языке понятия «народная культура» и «национальная культура», по сути, совпадают.

Феномен и тенденция культурной глобализации ныне являются фактами человеческой жизни. Китайские исследователи считают, что научное понимание культурной глобализации и активное реагирование на нее необходимы для развития национальной культуры [14, с. 70]. Бао Цзунхао отмечает, что культурная глобализация не является эквивалентом «культурной колонизации» или «культурной гегемонии». Эти два явления выступают очевидными несбалансированными феноменами мирового культурного развития в процессе культурной глобализации [15, с. 119].

Китайские исследователи считают культурную глобализацию тенденцией, процессом и деятельностью, при которых разные национальные культуры становятся взаимозависимыми, что непременно приводит к столкновению национальных интересов, поглощению и переплетению разных культур. Так, Хуан Сюйдун считает, что информационный обмен и распространение изготовленной продукции стимулируют активное взаимодействие и переплетение разных культур. При этом выделяются передовые культуры, которые популяризируются с тем, чтобы стать общей культурой человечества через формирование «глобального сознания» [16, с. 140].

Однако китайские авторы оценивают культурную глобализацию неоднозначно. Так, Хуан Сюйдун подчеркивает, что центральное место в современной культурной глобализации занимают ценности Соединенных Штатов и западной культуры, что больше похоже на культурную колонизацию или культурную американизацию. Это означает, что культурная глобализация, имея большие возможности для культурного совершенствования развивающихся стран, одновременно содержит угрозу их культурной безопасности [17]. Китайский ученый И Цзюньцин считает, что согласно своей внутренней логике культурная глобализация является процессом конфликтов и открытий, а потому не может привести к полной вестернизации национальной культуры. По сути, она представляет собой механизм не разрыва, а совершенствования современности, что не противоречит цели культурного развития, а, наоборот, закладывает основу более зрелой культурной рациональности в век информатизации [18, с. 13]. Другой китайский исследователь – Юй Пэй оценивает культурную глобализацию полностью негативно. Он считает, что теория культурной глобализации является теорией типичного культурного империализма и служит политике гегемонии Соединенных Штатов [19, с. 63].

Отметим, что, по мнению руководства Китая, культурная глобализация содержит угрозу развитию национальной культуры развивающихся стран. В связи с этим в последние годы Китай уделяет особое внимание защите национальных культур. Председатель КНР Ху Цзиньтао в своем докладе на XVII съезде КПК (2007) отметил, что «в современную эпоху культура становится все более значимым источником национальной сплоченности и творчества, важным фактором в конкурентной борьбе национальной идеологии, богатой духовно… Надо стремиться к передовой социалистической культуре, к новому подъему социалистического культурного строительства, стимулировать культурное творчество всего народа, укреплять авторитет национальной культуры с помощью мягкой силы» [20, с. 11].

Видный российский специалист в области глобальных исследований А.Н. Чумаков считает, что Китай сможет решать сложнейшие экономические и социально-политические проблемы благодаря тому, что правильно выбранные ориентиры экономической политики и эффективные технико-управленческие решения согласуются с объективными процессами глобализации [21, с. 175]. А.Н. Чумаков также отмечает, что в современном мире Китай является страной, которая стремится к комплексному, системному решению проблем с серьезной опорой на гуманитарное знание [22, с. 179]. Он также подчеркивает, что перед вызовами глобализации в более выгодной ситуации окажутся те страны, в которых первостепенное внимание будет уделяться культуре. А.Н. Чумаков предполагает, что это также скажется и на том, насколько развитым будет гражданское общество и насколько эффективно будут задействованы новые технологии общественного управления, именуемые «мягкой силой» [23, с. 180].

Оценку китайской культурной политики находим и в работах других российских исследователей. Так, Я.С. Меркушина рассматривает «мягкую силу» Китая как инструмент формирования его национально-культурной идентичности [24, с. 75]. Она обращает внимание на то, что внедрение политики культурного национализма, единого языка общения и СМИ, разработка льгот для национальных меньшинств, а также контроль над информацией в сети Интернет являются лишь частью методов «мягкой силы», обеспечивающих формирование общества, объединенного на базе единой культуры, истории и обладающего единой национально-культурной идентичностью [25, с. 75–76].

Н.А. Абрамова подчеркивает, что новое осмысление теории китайской культуры, реальные инновационные формы воплощения традиций, дополненные законодательством в сфере охраны культурного наследия Китая, есть не что иное, как ответ КНР на вызовы глобализированной культуры [26, с. 13]. В свою очередь, А.В. Бояркина отмечает, что Китай демонстрирует огромную заинтересованность в распространении национальной культуры и языка, которая опирается на сильное политическое и экономическое влияние. Интенсивная популяризация китайского языка и культуры входит в научную концепцию, выдвинутую на XVII и закрепленную на XVIII съезде ЦК КПК по проведению «китайской глобализации» и созданию могущественной «мягкой силы». Китай создает свой привлекательный образ за рубежом [27, с. 118].

Однако не все исследователи, как российские, так и зарубежные, положительно оценивают стремление Китая, направленное на распространение национальной культуры и языка. Так, А.В. Бояркина опасается, что стремление Китая глубоко влиться в мировые процессы может привести к обострению борьбы восточной и западной систем ценностей, которой уже не избежать [28]. Другие же видят в таком стремлении Китая возрождение китайского национализма.

Американский профессор Крэйг Калхун утверждает, что национализм – это способ создания идентичности. Национализм не существует сам по себе, он таков, каким его делают [29]. Ссылаясь на мнение английского историка-востоковеда Эли Кедури, К. Калхун считает, что национализм – это доктрина, изобретенная в Европе в начале XIX в. Национализм пытается обозначить критерий для определения единицы населения, которая должна иметь свое собственное правительство, для легитимного исполнения власти в государстве и справедливой организации сообщества государств. Доктрина национализма утверждает, что человечество естественным образом разделено на нации, что нации обладают особыми свойствами, которые могут быть установлены, и что единственными легитимным типом правления является национальное самоуправление [30, с. 41–42]. При этом К. Калхун подчеркивает, что национализм – это не просто доктрина, а более фундаментальный образ речи, мысли и действия. Ограничивать национализм просто политической доктриной – значит слишком сужать его понимание [31, с. 42].

Теория К. Калхуна помогает понять, почему для одних современная китайская культура имеет структуру «паутины» с «очень большим и нервным пауком», опутывающим культурную периферию, а другие опасаются обострения борьбы восточной и западной систем ценностей.

К. Калхун также обращает внимание на то, что влияние национализма отчасти объясняется еще и тем, что национальные идентичности и вся риторика национализма обычно кажутся людям существовавшими всегда, с древних времен, являющимися естественными [32, с. 43–44]. Далее автор отмечает, что на карте трудно разграничить четкими линиями не только отдельные культуры, экономические связи также пересекают национальные границы и могут затронуть личные отношения. И хотя национальные границы имеют определенное значение для одних политических целей, для других они крайне двусмысленны [33, с. 52]. По нашему мнению, эта двусмысленность может привести и часто приводит к смешению глобализации и национализма.

В историческом измерении человеческая культура сформировала стандарты и модели экономического развития. Китайский исследователь Ван Шуцзу подчеркивает, что элементы общемировой культуры, сформированные в ходе культурной глобализации, не только являются результатом экономической глобализации, но и становятся необходимым условием для ее плавного хода. Таким образом, экономическая глобализация выступает основой культурной глобализации, а культурная глобализация – ее объективным потребителем и неизбежным результатом. В свою очередь, культурная глобализация способствует дальнейшему углублению экономической глобализации [34, с. 10].

Формирование общих мировых культурных элементов поддерживает глобализацию рыночной экономической системы, содействует утверждению международных торговых правил и норм по всему миру, сокращает операционные издержки международной торговли, ускоряет развитие международной торговли. Это формирует у всех национальностей одни и те же или аналогичные сознание и ценности, уменьшает культурные барьеры между различными культурными группами, содействует притоку товаров и услуг по всему миру [35, с. 33]. Понимание культурных различий между своей страной и другими странами является важной предпосылкой отличий товарных отношений в международных контактах. Таким образом осуществляется процесс локализации собственной национальной культуры [36].

В настоящее время мировая экономика ускоренно развивается в направлении всесторонней интернационализации, одновременно с этим региональная экономическая интеграция демонстрирует высокие темпы развития. Наиболее очевидно то, что успех международного экономического сотрудничества достигается быстрее в основном в однородной цивилизации, что отчетливо заметно на примере стремительно развивающегося Европейского экономического сообщества, основу которого составляют европейская цивилизация и христианство. Поэтому Ван Шуцзу указывает, что специфика национальной культуры может привести к неэффективным межкультурным коммуникациям, которые могут вызвать различные противоречия в международном сотрудничестве, что в свою очередь чревато катастрофическими последствиями в многонациональном производстве и его управлении [37, с. 33–34].

Как видим, Ван Шуцзу, как и другие китайские исследователи, анализирует взаимосвязь экономики и культуры, находясь на марксистских позициях. Исходным для такого анализа является утверждение, что экономика есть основа человеческого существования и социального развития, культура порождается экономической базой, после чего проникает в ткань экономики и служит экономическому развитию. В конечном итоге китайские исследователи приходят к выводу о рядоположенности экономики и культуры. Но тогда если культура и экономика – рядоположенные системы, то глобализация как порождение экономики – это действительно вестернизация, которой нужно всячески сопротивляться, чтобы не потерять национальную самобытность, а вместе с ней и самостоятельность.

Также необходимо обратить внимание на то, что в китайском определении культуры, приведенном выше, указывается на единство материальных и духовных ценностей. Определение культуры как совокупности материальных и духовных ценностей, то есть и того и другого, позволяет анализировать взаимодействие духовных ценностей и экономики как частей культуры. Это означает, что в русле такого подхода концепция взаимодействия культуры и экономики, предлагаемая китайским учеными, не противоречит концепции В.С. Степина, согласно которой экономика является подсистемой культуры. Это понимание культуры легло в основу официальной политики Китая.

Сунь Цзяньдун утверждает, что традиционная культура нации является важным источником принципов государственного управления страной, дает представление о богатом опыте государственного управления, выступает источником для обогащения содержания и способов управления на основе законов, играет активную роль в процессе модернизации правовой системы Китая [38, с. 140]. Ло Чжицзя подчеркивает, что культура как «мягкая сила» становится важным средством для расширения национальных интересов стран и даже целых регионов [39, с. 40–45]. Чэнь Исинь дополняет это утверждение, подчеркивая, что требование управления государством на основе нравственных норм является объективной потребностью рыночного экономического развития. При этом такое требование выходит за пределы ограничений традиционной китайской культуры и означает органичное сочетание принципов управления государством в соответствии с законом и на основе нравственных норм [40, с. 205].

По сути об этом же говорил генеральный секретарь КПК Си Цзиньпин во время своих визитов 26 ноября 2013 г. в Кунфу (Дом Конфуция) и Академию Конфуция (г. Цюйфу – родной город Конфуция и колыбель учения Конфуция в провинции Шаньдун), 4 мая 2014 г. – в Школу гуманитарных наук Пекинского университета, а 24 сентября 2014 г. он побывал на международной научной конференции в честь 2565-летия со дня рождения Конфуция [41].

Таким образом, концепция китайской культуры в контексте глобализации состоит в ориентации на традиционные ценности, рассматриваемые в качестве основы экономического развития, источника идеалов и норм, стимулирующих население к экономической активности при сохранении устойчивости социальной системы, позволяющей избежать социальных катаклизмов, характерных для западного общества.

Ссылки:

• 1.    См. работы: 陈蕾 . 文化全球化 · 文化安全 · 文化自 觉 // 广西民族 研究 . 2010. № 2. 第 37–40 页 = Чэнь Лэй. Культурная глобализация: культурная безопасность и культурное самосознание // Национальные исследования в Гуанси. 2010. № 2. С. 37–40 ; 黄旭 东 . 论文化全球化背景下的当代中国文化发展战略 // 河南社 会科学 . 2009. Vol. 17, № 3. 第 140–143 页 = Хуан Сюйдун. Стратегия развития современной китайской культуры при культурной глобализации // Социальная наука в Хэнань. 2009. Т. 17, № 3. С. 140–143 ; 张森林 . 文化全球化 : 民族文化 发展的机遇与挑战 // 东北师大学报 ( 哲 学社会科学版 ). 2007. № 5. 第 70–74 页 = Чжан Сэньлинь. Культурная глобализация: возможности и вызовы для национального культурного развития // Газета Северо-Восточного педагогического университета. Философия и социальные науки. 2007. № 5. С. 70–74 ; 蔡拓 , 孙祺 . 建 构主义视角下的文化全球化 – 兼 论中国传统文化的作用 // 南 开学报 ( 哲 学社会科学版 ). 2009. № 6. 第 79–85 页 = Цай То, Сунь Ци. Управление культурной глобализацией: анализ роли китайской традиционной культуры // Газета Нанькайского университета. Философия и социальные науки. 2009. № 6. С. 79–85 ; и др.

• 2.    Гидденс Э. Ускользающий мир: как глобализация меняет нашу жизнь. М., 2004.

• 3.    Валлерстайн И. Анализ мировых систем и ситуация в современном мире : пер. с англ. СПб., 2001.

• 4.    李道湘 . 中 华文化与国家治理现代化 [Электронный ресурс] // Baidu 文 库 = Ли Даощиан. Китайская культура и современное государственное управление // Baidu библиотека. URL:  http://wenku.baidu.com/link?url=OBEuhFmmmi8DgZi-

  ZiapgJnU_hXWK9Yua4tNkrCEKKHIl3l8pJzyJxBVN2xyYmzyV9hC_H691vbINnGBIAcFPcYTg7FwvaLKKr1QICw7VzJq (дата обращения: 22.11.2015).

• 5.    Шпенглер О. Закат Европы: очерки морфологии мировой истории : в 2 т. Т. 1, 2. М., 2006.

• 6.    奥斯瓦尔德 斯 宾格勒 . 西方的 没落(上)商务印书馆 1963 年 . = Шпенглер О. Закат Европы. Т. 1. Издание коммерческой типографии, 1963.

• 7.    Хантингтон С. Столкновение цивилизаций : пер. с англ. М., 2006.

• 8.    См.: Фурс В. Арджун Аппадураи. «Современность» на просторе: культурные измерения глобализации // Социологическое обозрение. 2003. Т. 3, № 4. С. 57–66.

• 9.    Кастельс М. Из книги «Становление общества сетевых структур» // Новая постиндустриальная волна на Западе : антология / под ред. В.Л. Иноземцева. М., 1999.

• 10.    Степин В.С. Цивилизация и культура. СПб., 2011.

• 11.    辞海 . 上海 辞书出版社 ， 1989 年 . 2572 页 = Большой словарь. Шанхай, 1989. 2572 с.

• 12.    Цзя Хуэйминь. Общее понятие китайской традиционной культуры в китайском социогуманитарном познании // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. 2015. № 10 (60). Ч. I. С. 198–203.

• 13.    Там же. С. 200.

• 14.    张森林 . 文化全球化 : 民族文化 发展的机遇与挑战 . Чжан Сэньлинь. Указ. соч. С. 70.

• 15.    鲍宗豪 . 论文化全球化 - 兼 谈民族文化的保护和发展 // 中 国青年政治学院学报 . 2003. Vol. 22, № 1. 第 112–119 页 = Бао Цзунхао. Культурная глобализация – в защиту национальной культуры и ее развития // Газета Китайского молодежного политического института. 2003. Т. 22, № 1. С. 112–119.

• 16.    黄旭东 . 论文化全球化背景下的当代中国文化发展战略 = Хуан Сюйдун. Указ. соч.

• 17.    Там же.

• 18.    衣俊卿 . 全球化的文化 逻辑与中国的文化境遇 // 哲 学研究 社 会科学辑刊 . 2002. 第 13–20 页 = И Цзюньцин. Культурная логика глобализации и культурная ситуация в Китае // Философские исследования и социальные науки. 2002. № 1. С. 13–20.

• 19.    于沛 . 浅析经济全球化和文化多样化 – 兼 评 « 文化全球化 » 的文化帝 国主义本质 // 理 论探讨 . 2007. № 10. 第 63–69 页 = Юй Пэй. Анализ экономической глобализации и культурного разнообразия: суть культурного империализма в контексте культурной глобализации // Теоретическое обозрение. 2007. № 10. С. 63–69.

• 20.    胡 锦涛 : « 高 举中国特色社会主义伟大旗帜 为夺取全面建设小康社会新胜利而奋斗 » – 在中 国共产党第十七次全国代表大会上的报告 (2007 年 10 月 15 日 ) // 人民日 报 . 2007 年 . 10 月 15 日 第 1–18 页 = Ху Цзиньтао: «Высоко нести великое знамя социализма с китайской спецификой, чтобы

  достигнуть новых побед в деле строительства среднезажиточного общества по всем направлениям» : докл. на XVII съезде народ. представителей КПК （15 октября 2007 г.） // Жэньминь жибао. 2007. 15 окт. С. 1–18.

• 21.    Чумаков А.Н. Культура и вызовы глобализации: новые подходы // Научная жизнь. 2011. № 2. С. 174–180.

• 22. Там же. С. 179.

• 23. Там же. С. 180.

• 24.    Меркушина Я.С. «Мягкая сила» как инструмент формирования национально-культурной идентичности Китая // Всероссийский журнал научных публикаций. 2013. № 5. С. 74–76.

• 25.    Там же. С. 75–76.

• 26.    Абрамова Н.А. Инновационное развитие современной китайской культуры // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. 2012. № 6 （20）. С. 10–13.

• 27.    Бояркина А.В. Язык и культура Китая как эффективные инструменты «мягкой силы» в реализации внешней политики КНР // Теория и практика общественного развития. 2014. № 12. С. 115–118.

• 28. Там же.

• 29.    Калхун К. Национализм : пер. с англ. М., 2006.

• 30. Там же. С. 41–42.

• 31. Там же. С.42.

• 32. Там же. С. 43–44.

• 33. Там же. С.52.

• 34.    王述祖 . 经济全球化与文化全球化 / 王述祖 . 北京 : 中 国时政经济出版社 , 2006 = Ван Шуцзу. Экономическая и культурная глобализация. Пекин, 2006.

• 35. Там же. С.33.

• 36. Там же.

• 37. Там же. С. 33–34.

• 38.    孙建东 . 民族 优秀传统文化在依法治国中的作用 // 武 汉船舶职业技术学院学报 （ 人文社科 ）. 2015 年第 2 期 第 140–143 页 = Сунь Цзяньдун. Роль традиционной национальной культуры в политике управления государством на основе и в соответствии с законом // Газета Уханьского Судостроительного института. Гуманитарные и социальные науки. 2015. № 2. С. 140–143.

• 39.    罗志佳 . 文化 视域下的依法治国 // 昌吉 学院学报 . 2015 年第 1 期 第 40–45 页 = Ло Чжицзя. Политика управления государством на основе и в соответствии с законом и на основе культуры // Газета Чанцзиского института. 2015. № 1. С. 40–45.

• 40.    陈贻新 . 以德治 国思想对中国传统文化的继承与超越 // 广 东工业大学学报 （ 社 会科学版 ）. 2003 年 6 月 Vol. 3. 第 205–208 页 = Чэнь Исинь. Идеология управления государством на основе нравственных норм является наследием и продолжением китайской традиционной культуры // Газета Гуандунского политехнического университета. Социальные науки. 2003. Июнь. Т. 3. С. 205–208.

• 41.    崔小粟 . 年 内三次亲近儒 家 习近平为何如此强调重拾传统文化 ? [Электронный ресурс] // 中 国共产党新闻网 = Цуй Сяосу. Три раза в течение года обсуждался вопрос об обучении конфуцианству: почему Си Цзиньпин подчеркивает необходимость возврата к традиционной культуре? // Новости КПК. URL: http://cpc.people.com.cn/n/2014/0925/c164113-25731729.html （дата обращения: 23.12.2015）.