Концепция внешней политики Российской Федерации - целеполагающий документ государственного стратегического планирования

Важным уточнением общих положений документа стало дополнение их пунктом, посвященным укреплению позиций российских средств массовой информации и массовых коммуникаций в глобальном информационном пространстве и необходимости доведения до широких кругов мировой общественности российской точки зрения на международные процессы [I.3. к) 2016. Ср. III.41 2013]. В документе (по сравнению с текстом Концепции 2013 г.2) усилен акцент на повышении роли фактора силы в международных отношениях. Уточнена в части выводов формулировка, констатирующая тот факт, что «на передний план, наряду с военной мощью, выдвигаются такие важные факторы влияния государств на международную политику, как экономические, правовые, технологические, информационные» (II.8 2016).

В новой Концепции конкретизированы многие положения, намеченные, но не получившие развития в документе 2013 г. В частности, констатируется необходимость объединения усилий мирового сообщества на базе «формирования ценностных основ совместных действий с опорой на общий духовно-нравственный потенциал основных мировых религий», а также ответственности и трудолюбия (II.18-19 2016. Ср.: II.21 2013). Стабилизирующая роль России в международных отношениях формулируется в прежней редакции (Ср.: II.25 2013 и II.22 2016). Текст актуализирован указанием на угрозы, исходящие от запрещен- ного в России Исламского государства (II.15 2016) и угрозы киберпреступности (II.17 2016).

Как и в тексте утратившей силу Концепции 2013 года (II.20 2013), в документе подчеркивается особая роль инструментов «мягкой силы» (II.9 2016). Проводя сравнительный анализ двух последовательно принимавшихся Концепций, можно сказать, что от констатации возможной пагубной и противоправной роли «мягкой силы», используемой в целях политического давления на суверенные государства и вмешательства в их внутренние дела (II.20 2013), авторами Концепции 2016 г. был сделан переход к актуализации роли информационных ресурсов и закреплению акцента на действиях.

В этой связи при сравнительном анализе документов обращает на себя внимание часть 26 II раздела Концепции 2013 г.: «Россия всецело осознает свою особую ответственность за поддержание безопасности в мире как на глобальном, так и на региональном уровне… Россия будет работать на опережение и упреждение событий, оставаясь готовой к любому варианту развития международной обстановки». События в Крыму и Сирии показали, что это положение Концепции 2013 г. было выполнено на практике. В отличие от пассивной констатации практики прикрытия военных интервенций принципом «обязанность по защите» [III 31 б) 2013], в новой Концепции позиция России формулируется в активном ключе: Российская Федерация намерена «не допускать осуществления под предлогом реализации концепции “ответственность по защите” военных интервенций и прочих форм стороннего вмешательства, нарушающих нормы международного права, в частности принцип суверенного равенства государств» [III 26 в) 2016].

В целом структура документа осталась прежней, однако названия отдельных подразделов Концепции были уточнены. В отдельный пункт было выделено намерение РФ принимать необходимые меры для обеспечения национальной и международной информационной безопасности [III.28 2016. Ср. III.32 з) 2013]. Новый документ отличается большей юридической проработкой – упоминания международных конвенций и договоров снабжены указанием дат их принятия.

В связи с контртеррористической операцией в Сирии в документе усилен блок, посвященный принципам поддержки Россией борьбы с терроризмом на территории других стран [III.33 2016, особенно пункты д) и е)]. Особо отмечается, что в борьбе с международным терроризмом взаимодействие должно вестись только на уровне государств и их компетентных органов, с согласия государств, на территориях которых ведется борьба с террористическими группировками и организациями. Данное указание особенно важно, т.к. акцентирует намерение России осуществлять контртеррористическую борьбу с опорой на легитимные власти и государственные структуры, а не на негосударственных акторов международных отношений, на которых все чаще делает ставку коллективный Запад. Четко прописана позиция России в сирийском вопросе (IV.93 2016).

В новом документе зафиксированы важные конкретные шаги по противодействию террористической угрозе: отмечена необходимость усилий по ликвидации источников финансирования терроризма, по выявлению государств, физических и юридических лиц, вовлеченных в экономические связи с террористическими организациями, блокировки каналов финансирования терроризма [III.33 з) и III.33 и) 2016]. Здесь также можно отметить актуализацию Концепции в свете накопленного российскими властными институтами опыта последних лет, в частности – указать на уничтожение силами российских ВКС караванов автоцистерн, перевозивших нефть с контролируемой террористическими формированиями территории Сирии в Турцию.

Появился в новой Концепции внешней политики РФ и ответ на антироссий-ские санкции. В документе отмечается, что Россия будет эффективно реагировать на «недружественные экономические действия иностранных государств, ущемляющие права Российской Федерации и российских хозяйствующих субъектов» [III.40 д) 2016].

В документе нашло отражение изменение ситуации на украинском направлении (IV56 2016). Актуализированы приоритеты развития ЕАЭС (IV. 51 2016). Фиксируется кризис двусторонних отношений с ЕС и США как результат экспансии НАТО и политики сдерживания России (IV.61 2016). Уточнены императивы внешней политики России на американском направлении: отмечается, что РФ «не признает экстерриториального осуществления США своей юрисдикции вне рамок международного права, не приемлет попыток оказания военного, политического, экономического или иного давления и оставляет за собой право жестко реагировать на недружественные действия, в том числе путем укрепления национальной обороны и принятия зеркальных или асимметричных мер» (IV 72 2016).

Наряду с другими целеполагающими документами государственного стратегического планирования Концепция внешней политики – важное звено в системе информационной безопасности российского общества. Примечательно в данной связи, что документ был утвержден практически одновременно с новой Доктриной информационной безопасности РФ1 (подписана президентом 5 декабря 2016 г.) и предшествовал ежегодному посланию президента Федеральному Собранию2, которое было оглашено 1 декабря.

Эти и многие другие документы государственного стратегического планирова-ния3, которые принимаются в последнее время, свидетельствуют об осознании властями страны критической важности обеспечения информационной безопасности и ценностного суверенитета российского общества, поддержания в нем консолидирующей ценностной базы и проведения осмысленной государственной информационной политики и работы в области патриотического воспитания.

Сравнительный анализ целеполагающих политико-правовых документов стратегического планирования РФ демонстрирует существенное повышение качества их проработки, а также своевременность их обновления с учетом осмысления появляющегося в соответствующих сферах государственного управления практического опыта.