Консолидационный потенциал ценности справедливости в реализации гражданского контроля

П роблема гражданского контроля деятельности власти является актуальной и достаточно часто разрабатывалась как в отечественной, так и в западной науке. Однако в связи с неустойчивостью современного российского социума, по сути дела балансирующего на краю дезинтеграции, в основе которой лежит социоэкономическая, социокультурная, смысловая дифференциация общества, возникает реальная необходимость поиска новых подходов к изучению основных условий и факторов реализации гражданского контроля.

Анализируя актуальность формирования системы гражданского контроля деятельности власти, В.П. Бабинцев и В.М. Захаров подчеркивают: «…гражданский контроль является способом внешнего нормативного регулирования управленческого процесса, особенно в тех случаях, когда внутреннее регулирование оказывается неэффективным» [Бабинцев, Захаров 2014: 39].

На наш взгляд, гражданский контроль применительно к российскому социокультурному пространству можно определить как технологию реализации социального капитала граждан, направленную на независимую от власти оценку комплекса управленческих решений и практик с точки зрения их соответствия ценностям и общественному интересу, осуществляемую объединениями граждан и сетевыми сообществами [Давтян 2015: 41] .

Гражданский контроль как вид общественной практики всегда конкретен, определяется реальными условиями, общественными интересами и сформировавшимися в течение истории социальными кодами поведения. Вне последнего фактора невозможно понять эволюцию экстраполированных на российские условия идей и практик гражданского контроля. Этот фактор существенно отличает Россию от стран европейской цивилизации. В России фактически никогда не были развиты практики индивидуальной гражданской активности и гражданского контроля, а ситуации, когда общество пыталось оказать контролирующее воздействие на власть (при этом преимущественно на местную), связаны с коллективными формами осуществления этой деятельности. Принципиально важным является и тот факт, что в основе контролирующего воздействия в абсолютном большинстве случаев лежала нетипичная для западной культуры апелляция не к закону, а к такой ценности, как справедливость. Так, по мнению известного российского политолога-американиста Н. Злобина, «американцы признают главенство закона, мы уповаем на справедливость»1.

В современной социокультурной среде именно справедливость может выступить как консолидирующая общество национальная идея, о которой долгое время ведут дискуссии ученые и политики. Как отмечают М.К. Горшков и Н.Е. Тихонова, «великую русскую мечту можно выразить одним словом – и это будет слово “справедливость”» [Горшков, Тихонова 2013: 23].

Для социологии понятие «справедливость» является одним их наиболее трудноопределимых и дискуссионных. Сложность прежде всего заключается в том, что оно включает в себя как нравственный компонент, выступающий важным элементом общественного консенсуса, так и реальные взаимоотношения, играющие огромную роль в управлении общественными процессами.

Анализируя феномен социальной справедливости, следует учитывать неоднозначность его трактовки как экспертным сообществом, так и населением. Как справедливо отмечает сопредседатель Совета по национальной стратегии Иосиф Дискин, «социальная справедливость – базовая ценность российского общества. За последние несколько лет она очень актуализировалась и обострилась, и в последние два года граждане оценивают ситуацию с новой планки, с нового представления о ней. Ситуация стала просто катастрофической потому, что не артикулировано представление о социальной справедливости. Эксперты не ведут дискуссии о ней»2. На наш взгляд, определение сущности понятия «социальная справедливость» неразрывно связано с анализом противоположного ему термина – «социальная несправедливость».

Анализируя эмпирические исследования последних лет, отметим, что представления населения о социальной несправедливости зачастую отражают общую тенденцию социоэкономической поляризации современного российского социума. В связи с этим более чем показательными выглядят результаты исследования, проведенного экспертами швейцарского финансового конгломерата Credite Suisse . Так, по данным отчета за 2015 г., Россия является страной с самым высоким в мире имущественным неравенством. Согласно данным Росстата, на сентябрь 2016 г. «сокращение доходов населения продолжается 22 месяца подряд. В последний раз сопоставимый провал доходов был зафиксирован Росстатом в декабре 2008 года, когда они сократились сразу на 10,70% к предыдущему году»³.

В докладе Института социологии РАН подчеркивается: «…существующие сегодня в России социальные неравенства кажутся несправедливыми практически всем слоям населения независимо от их уровня жизни и динамики личного благополучия. Однако особенно несправедливым кажется российское общество работающим россиянам, которые не видят связи между своими трудовыми усилиями и улучшением своего положения» [Социальное неравенство…].

В то же время социологи отмечают, что в российском обществе наблюдается достаточно взвешенное и спокойное отношение к неравенству, вызванному заслугами человека, его достижениями и трудом. Соцопросы ИС РАН последних лет (2011–2016 гг.) показывают, что люди разного достатка допускают существование неравенств, возникших на справедливых, по их оценкам, основаниях, связанных с разницей в талантах и усилиях, с большей эффективностью работы.

Население согласно также с тем, что «различия в доходах справедливы, если у людей имеются равные возможности для заработка»1.

Таким образом, можно предположить, что социальную справедливость граждане прежде всего связывают с возможностью доступа к социальным ресурсам, соразмерным с их знаниями и заслугами.

В нашем понимании справедливость – основополагающий принцип жизни общества, основанный на традиции и играющий роль одного из главных интегрирующих элементов общества. Суть его заключается в установлении соразмерности деяния и воздаяния в соответствии с принятыми в социуме ценностями и смыслами.

Обращаясь к исследованиям ИКСИ РАН и ИС РАН (в т.ч. к исследованию 2012 г. «О чем мечтают россияне: идеал и реальность»), отметим, что «справедливость и сегодня занимает важное место в мечтах населения о будущем страны. При выборе вариантов лозунгов, которые в наибольшей степени выражали бы личную мечту россиян об этом будущем, наибольшее количество сторонников получил вариант, связанный со справедливо устроенным обществом, – социальная справедливость, равные права для всех, сильное государство, заботящееся о своих гражданах. Именно этот ответ был поддержан практически половиной населения (45%), в то время как остальные варианты значительно от него отставали. Так, лозунги о демократии и свободе самовыражения личности, возвращении России статуса великой державы и обеспечении стабильности в обществе были поддержаны 27% населения каждый, а остальные не набрали и одной пятой всех голосов»2.

Ключевыми элементами идеи справедливого общества, с точки зрения россиян, являются равенство возможностей для всех, активная роль государства в системе социальной защиты, поддерживающей граждан, оказавшихся в сложном положении, дифференциация в доходах, отражающая образование, квалификацию и эффективность работы каждого человека, но находящаяся в разумных пределах – причем такие представления характерны для большинства россиян вне зависимости от их собственного положения и динамики их личного благополучия, что свидетельствует о давно уже сформировавшейся в обществе и устойчивой во времени нормативно-ценностной системе, в которой справедливость – это один из наиболее значимых мотиваторов к гражданским по своей сути действиям.

Обратимся к исследованию «Технологии гражданского контроля в практике местного самоуправления: сущность, механизмы реализации, социальные следствия», проведенному нами в 2013 г. ( N = 1 300), в процессе которого был задан вопрос: «Почему гражданский контроль в России необходим?» К основным причинам респонденты относят подконтрольность органов местного самоуправления органам государственной власти (22,44%), развитость коррупционных отношений (44,68%), злоупотребление местных чиновников должностными обязанностями в угоду своим интересам (46,42%), имитацию работы в органах местного самоуправления («чиновники работают только для галочки») (39,85%). В структуре упомянутых причин явственно просматривается представление о том, что гражданский контроль должен восстановить принцип справедливости, дискредитированный коррупционными практиками и чиновничьим произволом.

В то же время большинство опрошенных граждан, выражающих недовольство многочисленными проявлениями несправедливости, не изъявляют реальную готовность содействовать их устранению. В целом мобилизационный потенциал справедливости весьма скромен, в отличие от самого запроса на социальную справедливость. Так, В.В. Петухов подчеркивает: «…стремление к справедливости в современной России практически никак не сопряжено с солидарностью, готовностью за эту самую справедливость бороться» [Петухов 2011: 9]. А А.Л. Андреев отмечает, что современное общество характеризуется «низким потенциалом субсидиарности, неразвитостью чувства общности с людьми, живущими в том же населенном пункте, в той же местности, неготовностью к солидарным действиям по защите своих групповых интересов» [Андреев 2013: 97]. Складывается ситуация рассогласованности, при которой на ценностном уровне остаются знание и установки, как должно быть и что следует делать, а на повседневном уровне данные установки не реализуются гражданами в реальных жизненных практиках. Граждане продолжают преимущественно оставаться лишь созерцателями реальности, тогда как идея гражданского контроля требует деятельностного участия.

В целом, можно выделить довольно значимое расхождение между нормативной значимостью ценности справедливости в сознании населения и удовлетворенностью ее реализацией на практике, существует также ценностно-смысловое противоречие между значимостью справедливости и неуверенностью в реальности ее достижения.

Статья выполнена в рамках гранта РФФИ, проект №17-33-01031 «Диагностика консолидационного потенциала ценности справедливости в реализации гражданского контроля в практике местного самоуправления».