Коррупционная инициатива как предмет социологического анализа

В опрос об инициативе в коррупционных взаимодействиях между должностным лицом – взяткополучателем и гражданином – взяткодателем представляет собой значимую теоретическую и практическую проблему, т.к. отражает двойственную природу феномена коррупции [Алдашева 2019: 194]. Коррупция представляет собой двусторонний процесс девиантного и незаконного соглашения представителей общества и власти, имеющего взаимообусловленный и взаимозависимый характер [Смирнова 2021: 29]. Вследствие этого коррупция одновременно выступает и субъектом, и объектом, способна быть и результатом развития общественных отношений, и конструировать их определенным образом.

Исторически первым в социально-философском осмыслении истоков коррупции выступает классический (моральный) подход, в рамках которого причиной коррупции античные философы объявляли «корыстолюбие» облеченных властью лиц и особый акцент делали на властной природе явления [Цырендоржиева, Лугавцов 2017: 192]. Соответственно, вся вина за инициативу в коррупционных отношениях возлагалась на лиц с властными полномочиями. Платон призывал лишить стражей (должностных лиц) частной собственности, чтобы исключить возможность их личной заинтересованности и оттолкнуть от власти корыстолюбивых людей [Шрейбер 2019: 183]. Аристотель видел одну из главных задач государства в том, чтобы посредством законов воспрепятствовать должностным лицам удовлетворять свои корыстные интересы в ущерб общему благу [Бурмакин 2019: 22].

Рассмотрение коррупции и ее истоков в рамках моральной парадигмы продолжилось в Новое время. Т. Гоббс апеллировал к естественной склонности человека к преследованию своей выгоды и «возвышению» над другими людьми, что порождало нарушение законов, в т.ч. и коррупцию. В образе преступников философ изображал в первую очередь не чиновников, а тщеславных людей, подкупающих государственное правосудие с помощью богатства, связей и авторитета [Таирова 2014: 161]. Ш. Монтескье указывал на то, что обладание властными полномочиями чаще всего ведет к злоупотреблению ими [Везломцев 2016: 147].

Новый взгляд на феномен коррупции предлагался в рамках социологического понимания коррупционных явлений, лежащего в основе теории рациональной бюрократии М. Вебера, структурно-функционального подхода Т. Парсонса и теории социальной аномии Р. Мертона.

М. Вебер возникновение коррупции связывал с нерациональной организацией деятельности государственных служащих, вымогающих взятки, а должных представлять собой «высококвалифицированных специалистов духовного труда, профессионально вышколенных многолетней подготовкой, с высокоразвитой сословной честью, гарантирующих безупречность» [Вебер 1990: 657]. Согласно теории социальной аномии Р. Мертона, коррупция возникает в ситуации, когда падает авторитет правовых и нравственных норм и в обществе повышается спрос на девиантные формы поведения, в т.ч. и коррупционные. Через призму структурно-функционального подхода Т. Парсонса коррупция выступает деструктивным форматом социальной коммуникации, обеспечивающей связь между акторами в рамках решения необходимых вопросов и задач [Туркова 2022: 67]. Соответственно, инициатором деструктивного (или девиантного) взаимодействия, по Мертону и Парсонсу, может оказаться как власть (должностное лицо), так и общество (гражданин).

В рамках неоинституциональной школы причиной коррупции выступает чрезмерное и неэффективное вмешательство в экономические процессы государства, наделяющего своих представителей (чиновников) избыточными полномочиями и позволяющего им за счет этого извлекать личную выгоду [Изотов 2011: 275]. На гражданине, способном своим поведением провоцировать наступление коррупционной ситуации, акцент здесь делается в меньшей степени.

В настоящих реалиях традиция поиска источника коррупции во власти и связанных с нею патерналистско-клиентских отношениях находит свое отражение и в устоявшихся в обществе стереотипах: укоренение во всех социальных группах представления о тотальной коррупции в органах власти; отнесение к коррупции только тех незаконных действий, которые имеют отношение к государству и чиновникам; распространение мнения о порождении коррупции несовершенством законов и корыстолюбием должностных лиц; оправдание коррупции в виде «мелких» служебных нарушений, блата, протекционизма, подарков; наделение коррупции рутинными, практическими функциями, исполнение которых не затрагивает интересы государства [Леонтьева 2010: 46].

Методологические аспекты. В рамках статьи предлагается рассмотреть проблему инициативности в коррупционных взаимоотношениях. Учитывая специфичность поднимаемых тем (сензитивность тематики коррупции и взяточни- чества), формулировки задаваемых респондентам вопросов носили косвенный проективный характер, что позволяло смягчить деликатность темы и повысить субъективную анонимность. Две группы респондентов – граждане и предприниматели – отвечали на идентичные вопросы об инициативе в коррупционных сделках и результате взятки.

Эмпирическая база включает в себя результаты пула региональных исследований уровня коррупции, проведенных в 2022 г. по единообразной методике проведения социологических исследований в целях оценки уровня коррупции в субъектах РФ, утвержденной постановлением Правительства РФ от 25 мая 2019 г. № 662 «Об утверждении методики проведения социологических исследований в целях оценки уровня коррупции в субъектах Российской Федерации». В субъектах федерации проводились интервьюирование граждан для оценки уровня «бытовой» коррупции и онлайн-опрос представителей бизнеса с помощью электронных платформ ( Google Forms, AnketologBox, Webanketa и др.) для оценки уровня «деловой» коррупции. Объем выборочной совокупности согласно утвержденной методике существенно варьировался: в части оценки «бытовой» коррупции – от 400 респондентов в Республике Мордовия до 4 500 в Нижегородской области; в части оценки уровня «деловой» коррупции – от 100 предпринимателей в Республике Северная Осетия – Алания и до 400 в Московской области. Исследовательским интересом были охвачены 9 регионов, отобранных случайным образом из трех групп субъектов федерации – с высоким, средним и низким уровнями развития региональной экономики: это Нижегородская, Волгоградская, Новосибирская, Саратовская, Оренбургская обл., Алтайский край, республики Мордовия, Удмуртия и Северная Осетия – Алания.

Сформулированы гипотезы исследования:

– инициатором коррупционных сделок в сферах «бытовой» и «деловой» коррупции чаще всего выступают рядовые граждане и предприниматели соответственно;

– превалирующая инициативность граждан и предпринимателей в коррупционном взаимодействии определяется распространяющейся убежденностью в практических свойствах взятки как эффективного инструмента разрешения проблем;

– информированность респондентов о размере взятки указывает на распространенность специфических сведений о коррупционных практиках, т.е. на укорененность коррупции. Последнее также может свидетельствовать о преимущественной инициативности граждан в коррупционных сделках.

Результаты эмпирического исследования. Анализируя средние значения показателя по 9 регионам, отметим, что ответы граждан и предпринимателей об инициаторах коррупционных сделок отличаются несущественно. В сфере «бытовой» коррупции вымогательство назвали причиной возникновения коррупционной ситуации в среднем по регионам 27% респондентов, подкуп должностных лиц – 73%; в сфере «деловой» коррупции – 22 и 78% соответственно. Столь существенное преобладание свидетельствует, что чаще всего инициаторами коррупционных сделок выступает не власть (должностные лица), а общество (рядовые потребители государственных и муниципальных услуг). Характерно, что близкие результаты были получены при опросе и граждан, и предпринимателей. Последнее может говорить о формировании устоявшихся коррупционных практик, применяемых представителями различных социальных групп в качестве рутинного способа разрешения конфликтов и удовлетворения интересов [Акимова 2009: 37].

В отдельных регионах соотношение доли респондентов, выбравших в качестве причины возникновения коррупционной ситуации вымогательство и подкуп, еще более разительно. В Республике Удмуртия, Новосибирской и Нижегородской обл. на вымогательство в сфере «бытовой» коррупции указывали примерно в 4 раз реже, в Оренбургской обл., Алтайском крае и Республике Северная Осетия–Алания – почти в 3 раза реже. В сфере «деловой» коррупции предприниматели выступают с инициативой взятки примерно в 16 раз чаще, чем в Республике Мордовия и Волгоградской обл. (см. табл. 1).

Таблица 1

Причины коррупционных ситуаций в сферах «бытовой» и «деловой» коррупции, %

Регион	«Бытовая» коррупция		«Деловая» коррупция
	Вымогательство	Подкуп	Вымогательство	Подкуп
В среднем по регионам	27	73	22	78
Волгоградская область	37	63	6	94
Нижегородская область	19	81	23	77
Новосибирская область	18	82	13	87
Саратовская область	37	63	40	60
Оренбургская область	24	76	28	72
Алтайский край	25	75	31	69
Республика Северная Осетия – Алания	25	75	27	73
Республика Мордовия	40	60	6	94
Республика Удмуртия	19	81	23	73

Следует заметить, что уровень экономического развития региона практически не оказывает влияния на соотношение указанных показателей. Оценка результатов в зависимости от отнесения области, края или республики к регионам с высоким, средним и низким уровнем развития экономики не выявила существенный разброс в значениях. Высокий показатель мог фиксироваться в регионе-доноре, а низкий – в регионе-реципиенте и наоборот. Так, в Республике Мордовия, регионе с депрессивной экономикой, о вымогательстве взятки заявили 40% респондентов-предпринимателей, а в Нижегородской обл., регионе с лучшей социально-экономической ситуацией, – 19%. Аналогичное соотношение выстраивается и в отношении других пар субъектов: Республика Удмуртия – Саратовская обл., Республика Северная Осетия–Алания – Волгоградская обл. и др. Последнее позволяет говорить об общих для всех регионов условиях протекания коррупционных процессов, в которых рутинизация и формализация коррупционных практик определяется системными причинами, имеющими значимость для жителей всех регионов страны и не зависящими от социальноэкономического развития субъекта.

Для проверки гипотез исследования на следующем этапе оценивалась специфика восприятия респондентами взятки, для чего задавался вопрос о ее результате. Важно было оценить результативность неформального вознаграждения при взаимодействии потребителя услуги и представителя органов власти. Убежденность опрошенных в высокой эффективности взятки как инструмента по достижению целей естественным образом объясняла бы тот факт, что именно обычные граждане чаще всего выступают инициаторами коррупционных сделок. Коррупционное поведение взяткодателя в таком случае обеспечивает более высокую степень доверия в социальном взаимодействии, следствием которой становится более быстрое и качественное решение вопроса [Скоробагатов, Скоробогатова, Краснов 2021: 757].

Анализ распределения ответов в среднем по регионам показывает, что значимая часть респондентов, как рядовых граждан (52%), так и предпринимателей (34%), воспринимают взятку как практичный и эффективный инструмент для решения проблем, что отмечалось и по результатам других исследований [Агишев, Баринова, Манаева 2021: 86]. По мнению опрошенных, взятка позволяет: минимизировать трудности (17% – граждане, 9% – предприниматели), ускорить решение (26% и 15% соответственно) и качественно решить вопрос (9% и 10% соответственно). В открытых вопросах анкет нередко звучат следующие высказывания: «взятка позволила сильно сократить время оформления документов», «заплатишь деньги – получишь более надежный и качественный результат». Предприниматели, как правило, указывают на то, что взятка помогает обойти противоречивые требования закона, которые в обычном порядке требуют значительных усилий и временн ы х потерь. Существенно реже отмечается альтернатива «взятка ничего не гарантирует».

Зафиксированное соотношение прослеживалось во всех регионах, включенных в выборку. В отдельных субъектах превалирование мнения о практичности взятки было наиболее существенным. В Республике Мордовия, Алтайском крае, Волгоградской и Оренбургской обл. более 60% респондентов, оценивая результат взятки в сфере «бытовой» коррупции, указали, что она позволяет минимизировать трудности, ускорить решение проблемы и повысить качество результата. Аналогичные моменты выделили более 65% бизнесменов в Нижегородской обл. и Республике Северная Осетия – Алания.

Распространенность мнения о практическом характере взятки в конкретном регионе мало обусловлена уровнем экономического развития данного субъекта. Превалирующая убежденность значительной части граждан в эффективности взятки как инструмента непосредственной защиты своих интересов распространена примерно в равной степени во всех субъектах выборки. Примечательно, что, согласно результатам федеральных исследований, каждый второй россиянин не станет колебаться и нарушит правовые и культурные нормы, если речь пойдет об угрозе жизни и специализированной медицинской помощи для себя и своих близких [Максименко и др. 2021: 407].

Осведомленность респондентов о величине взятки является маркером, показывающим степень укорененности коррупции: чем больше респондентов изначально знают размер неформального платежа за конкретные услуги, тем, соответственно, более распространены коррупционные практики в указанной сфере.

Рассматривая информированность респондентов о величине взятки, заметим, что величина взятки в сфере «бытовой» коррупции в той или иной степени известна более 46% респондентов, а в сфере «деловой» коррупции – примерно 42%. Меньшее число опрошенных придерживаются обратной позиции (26% и 21% соответственно) и затрудняются ответить (28% и 37% соответственно).

Среди регионов выделяются Республика Удмуртия, Волгоградская и Нижегородская обл., в которых доля респондентов, знакомых с размером взятки, достигает ½ опрошенных при оценке «бытовой» и «деловой» коррупции. В этой связи следует заметить, что высокая доля респондентов, осведомленных о коррупционных сделках, говорит о том, что указанная проблема часто обсуждается в их среде, осуществляется обмен практическим опытом (в т.ч. и сведениями о затратах на взятку) [Российская коррупция... 2013: 375].

Подводя итог, сформулируем следующие выводы. В рамках коррупционного взаимодействия двух сторон – власти (должностное лицо) и общества (гражданин) – последний, как правило, проявляет инициативу. Указанная стратегия свойственна как обычному заявителю или потребителю государственных и муниципальных услуг, так и предпринимателю, что может свидетельствовать о ее универсальном характере.

Превалирующая инициатива граждан (и предпринимателей) в коррупционных взаимодействиях может быть обусловлена их убежденностью в эффективности взятки как инструмента защиты своих интересов. Взятка наделяется практическими свойствами, позволяющими быстро, эффективно и качественно решить ту или иную проблему.

Довольно высокий уровень осведомленности респондентов о размере взятки в регионах косвенно подтверждает потенциальную готовность гражданина инициировать коррупционную сделку. Очерченные моменты значимы для внушительной части респондентов регионов независимо от их административно-территориального статуса (область, край, республика) и уровня экономического развития (высокий, средний или низкий ВВП).

Статья подготовлена в рамках проекта «Школа молодого этнополитолога» (грант Фонда президентских грантов 22-2-003352).