Крестьянская община во второй половине XIX - начале ХХ века как регулятор контроля за сельским населением

Важной обязанностью общины была организация контроля за лицами, прибывающими в конкретную деревню на жительство. Староста или старшина обязаны были осуществлять контроль за наличием у приезжих паспортов. Каждый крестьянин был обязан подчиняться законодательству о паспортах . Согласно требованиям норм закона крестьянин имел право жить без паспорта, можно было также не иметь никакого вида на жительство, однако только в том случае, если крестьянин жил в своем обществе или вообще в своем уезде , где окружающие и родственники в случае полицейской проверки могли подтвердить его личность. Без паспорта можно было отлучаться и за пределы уезда, но не дольше 6 месяцев и не дальше 50 верст от своего общества [1, ст. 1—5]. Исключения касались лишь отъезда на полевые работы. В этом случае без паспорта можно было жить и в соседних уездах, однако необходимо было поставить об этом в известность общинного старосту. В случаях отбытия на работу на фабрику или завод, а также когда местность особенно охранялась ввиду возникших в ней массовых аграрных беспорядков и вводился особый паспортный режим, каждый крестьянин обязан был иметь законный вид на жительство — паспорт.

Крестьянская община ходатайствовала перед волостным старшиной о выдаче своим членам паспорта. Однако выдача паспорта осуществлялась только в том случае, когда крестья- нин уплачивал все недоимки по податям, так как община была связана «круговой порукой» по уплате налогов и никто из ее членов не хотел платить за других [2]. Именно волостной старшина имел право выдавать крестьянам паспорта. Если он отказывался это сделать, крестьянин имел право обратиться с жалобой к земскому участковому начальнику, а в случае отказа последнего — в Уездный съезд мировых судей в течение 30 дней со времени получения отказа [1, ст. 31, 40]. По ходатайству крестьянской общины крестьянин мог лишиться паспорта в случае злостной несвоевременной уплаты причитающихся податей [3]. Волостной старшина и писарь были обязаны выдать паспорт крестьянину по ходатайству общины в течение 7 дней, при этом с 1897 года им запрещалось облагать выдаваемые паспорта какими-либо сборами в свою пользу, а в случае незаконной задержки с выдачей паспорта крестьянин мог обратиться с жалобой к земскому участковому начальнику [4].

Законным основанием отказа в выдаче паспорта являлись случаи, когда младший член семьи не добился разрешения на получение паспорта от домохозяина; жена — от мужа; сын, не достигший 17 лет, — от отца. Волостной старшина имел право отказать в выдаче паспорта и домохозяину в случае обоснованного ходатайства от общества в случае, если сам домохозяин не получил разрешения на так называемый отпуск, без которого паспорт крестьянину не выдавался [1, ст. 11, 19, 60]. Причем по всем делам, связанным с выдачей паспортов, крестьяне имели право обращаться в более высокие инстанции, однако без визы земского начальника любые должностные лица обязаны были жалобу отклонить.

Если крестьянин куда-либо переезжал, то община ходатайствовала перед волостным правлением не только о выдаче ему паспорта, но и о том, чтобы в паспорт были вписаны его жена и все члены семьи: мужчины до 18 лет и женщины до 21 года. Кроме того, могли быть внесены в тот же паспорт, если пожелают того сами, старые и больные члены семьи, за которыми требуется постоянный уход [1, ст. 9, 10]. Если лицу, вписанному в общий паспорт, внезапно, в силу тех или иных жизненных обстоятельств, требовался отдельный паспорт, то его можно было по ходатайству общества выписать из общего паспорта домохозяина. Тогда ему выдавался отдельный паспорт из полицейского учреждения того места, где этот паспорт требовался к предъявлению [5].

Общество имело право посредством подачи соответствующего заявления отобрать паспорт у крестьянина — своего члена после вынесения обществом соответствующего приговора. Приговор об изъятии паспорта у крестьянина общество могло вынести в случае наличия недоимок по податям, по просьбе домохозяина, у которого крестьянин является членом семьи, в случае избрания крестьянина на выборную должность, например, старостой, а также в случае, если крестьянин оставил в обществе беспомощных членов семьи [1, ст. 55]. Общество было обязано заявить в полицию с тем, чтобы она изъяла паспорт у крестьян, подозреваемых в совершении преступлений или замеченных в занятии нищенством. В данном случае паспорт изымался на два года. Кроме того, паспорта отбирались полицией у лиц, находящихся под ее надзором.

На крестьянское общество были возложены важные государственные обязанности по призыву крестьян — своих членов на действительную военную службу. Общинный староста был обязан знать поименно крестьян-мужчин, которым по состоянию на 1 октября исполнился 21 год [6, ст. 50]. Общинное правление должно было обеспечить прибытие всех своих членов в Воинское присутствие к жребию. Жребий тянулся один раз в жизни, так как призывали не всех молодых людей, достигших 21 года, а то количество, которое требовалось призвать с конкретного села, волости, уезда. Дважды жребий могли тянуть только ошибочно призванные до достижения 21 года [7]. Все юноши тянули записки с номерами. Те, кто вытягивал ближний номер, призывался служить в действующее войско. Вытянувшие дальний номер попадали в государственное ополчение, в ратники [6, ст. 10]. Ратники (запасники) призывались только в военное время в помощь постоянному войску в случае опубликования соответствующего Манифеста, подписанного императором [6, ст. 324]. Крестьяне, попавшие в число ратников, числились в них до 43 лет и за это время призывались, кроме военного времени, на службу один раз за несколько лет на несколько недель.

Призываемые на военную службу проходили предварительный отбор и жеребьевку в волостных управлениях. Сельские старосты, обязанные сопровождать рекрутов, подводили их сами до крыльца волостной управы. Жеребьевка начиналась, когда со всех населенных пунктов завершался сбор юношей призывного возраста. Из дверей выходил волостной писарь и перекличкой проверял всех явившихся. Затем по очереди подходили рекруты и дрожащими руками вытягивали из бочонка или шапки скрученные бумажки с номерами. Вытянув бумажку, протягивали ее писарю, а тот, записав номер, возвращал бумажку призывнику.

Подкупы, подтасовки со стороны членов комиссии были обычным явлением, почти не-преследуемым и ненаказуемым. Нередко совершенно здоровые парни освобождались от воинской повинности, а тем, кого брать не следовало, брили головы. Состоятельные родители «выкупали» своих чад, заплатив определенную сумму за квитанцию, освобождающую от воинской повинности. Приговором сельских или волостных сходов можно было силой отдавать в рекруты особо непослушных молодых людей или склонных к совершению преступлений. За уклонение от рекрутской повинности решением мирских сходов можно было отступника отправить в Сибирь. Такой случай произошел в 1878 году, когда из села Озерки приговором сельского схода был сослан некий Васильев.

Отправка каждого рекрута для отбывания воинской повинности требовала определенных денежных средств, ибо каждому из них выдавались наличные на обмундирование, пропитание, жалование, наградные, на проезд отдатчика (сопровождающего), наем квартиры и содержание лошадей. В зависимости от удаленности уезда и призывных участков от губернского центра каждый рекрут обходился волостной кассе в 20—30 рублей. Несвоевременная отправка рекрута на призывной пункт строго наказывалась, причем наказанию подвергалась вся община. Так, в 1868 году Ставропольский уездный суд принял приговор, по которому на общество однодворцев (государственных крестьян) села Чердаклы был наложен крупный денежный штраф за несвоевременную отдачу в рекруты крестьянина Ивана Федорова.

Неграмотностью крестьян и их выборных должностных лиц широко пользовались всевозможные «темные» лица, знающие грамоту. Грустное зрелище описали «Самарские губернские ведомости» от 12 февраля 1866 года. «Кто хоть один раз видел сельский сход или волостной, тот, конечно, вынес весьма неблагоприятное впечатление, — писала газета, — весь мир, все его интересы находились в руках какого-нибудь одного грамотея, по большей части плутоватого, который вершит миром по своему соображению, часто чуждому мирской выгоде, но никогда не чуждому его собственной выгоде. Случалось и такое, когда мир был попросту обманут, что ему читали приговор не так, как он был написан, а между тем все участвовавшие верили и соглашались прикладывать за себя руки все тому же грамотею» [8].

В целом, крестьянское общество было обязано следить за тем, чтобы с семей призванных служить крестьян не взимались никакие мирские сборы. От мирских сборов освобождались и крестьяне, отслужившие в армии или на флоте в течение одного года после отчисления в запас. На общину возлагалась и обязанность адаптировать крестьянина, отслужившего в армии, к мирной жизни [6, ст. 30, 33]. В то же время семья призванного на военную службу крестьянина не освобождалась от государственных податей [6, ст. 29, 34].

• 1.    Положение о Виде на жительство. 1895 г.

• 2.    Высочайше Утвержденное Мнение Государственного Совета. 1897 г. 7 апр.

• 3.    Положение о Виде на жительство. 1895 г. Ст. 54, 58; Циркуляр Департамента Полиции. 1899 г. № 6634.

• 4.    Положение о Земских Начальниках. 1902 г. Ст. 50.

• 5.    Положение о Виде на жительство. Ст. 10. Примечание.

• 6.    Устав Воинской Повинности. 1897 г.

• 7.    Решение Правительствующего Сената. 1890 г. № 1066, 5064; 1895 г. № 4246; 1898 г. № 906 (изложенное в Уставе Воинской Повинности).

• 8.    Артамонова Л. М. Общество, власть и просвещение в русской провинции XVIII — начала XIX вв. Самара, 2001. С. 90, 338.