Криминальная субкультура молодежи в условиях современного общества: социально-философский аспект

идеологией, но и способностью реализовывать эту идеологию на практике - посредством совершения преступлений, вовлечения в преступную деятельность как можно большего количества молодых людей и подростков, пропаганды преступного мировоззрения и образа жизни в молодежной среде.

Сами условия существования в современном мегаполисе, с колоссальными социальными и культурными различиями, создают объективные предпосылки для развития молодежной преступности и молодежного варианта криминальной субкультуры, который становится жизненным ориентиром для тех молодых людей и подростков, которые предпочитают вступать в конфликт с законом и общественной моралью, пытаясь сомнительными способами завоевать себе место в социуме, добиться богатства и власти. «В больших городах сложились особые, малопригодные для жизни условия. Скученность, теснота, загрязнение окружающей среды, шум, интенсивное уличное движение, малопод-виженый, но вместе с тем, напряженный образ жизни, сокращение жизненного пространства: все это порождает и развивает различные виды психических расстройств - неуравновешенность, агрессивность, подавленность, чувство одиночества. Характерными чертами жизни городских подростков все чаще становятся пьянство и алкоголизм, наркомания, насилие, преступность, проституция» [1].

Изучение криминальной субкультуры молодежи началось в США, где, начиная с первой половины ХХ в., в крупных городах значительно возросла преступность, причем одним из ключевых субъектов преступности выступали молодежно-подростковые группировки - уличные шайки, объединенные по территориальному или этническому признаку. Причины, по которым молодые люди и подростки объединялись в преступные группировки, разнятся. Отличаются и подходы исследователей к проблеме молодежно-подростковой криминальной субкультуры, которая существует в данных группировках. Первоначально организованная преступность в США, в том числе и молодежная, имела ярко выраженную этническую окраску: в стране действовали группировки итальянского, еврейского, ирландского, негритянского, несколько позже – латиноамериканского и китайского происхождения [2].

Этнический фактор остается немаловажным и в настоящее время в Европе и на постсоветском пространстве. Более того, его влияние на общий уровень преступности, в том числе и молодежной, значительно возросло в силу массовых миграционных процессов в современном обществе. Причина тому, в неравномерном развитии различных этнических групп, маргинальном положении иноплеменных мигрантов среди чуждого и, порой, враждебно настроенного местного населения. Очень скоро грани между «защитой» и нападением стираются и группировки превращаются в организованные преступные сообщества.

Немецкий исследователь Клаус Берс подчеркивает, что причины этнического лица молодежной и подростковой преступности в европейском обществе кроются, прежде всего, в том, что мигранты и их потомки заняли нишу социального дна. По мнению социолога, криминализация среды молодых мигрантов связана скорее с социальными, чем с этническими факторами и обусловлена самими условиями существования, в которых живут мигранты, и негативным отношением общества к ним [3].

Более значимым моментом представляются социально-экономические факторы, влияющие на вовлечение молодых людей и подростков в криминальную субкультуру. Прежде всего, это бедность, недостаточный уровень заботы со стороны родителей или, тем более, асоциальное и антисоциальное поведение последних, наличие судимых родственников, проживание в неблагополучных районах с устойчивыми преступными традициями и т.д.

Такие американские исследователи как Л. Яблонски и М. Янковски на первое место ставят причины психологического характера. Л. Яблонски убежден в том, что уличные группировки являются проявлением патологической склонности отдельных молодых людей и подростков к насилию [4]. По мнению же М. Янковски, в основе функционирования уличных группировок лежит непримиримый индивидуализм их участников, которые, объединившись, пытаются совме- стными усилиями выжить на контролируемой территории и «ухватить свой кусок пирога», а по возможности – расширить влияние группировки и на соседние территории, вытеснив конкурентов [5].

Получается практически штирнерианский «союз эгоистов», объединяющий индивидов, понимающих, что по одиночке добиться власти и благосостояния в условиях жесткой конкуренции современного общества им будет невозможно. Жесткость и прагматизм – основные характеристики молодых людей и подростков, пополняющих ряды уличных группировок криминальной направленности. В наибольшей степени это относится к их лидерам, для которых обладание этими двумя качествами жизненно необходимо (в противном случае, они не смогут создать группировку или быстро потеряют власть, уступив внутренним или внешним конкурентам).

• У. Миллер считает, что в основе поведения подростков, вступающих в криминальные группировки, лежит их стремление к «маргинальности» как к ответу на то незначительное положение в обществе, которое они занимают в силу возраста, будучи зависимыми от родителей, учебных заведений, не воспринимаясь серьезно и не реализуя свои возможности. Это становится одним из важных стимулов для того, чтобы создать или уйти в группировку.

Многие современные исследователи сходятся во мнении, что субкультуры есть порождение постиндустриального общества, обусловленное социально-экономической и социокультурной спецификой последнего. При этом обращается внимание на культурный плюрализм, присущий постиндустриально-му/постмодернистскому обществу (о котором писал еще Ж.Ф. Лиотар в «Состоянии постмодерна», что постмодернистское общество уничтожает власть унифицирующих и универсалистских метанарративов, заменяя их сосуществованием множества малых нарративов, что делает современность более плюралистичной эпохой по сравнению с обществом модерна). С другой стороны, современное общество окончательно становится обществом потребления и спектакля, в котором средства массовой информации формируют потребительские запросы и систему ценностей населения, настраивая молодежь на преступную волну при невозможности реализации законным путем своих завышенных амбиций и потребностей.

Историк В.Н. Тимошенко в статье, посвященной молодежной преступности в Папуа-Новой Гвинее, которая известна под названием «рэсколизм», дает достаточно хороший анализ причин распространения криминальной субкультуры в молодежной среде обществ, в кото- рых вестернизируется система ценностей. Как пишет исследователь, «склонность к насилию над людьми стала развиваться под воздействием европейской культуры, в первую очередь американского кинематографа. Папуасы с детской наивностью воспринимали всерьез все, что происходило в голливудских фильмах, которые бесконечно показывали в городах, поселках, отдаленных деревнях, кинотеатрах и видеосалонах. Культ “мускулистого Рэмбо”, своеобразного “мачо”, убивающего своих врагов направо и налево получил широкое распространение в молодежной среде. При этом, зачастую, отрицательные герои боевиков становились для молодежи героями положительными, поскольку боролись с “проклятыми белыми”» [6].

Французский философ М. Маффесоли, рассматривая субкультуры постиндустриального общества, использует аналогии с племенами первобытных обществ, поскольку молодежные сообщества, существующие в крупных мегаполисах, в наибольшей степени напоминают именно архаичные племена [7]. Действительно, в определенной степени мы можем согласиться с мнением философа, поскольку для многих субкультурных сообществ, и для криминальных группировок, организованных по территориальному признаку, в первую очередь, характерны черты, позволяющие соотносить их с племенами: наличие территории, которая контролируется или которую собираются контролировать; постоянные конфликты с соседними конкурирующими группировками. Некоторым молодежно-подростковым группировкам были свойственны и отличительные признаки в одежде, прическе (так, знаменитые «любера» во второй половине 1980-х гг. отличались клетчатыми штанами, в ряде городов группировки молодежи, организованные по территориальному признаку, отличались особой расцветкой спортивных костюмов, предпочтением тех или иных фирм – производителей одежды и т.п.).

Сходство молодежных группировок с «племенами», на которое обратил внимание М. Маффесоли, позволяет нам использовать при анализе молодежной криминальной субкультуры концепцию номадологии Ж. Делеза и Ф. Гваттари. Индивидуализация современного западного общества способствовала значительному ослаблению коллективистского компонента в общественном сознании, что вывело на приоритетные позиции маргинальность, проявляющуюся, в том числе, и в появлении многочисленных субкультур – «современных племен», которые можно сравнить с историческими номадами, т.е. кочевниками. В мировой истории кочевники успешно противостояли и подчиняли себе оседлые земледельческие культуры, номады современного мегаполиса показывают свою устойчивость в противостоянии с государственными структурами. По сути, в современном обществе сложилась оппозиция «Власть – Номады», в которой последним, несмотря на мощный потенциал и ресурсы государства, удается не только организовываться и эффективно действовать в рамках общества, но и возрождаться при видимом полном разгроме [8].

Можно провести аналогию и с другой категорией, используемой в философии Делеза и Гваттари – понятием «ризома»: это заимствованное из биологии понятие используется для определения социальных систем, которые обладают отсутствием четкой структуры и иерархии, представляя собой некое подобие корневища, в противоположность линейной, «стволовой», системе социальных иерархий.

Молодежные субкультуры также не вписываются в структуру современного государства, как и племена туарегов, пересекающих Сахару и не признающих государственных границ. Создаваемая молодежными сообществами культура носит «внешний» по отношению к государству, практически независимый от него характер. В некоторых случаях она носит характер ухода от реальности (сообщества ролеви-ков и толкинистов, хиппи, индеанистов), в других принимает декларируемый на уровне ценностно-мировоззренческих установок антисоциальный характер (панки), либо принимает открыто антисоциальные формы, проявляющиеся в делинквентном поведении (молодежноподростковые группировки криминальной направленности).

Достаточно обратить внимание на тот факт, что в течение последних нескольких десятилетий все усилия государства, направленные на борьбу с молодежными субкультурами, не достигают своей цели. Как отмечает В.И. Катин, «преступный мир во все времена демонстрировал свою адаптивность, способность приспосабливаться к изменяющимся условиям существования. Кроме того, одним из характерных качеств криминальной субкультуры, является склонность к экспансии» [8, 9].

Криминальная субкультура достаточно быстро охватывает широкие слои подростков и молодежи, даже не склонных в силу благополучного семейного положения, к криминальной деятельности. В результате, в школах, профессионально-технических училищах и даже в высших учебных заведениях появляются устойчивые группы молодых людей, ориентированных на криминальную субкультуру и стремящихся внедрить ее ценности в коллективе учащихся. Так, известно о существовании своеобразной «дедовщины» во многих школах и ПТУ, не говоря уже о специализированных учебных заведениях интернативного типа, детских домах и, тем более, учебных заведениях, где живут и учатся подростки, совершившие преступления или правонарушения. Ни правоохранительные органы, ни педагогические коллективы данных учреждений оказываются не в состоянии противостоять тенденции распространения криминальной субкультуры. Таким образом, последняя демонстрирует крайне высокий уровень жизнеспособности. Известно, что дети и подростки склонны к созданию компаний по территориальному признаку, причем далеко не во всех случаях эта склонность носит криминальный характер: большинство дворовых компаний все же состоят из вполне законопослушных и мирных подростков. Но грань, которая отличает обычную дворовую компанию от полукрими-нальной или криминальной группировки, все же представляется нам крайне тонкой. Стоит появиться в компании одному-двум лидерам с криминальным опытом или наклонностями, и остальные подростки могут последовать их примеру.

Дж. Катц выработал своеобразный подход к анализу причин объединения подростков и молодых людей в дворовые группировки [10]. Не только и не столько социальноэкономические причины, этническая дискриминация или влияние криминального мира побуждают, по мнению исследователя, подростков объединяться в криминальные группировки, но и потребность в получении определенных эмоций, в первую очередь – самоутверждения. Дж. Катц, как и М. Маффесоли, сравнивает дворовые и уличные группировки со своеобразными «детскими племенами», каждое из которых имеет свои традиции, символику, определенный кодекс поведения и даже фольклор.

Подростки и молодые люди, входящие в состав группировок, получают удовольствие и от осознания своего отличия от других, «обычных», подростков и молодых людей, которые не являются членами группировок и, соответственно, не могут прикоснуться к тем ритуалам и «тайнам», которые известны особо посвященным. В этом ключе и столкновения «район на район», «улица на улицу», которые хорошо известны российским гражданам, особенно выросшим в 1970-е – 1990-е гг., носят характер «межплеменных столкновений», в результате которых выясняется превосходство той или иной компании или группировки, территория отстаивается от проникновения «чужаков». Таким образом, мы видим, что модель аналогии молодежных группировок с «племенами», в ду- хе номадологической концепции Делеза-Гваттари и концепций ряда других философов, социологов и криминологов, вполне актуальна для исследования криминальной субкультуры молодежи и представляет определенный практический интерес.

• С. Стивенсон, рассматривающая молодежные криминальные группировки на примере «казанского феномена», пишет: «хотя группировка представляет собой достаточно замкнутый социальный мир и ее деятельность направлена преимущественно на себя, это не означает, что молодые люди – члены группировки оторваны от жизни, идущей за пределами их двора и улицы и не связанной с их групповыми экономическими интересами. Создавая свои автономные «государства в государстве», они одновременно могут играть по правилам, предписанным им социально-политическими институтами большого общества» [11].

По мере проникновения в жизнь страны и, особенно, в жизнь молодежи элементов субкультуры преступного мира, сложившейся в местах лишения свободы и на воле, в преступной среде, межгенерационные противоречия приобретают резкие, и даже опасные черты, которые могут проявляться в откровенно преступном поведении. Самая большая опасность складывающейся в данном случае ситуации заключается в том, что особенности законодательства, социально-экономическое и социокультурное положение в стране не позволяют действительно эффективно противостоять тенденциям криминализации молодежи, подростков и даже детей, делая общество буквально беззащитными перед молодежной преступностью, приобретающей организованный характер.

Проблемы молодежной преступности особенно актуализируются в современном глобализирующемся обществе, в котором возрастают социальные различия между различными слоями населения, растут потоки легальных и нелегальных инокультурных мигрантов. В крупных мегаполисах формируются целые социально неблагополучные анклавы, становящиеся основным очагом распространения молодежной криминальной субкультуры и молодежной преступности. Значимое влияние на распространение криминальной субкультуры в молодежной среде оказывает социальное отчуждение, индивидуализация и атомизация в современном обществе.