Культурно-коннотированная лексика в бурятско-русском словаре

Особенности быта, традиций, верований, истории, национальной культуры естественным образом предполагают наличие некоторого количества реалий и слов, их обозначающих, которые не имеют соответствий в другом, неродственном, языке, а иногда даже в разных говорах одного языка. Наиболее ярко выражена культурно-коннотированная лексика в двуязычных словарях, что, естественно, обусловлено соотнесением двух языков, духовной и материальной культур разных народов. Как правило, доля такой лексики в словарях очень мала и колеблется на уровне 2% [1, с.258]. В двухтомном «Бурятско-русском словаре» [2], из которого мы сделали выборку, доля этой лексики в среднем чуть больше 2%, т.е. более 1200 слов (из 60 тысяч слов).

Культурно-коннотированная лексика также называется безэквивалентной лексикой, обозначающей безэквивалентные элементы культуры (БЭК). Безэквивалентность возникает в том случае, когда у слова входного языка нет «готового» соответствия в выходном языке [3, с.155].

В.П. Берков выделяет два вида безэквива-лентности: во-первых, безэквивалентность, обусловленная особенностями отражения окружающего мира разными языковыми коллективами. В подтверждение своих слов автор пишет: «Во многих языках нет слов для понятий ‘брат’ и ‘сестра’, а есть только обозначения понятий

‘старший брат’, ‘младший брат’ и ‘старшая сестра’, ‘младшая сестра’» [3, с.155]. Приведенный пример приложим и к бурятскому языку, в котором для обозначения родственных отношений между детьми одних родителей употребляется довольно сложная система: аха , ахай (в южно-бурятских говорах – абгай ) ‘старший брат; старший’, эгэшэ , абгай (в южно-бурятских говорах – ахай ) ‘старшая сестра; старшая’, но дүү ( хүбүүн / басаган ) ‘младший (брат) / младшая (сестра)’. Дүү , таким образом, не имеет в своем семном составе семы «указание на пол». Предложение Энэ минии дүү вне контекста может быть переведено двояко: ‘Это мой младший брат’ и ‘Это моя младшая сестра’, тогда как Энэ минии аха и Энэ минии эгэшэ могут быть переведены однозначно ‘Это мой старший брат’ и ‘Это моя старшая сестра’. Также отличается своеобразием и обозначение пространственных отношений природных объектов, например, « уhанай зүүн бэе – восточная сторона реки^* ( это левая сторона реки, если она течёт с севера на юг, и – правая , если она, как Селенга, течёт с юга на север )» [2, т. 1, с.418] (подчеркнуто нами. – Б.Ц .). Подобных несоответствий в отражении окружающего мира бурятами и русскими можно привести значительное количество.

Во-вторых, безэквивалентность, обусловленная различиями в культуре (в широком смысле этого понятия). Безэквивалентны (или национально-специфичны), прежде всего, многие элементы материальной и духовной культуры. О.Н. Иванищева утверждает, что критерии национальной специфичности для двуязычных словарей имеют достаточно четкие рамки – наличие / отсутствие переводного эквивалента. «То, что не имеет переводного эквивалента и что необходимо пояснять для носителя другой культуры, и является национально специфичным» [1, с.261].

Многие исследователи и авторы словарей к культурно-коннотированной лексике (ККЛ) относят и имена собственные и указывают не только на возможность, а, более того, на необходимость включения некоторого количества имен собственных (ИС) в словник двуязычного словаря [1; 3; 4; 5 и др.). Безусловно, имена героев фольклорных произведений, исторических личностей, теонимы, мифонимы, названия исторически и культурно значимых мест, т.е. онимы, обладающие энциклопедическим и этнографическим характером, вполне допустимо включать в словник двуязычного словаря. «Одним из важнейших аргументов в пользу необходимости

Здесь – берег.

включения ИС в двуязычные словари, а также в пользу создания специальных словарей ИС является наличие для каждой пары языков большего числа “традиционных” соответствий ИС, не подчиняющихся каким-либо регулярным правилам передачи. Нет иного способа систематизации и кодификации таких соответствий, кроме как в двуязычных словарях» [5, с.65]. Применительно к бурятскому языку это такие ИС, как Гэсэр ( герой эпоса ), Банзаров Доржи ( первый бурятский ученый ), Бадан Тураахиин ( предводитель конной делегации хори-бурят к Петру I ), Сагаан үбгэн ‘Белый старец ( дух-покровитель, почитавшийся у всех монгольских народов, как шаманистами, так и буддистами )’, Арья-баала ‘Арьябала, Авалокитешвара ( бодхисаттва, выступающий как олицетворение сострадания ; один из центральных персонажей северного буддизма )’ и т.п.

В «Бурятско-русском словаре» преобладает, естественно, апеллятивная ККЛ, а ИС большей частью ограничиваются именами божеств буддийского, шаманского пантеонов, мифонимами и в незначительной степени именами реальных исторических личностей: Барадин Базар , названные выше – Банзаров Доржи , Туракин Бадан , Бальжан-хатан , географических областей – Баргуджин-токум и т.д.

Принципы отбора культурно-коннотированной (безэквивалентной) лексики в настоящее время еще не разработаны в полной мере (а в отношении имен собственных – это еще более трудная задача, требующая тщательно выверенного решения). Отбор слов для включения в словарь в современной лексикографии осуществляется в значительной степени субъективно [3, с.24]. Что говорить о ККЛ, если вопрос о включении / не-включении нейтральных, общеупотребительных слов решается часто без опоры на какие-либо принципы (частотность, практическая необходимость и т.п.), а решение находится в руках автора словаря, что, конечно же, не исключает субъективизма.

Перевод и передача значений и апеллятив-ной, и проприальной ККЛ на русском языке в бурятско-русском словаре осуществляются несколькими взаимно не исключающими друг друга способами: 1) алиенизмы – транскрипционные эквиваленты и алиенизмы-кальки; 2) толкование; 3) описание; 4) энциклопедическая информация; 5) присловный комментарий. Причем последние четыре способа могут быть как одноязычными, так и двуязычными.

Ввиду неразработанности лексикографических терминов и неопределенности объемов их содержания затруднительно четко дифференцировать дополнительную информацию, сопровождающую переводной эквивалент заголовочного слова (заголовочной единицы - ЗЕ): толкование, описание, энциклопедическая информация или присловный комментарий. Это также осложняется из-за частой синтетичности их в анализируемом словаре. «Кроме того, говоря об объеме комментария, необходимо отметить, что трудно провести границу между толкованием лексического значения слова и дополнительными сведениями, которые входят в состав комментария» [1, с.275]. По данному вопросу высказывались различные мнения [3, с. 156-166; 6, с. 57-60; 7, с. 153 и др.].

Опираясь на материал нашего исследования, мы можем предложить следующую классификацию. Толкование - раскрытие значения лексемы на русском языке посредством описательного перевода при отсутствии готового эквивалента. Описание - общее описание и описание функции реалии, т.е. в описании дается минимальная, но достаточная информация, позволяющая визуально представить реалию, обозначаемую словом, и получить сведения о его функциональных особенностях. Энциклопедическая информация - самостоятельный микротекст, представляющий собой совокупность логического определения, выделяющий основной и дополнительный признаки реалии, приводящий этимологию слова, историческую, культурологическую и другую информацию, различные научные точки зрения исследователей о реалии и т.д. Присловный комментарий - минимальный по объему и информативности вспомогательный текст в словарной статье (помещаемый в скобках непосредственно после переводного эквивалента), уточняющий, дополняющий переводной эквивалент, например: « сиинэ бох . суп ( с мясом и картофелем )» [2, т. 2, с.165].

Комментарий имеет различные по содержанию и функционалу разновидности. Фактический комментарий «соответствует уровню описания научного понятия (элемента, процесса, исторического факта, биологического существа, факта общественной жизни и т.д.). Ему свойствен объективизм, точность, конкретность» [1, с.276]. Культурологический комментарий содержит информацию, имеющую «отношение к носителю языка (функции предмета не в природе, а по отношению к человеку, использование человеком, применение в человеческой практике и т.д., т.е. роль предмета в культурной жизни)» [1, с.277]. Лингвистический комментарий со общает информацию о собственно ЗЕ (расшифровка аббревиатур, узуальных сокращений, этимологическая справка и т.д.). Выделяется также ситуативный комментарий, который представляет информацию об употреблении ЗЕ в той или иной речевой ситуации, в тех или иных условиях.

В «Бурятско-русском словаре» преобладают фактический и культурологический комментарии (более 85%), лингвистический и ситуативный комментарии представлены в значительно меньшей степени. Представлены внешние алие-низмы^**, т.е. «лексемы, которые являются в одном из данной пары языков обычными и алие-низмами в другом» [3, с.60]. В паре языков -бурятский / русский алиенизмами для русского будут такие слова, как, например, туйба , тооно , абга , гунгарбаа и т.д., которые передаются алиенизмами-транскрипциями (первые два слова) и алиенизмами-кальками с присловными комментариями (следующие два слова): абга ‘брат отца, родной дядя ( по линии отца )’, гунгарбаа ‘божница, киот ( своеобразный иконостас ламаистов )’.

Как пишет В.П. Берков, «хорошие современные двуязычные словари являются в значительной степени переводно-толковыми» [3, с.155], т.е. предлагают пользователю не только просто переводной эквивалент, алиенизмы-транслитерации и кальки, но и раскрывают значение языковой единицы с точки зрения наивной картины мира [6, с.58]. «Бурятско-русский словарь» предлагает толкование не только на русском языке, что вполне естественно, но и на бурятском: « бамхи охот . обувь ( в виде чулка с кожаной или войлочной подошвой, связанная из шерсти пополам с конским волосом )» [2, т. 1, с.113]; « зээг I ( Кэеы гэрэй ооКор; тэрэниие нооКоор томодог, тиин дарбайхагYйнь тулада шангаар татан, XYбэрдижэ нэбтэгэлзэжэ оё-дог ) волосяная верёвочная окантовка, прикрепляемая к кошме» [2, т. 1, с.425] и т.д.

Тем не менее следует заметить, что в данном словаре безэквивалентная лексика редко снабжается только лишь толкованием на выходном языке, а большей частью сопровождается описанием, присловным комментарием и энциклопедической справкой. Как говорилось выше, возможна различная комбинация этих средств,

Ср.: внутренний алиенизм - это слова, обозначающие реалии, отсутствующие в жизни обоих данных языковых коллективов [3, с. 60].

Термины «транслитерация» и «транскрипция» в данном случае равнозначны.

например: « Дамбар <_> этногр . 1) дамбар ( блюдо из туши тарбагана, внутри которого кладут раскаленные докрасна камни и катают по земле. Камни для этого берут из-под земли, так как они не раскалываются при нагревании. Изжаренное таким способом мясо пропитывается жирным и острым соком. Крошево потрохов вместе с соком считается особо лакомым блюдом ); 2) дамбар ( блюдо из крошева потрохов домашнего животного, сдобренное специями )» [2, т. 1, с.256]. В статье оба значения слова дамбар переданы на русский язык алие-низмом-транслитерацией, причем первое значение сопровождается достаточно подробной энциклопедической информацией, а второе - лишь кратким описанием, кроме того, энциклопедическая информация на бурятском языке гораздо обширнее и включает в себя подробное описание способа приготовления. Разница в объемах сопроводительной информации, мы считаем, объясняется тем, что первое блюдо (первое значение) более экзотично - приготовление тарбагана таким способом стало редкостью даже для самих бурят, а второе блюдо совершенно обыденно - может приготовляться в любое время в домашних условиях.

Дефинициями, набранными курсивом и заключенными в скобки, сопровождаются переводы некоторых астрологических терминов: «мэр-гэшэр старомонг. Голова антилопы (название четвертой звезды из двадцати восьми звезд лунной астрологии)» [2, т. 1, с. 577], историзмов: «сайд I <...> 1) (дефиниция на бур. яз.) ист. сайты (собирательное название родовых начальников, зайсанов, шуленг, засулов и др., составлявших так называемую степную аристократию -Цибиков; см. также hайд)...» [2, т. 2, с. 140] и другие лексемы. Иногда дефиниция распространяется энциклопедической информацией: «шYYлингэ ист. шуленга, родоуправитель (шу-ленга – титул маньчжурского происхождения; в Халхе им обозначали сборщика податей. Согласно Георги, в XVIII в. засул стоял во главе хотона, т.е. группы юрт с населением 10-12 семей; шуленга стоял во главе объединения 4-6 хотонов, называвшиеся холбоном или табином. Во главе нескольких хотонов и возглавлявших их шуленг стоял зайсан. Согласно Розановскому, шуленга стоял во главе рода, что соответствует истине - Н. Поппе. Главные шуленги постепенно стали называться тайши – глава не- скольких родовых объединений)» [2, т. 2, с. 629].

«Представление элементов культуры в двуязычном словаре не может и не должно ограничиваться информацией, которая дана в комментарии к переводному эквиваленту. Культурная информация может быть актуализирована и другими способами - с помощью иллюстраций и включением в приложение к словарю» [1, с.290]. Значительную роль в раскрытии ККЛ в «Бурятско-русском словаре» играют лексикографические вербальные иллюстрации, представляющие собой цитаты из этнографических (Л. Линхо-воина, В. Бабуевой, И.Е. Тугутова, Б. Сэрсэгмаа и др.), религиоведческих работ (А.М. Позднеева, А. Цендиной, Т.М. Михайловой, Л. Намжилон и др.), словарей и справочников, отрывки из религиозных, дидактических и других сочинений и т.д. Помимо основной функции - иллюстрации употребления ЗЕ в тексте - эти микротексты несут в себе много дополнительной информации о реалии, например, в статье на сиидэм : « сиидэм забелённая вода ( питьё, употреблявшееся в жаркое время ); hY уhантай холижо бусалгаад, Yбшэн хYндэ, myh багашуулда сиидэм уулга-даг ( Бальжиним .) - кипяченую с молоком воду - сиидэм давали пить больному или малышам» [2, т. 1, с.165] (подчеркнуто нами. - Б.Ц .). Кроме этого, в качестве одной из двух основных функций лексикографической иллюстрации В.В. Ду-бичинский выделяет функцию уточнения, выделения значения заголовочной единицы [6, с.59].

Культурно-коннотированная лексика в «Бурятско-русском словаре» представлена достаточно широко. Включение данной лексики в двуязычный словарь во многом обусловлено и оправдано тем, что в бурятской лексикографии все еще нет большого общего толкового словаря. Помимо апеллятивной ККЛ в словаре нашли отражение и имена собственные как носители важной культурологической и лингвострановедческой информации. Большая часть ККЛ безэк-вивалентна, т.е. не имеет готовых эквивалентов, ввиду этого передача значений осуществляется посредством толковательного или описательного перевода. В раскрытии значения безэквива-лентных слов большую роль играют также комментарии (фактический, культурологический, лингвистический и ситуативный), энциклопедическая информация, лексикографическая вербальная иллюстрация.

М.Д. Данчинова. Художественное воплощение мировоззрения бурятского народа в творчестве П. Малакшинова