Квалификация конфессиональной лексики в толковых словарях русского языка

Анализ словарей показывает, что конфессиональная лексика – один из самых малочисленных разрядов представленных в них слов. Так, например, картотека лексем, имеющих помету (церк.) в Малом академическом словаре (собранная нами методом сплошной выборки из всего массива словаря), составила всего 87 единиц. Среди них 50 слов и 37 отдельных значений многозначных слов: акафист, аналой, анафема 1, буффонадаз, венчикз, восприемник/ ица, епитимья, епитрахиль, жертвенникз, заупокойный, канонз,4, канонизироватьз, катава-сия1, каятьсяз, клирошанин / нка, кропило, кропильница, купель, мясопуст, миро, набедренник, наместница1, новопреставленный, облатказ, отпетьз, отходная, панагия, паникадило, песнопение^ плащаница, помазание, помазанник/ ница, помазатьсяз, поминальный (устар., церк.), поминание 1(устар., церк.), поминаниез, поминатьз, поминовение, послу-шаниез, постриг, пострижение, постричьз/ сяз, поучение (лит., церк.), пресвитерз, приобщитьз/сяз, приходз, приходский, прихожанка, причас-тиезз,з, причаститьз/сяз, причастникз, причастница (устар., церк.), причащение (устар., церк.), причт, причтовый, расстрига (церк., презр.), рас-стричь1, расстричься, ризница, ризничий, разговение, священный1, служебник, соборование, соборовать/ся, сорокоуст, сретениез, стихарь, страстотерпец, тропарь, требаз, триодь, триптихз, успение1, часе, часослов, экзархат (ист., церк.), явленный (устар., церк.). Если учесть, что словарь описывает более чем 90 000 слов (абсолютное большинство которых многозначны), то становится очевидным, что данная лексика составляет в нём ничтожно малую часть. Это относится ко всем толковым словарям современного русского языка.

Конечно, конфессиональная лексика не является самой употребительной. Однако даже при беглом, не очень внимательном взгляде на приведённый список церковных слов и лексем возникают вопросы: не скрывается ли церковная лексика за другими пометами, и нет ли в словарях других способов указания на сферу её использования, её функционально-стилистическую принадлежность?

Что касается последнего вопроса, то, кроме помет (церк.) и (религ.), словари используют для характеристики конфессиональной лексики и некоторый набор стилистических комментариев (или энциклопедических ремарок): В православной церкви; В церковном обряде и под. Например, слово дьячок в БТСРЯ не имеет помет, но сопровождается соответствующим комментарием: « Дьячок — В православной церкви : низший церковный служитель, не имеющий степени священства; причётник, псаломщик». Слово экзарх в МАС также не имеет помет, но имеет соответствующий комментарий: « Экзарх - В православной церкви - глава отдельной церковной области или самостоятельной церкви». Однако следует отметить, что словари не всегда последовательны как в использовании помет, так и в использовании комментариев и ремарок. Например, в МАС следующее за словом экзарх слово экзархат , обозначающее «область, на которую распространяется управление экзарха», имеет две пометы (ист., церк.) и не сопровождается никаким комментарием. Поскольку описание одной лексической единицы в словаре непосредственно следует за описанием другой, расхождения становятся особенно очевидными. Почему в одних случаях пометы используются, а в других нет – не понятно. Почему в каких-то случаях толкование сопровождается комментарием / ремаркой, а в каких-то не сопровождается, также не ясно. И примеров такой непоследовательности во всех словарях довольно много.

Кроме того, указание на конфессиональную сферу использования слова, конечно, даётся в самом толковании. Например, слово прихожанка в Малом академическом словаре имеет помету (церк.), а предваряющее его слово прихожанин такой пометы не имеет, но толкуется как церковный термин: «Прихожанин – член религиозной общины при христианской церкви». Слово епархия пометы не имеет, но из толкования ясно, какова сфера его функционирования («церковно-административный округ, находящийся под управлением епископа»). Следующее за ним слово епископ также не имеет пометы, и в данном случае указание на функциональную принадлежность содержится только в толковании («высшая степень священства в христианской церкви, а также лицо, имеющее эту степень; архиерей»). Однако следующие за словами епархия и епископ слова епитимья и епитрахиль уже имеют помету (церк.) и толкуются соответствующим образом: «Епитимья — Церк. Род наказания, налагаемого церковью на нарушившего религиозные нормы (состоит в посте, длительных молитвах и т. п.)»; «Епитрахиль — Церк. Часть облачения священника в виде длинной полосы ткани, надеваемой на шею и свешивающейся спереди». И опять возникает вопрос: почему в одном случае помета сопровождает толкование слова, а в другом нет, тем более что эти слова в словаре следуют одно за другим?

Что касается «сокрытия» церковной (конфессиональной) лексики за другими словарными пометами, то, как показывает анализ словарей, немалая её часть квалифицируется в них как устарелая и сопровождается пометой (устар.). И в этом случае мы имеем дело с идеологией, победившей стилистику. ( Напомним: (устар.), т. е. устарелое слово или значение, указывает на то, что слово (или его значение) употребляется в современном языке крайне редко и воспринимается как архаизм.)

Начнём с замечания о том, что даже в тех случаях, когда церковная лексика маркируется в словарях двумя пометами, второй пометой, как правило, является (устар.). При этом парное использование данных помет (устар., церк.) или (устар., религ.) также не всегда последовательно. Например, слово причастница (женск. к причастник ) в МАС имеет при себе две пометы (устар., церк.). В то же время причастник в 1-м значении ( участник чего-либо ) имеет одну помету (устар.), а во 2-м значении ( тот, кто готовится к обряду причастия или подвергается этому обряду ) — только помету (церк.). Причащение (действие по значению глагола причастить ) имеет две пометы (устар., церк.). В то время как слово причастить в 1-м значении ( приобщить к чему-либо ) имеет помету (устар.) , а во 2-м значении ( совершить обряд причастия над кем-либо ) — помету (церк.). Нам представляется, что слова причастница и причащение , так же как и причастник , причастить , неоднозначны и в каждом из своих значений должны иметь соответствующие характеристики: причастница г — устар. , причастница м — церк .; причащение х — устар ., причащение м — церк., что было бы последовательно, а значит, целесообразно.

Но более интересны, показательны и многочисленны случаи, когда лексика, поданная в словарях только в качестве устаревшей (т. е. не имеющей при себе никаких других помет, кроме пометы (устар.) ), на самом деле является церковной, конфессиональной. Так, например, слова благовест ( колокольный звон, извещающий о церковной службе), благовестить (действие по сущ. благовест), богоотступник (человек, отказавшийся от веры в бога), божница (полка или киот с иконами), богомолье (паломничество), благословиться (получить благословение; помолиться перед началом какого-либо дела, перекреститься), вероотступник / ца (человек, отрекшийся от своей веры, религии) , вероотступничество и подобные, квалифицируемые в МАС и других словарях как устарелые, вряд ли являются (и когда-либо являлись) таковыми для людей верующих.

Данный лексикографический подход к конфессиональной лексике есть отражение позиции, сформировавшейся в теоретическом (лексикологическом и стилистическом) языкознании. Так, например, Е.М. Галкина-Федорук в работе «Современный русский язык. Лексика» назвала слова типа панихида и акафист (как городовой, урядник , пристав ) историзмами, «уходящими из языка в силу их редкого употребления, но известными ещё широкому кругу людей» [Галкина-Федорук, 1954, с. 85]. А.Е. Супрун в монографии «Русский язык советской эпохи» также высказалась о том, что многие религиозные термины («обозначения религиозных обрядов»), например, венчание, молебен , причастие и т. п., становятся историзмами [Супрун, 1969, с. 37–38]. Авторы монографии «Русский язык и советское общество. Социолого-лингвистическое исследование» под ред. М.В. Панова писали: «Можно отметить окончательную секуляризацию большей части этих слов ( исповедь , священный и др.)» [Русский язык…, 1968, с. 102]. К.С. Горбачевич в работе «Изменение норм русского литературного языка» отмечал, что «изменилась идеология носителей языка - и ушли в пассивный запас слова: соборовать, соборование, иерей, преподобие, говение и др.» [Горбачевич, 1971, с. 109]. Ещё более «жестко» с конфессиональной лексикой поступил А.И. Ефимов, который в «Стилистике русского языка» вообще отнёс её к социальным жаргонам [Ефимов, 1969, с. 65].

Несколько «деликатней» по этому поводу высказалась З.Ф. Белянская в диссертационном исследовании «Устаревшая лексика современного русского языка (историзмы)». Она предполагает, что «целесообразнее считать определенную часть церковной лексики <…> разрядом устаревшей лексики, примыкающей к историзмам, но окончательно ими не ставшей», т. е. лексикой устаревающей. А другую часть церковной лексики, по её мнению, всё-таки следует считать лексикой устаревшей [Белянская, 1978, с. 169–175]. И.Л. Резниченко в диссертации «Стилистический узус русского языка советской эпохи и его отражение в лексикографии» писала: «Иногда в ТСУ и СО помета (устар.) как бы служит для выражения социального отношения к явлению, а не для стилистической характеристики слов. В СО, например, это касается конфессиональной лексики, маркированной в ТСУ пометой (церк.) : богобоязненный, богохульствовать, за упокой и др. Употребление такой лексики действительно изменилось, но в количественном аспекте: число верующих резко сократилось, устарела, так сказать, социальная роль церкви в связи с отделением её от государства. Более точная лексикографическая трактовка подобных слов, а именно со стилистических, а не собственно идеологических позиций, заключается здесь в устранении пометы» [Резниченко, 1984, с. 5]. И хотя Ирина Леонидовна анализировала только «Словарь русского языка» С.И. Ожегова (9-е изд.) в сравнении со Словарем Ушакова, сделанный ею вывод о подмене стилистической характеристики конфессиональной (церковной, религиозной) лексики идеологической оценкой явлений, называемых этой лексикой, можно, без сомнения, распространить и на другие словари. Но мы не готовы поддержать тезис Ирины Леонидовны о необходимости устранения из них пометы (церк.).

Более того, в последнее время исследователями все более активно высказывается мысль о целесообразности выделения церковно-религиозного стиля среди других функциональных стилей современного русского литературного языка. Об этом пишут С.Ю. Дубровина («Организация православной лексики русского языка по функционально-стилистическим разрядам» [Дубровина, 2009]) и Л. Макарийоская («Языковые и стилистические особенности религиозных текстов» [Макарийоская, 2007]). Этому в том числе посвящен сборник научных трудов «Церковь и проблемы современной коммуникации», вышедший в 2007 г. в Нижнем Новгороде. Об этом рассуждает Л.П. Крысин в статье «Религиозно-публицистический стиль и его место в функционально-стилистической парадигме современного русского литературного языка» [Крысин, 1996] и многие другие авторы. Хотя, как отмечает Г.Г. Хаза-геров, «Включение в советскую систему стилей, так сказать, post factum религиозно-проповеднического стиля только добавило проблем. Так, к этому функциональному стилю относят и тексты на церковнославянском языке (даже «Отче наш»), и проповеди, в то время как современные гомилетические и апологетические тексты (входит ли апологетика в ''стиль''?) у ряда известных авторов выдержаны в простой, не книжной манере» [Хазагеров, 2005, с. 24].

Меняется и отношение к конфессиональной лексике в некоторых толковых словарях. Так, «Толковый словарь современного русского языка. Языковые изменения конца XX столетия» под ред. Г.Н. Скляревской уже включает описание помет (церк.) и (религ.) в раздел «Стилистическая и функциональная характеристики слова», где определяет их следующим образом: « Рел . (религия) – при словах, соотнесённых со сферой религий, верований» и « Церк . (церковное) – при словах, обозначающих предметы культа, части православного храма и т. п.» [Толковый словарь…, 2001, с. 19]. В разделе «Содержание словаря» авторы пишут: «Словарь описывает четыре разряда лексики. <…> Третий разряд составляет лексика, вернувшаяся с периферии общественного языкового сознания, которая сопровождалась в словарях советского времени либо пометой ''устар.'', либо комментариями ''в старину'', ''в дореволюционной России'' и т. п. Особый и наиболее значимый разряд ''вернувшейся'' лексики составляют термины религий, прежде всего православия, заполнившие страницы газет, постоянно звучащие по радио и телевидению в связи с возрождением духовной жизни и нового обращения к вере в нашей стране ( алтарь, архиерей, Благовещение, Бог, Богородица, икона, иконостас, крестный ход, лавра, митрополит, молебен, монах, мощи, паломничество, панихида, Пасха, патриарх, причастие, просфора, Рождество, священник, соборность, Успение, хоругвь, храм и т. д.)» [Там же, с. 10].

Проведённый анализ позволяет сделать следующие выводы. Большинство толковых словарей современного русского языка не выделяют конфессиональную лексику в особый функционально-стилистический разряд. Словари среднего типа: Словарь Ушакова, Малый академический словарь и Большой толковый словарь под редакцией Кузнецова квалифицируют её как лексику узкого (фактически профессионального) назначения, используя для этого пометы (церк.) и (религ.) и соответствующие комментарии и ремарки. Однако квалификация церковно-религиозной лексики с помощью данных помет и комментариев в толковых словарях проводится непоследовательно и поэтому может дезориентировать пользователей. Поскольку подобные вопросы у исследователей возникают и в отношении других разрядов лексики, описываемой в словарях, можно говорить о том, что существует острая потребность в разработке стилистической (в том числе функционально-стилистической) концепции современного русского языка, ориентированной на потребности и возможности его лексикографического описания.