Кылтовская обитель: от женского монастыря к детскому городку для беспризорных

Установление советской власти внесло принципиальные изменения в развитие духовной и социальной сфер российского общества. К наиболее актуальным проблемам, которые требовали решения, относились реорганизация Русской православной церкви и создание эффективной системы по работе с беспризорными и безнадзорными несовершеннолетними. Периферийный Коми край (с 1921 года – Коми автономная область) находился в центре развития новых общегосударственных тенденций социального развития и стал территорией, где проходила национализация монастырской собственности с по следующей передачей социальным учреждениям для работы с беспризорными.

В советской историографии конфессиональная политика первых послереволюционных десятилетий рассматривалась преимущественно с официально-охранительных позиций и представлена работами Б. И. Кандидова1, Н. М. Никольского [12], В. А. Куроедова [7], А. А. Шишкина [17]. В постсоветский период изучение Русской православной церкви получило дальнейшее развитие. Расширилась источниковая база исследований, оформились новые направления в освещении ключевых проблем. Среди публикаций о синодальном периоде в истории Русской православной церкви выделяется монография П. Н. Зырянова, где изучен генезис, эволюция и распад российской монастырской системы [3]. Принципиально обновленные концепции государственно-церковных отношений 1920–1930-х годов содержатся в работах М. В. Шкаровского [18], Н. Н. Покровского [13] и других исследователей. Проблема огосударствления монастырской собственности и ее дальнейшего использования относится к наименее исследованным аспектам советского периода в истории Русской православной церкви.

Цель работы – охарактеризовать процесс секуляризации Кылтовского монастыря в контексте ликвидации беспризорности и безнадзорности несовершеннолетних на Европейском Севере России. Решение поставленной проблемы требует рассмотрения синодального периода развития женской обители с. Кылтово и анализа становления социального учреждения в 1920-е годы.

Церковно-государственные отношения первого советского десятилетия развивались эволюционным путем. Вначале руководство Русской православной церкви выступало против конфессиональной политики государства. Однако к середине 1920-х годов противостояние сменилось временным компромиссом2. Процесс не исключал «тотального наступления на церковь в первые годы советской власти», когда на территории Коми края в 1918–1923 годах «были закрыты несколько церквей и два действовавших монастыря: Ульяновский и Крестовоздвиженский (Кылтовский) женский [10: 45]».

Проблему взаимодействия Cоветского государства и Русской православной церкви, как и хронологические рамки данного процесса, следует считать дискуссионной. Однако бесспорным является его атеистическая направленность. Приоритетным направлением в деятельности советских органов власти являлась реализация тезиса о том, что «религия должна быть объявлена частным делом» и церковь полностью отделена от государства [8: 143–144]. Антирелигиозная составляющая распространялась на воспитание беспризорных несовершеннолетних. Новая практика входила в диссонанс с дореволюционными традициями, когда исправительные учреждения для нищенствующих и занимающихся бродяжничеством подростков строили свою работу на религиозно-нравственных принципах. Советские образовательные учреждения должны были «отвращать новое поколение» от религии начиная с раннего возраста [9: 329]. Итогом педагогического воздействия становилось формирование у советской молодежи научного восприятия окружающего мира.

МАТЕРИАЛЫ И МЕТОДЫ

В работе использовался принцип историзма, историко-описательный и историко-сравнительный методы исследования. Возникновение Кыл-товского женского монастыря явилось следствием развития процесса иночества на территории Европейского Севера России во второй половине XIX века. Затем под влиянием советской политической системы монашеская религиозная община трансформировалась в социально-образовательное учреждение для беспризорных подростков. Необходимость расширения пенитенциарных структур на территории Коми автономной области в начале 1930-х годов привела к закрытию Кылтовского детгородка. Недвижимость бывшего монастыря начала использоваться для организации исправительно-трудового лагеря.

В фондах Государственного учреждения «Национальный архив Республики Коми» отложились материалы, которые характеризуют различные аспекты деятельности Кылтовского монастыря и детгородка. Они представлены как в рукописном, так и в печатном виде. Для характеристики дореволюционного периода в развитии Кылтовского монастыря использовались документы фонда «Яренского уездного духовного правления Вологодской епархии (1780–1918 годов)» (Ф. 231. Оп. 1. Ед. хр. 309). Источнико-вая база советского периода представлена документами фонда «Отдела народного образования при Коми облисполкоме» (Ф. Р-148. Оп. 1. Ед. хр. 1274). В нем отложились справки о движении воспитанников Кылтовского детгород-ка, протоколы заседаний совета педагогов, акты и заключения с результатами обследования учреждения. В фонде «Комиссии по улучшению жизни детей при Коми облисполкоме» (Ф. Р-1000. Оп. 1. Ед. хр. 27) хранятся справки, отчеты, сводки о работе Кылтовского детгородка, переписка с учреждениями и организациями Коми области по вопросам борьбы с детской беспризорностью.

Документы дореволюционного периода по теме исследования характеризуют приходную и расходную части бюджета обители, ее финансовое положение накануне проведения секуляризации. Архивные материалы советского периода содержат сведения о процессе реорганизации бывшего конфессионального учреждения в детский городок социально-правовой направленности. Документально-фактический материал, содержащийся в источниках, позволяет изучить нормативные основы его деятельности, проследить динамику численности воспитанников, охарактеризовать источники финансирования и основные требования к учебно-воспитательной работе.

КЫЛТОВСКИЙ МОНАСТЫРЬ В ДОРЕВОЛЮЦИОННЫЙ ПЕРИОД И НАЧАЛО СЕКУЛЯРИЗАЦИИ ОБИТЕЛИ

В начале XX века Русская православная церковь усилила влияние на духовное развитие народов Севера. На территории Коми края насчитывалось 97 приходов [4: 541]. Рост числа верующих способствовал открытию новых, увеличивались доходы христианских религиозных общин. Изменился социальный статус священнослужителей, расширилась благотворительная, религиознонравственная и просветительская деятельность конфессиональных институтов. Выполняя пожелания прихожан, церковные власти ставили в деревнях приписные храмы и часовни.

На возникновение Кылтовского монастыря оказали влияние несколько факторов. Один из них связан с заинтересованностью Великоустюжского епископа Иоанникия в организации религиознопросветительского учреждения для женщин-зырянок. Инициатива преподобного получила практическую и финансовую поддержку со стороны устюжского мещанина И. Г. Калашникова и архангельского купца первой гильдии, владельца Се-реговского солеваренного завода А. В. Булычева [15: 12]. Возросшие во второй половине XIX века потребности в духовно-нравственном развитии и отсутствие в Коми крае женского монастыря заставляли зырянок отправляться в отдаленные, чаще всего переполненные обители. Открытие женского православного монастыря в Коми крае позволяло решить многие проблемы.

После урегулирования спорных вопросов было получено благословение на постройку женской обители между реками Кылтовка и Большая Ель, в местечке Крестовый Стан. Завершение в 1894 года основных строительных работ позволило заселить в монастырь первых 11 насельниц, которые прибыли из Троицкого Шенкурского монастыря Архангельской губернии [15: 9, 20].

В дореволюционный период Кылтовский Крестовоздвиженский монастырь стал одним из духовных центров Великоустюжской епархии. Усилиями игуменьи Филареты (А. Д. Зоновой), которая возглавляла монастырь с 1898 по 1918 год, благодаря поддержке меценатов и местного населения вокруг обители возвели кирпичную стену со сторожевыми помещениями и надврат-ной церковью. За короткое время были построены каменный собор, деревянная церковь, жилые и хозяйственные помещения, несколько мастерских [16: 382].

Монахини занимались ведением сельского хозяйства, расписывали иконы, освоили технику золотого шитья для изготовления православных облачений. Гончарная мастерская, которая возникла благодаря наличию необходимого матери- ала и переданным монахиням навыкам местного населения, обеспечивала монастырь посудой собственного производства. Зона таежных лесов, где располагался монастырь, позволяла заниматься смолокурением – традиционным промыслом для населения Европейского Севера. На основании заметок путешественника Б. В. Безсонова следует сделать вывод о том, что смолокурение в Кылтовской обители возникло естественным путем ввиду избытка необходимых для промысла деревьев, которые «отдают монастырю все, что возможно взять от них, и таким образом завод не дает лесу уйти из монастырского хозяйства»3. На получение одной бочки смолы с использованием ямного и корчажного способа затрачивалось от 16 до 24 дней. В середине XIX века смолокур за день мог заработать от 5 до 10 коп. серебром, реже – 15 коп. [6: 136]. Ввиду значительной трудоемкости и низкой товарности смолокурение не приносило монастырю значительных доходов. Отрицательное отношение к промыслу государственных чиновников не позволяло улучшать технологию производства, добиваться повышения его продуктивности.

Существенная прибыль в монастырскую казну поступала от продажи икон для благословения паломников и рукодельных изделий, пользовавшихся спросом у населения, церковных треб. После реформ императора Александра II государственное финансирование новых монастырей не велось, поэтому кроме хозяйственной деятельности благосостояние Кылтовской обители поддерживалось капитализацией собственности и поддержкой состоятельных благотворителей (до 60 % от общего дохода) [14: 71]. По итогам 1917 финансового года в монастырской кассе находилось 266 540 руб. 73 коп.4

Финансовые средства монастыря использовались для закупок продовольствия, инвентаря и оборудования, оплаты транспортных расходов и других хозяйственных целей5. Отдельная статья предусматривала содержание священника, который кроме жалованья получал доходы от молебнов и сорокоустов, проживая в казенном доме6.

В сентябре 1918 года после пятидневного обыска Кылтовского монастыря Котласская чрезвычайная комиссия изъяла «ящик с казенными деньгами и документами», попытавшись получить дивиденды в Архангельском отделении госбанка от конфискованных в обители казначейских билетов7. В соответствии с требованиями «Декрета о земле» от 26 октября 1917 года у монастыря были национализированы земельные владения. Они передавались в распоряжение Яренского уземкома Северо-Двинской губернии. Так завершился первый этап секуляризации Кыл-товского монастыря. Конфессиональное учреж- дение было реорганизовано в сельскохозяйственную коммуну, где бывшие монахини продолжали свою трудовую деятельность.

На основании постановления от 10 июля 1923 года Пленума Коми облисполкома Кылтовская сельскохозяйственная артель была ликвидирована. Принятие радикального решения было мотивировано нарушением монахинями артельного устава и частным владением церковным имуществом, нарушающим требования декрета СНК РСФСР от 23 января 1918 года «Об отделении церкви от государства и школы от церкви». После упразднения монашеской артели в с. Кылтово началось создание детского городка для государственной поддержки беспризорных несовершеннолетних Коми автономной области. Монахиням разрешалось покинуть учреждение или остаться в качестве технических работников [15: 79, 80].

ДЕТСКИЙ ГОРОДОК ДЛЯ БЕСПРИЗОРНЫХ

Решение руководства Коми автономии фактически открыло новый этап секуляризации бывшего Кылтовского монастыря. Он характеризовался конфискацией имущества, которое специально созданная комиссия обнаружила в храмах Кре-стовоздвиженской общины. В пользу государства были изъяты колокола, запрестольный крест, иконостас, религиозные книги и другие предметы церковной утвари8. Часть обобществленной собственности планировалось передать в областной отдел народного образования для постройки театра в г. Усть-Сысольске, другую часть – в Коми облфинотдел. Интересно, что почти одновременно с секуляризацией в с. Кылтово летом 1923 года аналогичные мероприятия были проведены в бывшем Ульяновском мужском монастыре Усть-Куломского уезда Коми автономной области.

После ликвидации Кылтовского монастыря началось становление детского городка – нового учреждения социально-правовой направленности. Сначала в нем находилось 200 подростков из восьми детдомов Коми автономной области9. Основанием для размещения несовершеннолетних в детгородок служили наряды от областного управления образования и наличие сопроводительных документов. Часть детей поступала из детприемников, другая – «прямо из деревни». Возрастной состав – от 3 до 15 лет. Динамика численности воспитанников учреждения выглядит следующим образом: в 1925 году в городке находилось 246 подростков, в 1927 году – 187, в 1928 году – 185, в начале 1930 года – 178 воспитанников (112 мальчиков и 66 девочек)10. Для сравнения: численность подростков окружной колонии трудновоспитуемых Вологодской обла- сти «Приютное» в середине 1930 года составляла 52 человека (35 мальчиков и 17 девочек)11.

На основании Положения о Кылтовском дет-городке, которое было разработано к марту 1925 года, учреждение считалось трудовой коммуной для социального воспитания беспризорных детей в возрасте от 3 до 16 лет. Подготовка воспитанников к самостоятельной жизни осуществлялась через «правильную организацию трудовой и общественно-политической деятельности детского коллектива». После завершения обучения в детгородке подростки должны были получить образование, соответствующее требованиям школы 1-й ступени и «минимальную трудовую квалификацию». Общее руководство административно-хозяйственной и педагогической работой в детском городке возлагалось на заведующего. Выполнение своих обязанностей он осуществлял через установленный штат педагогов и технических служащих12.

Организация учебно-воспитательной работы в городке основывалась на разработанной и апробированной методике педагога А. С. Макаренко, которая предусматривала использование самоуправления в сочетании с трудовой деятельностью воспитанников. Детский коллектив Кылтовского детгородка разделялся на производственные группы и звенья, состоящие из подростков старше восьми лет. Реализация решений, принятых на общем собрании воспитанников, осуществлялась Советом городка. Приоритетное участие взрослых в организации детских коллективов являлось главным условием самоорганизации подростков. Секция Соцвоса при Отделе народного образования Коми АО, которая осуществляла контроль и методическое обеспечение работы Кылтовского детгородка, ориентировала учреждение на «политехническую» организацию трудовой деятельности воспитанников в возрасте до двенадцати лет, после чего она должна была становиться профессиональной13.

Приходная часть бюджета Кылтовского дет-городка формировалась из местных, государственных поступлений и средств, полученных от производственной деятельности сельскохозяйственных мастерских учреждения. Происходило постепенное увеличение ассигнований из местного бюджета: в 1927–1928 годах на 13,6 %, в 1928–1929 годах на 45,2 %. Кредиты открывались поквартально, и выдача денег задерживалась, поэтому Кылтовский детгородок не мог заготавливать продукты по экономически выгодным ценам. Государственные средства, поступающие на улучшение материально-технической базы, расходовались недостаточно эффективно.

Доходы от ведения хозяйственной деятельности с трудом покрывали расходы14.

В процессе развития Кылтовского детского городка его структура стала соответствовать требованиям обучения и воспитания беспризорных несовершеннолетних. В учреждении были организованы детский сад, две начальные школы, производственные мастерские. Совхоз «Кылтово» обеспечивал городок сельхозпродукцией и позволял обучать воспитанников основам общественно полезного труда. В практической деятельности педагоги использовали методики А. Б. Залкин-да, Л. С. Выготского, А. С. Макаренко и др. Психофизиологические особенности беспризорных становились главным критерием педагогического воздействия на них. Перед коллективом Кылтов-ского детгородка стояла задача понять, что «ненормальны не дети, а та среда, в которой жили дети»15. Считалось, что именно благодаря такому подходу воспитательное воздействие на данный контингент несовершеннолетних могло принести положительные результаты.

Педагогический коллектив учреждения осуществлял комплекс мероприятий, направленных на «привитие воспитанникам чувства коллективизма и товарищеской солидарности друг к другу, изжитие мелкособственнических тенденций и приучение дорожить казенными вещами». Труд детей школьного возраста рассматривался как труд политехнический. Для воспитанников старше двенадцати лет получение трудовых навыков носило профессиональный характер. Правильная самоорганизация детского коллектива под руководством педагогов являлась основным условием учебно-воспитательной и производственной работы учреждения [1: 94]. С 1925/26 учебного года «школа с исключительным “говорением”» учителя начала отходить в прошлое16. В образовательном процессе получили развитие иллюстративный и экскурсионный методы, направленные на активизацию познавательной деятельности подростков.

Кылтовский детгородок был не единственной формой борьбы с беспризорностью и безнадзорностью в Коми автономной области. Так, в 1927 году Президиум облисполкома принял решение о предоставлении льгот крестьянским хозяйствам, привлекающим к сельскохозяйственному труду детдомовских подростков. Такие дворы освобождались от налогов с дополнительных наделов и неземледельческих доходов, сокращался налог на древесину. Распространилась практика передачи беспризорных несовершеннолетних на воспитание в крестьянские семьи. Данный процесс носил добровольный характер. С желающими взять на воспитание подростка заключался договор, в котором оговаривались права и обязанности сторон, условия получения преференций от государства.

Следствием огосударствления Кылтовского монастыря явилось развитие межведомственных арендных отношений. Один из таких гражданско-правовых договоров в июле 1927 года был заключен между Коми областным земельным управлением и ОБОНО. Облземуправление передавало «в хозяйственное пользование для нужд детской колонии Кылтовское советское хозяйство» площадью 1 784 десятины со всем имуществом на сумму 77 718 руб. 32 коп. сроком на 12 лет. В обязанности арендодателя входило «содержать в полном порядке и своевременно ремонтировать» полученное имущество, в том числе «имеющиеся на земельной площади и прилегающие к ней дороги частного пользования». Особо оговаривалась необходимость страхования построек, находящихся на земельной площади17.

Практика первого советского десятилетия, когда монастырская собственность использовалась в качестве учреждений по работе с беспризорными несовершеннолетними, получила дальнейшее развитие в процессе формирования системы детских закрытых учреждений НКВД – МВД СССР во второй половине 1930–1940-х годах. Подтверждением данного тезиса может служить факт использования Даниловского монастыря в качестве образцового приемника-распределителя г. Москвы [2: 338–339], создание детских трудовых колоний на базе монастырей Толгского [12: 94], Нило-Столобенского [5: 19, 70, 88], Спас-Ефимьевского18. Сомнительно, что на решения о размещении детских закрытых учреждений в бывших монастырских общинах доминирующее влияние оказывала их конфессиональная принадлежность. Правильнее акцентировать внимание на практической стороне данных процессов. Во-первых, использование материально-технической базы монастырей облегчало создание новых учреждений. Во-вторых, опыт деятельности детгородков, аналогичных Кылтовскому, открывал возможность дальнейшего межведомственного взаимодействия с госструктурами, решающими проблему детской беспризорности, безнадзорности и преступности.

Формирование в Коми автономной области пенитенциарных структур привело к закрытию в начале 1930 года Кылтовского детгородка. Имущество ликвидированного учреждения было передано Управлению северных лагерей особого назначения ОГПУ (УСЕВЛОН). Воспитанников распределили по вновь открытым детдомам19. В 1933 году сельхоз «Кылтово», который специализировался на развитии птицеводства и животноводства, стал одним из структурных подразделений Ухтпечлага.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Итак, в дореволюционный период Кылтов-ский монастырь занимал важное место в религиозной социализации зырянского населения. Секуляризация монашеской обители явилась следствием атеистической направленности советских церковно-государственных отношений.

Национализация монастырской собственности позволила обеспечить решение социально значимой проблемы – ликвидации беспризорности и безнадзорности несовершеннолетних. Использование недвижимости Кылтовским детгородком строилось на основе межведомственных арендных отношений.

KYLTOVO MONASTERY: FROM A NUNNERY TO A FACILITY FOR HOMELESS JUVENILES

C i t e th i s arti c l e a s : Bublichenko V. N. Kyltovo Monastery: from a nunnery to a facility for homeless juveniles. Proceedings of Petrozavodsk State University. 2020. Vol. 42. No 6. P. 70–76. DOI: 10.15393/uchz.art.2020.518

REFERENSES

• 1.    Bublichenko V. N. Documents of the Komi Republic National Archive on the solution of the problem of children’s homelessness and neglect in the second half of the 1920s. Science Journal of Volgograd State University. Series 4: History. Area Studies. International Relations. 2017. Vol. 2. No 2. P. 87–97. (In Russ.) DOI: https. doi. org/10.15688/jvolsu4.2017.2.9

• 2.    Children of the Gulag. 1918–1956. (S. S. Vilenskiy et al., Comp.). Moscow, 2002. 631 р. (In Russ.)

• 3.    Zyryanov P. N. Russian monasteries and clergy in the XIX and early XX centuries. Moscow, 2002. 319 р. (In Russ.)

• 4.    The history of Komi from ancient times to the end of the XX century. Vol. 1. Syktyvkar, 2004. 558 p. (In Russ.)

• 5.    Katyn. Prisoners of undeclared war: Documents and materials. Moscow, 1999. 608 р. (In Russ.)

• 6.    Kotov P. P. Non-agricultural occupations of the Emperor’s peasants of the European North of Russia. Izves-tiya of Altai State University. Series: History and Political Science. 2012. No 4. P. 135–139. (In Russ.)

• 7.    Kuroedov V. A. Religion and the church in the Soviet state. Moscow, 1982. 263 р. (In Russ.)

• 8.    Lenin V. I. Complete works. In 55 vols. (M. Ya. Pankratova, Ed.). Vol. 12. Moscow, 1972. 576 p. (In Russ.)

• 9.    Lunacharsky A. V. On upbringing and education (A. M. Arsen’eva et al., Eds.). Moscow, 1976. 640 p. (In Russ.)

• 10.    Morozov N. A. Years of extermination. Redemption: the Komi Republic’s martyrology of the victims of mass political repressions. Vol. 1. (G. V. Nevskiy, Comp.). Syktyvkar, 1998. P. 15–237. (In Russ.)

• 11.    Nizovskiy A. Yu. The most famous monasteries and temples of Russia. Moscow, 2004. 464 р. (In Russ.)

• 12.    Nikol’skiy N. M. History of the Russian church. Moscow, 1985. 448 р. (In Russ.)

• 13.    Pokrovskiy N. N. Documents on the history of the church (1922 information reports of the State Political Directorate (GPU)). Historical Records. 2 (120). Moscow, 1999. P. 319–337. (In Russ.)

• 14.    Rozhina A. V. Economic relationship between the Vologda province monasteries and state-church authority from the end of XVIII to the beginning of XX century. Tyumen State University Herald . 2012. No 2. P. 68–72. (In Russ.)

• 15.    Rozhina A. V., Rozhina T. Ya. A female cloister. The history of Kyltovo Holy Cross Exaltation Nunnery from its foundation to the present time. Syktyvkar, 2018. 144 р. (In Russ.)

• 16.    Roshchevskaya L. P. Mother Superior of the Kyltovo Monastery. Connection between times . (I. L. Zherebtsov, M. I. Kurochkin, Comp.). Syktyvkar, 2000. P. 190. (In Russ.)

• 17.    Shishkin A. A. The essence and critical assessment of the “Renovationist” split of the Russian Orthodox Church. Kazan, 1970. 367 р. (In Russ.)

• 18.    Shkarovskiy M. V. Russian Orthodox Church in the XX century. Moscow, 2010. 478 р. (In Russ.)