Лексикон диалектоносителей в этнолингвистическом аспекте: проблемы, задачи, методы исследования

DOI:

Уникальность языкотворческих актов, обнаруживающих значимость предметов и явлений окружающей действительности в пространстве традиционной народной культуры, не перестает удивлять исследователей, которые обращаются к «реальным» текстам, фиксирующим неподготовленную спонтанную речь диалектоносителей. Особенно привлекает внимание при этом способность языка концентрировать, передавать человеческий опыт различных групп населения края.

Изучение данного феномена, ориентированное на его глубинное постижение как антропологической сущности [Вендина, 2002, с. 3–4] и как субстрата этнокультурного сознания человека, давно и по разным поводам обсуждается в научном мире. Еще Ф.Ф. Фортунатов, говоря о задачах языковедения в связи с другими науками, ясно высказывался, предвосхищая комплексность новых работ: «...филолог, останавливаясь на известном народе, изучает его в различных проявлениях его духовной стороны, апо-тому, между прочим, изучает и язык этого народа» [Фортунатов, 1956, с. 26–27]. Необходимость представления и систематизации разнообразной информации о культурно-историческом (этнокультурном) компоненте в значении слова

(в структуре значения) либо на уровне контекста, отражающего его «или в цитатном материале, или в энциклопедических описаниях» (не в структуре лексического значения) [Кузнецова, Сороколетов, 2011, с. 389], осознается многими отечественными и зарубежными исследователями при междисциплинарном рассмотрении проблем соотношения языка, общества, культуры, человеческой личности. В диалектологии этнолингвистическое направление должно решать задачи собственно лингвистические и задачи «этнографические» (выработки умения фиксировать знания о материальной и духовной культуре народа, особенно те знания, заключенные в элементах народной культуры, которые не совпадают со стандартным выражением картины мира средствами литературного языка).

Языковая деятельность, реализующая, по мнению С.М. Толстой, как социльную (коммуникативную), так и культурную функцию (способность передавать, хранить культурную традицию) [Толстая, 1994, с. 93], в диалектной среде характеризуется стремительным заимствованием общеупотребительных эквивалентов под воздействием целого ряда внешних и внутренних факторов [Баженова, 2022, с. 262]. В регионе позднего заселения бытование говоров осложняется различного рода тенденциями, в частности теми, которые мож- но определить, вслед за В.В. Бубликовым, как «размывание» «этнической компоненты» личности, вплоть до «размывания» моноэтничных ареалов [Бубликов, 2022, с. 168–169]. В конечном счете это отражается на тех трансформациях, с которыми связаны доминирующие процессы развития сложившегося полиэтнического социума. Данные явления характерны для исследуемого нами региона в пунктах смешанного проживания донских казаков и украинских переселенцев (их потомков). По мнению ученых, в русско-украинской группе жителей разных регионов России наблюдается практически одинаковый набор признаков, указывающих на многоуровневую идентификацию личности [Бубликов, 2022, с. 170, 173] при выдвижении какой-либо одной составляющей.

Волгоградская область как зона компактного расселения разных народов «представляет собой необыкновенно интересный в этнокультурном отношении регион, своего рода научный плацдарм для изучения процессов адаптации этносов к новым природно-географическим условиям обитания, межкультурной интеграции, этнической миксации и пр.» [Рыб-лова, 2004, с. 356]. Однако анализ этих процессов до последних десятилетий был фрагментарным. Активизация волгоградской этнографии и волгоградской этнолингвистики связана прежде всего с исследованием культуры донского казачества и обследованием донских говоров, что в свою очередь развивает системный взгляд на указанные явления. Опубликованы отдельные специальные работы, обобщающие этнологические, этнографические и краеведческие сведения, открывающие новые стороны развития территории позднего заселения [Рыблова, 2002; 2022], вышли фундаментальные лексикографические и энциклопедические издания (см.: (СДГВО, 2011); [Этнографическая энциклопедия, 2017]), проведены лингвокультурологические и этнолингвистические изыскания [Брысина, 2003; Брысина, Супрун, Алещенко, 2016; Брысина, Супрун, 2021], постоянным объектом внимания на страницах региональных разножанровых изданий стали фольклор, обычаи, живой язык донских казаков [Екимов, 2003; Когитин, 1992; Рыблова, 2017].

Тем не менее специфика речевого континуума в пунктах компактного проживания украинских переселенцев в соседстве с донскими казаками на территориях бытования донских говоров изучена мало (см., например: [Теркулов, 2010]), работ, связанных с выяснением соотношения этнических групп и условий проявления билингвизма в смешанных русско-украинских семьях, практически нет. В то же время под воздействием разного рода факторов, прежде всего ведущей роли русского языка, влияния миграционных и других общественно-социальных процессов на изменение сельской жизни, в говорах обнаруживаются новые элементы, особенно в их лексической основе [Кудряшова, Брысина, Супрун, 2006, с. 294], отражающие новые грани этнической идентификации личности в речи русско- и украиноговорящих, что требует дополнительного осмысления.

Характеристика лексики по записям живой речи, предпринятая в работе, осуществляется в русле тех идей, которые связаны с представлением традиционной славянской культуры через описание ее составных элементов при максимальном использовании данных языка [Толстой, Толстая, 2013, с. 224]. В этом плане конкретная цель данного исследования состоит в определении системных и функциональных свойств языковых единиц как средств выражения этнолингвистической информации при обозначении реалий материальной и духовной жизни носителей диалектов и как компонентов, которые играют важную роль в сохранении, «ретрансляции» многовекового опыта этносов, в создании узуально непротиворечивой среды общения русских и украинцев (потомков переселенцев) на территориях бытования донских говоров Волгоградской области.

Материал и методы

Для лингвистического ландшафта Волгоградской области характерна диалектная неоднородность: функционирование ранних переселенческих говоров (донских, занимающих западную половину области) и собственно переселенческих (волжских, занимающих восточную часть) [Баранникова, 1975].

Донские говоры, начало формирования которых относят к массовому заселению земель Подонья в XVI–XVII вв. выходцами из губерний вблизи юго-восточной границы Руси, отличаются присущими им южнорусскими чертами и являются говорами вторичного образования (см. о них: [Кудряшова, 1998, с. 253; 2002, с. 73–74]). Имеющиеся ареальные различия обусловлены специфическими условиями формирования диалекта и административно-территориальным делением региона (бывшей Области Войска Донского) в прошлом на три округа [Брысина, Супрун, Алещенко, 2016, с. 64–70]. Донских казаков примерно с XIV–XVI вв. считают первыми насельниками края (после господствовавших здесь кочевников) [Рыблова, 2004, с. 356]; данная этническая группа сложилась на берегах Дона и его притоков (Хопер, Медведица, Бузулук – приток Хопра, Северский Донец) – на пространстве, соотносимом с современными Харьковской областью Украины, некоторыми регионами России, в том числе Волгоградской и Ростовской областями, с Донецкой и Луганской республиками. Вопрос о происхождении этой общности до настоящего времени является дискуссионным, однако в научной среде не вызывает возражений тот факт, что она испытала на себе различные влияния, нашедшие отражение и в диалектных особенностях казачьей речи [Брысина, Супрун, Алещенко, 2016, с. 65–66; Рыблова, 2017, с. 91]. В частности, лексический состав современного донского диалекта содержит общенародные русские, интердиалектные, южнорусские, украинские, специфические единицы [Кудряшова, Брысина, Супрун, 2006, с. 292], и в целом ранние переселенческие (донские) говоры Волгоградской области, особенно на лексическом уровне, характеризуются многими общими для большинства жителей местности чертами [Кудряшова, 2002, с. 74].

Украинцы – особая группа населения, которая, по мнению исследователей, формировалась, начиная с XVII в., в течение длительного времени в рамках нескольких основных этапов; ее представители встречались среди донского казачества, а переселенцы проникали незначительными группами на территорию нынешней Волгоградской области уже на первом этапе; крупные украинские поселения, слободы, возникали в XVIII в. в соответствии с промышленно-хозяйственными нуждами и потребностями освоения малозаселенных земель, часто сохраняя название «малой родины» [Брысина, Супрун, Алещенко, 2016; Кудряшова, 1997; Супрун, 2017б]. Этим обусловлено то, что, наряду с гомогенными (казачьими, генетически донскими) говорами, в некоторых населенных пунктах распространены также относительно гомогенные говоры восточноукраинского типа (генетически восточноукраинские, хохлацкие, или «хахлачьи»), которые квалифицируются как говоры «разной степени сохранности», выступающие в смешении с элементами русского разговорного обихода, имеющие общевосточнославянские корни и в целом хорошо сохраняющие лексический запас, отражающий жизнь и быт местного населения [Брысина, Супрун, Алещенко, 2016, c. 6; Кудряшова, 1997, с. 44; Супрун, 2010, с. 24, 27; 2017а, с. 334].

Вышеизложенное дает возможность выделять лексикон диалектоносителей в качестве единого объекта изучения и сосредоточиться на обследовании типичных населенных пунктов, в которых речь жителей отражает общие особенности используемой лексики. Материал собран на территориях Иловлинс-кого, Киквидзенского, Михайловского и Урюпинского районов в пунктах, где смешанно проживают донские казаки и украинские переселенцы, в том числе представители двойственной, биэтничной, идентичности (биэтно-ры) (термины см.: [Бубликов, 2022, с. 171– 172]), члены русско-украинских семей, билингвы. Анализ обширного массива фактов позволяет определить дефиниционное содержание избранного объекта исследования: лексикон диалектоносителей – динамическая подсистема, реализуемая в текстах, зафиксировавших функционирование языка в его региональном варианте, включающая лексику и фразеологию общенародного национального языка, в том числе элементы традиционных диалектов, обиходно-разговорной сферы общения, индивидуальное словоупотребление, подверженная изменению под влиянием литературной речи и в условиях межъязыковых (междиалектных) контактов, опосредованно отражающая этнокультурную информацию при обозначении реалий окружающей действительности (лиц, предметов, явлений, процессов, признаков).

Междисциплинарный характер работы предполагает в методологическом плане использование комплексного подхода, сочетающего методы диалектологического, функционально-семантического и этнолингвистического анализа, избранные в соответствии со спецификой многоаспектного анализа.

Результаты и обсуждение

Важнейшим принципом диалектологического собирания материала, по мнению Б.А. Ларина, следует считать стремление записывать целые фразы, реплики диалога, слово в его полном контексте, поскольку это делает диалектологические материалы более достоверными, добротными и обогащенными для различных и многообразных исследовательских применений; правилом должно также являться наблюдение за речью разных поколений в населенном пункте – носителей наиболее архаичной разновидности говора и того поколения, которое «дает возможность изучать не только отложения и реликты прошлого в народных говорах, но и их настоящую жизнь, современные процессы их обогащения и переформирования, слияния в подлинно единый общенародный язык» [Ларин, 2003, с. 246– 247]. Одна из задач, таким образом, подлежащая решению (достижение достоверности собранного материала), требует как можно более полных рассказов информантов (ответов на вопросы, высказываний монологического и диалогического типа), особенно «авторитетных» носителей говора – коренных жителей поселения. Это в свою очередь делает возможным создание своеобразной хрестоматии как текстологической базы изучаемого идиома [Левкиевская, 2015, с. 233]. Экспедиционный метод включенного наблюдения с применением прямого опроса предполагает и направленное интервьюирование по методу открытого опросника [Бубликов, 2022, с. 171; Малеева, 2010, с. 91; Марченко, 2010, с. 12–13], когда собиратель, с одной стороны, следует заранее подготовленным вопросам, а с другой – позволяет говорящему выражать непосредственную реакцию на содержание высказывания, уточнять значения лексем подбором параллелей, с помощью семантизации, индивидуального объяснения [Тупикова, Ста- родубцева, 2015; 2022]. При таком подходе текст отражает естественную народную речьпо разным параметрам – в историческом, этнокультурном, эмоциональном, характерологическом плане, с точки зрения народной этимологии и др. [Климкова, 2011, с. 87–95]. Например:

• (1)    Красные вот атсель вот наступали, то ли белые, ей Боγу, ни скажу, хто-ить. Вот атсель. Жγли нас. Двары... двары... (х. Калачевский);

• (2)    Ну флиγильком был [дом родителей]. Спир-ва была чиγинёвая... да камышом пакрытая. А патом ужэ... зделала сибе диривяный домик харошый (с. Семёновка);

• (3)    Они [украинские переселенцы] тут прииха-лы ни одни, потому шо одни они нэ можуть. Нахай-ловка – там три-четыре дома, γдэ я роды ′ лась. Посы-лылысь нахально, сами соби. Они нахально, и На-хайловкой прозвали (с. Мачеха).

Применение исследовательских процедур этнолингвистического порядка на основе внешнего и внутреннего сопоставления культурно-языковых явлений базируется на понимании того, что изучение языка диалекта (говора) и его опознание неизбежно сопровождаются «привязкой» к этносу: лексические средства вербализуют результаты материальной, практической деятельности человека (жилище, орудие труда, хозяйство, одежда, пища и др.) и духовной составляющей (знание мира, традиции, образование, религия, ритуалы и т. д.) [Фролов, 2005, с. 486–487].

В данном исследовании принято деление на тематические области (сферы) с учетом сложившихся терминов «материальная культура» и «духовная культура» (Баранов, с. 525, 865). На основе приемов содержательно-смысловой сегментации массива фактов, определяющих границы названных сфер, дифференцируются темы, отображающие те или иные взаимосвязанные «отрезки действительности», которые находят опосредованное выражение в тематических (и лексико-семантических) группах единиц, объединенных благодаря «внеязыковым связям» на базе предметно-логической общности и языковых признаков (в тематических группах – доминирование внелингвистических принципов деления, функциональности, в лексико-семантических группах – доминирование внутрилингвистичес- ких принципов, инвариантности) [Шмелев, 1964, с. 130; 1973, с. 103–104].

В рамках тем по семантико-смысловым особенностям разграничиваются микротемы как обозначение отдельных звеньев предметного мира и соответствующих им лиц, предметов, признаков, процессов. Следующей процедурой сегментации материала представляется детализация ситуаций (типовых моделей употребления языковых единиц, характеризующих лиц, обстоятельств, условий, отношений, обстановки, положений) и микроситуаций (компонентов ситуаций, которые вербализуются через ряд моделей в их лексическом наполнении).

Примером одного из сегментов лексикона диалектоносителей может являться тема «Свадебный обряд» (тематическая область «духовная культура»), зафиксированная в рассказах донских казаков и украинских переселенцев. Содержание обряда анализируется в ряде известных этнолингвистических работ-на базе описания этапов, организации и символики (см.: [Брысина, Супрун, Алещенко, 2016; Гревцова, 2022; Гура, 2009; Костроми-чева, 1994; Супрун, 2010]; (Славянские древности)). Экстралингвистическая (этнокультурная) основа дает ориентир для деления лексического материала в рамках данной темы на следующие микротемы, которые выделены нами в рассказах информантов: «Свадебный сговор» (в ситуациях «сватовство», «рукобитье / обручение» и др.), «Подготовка к свадьбе» (в ситуациях «приглашение гостей», «приготовление и осмотр приданого» и др.), «Собственно свадебные торжества» (в ситуациях «канун свадьбы», «венчание / регистрация брака», «свадебные церемонии» и др.), «Участники свадебного обряда» (в ситуациях, характеризующих свадебные чины: «невеста и жених, молодые», «родители и родственники», «посаженые родители, сваты» и др.), «Атрибуты свадебного обряда» (в ситуациях: «облачение в свадебную одежду, специальные украшения», «встреча молодых с караваем» и др.), «Свадебный пир» (в ситуациях: «подготовка блюд для свадебного стола», «одаривание подарками» и др.), «Обрядовые песни, причитания, приговоры, танцы» (в ситуациях: «оплакивание невесты в начале свадьбы», «повивание невесты», «забавы, игры в конце свадьбы» и др.) и др.

Применение компонентного, сопоставительного, контекстуального анализа на лексикосемантическом уровне позволяет выявить границы смысловых блоков. Так, ситуация «сватовство» в речи информантов вербализуется при выражении категориально-лексической семы (КЛС) ‘осуществление взаимодействия между сторонами для сговора сторон о браке и установлении новых родственных связей между семьями’, которая представлена в своих интегральных признаках (субъект / объект свадебного сговора, цель, характер, результат взаимодействия) и наборе дифференциальных сем. Эта семантика реализуется, как показывают тексты записей, через ряд микроситуаций в лексическом наполнении моделей побуждения, просьбы, убеждения, предложения, принуждения, отказа: ‘кто-л. побуждает / просит / убеждает / предлагает / заставляет согласиться кого-л. сделать что-л.’, ‘кто-л. принимает / не принимает предложение кого-л.’ и др. Например:

• (4)    Да, сватаца прихадили, свади ′ нки были. Да, таγда делались свади ′ нки... Ну, на свади ^′ нках вотку пили да песни иγрали. Таγда уже пажилые прихади-ли на свади ′ нки, ево радня и наша радня, вот, они там биседавали, разγаваривали. У нас радни тоγда былó-ó! (х. Калиновский);

• (5)    Каγда он приехал, батюня, сватать матрю, да ишо трое дитей – дед их выγнал, γаварит: «У миня сучка вам щанка ни ащинила, вон са двара!» (х. Ка-заринский).

Микроситуации раскрываются в различных ритуальных функциях, действиях, которые при опросе называют жители, говоря о свадьбе. Так, «повивание невесты» включает: покрывание невесты, расплетание косы, песенное причитание, целование причитающих, обмен головными уборами:

• (6)    Ну эт на свадьби вжэ покрывають, як коγ-да уже снимають вэнок, расплетают косу, станов-лятся на стулы, двое становлются на стулы. Косы расплетаттоди кто-ныбудь з родычей (поет): Покрывало плачэ, / Покрываться хочэ, / Нэ так покрываться, / Як поцелуваться. Они вонэ целюютсяти ж, дви, яки стоять. Одна вэнок знимаэ, а у одный шапка. Меняются и все. У кого тады вэнок остаится, нэ знае. Ну и всэ (с. Семеновка).

Результаты анализа и интерпретация материала на данном этапе исследования по- зволили предложить классификацию специализированных – стержневых и нестержневых – средств выражения этнической идентификации личности, выявленных в речи ди-алектоносителей в обследованных пунктах смешанного проживания населения. Под этнической идентификацией понимается процесс отождествления индивидом себя с этнической общностью на основе объективных признаков «биологического» свойства (определения по кровному родству, наследованию от родителей) и социально-культурного (традиционных и устойчивых ценностей: языка, обычаев, религии, воспитания и др.) [Теркулов, Та-мерьян, 2023].

К стержневым средствам относятся официальные названия, этнонимы, и неофициальные, прозвищные, самоназвания, которые находятся в определенных соотношениях (при отождествлении или различении в речи диалектоносите-лей) и содержательных оппозициях друг к другу: « хохлы :: казаки », « хохлы :: украинцы – казаки :: русские », « хохлы / украинцы :: москали / русские / мужики » и др. Нестержневые средства включают эксплицитные (использование топонимов, оттопонимических прилагательных, слов, выполняющих роль аутоэтнонимов и этнокультурных уточнителей, глаголов речевой деятельности и т. д.) иимп-лицитные, контекстуальные (употребление прилагательных, указательных наречий и наречий места, звукоподражательных глаголов, конструкций сравнения, экспрессивных оборотов в функции этностереотипов и т. д.) способы выражения этнокомпонента. Каждое из названных средств (их сочетаний) требует дополнительной развернутой квалификации с учетом функционирования лексики в речи рус-ско- и украиноговорящих.

Одной из важных задач исследования является установление иерархии элементов структуры лексикона, что может быть достигнуто с помощью метода полевого моделирования на основе признаков специализированности, регулярности, частотности единиц [Тупикова, 2013]. В процессе анализа принимается во внимание сложность проблемы дифференциации, отсутствие четких критериев разграничения восточнославянской лексики по трем языкам (диалектам) (Авдеева, т. 1, с. 7–8). Статус конститу-ентов (ядро, приядерная зона, ближняя и даль- няя периферия) должен рассматриваться с учетом классификации стержневых и нестержневых средств этнической идентификации личности, разграничения эксплицитного и имплицитного способов выражения этнокомпонента и т. д. По-разному будут квалифицироваться: 1) используемые этнонимы, самоназвания: хохлы, украинцы, казаки, русские, москали; 2) параллели и аналоги – внутриязыковые, типа: тетка – мамуня (донск.), отец – папанька (донск.) – батя (донск.), свёкор – папашка (донск.), украинский – хохлацкий, самодельный – самоделковый (донск.), недавно – надысь (донск.); межъязыковые / междиалектные, типа: родители – батькi (укр.), батя (донск.) – батько (укр.); сарай – хлiв (укр.); лодка – човен (укр.), лестница – дра-бина (укр.), сундук – скриня (укр.), тулуп – кожýх (укр.), тряпка – ганчiрка (укр.), таганок (донск.) – тринiжок (укр.), цапальник (донск.) – чаплi(е)йка (укр.), лук – цибуля (укр.), говорить – балакать (донск. и укр.), искать – шукать (донск. и укр.), тогда – тодi (укр.), чуть – трошки (донск. и укр.); дюже (донск.) – дуже (укр.); 3) лексемы, имеющие в словарных дефинициях указание на отнесенность к этносу или включающие этнокультурный компонент в ядро денотативного значения: курень – большой, добротный казачий дом (СДГВО, с. 285), плетнёвый дом (плетнёвая кухонка) – тип казачьего строения из плетня, обмазанного глиной (СГДВО, с. 146), хохол – житель соседних с казачьими станицами и хуторами украинских поселений, противопоставляемый казакам и мужикам (СГДВО, с. 633), вечорины, вечерины – гулянье молодежи накануне свадьбы (Авдеева, т. 1, с. 54); 4) элементы контекста, содержащие прямое или непрямое выражение «привязки» к этносу: родилась на Украине, хохол мачешанский, настоящая казачка, тут рожденный, чавокаем; 5) «цитатный» материал, в содержательно-смысловой стороне которого представлена информация этнокультурного содержания, уточняющая этностереотип говорящего (Який казак, як не γуляк); 6) энциклопедические сведения в значениях слов, включающие элементы этнографического описания, которые характеризуют особенности быта, хозяйства, трудовых действий, отношений, сохраняемых традиций и т. д. Например:

• (7)    А у нас тут [с. Семёновка] γаварят «тры-ныжык», а мы [казаки] γаварим «таγанок». На трех ношках таγанок – у нас [у казаков] «чуγун», у них тут [у хохлов] «чаγунець». А лотка – «човень» [у хохлов], а у нас [казаков] «лотка» (с. Семёновка) (см.: (Авдеева, т. 2, с. 236, 271, 280; СГДВО, с. 583)).

Анализ фактического материала с позиций рассмотрения диалекта как этнографической единицы отвечает задачам, которые решаются в русле исследований, в настоящее время формирующих новую парадигму научного знания в работах по культурно-языковой диалектологии, и базируется на методологических и методических установках, требующих перейти, по мнению Т. И. Вендиной, от эмпирических данных к их интерпретационному анализу и учитывающих многоаспектный потенциал диалектного слова [Вендина, 2022, с. 72–73; 2023, с. 201, 207, 218–219].

Осуществление сегментации массива фактов на темы и микротемы для определения границ материальной и духовной культуры, квалифицируемых в словарном составе лексикона как тематические области, опосредованно отражающие фрагменты действительности, детализация типовых ситуаций и вербализующих их компонентов микроситуаций, классификация языковых средств на основе многоаспектных признаков содержательно-смыслового, семантико-категориального, функциональноиерархического свойства, применение рассматриваемых методов и методик интерпретации материала позволяют решить задачи в рамках поставленной проблемы и реализовать предложенный комплексный подход к изучению лексикона диалектоносителей в проекции его «привязки» к этносу.

Заключение

Исследуемый материал предоставляет обширную экстра- и интралингвистическую информацию о локальных особенностях вербализации материальной и духовной культуры русско-украинского населения края, быт, условия и приоритеты существования которого отражают жизнь национально и этнически неоднородного континуума на территории бытования донских говоров Волгоградской области. Отдавая должное безусловно неизбежному процессу трансформации и привне- сения современных новшеств в традиционную народную культуру [Проценко, 1996; Гревцова, 2022], следует признать незыблемым то, что «язык формирует не только представления о реальном окружающем человека мире, но и саму личность, которая, погружаясь в определенную культурную наследственность, через язык воспринимает традиции, обычаи, мораль, систему норм и ценностей своего народа, специфический культурный образ мира, то есть в конечном итоге осознает свою идентичность с носителями той или иной культуры» [Вендина, 2023, с. 21].

Предметное и событийное устройство жизни сельского населения, опосредованно отраженное в речи диалектоносителей, как показывают выявленные факты, устойчиво удерживается в народном сознании, определяет поведение человека, сохраняется из поколения в поколение в своих основных «эталонных» элементах, которые очерчивают границы практического, материального, пространства и духовных приоритетов. Эта система представлений «сопротивляется» глобализации и при интенсивных обменных общественнокультурных процессах, междиалектном взаимодействии, в условиях экспансии языка титульной нации остается неизменной в обыденном бытии носителей говоров, в осознании ими конкретной этноязыковой принадлежности. Характеристика рассматриваемого лексикона как составной части языка региона, аккумулирующего опыт народа, который порожден существованием каждого индивидуума и сообщества в целом, позволяет не только представить систематизацию лексических средств как этномаркеров, но и показать их роль в продуцировании текстов, репрезентирующих речевую базу общения русско- и украиноговорящих диалектоносителей в пунктах их совместного проживания.

ПРИМЕЧА НИЕ

1 Исследование выполнено за счет гранта Российского научного фонда, проект № 23-28-01215, («Этнолингвистическое исследование лексикона диалектоносителей на территориях бытования донских говоров Волгоградской области в пунктах смешанного проживания русских и украинцев»).

The study was supported by a grant from the Russian Science Foundation № 23-28-01215, («Ethnolinguistic study of the lexicon of dialect speakers in the territories of the Don dialects of the Volgograd region in the places of mixed residence of Russians and Ukrainians»).