Лингвистика текста как научная парадигма (на примере исследований советского периода)

DOI:

Современная наука все больше стремится к упорядочению накопленных веками знаний. В связи с этим возникают различные варианты представления научных сведений, находящие выражение не столько в авторских концепциях, сколько в исследовательских парадигмах.

Термин «парадигма» был введен Ф. де Соссюром для обозначения системы форм одного и того же слова. На основе данного термина возник новый – «парадигма научного знания», который был определен Т. Куном в книге «Структура научных революций»: «Под парадигмой я подразумеваю признанные всеми научные достижения, которые в течение определенного времени дают научному сообществу модель постановки проблем и их решений» [8, с. 17].

По мнению Т. Куна, наука в своем развитии проходит несколько фаз: до-парадигмати-ческую, фазу «нормальной науки» и научной революции. В работах других зарубежных исследователей (см., например: [22–24]) развитие науки представлено как теоретический плюрализм. Осмысление процесса смены парадигм находим в работах Ст. Тулмина [18], который предлагает эволюционную модель развития науки. В отечественных исследованиях смена научных парадигм интерпретируется как «парадигматическая трансплантация» – новый вид научных революций, когда даже благодаря простому взаимодействию различных наук возникают при определенных обстоятельствах научные переломы в одной или двух, или большем числе соответствующих дисциплин (подробнее см.: [15]).

Что касается лингвистики, то в этой области нет единого понимания такого сложного термина, как «научная парадигма», это находит отражение в разнообразии предлагаемых учеными классификаций. Например, Ю.Н. Караулов выделяет историческую, психологическую, системно-структурную и социальную парадигмы [3, с. 14]. Е.С. Кубрякова говорит о четырех ведущих парадигмах: «традиционной, генеративной, когнитивной и коммуникативной. Каждая из них сочетает хотя и в разных соотношениях – элементы формального описания с функциональными объяснениями… Но каждая из них представляет особую модель описания языка и решения главных проблем в его организации и функционировании» [5, с. 190]. В более поздних своих работах Е.С. Кубрякова говорит о когнитивно-дискурсивной парадигме [7, с. 4]. О когнитивной парадигме пишут также А.В. Кравченко [4], В.В. Лазарев [9] и другие современные исследователи. В научном пространстве лингвистики представлены работы, в которых парадигмы выделены с учетом отдельных аспектов изучения языка. Так, А.А. Во-рожбитова обнаруживает лингвориторическую парадигму [1], а В.И. Шаховский – эмо-тивную [20]. В зависимости от направления анализа языка Ю.С. Степанов определяет три основных научных парадигмы – семантическую, прагматическую и синтаксическую [14]. Р. Боганд пишет о восьми различных парадигмах, ассоциируя их либо со школами, либо с научными дисциплинами [21]. В.А. Маслова рассматривает три научные парадигмы – сравнительно-историческую, системно-структурную и антропоцентрическую [11].

Такое разнообразие выделяемых в лингвистике парадигм отражает плюрализм мнений и нарастающую энтропию накопленных знаний, которая дает возможность рассматривать отдельные отрасли лингвистики как парадигмы.

Вслед за Е.С. Кубряковой, мы понимаем парадигму «как своеобразное триединство ее составных частей: установочно-предпосы-лочной, предметно-познавательной и технической, оперативной, или процедурной» [6, с. 10]. Из этого определения следует, что парадигма может рассматриваться как единое целое и как совокупность нескольких субпарадигм. Такой подход к проблеме позволяет характеризовать лингвистику текста как мегапарадигму, объединяющую несколько парадигм и субпарадигм. Его перспективность обнаруживается в двух направлениях.

Во-первых, появляется возможность дать непротиворечивую классификацию теорий текста, которая на данный момент в науке отсутствует. В работах лингвистов историческое развитие теорий в данной области представлено лишь обзорно, не дается критического анализа и концептуального обоснования теорий лингвистики текста (см., например, труды И.Р. Гальперина, В.Е. Чернявской). Такие описания нельзя рассматривать как классификации, поскольку в них не представлены критерии отнесенности той или иной теории к определенному классу, не установлены цели и функции, а также зона действия классификации. Элементы классификации представлены в концепции З.Я. Тураевой, которая выделяет шесть направлений в лингвистике текста. Однако и здесь не сформулированы единые классификационные критерии и ступенчатость исследования, теории, отнесенные к тому или иному направлению, характеризуются непоследовательно и неполно.

Рассмотрение же лингвистики текста как мегапарадигмы создает условия для систематизации теорий, их «именования» (термин С.В. Чебанова [19, с. 27]), являющегося основой для построения классификации. Изучение лингвистики текста как мегапарадигмы предполагает выделение парадигм по историческому принципу и субпарадигм, объединяющих отдельные теории в более крупные единицы знаний, что дает возможность создания многоуровневой классификации теорий.

Во-вторых, рассмотрение лингвистики текста как мегапарадигмы позволит на основе непротиворечивой классификации существующих теорий создать модель теории текста, которая также отсутствует в современном языкознании.

Применение понятия научной парадигмы по отношению к лингвистике текста требует от нас уточнения позиций по поводу квалификации процесса смены парадигм. Как в языкознании в целом, так и в лингвистике текста в частности, едва ли можно говорить о «научных революциях». Подтверждение таких взглядов можно найти у многих лингвистов. Так, И.П. Сусов отмечает, что «смена лидера в науке не всегда означает смены научных парадигм, предполагающей революционную ломку взглядов и всеобщую переориентацию исследований на новые принципы. Такие течения в языкознании, как структурализм, генеративизм и функционализм (по преимуществу синхронистские течения лингвистической мысли) совместно противостоят историко-генетическому языкознанию, но, тем не менее, не могут и сегодня взять полностью на себя ни его проблем, ни его целей и задач, то есть заменить его» [16]. Тем самым подчеркивается невозможность упот- ребление понятия отрицания, «как ухода от старого, вчерашнего, отжившего во внешнем мире» [2, с. 112].

Важной характеристикой лингвистики на современном этапе является полипарадигма-тизм. По мнению П.Б. Паршина, история лингвистики ХХ в. – «это история перманентного методологического мятежа, протекающего на фоне и в форме последовательных теоретических переворотов, осуществляемых со значительной легкостью и встречаемых благосклонно» [12, с. 27]. Подобная готовность к смене парадигм вполне закономерна. Познающий субъект постоянно стремится расширить, углубить и разнообразить предмет своего изучения для наиболее полной и объективной характеристики интересующего его объекта. Сам объект может претерпевать определенные изменения. Проникновение вглубь объекта исследования изменяет предметный ракурс и открывает новые познавательные возможности. Все это определяет достаточно быстрое возникновение новых парадигм в лингвистике, однако это отнюдь не предполагает смены парадигм или полного отказа от уже существующих.

Думается, что по отношению к научной парадигме уместно использовать термин «снятие» – переход мысли от одной парадигмы к другой, более совершенной, целостной и всеобъемлющей» [6, с. 112]. Этот термин отражает специфику науки о языке: в лингвистике происходит «смена акцентов в воззрениях на языковой феномен, на первый план выдвигаются то эволюционная, то организационная, то функциональная стороны этого феномена. Устанавливаются и развиваются новые связи между дисциплинами, изучающими эти стороны языковой действительности» [17, с. 12]. Кроме того, термин «снятие» не подразумевает полного отрицания какой-либо из парадигм, что представляется значимым, поскольку «в лингвистике (и вообще в гуманитарных науках) парадигмы не сменяют друг друга и не отрицают друг друга, но накладываются одна на другую и сосуществуют в одно и то же время» [13, с. 52]. Между парадигмами существует активное взаимодействие, результаты, полученные в рамках одной парадигмы, могут активно использоваться в другой. Как отмечает М.Л. Макаров, «переход от одной доминирующей парадигмы к другой не подразумевает ее буквальной замены или полного отрицания, а, скорее, выражается в изменении научных метафор, точек зрения на язык, новых приоритетах, методах и перспективах, в “снятой” форме содержащих идеи и достижения предшественников» [10, с. 11].

Подтверждение такого положения дел в языкознании в целом можно обнаружить и в лингвистике текста. В качестве примера охарактеризуем советский период ее развития. Первые работы в области лингвистики текста появляются в конце 1940-х годов. В них особое внимание уделялось сверхфразовому единству, которое признавалось одной из основных единиц построения текста. Оно интересовало ученых на протяжении всего советского периода, обсуждается в лингвистике и сегодня. Кроме проблем, связанных со сверхфразовым единством, рассматривались вопросы организации текста и предложения, таксономии текста (выделения грамматических категорий текста), а также понятия смысла и информации в тексте. В целом, исследования в данный период формируют три субпарадигмы, а именно:

– синтаксическую (например, работы Г.О. Винокура, Л.Н. Поспелова, С.И. Гиндина, О.И. Москальской), нацеленную на рассмотрение таких проблем, как поверхностная структура текста, единицы текста;

– семантическую (например, работы Л.П. Доблаева, Л.А. Черняховской), нацеленную на рассмотрение проблем смысловой структуры текста, ее единиц, характеристик, на выявление типов информации, содержащейся в тексте;

– семантико-синтаксическую (например, работы И.Р. Гальперина, З.Я. Тураевой), нацеленную на рассмотрение как поверхностной, так и глубинной структур текста, то есть синтаксиса и семантики текста в совокупности.

Предложенная классификация отражает преемственность субпарадигм советской лингвистики текста. Так, семантико-синтаксические теории опираются на результаты исследований семантической и синтаксической субпарадигм и развивают их. Так, И.Р. Гальперин рассматривает сверхфразовое единство как единицу текста с опорой на исследования конца 1940-х годов. Общность обнаруживается и в понимании предложения как конститу-ента сверхфразового единства.

Преемственность работ можно проследить и на уровне одной субпарадигмы. Например, З.Я. Тураева развивает идеи И.Р. Гальперина о форме и содержании текста, утверждая, что текст обладает глубинной и поверхностной структурами, которые взаимосвязаны друг с другом и не существуют одна без другой, при этом глубинная структура отражает идейно-тематическое содержание текста, а поверхностная является его лингвистической формой.

Учитывая особенности выявленных субпарадигм: взаимопроникновение, наслаивание, преемственность, – мы можем определить как семантико-синтаксическую и парадигму лингвистики текста советского периода в целом. Отмеченная энтропия субпарадигм, по-види-мому, свойсвенна лингвистике текста и на современном этапе, что ставит перед исследователями задачи классификации парадигм и субпарадигм разных этапов и описания лингвистики текста как мегапарадигмы.