Лингвоконфликтогенность современного массмедийного дискурса России

82 Вестник Российского нового университета

82 Серия «Человек в современном мире», выпуск 4 за 2021 год

Никитин Максим Юрьевич аспирант кафедры русского языка. Воронежский государственный педагогический университет, город Воронеж. Сфера научных интересов: русский язык, конфликтология, языкознание.

приводя к трансформации базовых установок личности, которые переходят в зону фоновых знаний [1; 2; 9; 18]. Не умаляя значения таких работ, мы хотим отметить, что оборотная сторона коммуникативного успеха – рассогласованная интеракция – также нуждается в системном анализе, поэтому заявляемая проблематика востребована и актуальна.

Сам вопрос анализа вербальных характеристик социального конфликта, отраженного в массмедийном дискурсе России [16], настолько подвержен всевозможным акцентуациям, что позволяет по-разному трактовать успешность и/или неуспешность стратегии социальной коммуникации [3; 15].

Цель исследования состоит в выявлении прагматических характеристик лингвокон-фликтогенности в массмедийном дискурсе современной России.

Поставленная цель определила необходимость решения следующих задач: рассмот- реть понятие «лингвоконфликтогенность»; определить сущностные характеристики лингвоконфликтогенного феномена массмедийного дискурса; проиллюстрировать примерами лингвоконфликтогенность массмедийного дискурса как отличительной черты современных информационных войн.

Филологи и конфликтологи отталкиваются еще от античных идей относительно развертывания коммуникации, стали все больше внимания уделять не только психологической, но и вербальной стороне конфликта как такового. В связи с этим лингвоконфликтогенность рассматривается в соответствии с воззрениями В. фон Гумбольдта, И.Г. Гердера, И. Канта на природу «народного духа», эстетики выражения этносоциокультурных стереотипов в языковой культуре. Вместе с тем мысли величайших философов прошлого вступают во вневременной полилог между собой и с реципиентами их текстов. Так, В. фон Гумбольдт, в отличие от И.Г. Гердера, опи-

Лингвоконфликтогенность современного массмедийного дискурса России 83

рался на идею «народного духа», которая резонирует с современными проблемами формирования, развития и сохранения эт-носоциокультурной идентичности личности, доминирующей роли языка в общем развитии концептуального пространства фоновых знаний как отдельного индивида, так и всего народа [5]. Конфликто-генность современного мира в условиях интернет-коммуникации усиливается кажущейся анонимностью участников, что перекликается с прогностическими размышлениями И.Г. Гердера о появлении надъязыковой философии разума на основе языков земного шара [20]. Анализируя высказывания И.Г. Гердера, В. фон Гумбольдт пришел к трактовке языка как материальной формы реализации Духа и Идеи, которая предопределяет само существование и духа, и идеи [20]. В то же время сама ситуация конфликта выступает некой стигмой в обществе, ярлык конфликтной персоны существенно ограничивает социальные связи. Вместе с тем на раздувании конфликтности в интернет-пространстве строятся феномены хейта, буллинга, газлайтинга, поэтому лингвистическая составляющая анализа конфликтного массмедийного дискурса опирается на социолингвистику и социальную психолингвистику, журналистику и прагма-лингвистику, в область изучения которых входит повседневная межличностная коммуникация. Современная коммуникация отражается в ситуативности общения в социальных сетях, массмедиа, художественной литературе и так далее [8; 12; 18]. При этом существует реальная необходимость при анализе конфликтного дискурса более пристально рассматривать феномен когнитивных искажений [13]. Разворачивая концептуальную интеграцию, адресат выступает как креатор собственной реаль- ности, намеренно создавая некое вводное пространство, которое разнится от пространства говорящего, при этом мы наблюдаем осознаваемый выбор проецирования разных способов достижения цели с различной степенью когнитивной значимости, что приводит в итоге к преднамеренному когнитивному искажению как базы для развертывания конфликтных стратегий [6; 19]. Для понимания лингвоконфликтоген-ности современного медиадискурса необходимо также понимать «мишени», что может быть описано посредством теории концептуальной интеграции, которая не только вскрывает психолингвистическую составляющую преднамеренного искажения, но и обнаруживает новые перспективы регулирования конфликта.

Научная новизна обусловлена необходимостью создания и описания реестра лингвоконфликтогенности в массмедийном российском дискурсе как социальной опасности, пошаговым анализом прагматики лингвоконфлик-тогенности массмедийного дискурса с позиций геополитической лингвобе-зопасности. Значимость теоретических выводов нашего исследования заключается в расширении лингвистического знания о вербальных характеристиках социального конфликта, отраженного в дискурсе СМИ, во вводе нового эмпирического материала, поясняющего специфику использования конфликта для ре-шенияутилитарныхзадачмассмедиа.Прак-тическая значимость состоит в практикоориентированной подаче материала для социологов, лингвистов, психологов, журналистов, политологов, которые работают с массмедиа, содержащими в себе лингвоконфликтогенность, которая проявляется в различной степени интенсивности. Следует отметить, что лингвокон-

Вестник Российского нового университета

Серия «Человек в современном мире», выпуск 4 за 2021 год фликтогенность является неотъемлемой чертой современных массмедиа, что обусловлено необходимостью поддержания интереса со стороны потенциального реципиента, поскольку повышенное внимание к явлениям, содержащим внутри себя опасность, определено самой прагматикой жизни.

Методы исследования, используемые в нашей статье, являются классическими для такого рода работ, включая прежде всего первичный и вторичный анализ научной литературы, интерпретацию, наблюдение, контент-анализ, обобщение, интроспекцию собственного опыта в сфере практической и теоретической конфликтологии.

Сложность изучения лингвоконфликто-генности обусловлена аурой социальной стигмы самого феномена конфликта [4; 14; 22], что стало причиной недостаточной проработки вопроса с лингвистических позиций. Кроме того, сама терминология лингвоконфликтологии только начала формироваться с опорой на психологический, социологический и политологический инструментарий: языковые инвективы (обида, угроза, оскорбление, буллинг, газлай-тинг, хейтинг, преследование, гостинг), языковое манипулирование (манипулема, речевая агрессия, подстрекательство, лин-гвоэкология, лингвоинфорнема), лингвистическая и психолингвистическая конфликтология (вербальные преступления) и так далее [6; 8; 12; 15; 17; 18].

Сегодня пресса отошла от объективного изложения различных точек зрения с упрощением описания жизненно важных конфликтов, выбирая стратегию идеализации или демонизации «лидеров мнений прошлого или настоящего» (политиков, писателей, артистов, священников и др.), проводя выбор обстоятельств в зависимости от собственных задач с иг- норированием других данных, которые не вписываются в цель журналиста как проводника «заказанного мнения» [7; 8; 18]. При этом если СМИ позиционируют себя как независимые, то, как правило, это обусловлено финансовыми вливаниями, что побуждает российские власти обозначать такие СМИ иноагентами, что в свою очередь также повышает уровень конфлик-тогенности, четко проводя линии противопоставления: наши и не наши. Вместе с тем и те, и другие сосредоточены на акцентуации различий между социальными группами, а также политическими и экономическими субъектами, но не на поиске компромиссов, согласия.

Несмотря на кажущуюся простоту контроля общественным сознанием с помощью инструментов автоматической оценки, сама стереотипизация информационной политики приводит не только к упрощению, но прежде всего к становлению формализованной идентичности, когда участие людей проходит в двух плоскостях: 1) В публичных действиях по инициативе политических или экономических субъектов; 2) В открытом непосредственном общении, когда высказываемые оценки не модерируются и не предаются огласке. Лингвоконфликтогенность современных массмедиа проявляется в стремлении преподнести скандальные истории из жизни известных людей прошлого и настоящего, обесценивая их заслуги. В связи с этим используются «кричащие заголовки», которые максимально бьют по психоэмоциональной сфере человека. Например: «В петербургской больнице пенсионер напал на врача с ножом» (РБК, 19.10.2021); «Яна Егорян заявила, что ее “выбросили как собаку” из ЦСП Подмосковья» (РБКспорт, 19.10.2021). При этом вопросы осмысления мотивов человека, участвующего

Лингвоконфликтогенность современного массмедийного дискурса России 85

в общественной деятельности, выявления круга его интересов (социальных, политических, личных), анализа смысла гражданских инициатив различной направленности, характеристики горизонтальных коммуникационных связей остаются зачастую за пределами внимания журналистского сообщества как неспособные дать рост рейтинга. После ужесточения мер по надзору над прессой публикации российских журналистов стали больше информативными, безэмоциональными, что также может привести к росту скрытых конфликтов в обществе, потери контроля над реальным положением социальной конфликтогенности в разных социальных стратах. Например: «Собянин назвал различия в ситуации с СOVID-19 осенью 2020 и 2021 годов» (РБК, 19.10.2021), «Стен-даперы дошутились» (Вести, 14.10.2021), «Политолог Кортунов сравнил обстановку в мире с преддверием Первой мировой войны» (Daily News).

Мы полагаем, что попытки СМИ раскрыть гражданский потенциал людей, внушить им уверенность в собственных силах способствуют формированию позитивной этносоциокультурной идентичности у граждан России. В связи с этим российское правительство стала прицельно работать с лидерами мнений. Например: «Лию Ахеджакову вызвали в Следственный комитет», «Телеведущий Норкин высказал жесткую позицию о поведении Собчак». Как правило, около четверти жителей любого муниципального образования присущи инициативность и ответственность, поэтому поиск такой позитивной социальной активности помогает привлечь потенциальных лидеров к активному решению проблем.

Позитивная информация не только вызывает положительный отклик у реципи- ента, но и выполняет роль здоровьесберегающей стратегии, которая проявляется в гармонизации социальных настроений, нивелировании черт социальной шизофрении, побуждая к созидательному творчеству. К таким публикациям мы относим сообщения, ориентированные на осознание роли личности в истории страны, региона, местного сообщества, побуждая к социально значимому творчеству, к волонтерской деятельности и благотворительности. Например, таковы «Волонтеры Победы», «Волонтеры культуры», «Бессмертный полк», «Волонтеры России» и др.

Предупреждение социальных конфликтов посредством СМИ может происходить через выявление возможностей использования инструментов гражданского контроля и общественной экспертизы проектов, претендующих на социальную значимость, что раскрывает потенциал сотрудничества между властями и экспертами в аналитическом мониторинге состояния социальных институтов и государственной политики.

Предпочтительность изложения тем в заведомо отрицательной оценочной парадигме приводит к росту агрессии в обществе, вызывая конфликтную акцентуацию в речеповеденческом профиле реципиента, провоцируя конфликт как таковой. Так, наблюдения исследователей показывают, что ситуация вынужденной самоизоляции в период пандемии COVID-19 также обострила межпоколенческий конфликт, а также обострила негативные поведенческие установки личности [22, с. 1527]. Так, по данным международной исследовательской группы под руководством И.С. Карабулатовой [22], было выяснено, что современные «цифровые аборигены», выросшие под шквальным огнем разнообразной информации, более склонны

Вестник Российского нового университета

Серия «Человек в современном мире», выпуск 4 за 2021 год к агрессивному и даже псевдопатопсихо-лингвистическому речевому поведению, которое может быть сглажено и приведено в норму с помощью вербальных стратегий [22, с. 1528].

В российских СМИ, например, страна-сосед Китай раньше выступала как обозначение Зла (поскольку сакральный образ дракона в китайской культуре воспринимается в русской культуре как символ дьявольских сил), как указывает Ши Ся [21], теперь акцент смещается в сторону подчеркивания общих черт между русскими и китайцами [9]. При этом мы можем видеть стратегии, направленные на трансформацию социокультурной идентичности, при которой подчеркивается общность исторических судеб России и Китая. В контексте гражданской идентичности это происходит с упором на менталитет общества. В то же время знакомство с китайской языковой культурой вызывает уважение, а иногда и восхищение российских респондентов, что связано с успехами Китая в научно-техническом прогрессе и размывает гражданскую идентичность русской молодежи. Поначалу в китайском медийном дискурсе Китай и Россия позиционировались как партнеры и наследники великого советского прошлого, что создавало чувство гордости за общую историю эпохи социализма в контексте создания позитивной гражданской идентичности, действиями по формированию позитивной гражданской идентичности являются мероприятия к датам Второй мировой войны и так далее.

Навязываемое агрессивное речевое поведение отражает произошедшие когнитивные искажения в структуре индивидуальной картины мира, поэтому выбор корректирующих социально значимых психолого-педагогических стратегий не может быть однозначным. Например, эффект массового увлечения может быть не только следствием нарушения требования рациональности, но и свойством экономического института, который подталкивает людей к нарушению собственных интересов таким образом, что необходимо классифицировать эти искажения по категориям в формах объемного куба с ребрами разной силы связи, а не в виде линейного сравнения.

Таким образом, мы можем прийти к заключению, что сама система дискурсивных доминант ментального пространства личностной эффективности формируется за счет конкретизированных установок общего самоотношения к конфликту и его преодолению как к личностно значимому успеху, что стимулирует деятельностно-коммуникативные потребности реципиента при переходе в автокоммуникацию без привлечения конфликтогенных средств выражения языковых потребностей личности.

Сегодня СМИ являются побудительной силой действия для общего блага, когда распространяют идеи саморегулирования и самоорганизации общества, информацию о деятельности гражданских активистов, вынужденных подменять власть в решении острых социальных проблем, отражая не только разные точки зрения, но и аргументацию, системы взглядов, разделяемых участниками конкурентных взаимодействий, происходящих в социальнополитической сфере.

Дискурс СМИ непосредственно формирует и трансформирует позитивные и негативные социальные активности индивидуума, выполняя роль социального института третейских судей для согласования социальных, политических и личных интересов.

Лингвоконфликтогенность современного массмедийного дискурса России 87