Литейные формы для изготовления украшений из свинцово-оловянных сплавов с позднедьяковских памятников Подмосковья

Раннесредневековые украшения из низкотемпературных сплавов и технология их изготовления уже не раз становились объектом специального исследования. За последние десятилетия в научный оборот были введены находки из кладовых комплексов, обнаруженных на раннеславянских поселениях, опубликованы данные по химическому составу свинцово-оловянных изделий, входивших в состав кладов. Посвятившая этой теме несколько работ, О. А. Щеглова пришла

к выводу, что традиция изготовления подобных украшений была распространена на обширной территории от Южного Буга до Северо-Западного региона и Прибалтики. Внимание исследователей также привлекли многочисленные каменные литейные формы, предназначенные для отливки свинцово-оловянных украшений. В литературе они получили название «формы типа Бернашевка-Камно», или «Камно-Рыуге» ( Горюнова , 1987. С. 85–93; Седин , 1994. С. 16–19; Гавритухин, Об-ломский , 1996; Фурасьев , 1996. С. 49–51; Винокур , 1997; Егорьков, Щеглова , 2000. С. 56–61; Щеглова , 2001. С. 46–55; 2002. С. 134–150; Михайлова , 2017. С. 87–97).

Область распространения формочек этого типа включала в том числе и бассейн Москвы-реки (рис. 1). Отличительной особенностью москворецких позднедьяковских городищ стало то, что, помимо каменных, на них были найдены глиняные формочки, которые часто использовались для отливки аналогичных украшений (рис. 2). На сегодняшний день в бассейне Москвы-реки известно семь памятников с подобными находками. Серии глиняных формочек были найдены на городищах Дьяково и Луковня. Единичные экземпляры происходят с городищ Троицкого, Успенского, Боршевы и Боровского кургана ( Кренке, Тавлинцева , 2011. С. 104; Дубынин , 1970. Табл. 30: 2, 4, 5 ; Крис, Чернай , 1980. Рис. 1: 7, 8 ; Розенфельдт , 1982. Рис. 9: 27 ). Таким образом, в бассейне Мо-сквы-реки известно 27 глиняных литейных форм, которые были найдены на семи городищах, в то время как каменных – только 15 экземпляров с трех памятников (табл. 1). Эта картина существенно отличается от той, которая характерна для области распространения формочек типа «Бернашевка-Камно», где находка глиняных форм – скорее исключение. Представляется, что это соотношение не является случайным, а, по-видимому, отражает определенные культурные и/или хронологические реалии.

Таблица 1. Глиняные и каменные литейные формы н. э. на позднедьяковских памятниках

Памятник	Общее количество	Каменные формы	Глиняные формы
Дьяково	19	6	13
Луковня	14	7	7
Боровский курган	1	—	1
Щербинское	2	2	–
Троицкое	3	–	3
Боршева	2	—	2
Успенское	1	–	1
Всего:	42	15	27

Все формочки (как каменные, так и глиняные) относятся к типу составных. На основных створках вырезались негативы украшений, литниковая чаша и каналы, которые соединяли ее с негативами (рис. 1: 1, 6, 10, 11 ). Часто для размещения негативов использовались сразу обе широкие грани основной

Рис. 1. Каменные литейные формы с позднедьяковских памятников бассейна Москвы-реки: Луковня ( 1–5 ); Дьяково, по: Кренке , 2011 ( 6–8, 10, 11 );

Щербинское, по: Кренке , 2011 ( 9 )

Рис. 2. Глиняные литейные формы с позднедьяковских памятников бассейна Москвы-реки: Луковня ( 1–4, 9 ); Дьяково ( 5–8, 10–12, 14 , по: Кренке , 2011)

створки. Также известен случай использования боковой грани. На других, вспомогательных, створках обычно вырезали вторую половину литниковой чаши, негативы петелек нашивных украшений и каналы для вставок, с помощью которых получали отверстия в ушках нашивных бляшек или подвесок. Каналы, соединяющие чашу с негативами, на этих створках, как правило, отсутствовали (рис. 1: 2, 7 ).

Глиняные формы состояли из двух створок. Каналы для вставок и литники обычно присутствовали на обеих створках. На основной створке размещали негативы украшений (рис. 2: 1‒5, 9, 10, 15 ). Если форма предназначалась для отливки нашивных бляшек, то на вспомогательной створке размещали негативы для петель крепления (рис. 2: 6, 11, 12 ).

Стратиграфически как каменные, так и глиняные формочки связаны с позднедьяковским временем. Их находят, как правило, в верхних слоях городищ, нарушенных многочисленными перекопами, вне четкого археологического контекста. Лишь на Дьяковом городище несколько глиняных и каменных формочек были надежно связаны с верхним горизонтом верхнего слоя памятника: они залегали выше слоя с находками эмалей. Таким образом, формочки могут датироваться достаточно широко – в рамках всей третьей четверти I тыс. н. э. (Кренке, Тавлинцева, 2011. С. 105). Это не противоречит датировке находок за пределами бассейна Москвы-реки. О. А. Щеглова связывала появление в лесной зоне формочек типа «Бернашевка-Камно» с приходом туда нового населения и относила эти события к рубежу VI/VII вв. – сер. VII в., предположительно, ближе к началу столетия (Щеглова, 2001. С. 54). В то же время не совсем ясно, появляются ли каменные и глиняные формы на памятниках Москворечья одновременно, а если нет, то какая группа находок появляется раньше. В предыдущих работах этот вопрос решался следующим образом: на основании изучения коллекции литейных форм с Дьякова городища исследователи пришли к выводу, что традиция использования каменных форм для литья изделий из свинцово-оловянных сплавов была заимствована местным населением извне, а глиняные формы «вторичны по отношению к каменным и представляют собой результат переработки заимствованной технологии на основе местных традиций ювелирного производства» (Кренке, Тавлинцева, 2011. С. 104–105).

В этой связи крайне интересна находка, происходящая с расположенного на р. Упе городища Щепилово, – глиняная формочка с негативами для отливки петель крепления нашивных украшений, абсолютно аналогичная глиняным формочкам из Москворечья. Формочка происходит из комплекса постройки 2, которая связана с третьим хронологическим горизонтом мощинской культуры. В заполнении постройки была найдена двучленная прогнутая фибула с пластиной для удержания оси пружины, широкой ножкой и сплошным приемником, которую А. М. Воронцов датировал второй половиной IV в. Постройка 2 была перекрыта постройкой 3, относящейся к гуннскому времени ( Воронцов , 2013. С. 34, 36. Рис. 14: 1, 5 ).

Ряд косвенных признаков позволяет предположить, что традиция изготовления украшений из низкотемпературных сплавов существовала на дьяковских городищах бассейна Москвы-реки задолго до третьей четверти I тыс. н. э. Тигли, предназначавшиеся для выплавки изделий из низкотемпературных сплавов, – небольшие ложковидные льячки с втулкой в рукояти, отсутствуют в раннедьяковских слоях и появляются, по-видимому, на рубеже первой и второй четвертей I тыс. н. э. На Дьяковом городище подобная льячка была найдена в заполнении постройки Е-7, относящейся к III в. н. э., в комплексе с шестью сплавленными лунницами с эмалью и красной пастовой бусиной в форме кирпичика ( Кренке , 2011. С. 142. Рис. 159).

На позднедьяковских городищах Москворечья самих изделий из свинцово-оловянных сплавов найдено не было. В этом нет противоречия: на поселениях лесной зоны украшения из этих материалов, как правило, не сохраняются. Редким исключением являются найденные на мощинских городищах (Велегож, Дуна, Лужки, Акиньшино) свинцово-оловянные бляшки, датирующиеся V – началом VI в. ( Воронцов , 2016. С. 225, 226. Рис. 21). В культуре рязано-окских могильников наиболее ранние образцы мелких свинцово-оловянных украшений, использовавшихся для расшивки одежды, зафиксированы в погребении 42 Кошибеевского могильника, дата которого определяется в рамках III в. ( Тавлинцева , 2000. С. 114).

В этой ситуации интересным, на наш взгляд, может оказаться анализ распределения негативов на каменных и глиняных формах. Значительное количество негативов, представленных на 42 формах, найденных в Москворечье, предназначалось для отливки петель крепления нашивных бляшек (рис. 1: 7; 2: 6, 11, 12). Кроме того, сохранилось 46 пригодных для определения негативов украшений, которые можно отнести к 13 типам.

Самую малочисленную группу составляют негативы, встреченные только на глиняных формах, их всего три. Два из них – нашивная бляшка с рифленой поверхностью с городища Луковня (рис. 2: 1 ) и у зкие прямоугольные пластины с полусферическими выпуклостями с Дьякова городища (рис. 2: 7 ) – единственные в своем роде. В первом случае изделие представляло собой, по-видимому, длинную узкую пластинку со слегка выпуклой рифленой поверхностью. Наличие на створке двух каналов для вставных стержней свидетельствует о том, что бляшка крепилась к основе с помощью двух ушек, расположенных по краям изделия с тыльной стороны. Аналогии изображению неизвестны, но следует отметить, что рельеф на поверхности украшения может быть имитацией распространенных на местных памятниках пронизей из витой бронзовой проволоки.

В этой группе негативов наиболее интересен третий тип – подвеска, украшенная волютой и шариками зерни , форма для отливки которой происходит с городища Боровский курган (рис. 3: 1 ). Рисунок негатива был приведен в монографии И. Г. Розенфельдт, которая отметила несомненное сходство этой вещи с рядом позднедьяковских украшений, изготовленных по восковой модели. Это подвески с Кривого озера и Луковни, которые могли быть частями сложносоставных украшений наподобие шумящей умбоновидной подвески со Щербин-ского городища, также приведенной И. Г. Розенфельдт в качестве аналогии ( Ро-зенфельдт , 1982. С. 39. Рис. 9: 26 ) (рис. 3: 3‒5 ). Определенное сходство можно найти и с подвеской из Дьякова городища ( Кренке , 2011. Рис. 142: 1510‒87 ) (рис. 3: 6 ). Но единственной полной аналогией следует считать негатив украшения на глиняной формочке с Огубского городища, которая в настоящее время хранится в фондах ГИМ (ГИМ 55225, оп. Б 319) (рис. 3: 2 ). Все это позволяет сделать вывод, что перед нами украшение, относящееся к местной позднедьяковской москворецко-окской традиции, для которой чрезвычайно характерны такие приемы, как декор в виде волют и ложной зерни.

Отдельную группу составляют негативы, которые есть как на глиняных, так и на каменных формочках. Большинство негативов этой группы представляют украшения простых типов, которые были распространены практически повсеместно. К этой группе относятся:

Круглые бляшки диаметром 0,4 см. В бассейне Москвы-реки они найдены на городищах Дьяково, Луковня, Троицкое (?) и Боршева (рис. 1: 8, 10 ; 2: 4, 5 ).

Бляшки-розетки. Формы для отливки мелких (около 0,5 см диаметром) экземпляров происходят с городищ Успенское и Дьяково (рис. 1: 8 ; 2: 10 ). Формы с изображениями крупных розеток (диаметр около 1 см) известны на городищах Щербинском и Луковне (рис. 2: 3 ). Разновидностью этого типа можно считать сдвоенные нашивные бляшки-розетки. Длина изделий – 0,8 см, диаметр розеток – 0,4 см. Единственная форма для их отливки известна на Луков-не (рис. 2: 9 ).

Негативы для отливки бляшек, украшенных ложной зернью, сохранились на двух формах с Луковни и Дьякова городища: каменной, предназначавшейся

Рис. 3. Литейные формы с городищ Боровский курган ( 1 ); Огубское ( 2 ); Хлепень ( 7, 8 ) и бронзовые украшения с позднедьяковских памятников: Щербинское, по: Розенфельдт , 1982 ( 3 ); Луковня, по: Розенфельдт , 1982 ( 4 );

Кривое озеро, по: Розенфельдт , 1982 ( 5 ); Дьяково, по: Кренке , 2011 ( 6 )

для отливки вытянутых колодочек, украшенных по краям шариками зерни (рис. 1: 11 ), и глиняной для изготовления ложнозерненой нашивной бляшки (рис. 2: 2 ). В бассейне Москвы-реки традиция ложнозерненых украшений имеет глубокие корни. Расцвет ее приходится на первые века нашей эры, затем она постепенно сходит на нет, но декор в виде отдельных бронзовых шариков диаметром около 0,1 см встречается на позднедьяковских вещах и позже, вплоть до финала культуры. В то же время негативы изделий в виде различных комбинаций из шариков ложной зерни отмечены и в ареале распространения каменных форм ( Винокур , 1997. Рис. 25; 38).

Формы для отливки ворворок (небольших свинцово-оловянных подвесок) представлены тремя находками. Две каменные створки с углублением в форме усеченного конуса с небольшим выступом на дне (рис. 1: 3, 5 ) происходят с городища Луковня, при этом у одной из ворворок у основания конуса были достаточно широкие поля, что делало ее похожей на привески-колокольчики латгальского типа, бытующие на территории Восточной и Центральной Европы в VII–VIII вв. Несколько экземпляров подобных бронзовых украшений происходят из верхнего слоя Дьякова городища ( Кренке , 2011. Рис. 145). Технология изготовления этих вещей при этом принципиально разная: ворворка представляет собой литое изделие, а бубенчик с полями – кованое.

Конструкция литейных форм для изготовления ворворок предполагала наличие второй створки с выступом-втулкой. Подобная глиняная втулка была найдена в верхнем горизонте верхнего культурного слоя Дьякова городища

(рис. 2: 8 ). Сами подвески и формы, предназначавшиеся для их отливки, хорошо известны по материалам раннесредневековых памятников Восточной Европы, но створки-втулки были найдены пока только в Бернашевке ( Кренке, Тавлинцева , 2011. С. 102–103).

К третьей, последней, группе негативов, характерных исключительно для каменных формочек, относятся негативы для отливки прямоугольных бляшек с закругленными завершениями и квадратной композицией с крестом в центре (рис. 1: 6 ); прямоугольных пластин с поперечными линиями по краям (рис. 1: 1, 6, 9 ) и единственный в своем роде негатив ажурной пластины на формочке с Дьякова городища (рис. 1: 6 ). Возможно, что это были накладки или нашивные бляшки. Не совсем понятно, как эти украшения крепились к основе. Негативы для отливки петель крепления должны были в этом случае находиться на второй створке. В кургане из Арнико, где были найдены обе створки формы для отливки бляшки с закругленными завершениями и крестом в центре, на второй, вспомогательной, створке была вырезана только литниковая чаша, а негативы петель крепления отсутствовали ( Моора , 1963. С. 357. Рис. 1: 1, 2 ). В этом случае бляшки могли крепиться к основе за счет дополнительно пробитых отверстий. О. А. Щеглова предполагала, что пластины с закругленными завершениями могли после соответствующей доработки использоваться как перстни, однако отмечала, что в ряде случаев это было бы невозможно из-за недостаточной длины изделия ( Щеглова , 2002. С. 141). Заслуживает внимания предположение Е. Р. Михайловой о том, что это могли быть бляшки-обоймицы, близкие к одному из типов украшений, характерных для культуры псковских длинных курганов ( Михайлова , 2014. С. 68).

Формы для отливки прямоугольных пластин, орнаментированных поперечными линиями по краям , в бассейне Москвы-реки были найдены на трех городищах: Луковне, Дьяковом и Щербинском. Полностью сохранились негативы только на формочке с Луковни. Аналогии известны на памятниках, расположенных к северо-западу от Москворечья: городища Осечен, Хлепень, Камно, Люб-ша, Кикинское (?), Рыуге ( Щеглова , 2002. Рис. 3: 20 ; Кренке, Тавлинцева , 2011. С. 103). На формочке со Щербинского городища сохранилась часть негатива, который, вероятно, представляет собой одну из разновидностей этого типа. С краю хорошо читается поясок поперечных линий, оставшееся поле заполнено косой штриховкой.

Негативы прямоугольных бляшек с закругленными завершениями и квадратной композицией с крестом в центре (рис. 1: 6 ) в бассейне Москвы реки известны только на Дьяковом городище. Аналогии происходят также с памятников северо-запада (Подол III, Осечен и Арнико) ( Кренке , 2011).

Только на каменных формах встречаются негативы бляшек-«гантелек» (рис. 1: 4, 10 ). Две формы с абсолютно идентичными изображениями происходят с Дьякова городища и Луковни. Каждая форма предназначалась для отливки трех нашивных бляшек в виде вытянутых колодочек с шаровидными утолщениями по краям. Длина негативов – 1,3 см, ширина – 0,3 см.

Единственный негатив для отливки небольшой лунницы с петелькой был вырезан на одной из каменных форм, найденных на городище Луковня (рис. 1: 4). На формах типа «Бернашевка-Камно» изображения лунниц достаточно редки, два негатива известны на юге (Бернашевка, Зимно), еще четыре – на территориях, расположенных к северу и северо-западу от Москворечья (Кикинское городище, Подол III, Съезжее, Лоози). Формочка с Кикинского городища была изготовлена из глины (Щеглова, 2002. С. 142. Рис. 5; Вишневский, 2021. С. 33. Рис. 41: 70‒87).

Находка на городище Щепилово глиняной формочки в комплексе второй половины IV в. позволяет предположить, что часть глиняных формочек для изготовления украшений из свинцово-оловянных сплавов с позднедьяковских памятников может датироваться более ранним временем. Нужно признать, что в настоящее время надежных аргументов в пользу ранней датировки глиняных форм явно недостаточно, и этот вопрос по-прежнему остается открытым. На москворецких памятниках они продолжают использоваться на протяжении третьей четв. I тыс.

Сопоставление изображений на каменных и глиняных формах позволяет сделать вывод, что каменные и глиняные формочки относятся к разным традициям, одна из которых имеет достаточно явную местную подоснову, а вторая заимствована извне. Для глиняных форм характерны негативы для отливки украшений, которые либо относятся к простым и широко распространенным типам, либо близки местной стилистике. В этой группе находок есть только одно исключение – литейные формы для отливки ворворок, аналогии которым хорошо известны как раз за пределами бассейна Москвы-реки. Из трех форм для отливки ворворок, известных на позднедьяковских памятниках, одна – глиняная. Однако с точки зрения технологии эта формочка существенно отличается от остальных глиняных форм, найденных на Дьяковом городище, поскольку при ее изготовлении были использованы иные навыки по отбору и подготовке исходного сырья. Глина высушивалась и затем дробилась (в тесте сохранились мелкие не растворившиеся комочки глины), в то время как для изготовления всех других формочек изначально использовалась влажная глина ( Лопатина , 2002. С. 112). Эта глиняная формочка была найдена на Дьяковом городище (раскопки Н. А. Кренке) на компактном участке площадью 4 кв. м вместе с еще тремя каменными формочками, что позволило выдвинуть предположение, что они синхронны и относятся к комплексу одной мастерской. К этому же комплексу относился в том числе и обломок каменной формы для изготовления прямоугольных пластин, орнаментированных поперечными линиями, прямоугольных бляшек с закругленными завершениями и крестом в центре и ажурной пластины ( Кренке, Тавлинцева , 2011. С. 101). Это сочетание негативов неслучайно. Оно встречается еще один раз на городище Луковня, где две каменные формочки для отливки ворворок были найдены в одном скоплении с формочкой, которая предназначалась для отливки прямоугольных пластин, орнаментированных поперечными линиями. Все это говорит в пользу того, что, несмотря на материал, из которого формочка была изготовлена, ее следует считать исключением и рассматривать в составе группы негативов, характерных только для каменных форм.

Все украшения этой группы не имеют аналогий в дьяковских древностях предшествующих периодов и, напротив, имеют полные соответствия с формочками типа «Бернашевка-Камно», происходящими с памятников северо-запада лесной зоны. О. А. Щеглова связывала распространение каменных форм типа «Камно-Бернашевка» с передвижением населения, а не отдельных мастеров

( Щеглова , 2002. С. 146). Можно предположить, что именно эти переселенцы приносят в бассейн Москвы-реки новые приемы работы со свинцово-оловян-ными сплавами и новый тип инструментов ( Кренке, Тавлинцева , 2011. С. 105). Глина, видимо, по-прежнему иногда используется для изготовления форм, но основным материалом служит все-таки камень. То, что каменные и глиняные формы в это время могли существовать в рамках не только одной традиции, но даже мастерской, доказывают находки с Дьякова городища.

Пути проникновения традиции использования каменных формочек в бассейн Москвы-реки можно наметить пока только очень приблизительно. К западу от границы ареала позднедьяковских москворецких городищ в бассейне реки Вазузы находится городище Хлепень. Набор каменных формочек, найденных на этом памятнике, демонстрирует сразу несколько совпадений по типам украшений (рис. 3: 7, 8 ), из которых два – ворворка и прямоугольные пластины с поперечными линиями по краям ‒ относятся к типично москворецкому набору негативов. «Дизайн» формочек также близок к москворецким образцам, на которых негативы вырезались в строго вертикальной проекции, торцевые грани обычно не использовались для размещения негативов, и на них не выводились литники, а каждая формочка предназначалась для одновременной отливки лишь небольшого количества изделий.

По мнению О. А. Щегловой, Верхневолжье и Верхнее Поднепровье играли важную роль в распространении традиции использования каменных форм на территориях, находящихся в глубине лесной зоны ( Щеглова , 2002. С. 146). Городище Хлепень в данном случае могло играть роль своеобразного передаточного звена в процессе перемещения этой традиции на восток в бассейн Мо-сквы-реки. На определенные контакты в этом направлении указывают и другие находки, большая часть которых происходит с тех же памятников, что и каменные формочки. К этой группе относятся вещи, которые являются этническим маркером для КПДК: тисненые бляшки-обоймицы, привески-колокольчики латгальского типа и браслеты с утолщенными концами и геометрическим орнаментом ( Кренке , 2016. С. 281; Михайлова , 2014. С. 85). Не исключено, что все эти находки следует рассматривать в едином контексте. И их появление в бассейне Москвы-реки может свидетельствовать о том, что в третьей четверти I тыс. н. э. население этого региона было вовлечено в общие культурные процессы, происходившие в это время в лесной зоне Восточной Европы.