Мечта и счастье в философии

О том, что такое счастье, и, что такое быть счастливым очень давно интересует каждого человека. Говорят, что человека создали быть счастливым, как птицу уметь летать. Это крылатое выражение как нельзя лучше выражает ту мысль, что счастье человека можно отнести к глубинным сторонам души, всего человеческого существования и самой природе [3].

Осознанию смысла счастья мешает сама сложность понятия и глубина духовного развития человека. Мы привыкли, что счастье употребляется повседневно в абсолютно разных смыслах. Данное понятие абсолютно индивидуально для каждого человека в силу его характера, способностей, материального благосостояния и жизненного статуса. Для одних счастье является благодетелью, для других -рассудительностью, для третьих - хорошо известная мудрость, а для иных всё вышеперечисленное с участием удовольствия или его отсутствием [1].

Исходя из огромного количества мнений людей, можно сделать вывод о том, что счастье является очевидным и наглядным: удача, удовольствие, почет, богатство, путешествия, здоровье, семья. Аристотель говорил, что счастье равнозначно благополучию и хорошей жизни. Таким образом, счастье не является просто вопросом о том, как быть удачный, довольным жизнью или творить добродетель, а в первую очередь выражается в стремлении к хорошей жизни и благополучию. А.В. Федосеенков писал, что для субъекта деятельности перспектива познания открывается только в той мере, насколько он в состоянии представить себя «другим» [7]. В таком движении обретаются качественно новые состояния, необходимые для счастья человека.

Мечта, точно также как и счастье является чувственно-эмоциональной формой идеала, хотя и не обозначает стремление личности к определенной цели. Она является исполнением данных стремлений. Счастье характеризуется не только определенным конкретным положением или субъективностью мышления человека, но и несет представление о том, какой именно должна быть жизнь человека, и что конкретно является для него удовольствием. От того, как можно истолковать смысл бытия, можно понять и содержание счастья. Соответственно, это понятие имеет нормативно-ценностный характер.

В основе гедонизма лежит понятие удовольствия, а эвдемонисты утверждают, что счастье заключается в обладании высшими благами. Моралисты в жизни ценят добродетельное поведение. В своих работах А.В. Федосеенков пишет о том, что исторически сложившиеся для человека ценностные установки и словесные формы служат опорой для проявления индивидуальности [6]. Способность к проявлению индивидуальности и самореализация в жизни ставятся весьма актуальными темами в современном обществе последние годы. С точки зрения психологии счастье воспринимается как чувство полной удовлетворенности жизни.

Счастье есть чувство полноты жизни. Человек, почувствовавший себя счастливым, подобен человеку, взглянувшему на небо после дождя и увидевшего радугу. Но, не просто увидев как набор цветов, а как символ веры и надежды в светлое будущее [2].

Мечта является определенным желанием, реализованным в воображении. Сознательное мечтание представляет собой умственную деятельность, которая является посередине между целенаправленным мышлением и посторонними мыслями. Как утверждают специалисты, наши мысли находятся в хаотичном движении около половины времени, однако, до конца не установлено, хорошо ли это или плохо. Мечта появляется в виде посторонней внезапной мысли, со временем приобретая осознанный характер и выливаясь в итоге в целостное видение, похожее на выдуманный видеоклип. Мечта очень увлекает людей, рисуя ситуации, смоделированные по определенным законам, отличным от реальной жизни [4].

От творчества мечту можно отличить по спонтанности и отсутствию внешней цели. Мысли, направленные на внешние цели, выходят из области чистой мечты и переходят в творчество. Очень часто мечты людей являются нереальными, что и отличает их от планирования [5]. Довольно часто планы осуществляются не в полной мере или не так, как задумывались, но они являлись осознанной деятельностью по планированию будущего. Планы всегда имеют реальные основания, доводы и амбиции, иначе в них смысла. Мечты же подчеркнуто нереальны или весьма трудно достижимы. Видная невозможность достижения останавливает планирование, но не мечту, в которой её содержание гораздо важнее реализации. В планировании на первом месте оказывается схематичность, а в мечте – чувства и эмоции. План можно сравнить с ровным и понятным чертежом, в то время как мечта сопоставима с прекрасной яркой и наполненной смыслом картиной. Ради своих мечтаний мы не ведём расчетов и не строим планов, так она возникает вне пространства и времени.