Место "восточничества" в российской общественной мысли

Р оссийские общественно-политические деятели и мыслители XIX — начала ХХ вв. неоднократно пытались дать ответ на во -прос о месте России в системе мировых культур и на основании этого определить дальнейший путь ее развития. Особой оригиналь-ностью для своего времени отличались пока мало изученные «вос-точнические» взгляды публициста, востоковеда, друга Николая II князя Э.Э. Ухтомского на место России в системе Запад — Восток и исторические задачи русских в Азии. Князь считал, что Россия по своим культурно - историческим особенностям ближе к восточным странам, чем к западным, и именно на Востоке ее будущее.

В центре геополитических взглядов Ухтомского оказался Китай. Китай еще не стал колонией европейских держав, вследствие чего, по мнению Ухтомского, Россия могла бы опередить их в установ лении здесь своего влияния1. Сходство многих традиций, истори-ческая память, выраженная в идеализации российского монарха, мирный характер установления влияния должны были обеспечить успех России. В условиях пробуждения Востока и стремительного расширения влияния европейцев на Востоке укрепление России в Азии и цивилизаторская миссия пробуждения Востока были глав ным условием ее дальнейшего существования. Ухтомский, подчер кивая близость и даже единство России и Востока, выступил одним из инициаторов дальневосточной политики России.

Истоки «восточничества» Ухтомского тесно связаны с вопросами определения места России в системе мировых культур и националь-ной идентичности, которые интересовали российское образован ное общество на протяжении всего XIX в. и перешли в следующие столетия. Следует отметить важность фактора европоцентризма в понимании общего хода исторического развития. Как в европей ском, так и в российском обществе сформировалось представление о неспособности восточных стран к дальнейшему развитию.

СУВОРОВ

Валерий

Во второй половине XIX в. многие мыслители говорили об отли чии исторического пути России и западных стран. Некоторые, например Ф.М. Достоевский и К.Н. Леонтьев, даже заявляли о куль -турной близости России и стран Азии2. Однако для них всех Европа оставалась ближе и роднее, чем азиатский мир. Самоопределение, основанное на славянской общности и единстве, византийском наследии, православии, предполагало сближение с остальными христианскими народами, и прежде всего с европейцами. Поэтому, несмотря на усиливающееся духовное разочарование в Западе, осуждение многих сторон жизни и традиций европейского мира, противопоставление западного и российского путей развития, по отношению к Азии российские мыслители и государственные деятели ощущали себя европейцами.

Во второй половине XIX в. в отечественном востоковедении появляются попытки переосмысления общего представления об «историчности» и способности восточных стран к развитию1. Определенную роль в формировании новых политических устремлений сыграли российские путешественники, такие как П.П. Семенов-Тян-Шанский, М.И. Венюков, Н.М. Пржевальский, которые, наряду с научными задачами, преследовали и чисто разведывательные цели. Развитие востоковедения и отечественной исторической науки, формирование имперской идеологии, основанной на успехах в колонизации Средней Азии и устремлениях на Дальний Восток в конце XIX в., проникновение европейцев в Азию и начало пробуждения Востока подготовили почву для появления «восточнической» концепции Э.Э. Ухтомского.

«Восточничество» как общественнополитическое течение организационно не оформлялось, а объединяло людей с общими взглядами. Более того, сам термин «восточники», по замечанию Б.В. Межуева, практически не встречается в сочинениях русских мыслителей рубежа веков2. Отмечается и немногочисленность сторонников «восточнических» взглядов. Один из современников князя Ухтомского, историк и публицист, исследователь Сибири П.М. Головачев характеризовал это направление следующим образом: «Сравнительно немногочисленные представители одной группы полагают, что Россия находится в духовном родстве с Востоком, связана с ним общностью традиций <…> Этот взгляд является как бы дальнейшим развитием взглядов славянофилов и панславистов»3.

Сам Ухтомский тоже писал о немногочисленности сторонников его взглядов. К «решительным сторонникам» он относил только С.Н. Сыромятникова, умеренного националиста, одного из основателей первой в России националистической организации «Русское собрание» в 1900 г. в Санкт-Петербурге. Свои «восточниче-ские» взгляды Сыромятников высказал в сочинении «Опыты русской мысли», написанном в 1901 г. Другим единомышленником Ухтомского был П.А. Бадмаев. Как отмечает Ухтомский в письме к Николаю II 22 марта 1895 г., общение с Бадмаевым и другими бурятами укрепляло его веру «в наше будущее в монголо-тибето-китайском районе»4.

Одновременно с «восточничеством» Ухтомского сформировалось и противоположное отношение к Востоку – идея «желтой угрозы», или «желтой опасности», которую во многом спрово -цировали интеллектуальные течения Запада. Сформулированная философом В.С. Соловьевым, эта идея стала особенно популярной в начале ХХ в. и имела немалое число сторонников. Ухтомский выступил одним из самых последовательных критиков идеи «желтой опасности». Он отстаивал позицию, противоположную панмонголизму и возможности движения «желтой расы» на Запад. Через 4 года после смерти В.С. Соловьева в брошюре, написанной уже после начала Русско-японской войны 1904–1905 гг., Ухтомский писал: «Никакого панмонголизма, никакой “Азии для азиатов”, никакой Японии, действительно способной направить пробужденный Восток против Европы, по-моему и нет, и быть не может»5. Однако Ухтомский не отрицал начинавшей разгораться «расовой борьбы» Запада и Востока как угрозы ХХ столетия.

Ухтомского и сторонников идеи «желтой опасности» объединяло мнение, что Россия должна быть сильной в Азии. «Восточничество» в силу дружеских отношений Ухтомского и Николая II в первые годы его правления1 было достаточно влиятельным и перспективным направлением. Однако оно под влиянием необдуманных действий России на Дальнем Востоке, особенно после Русско-японской войны, постепенно уступило место идеям о «жел-той опасности».

Исследователи отмечают и схожесть «восточничества» Ухтомского со славя -нофильскими взглядами2. Как и славяно-филы, Ухтомский последовательно проти вопоставлял Россию и Запад. Он считал, что русским несвойственны и чужды раци-онализм и материализм Запада. Одним из центральных и наиболее важных вопросов в концепциях славянофилов и западников, по которому их взгляды расходились в про -тивоположные стороны, были реформы Петра I и их значение для России. Но если славянофилы крайне отрицательно отно сились к последствиям петровских преоб разований, то Ухтомский не высказывал напрямую своего отношения к ним, хотя определенно разграничивал допетровскую Русь и время после петровских реформ3.

Гораздо ближе, чем к славянофилам, Ухтомский оказался к евразийству, воз никшему в начале 20-х гг. ХХ в. в эми-грантской среде. Для «восточничества» Ухтомского и евразийства было харак терно отведение главной роли в форми ровании российской государственности и культурных традиций Востоку. При этом особое внимание уделялось последствиям татаро монгольского ига и роли «туран ского элемента»4. Естественно, между евразийством и взглядами Ухтомского существовали принципиальные отличия. Одно из них заключалось в самоиденти фикации. Если Ухтомский пользовался традиционным определениями «Россия» и «русские», а Азия для него, «строго говоря, в полном объеме есть та же Россия»5, то молодые эмигранты признавали себя «евразийцами», а о принадлежавшей России экономико географичес кой и культурной сфере говорили как о «России Евразии».

Таким образом, для Ухтомского было характерно более критичное отношение к Западу, чем у большинства мыслителей западников. Почти одновременно с «вос-точническими» взглядами Ухтомского в России появляются идеи «желтой угрозы». Ухтомский, видя в Китае главного союз ника и опору России на Дальнем Востоке, отрицал возможность «желтой угрозы» даже после начала Рус с ко японской войны. Важным отличием «восточниче-ства» Ухтомского от предшествовавших и современных ему взглядов на Азию, был отход от европоцентризма в оценке восточных культур и традиций, а также последовательная идентификация России с Востоком, проявившаяся даже в боль шей степени, чем у евразийцев. Однако Ухтомский так и не смог в полной мере отказаться от европоцентризма в отно шении Востока, считая, что «пробуждать» его должна Россия, превосходящая Азию именно за счет восприятия европейских элементов культуры и мышления.