Международные отношения в терминах психологии: секьюритизация угроз национальной идентичности

Копенгагенская школа международных отношений внесла значительный вклад в развитие теоретического осмысления взаимодействия между акторами благодаря разработанной Б. Бузаном, У. Уэвером и Я. де Вильде «новой модели анализа» вопросов безопасности [Buzan, Wæver, de Wilde 1998]. Наибольшего признания удостоилась методология изучения вопросов секьюритизации. Под последней подразумевается конструирование угрозы за счет формирования соответствующего дискурса. Посредством речевого акта отмечается наличие вызова в отношении конкретного референтного объекта со стороны того или иного вопроса, процесса или контрагента [Боровский, Шишкина 2021: 58]. При помощи специально подобранных понятий секьюритизирующий актор пытается убедить свою аудиторию в существовании экзистенциальной угрозы, для решения которой требуется переход от обычных практик к экстренным мерам. В случае успеха происходит секьюритизация вызова и переход к реализации предложенного сценария безопасности, направленного на преодоление проблемы. Однако агентом, обращающим внимание на ее наличие, может быть только государственный деятель с крупным социальным и политическим капиталом [Peoples, Vaughan-Williams 2010: 79], иными словами, человек, способный оказывать влияние на общество.

Описанный выше процесс осуществляется в секторах безопасности, которых Б. Бузан выделяет пять: политический, экономический, социальный, военный и экологический [Buzan 1983: 11]. В зависимости от того, в каком из них воз- никает угроза, круг вовлеченных игроков и референтный объект могут варьироваться. Отметим, что в последнее время популярность набирает анализ угроз в рамках социального сектора, в особенности вопросов национальной идентичности. Как отмечает отечественный философ Т.А. Алексеева, сейчас происходит «очеловечивание» мировой политики, что придает актуальность изучению проблемы обеспечения онтологической безопасности [Алексеева 2022: 7]. Данный феномен довольно долго был исключительно достоянием психологии и социологии, но теперь он оказывается одним из ключевых в науке о международных отношениях. Все чаще исследователи обращают внимание на фактор идентичности во внешней политике и при его анализе прибегают в т.ч. к наработкам копенгагенской школы. Это позволяет рассматривать многообразие моделей поведения и сценариев, при помощи которых секьюритизирующие акторы пытаются преодолеть возникающие угрозы. Тем не менее применяемая концепция имеет значительное ограничение – она не объясняет причины, почему влиятельные агенты предлагают именно тот выход из ситуации, который они пытаются донести до своей аудитории, а не какой-либо еще.

Представляется, что ответ на данный вопрос кроется в первоисточнике феномена онтологической безопасности – психологии. Конструктивизм создает благоприятные условия для развития междисциплинарного подхода к изучению межгосударственных связей и «импорта» положений из смежных наук, что подтверждается целым рядом существующих трудов [Wendt 2004; Shannon 2012; Kinnvall, Mitzen 2020]. В связи с этим автор статьи ставит перед собой цель определить перспективы расширения объяснительного потенциала концепции секьюритизации в рамках социального сектора безопасности за счет внедрения дополнительных теоретико-концептуальных положений из психологии.

Угрозы идентичности и их секьюритизация:возможности дополнения модели анализа

Согласно основным постулатам копенгагенской школы, безопасность определяется как феномен, противоположный «обычной политике». Если в последнем случае все решения принимаются при опоре на законы и устоявшиеся правила, то при секьюритизации угрозы происходит выход за рамки обыденных и установленных практик. Одним из наиболее очевидных и не столь давних примеров подобных экстренных мер является ограничение прав и свобод индивидов во время пандемии коронавируса, что было направлено на предотвращение дальнейшего распространения заболевания [Roberts 2020].

Такой подход ставится под сомнение представителями парижской школы. Они считают, что их оппоненты не уделяют должного внимания повседневным практикам специалистов в сфере безопасности. Иными словами, отсутствие угроз становится возможным не за счет публичных выступлений и вытекающих из них экстренных мер, а благодаря таким рутинным действиям, как, например, сбор и публикация статистических данных или оценка и анализ существующих угроз [Bigo 2002].

Несмотря на справедливость указанного выше критического замечания, под сомнение ставится его релевантность в отношении вопросов онтологической безопасности. Так как национальная идентичность – это социальный конструкт, который имеет свойство изменяться в зависимости от дискурса, повседневные практики, на которых делается акцент в рамках подхода парижской школы, отходят на второй план. В данной ситуации гораздо большее значение имеет речевой акт, который указывает на существование угрозы само- бытности: если этот вопрос не предается огласке, значит, и в секьюритизации он не нуждается. Если же вызов онтологической безопасности возникает, то в рутинизации требуемых для его решения мер нет никакой необходимости. Связано это с тем, что процесс преодоления угрозы непостоянен и прекращается с ее десекьюритизацией. Между тем остается нерешенным вопрос, по какой причине секьюритизирующий актор пытается убедить свою аудиторию в правильности предлагаемого им сценария безопасности. Вполне вероятно, это обусловлено недостаточной концептуализацией самой группы людей, к которой обращается влиятельный агент.

Прежде всего необходимо установить, кто именно относится к ней и какая роль ей отводится. В научной литературе встречается мнение, что аудитория определяется в зависимости от конкретной социально-исторической ситуации, при этом перед ней стоит задача обеспечивать секьюритизирующего актора всем необходимым для преодоления возникшей угрозы [Vuori 2008: 72]. Влиятельный агент, в свою очередь, должен уметь определить настроения, нужды и интересы аудитории. Чтобы убедить ее, необходимо сформировать правильный нарратив, отталкиваясь от опыта и знаний слушателей [Balzacq 2005: 184]. Иными словами, требуется выстраивать аргументацию, учитывая особенности группы, которой секьюритизирующий актор пытается указать на наличие проблемы [Léonard, Kaunert 2011: 61].

Помимо аудитории, не стоит также пренебрегать контекстом. Сторонники анализируемого подхода стремятся избегать ситуации, когда любое явление можно описывать в категориях безопасности. Однако здесь появляется трудность, поскольку каждый секьюритизирующий актор определяет состояние защищенности в зависимости от контекста. На практике такая перспектива вовсе не означает, что в конечном счете все можно рассматривать в качестве вопроса безопасности. Акторы имеют ограниченный набор практик, который закреплен в обусловленных контекстом нарративах и логике действий. Таким образом, теоретики копенгагенской школы отчасти правы, указывая на важность общего определения безопасности. Однако они пытаются придать ему аксиоматичность, не учитывая, что подобного рода понятия могут претерпевать изменения [Ciută 2009: 321].

Резюмируя сказанное выше, отметим, что в процессе секьюритизации аудитория выступает не только в качестве агента, придающего легитимность решениям и действиям политиков. В большой степени она их предопределяет, поскольку сценарий безопасности формулируется на основе анализа ключевых характеристик группы лиц, к которой обращается секьюритизирующий актор, и общей ситуации внутри и вокруг нее.

В случае проблемы обеспечения безопасности идентичности автору кажется целесообразным учитывать и психологические особенности аудитории. Состояние онтологической незащищенности подразумевает появление страха за свою самобытность, поскольку для личностей характерно стремиться защитить то, что им дорого. Однако проявляться он может по-разному: для одних изменение статус-кво в вопросе идентичности может восприниматься как катастрофа, требующая экстренных мер для его восстановления; для других – как нечто ранее неизвестное, что может таить в себе изменения и риски. Но концепция секьюритизации не позволяет посмотреть на изучаемый вопрос под таким углом, хотя это позволило бы расширить представление о поведении государств на международной арене. В связи с этим подход копенгагенской школы к анализу проблем безопасности требует уточнения и дополнения.

Заключение

В результате ознакомления с положениями и критикой концепции секьюритизации было сформировано представление о перспективах расширения ее объяснительного потенциала в рамках социального сектора безопасности. Вследствие растущей популярности международно-политических исследований, посвященных национальной идентичности, появилась необходимость анализа подхода копенгагенской школы на полноту выводов, которые можно получить при его применении.

Несмотря на всю «добавленную стоимость» методологии, в частности в изучении вопросов самобытности, она упускает из виду самый первый и важный этап – появление необходимости обеспечения онтологической безопасности: что вызывает страх за идентичность? Чем обусловлена модель поведения, которую предлагает секьюритизирующий актор? Эти два ключевых вопроса остаются без ответа. Если принять во внимание уже подтвержденную совместимость теории международных отношений, а именно конструктивизма, и психологии, кажется логичным решение доработать концепцию копенгагенской школы в части объяснения причин возникновения такой эмоции, как страх, и определения его роли в борьбе с угрозами. Этому будут посвящены будущие исследования автора.