"Мгновенность пышных белых роз". Интерпретация стихотворения К. Д. Бальмонта "Морские розы"

В лирике К. Д. Бальмонта особое место занимает символика различных цветов, что связано и со стихийной поэтикой старшего символиста, в которой природные образы имеют принципиальное значение, и с богатой символической традицией, закрепленной за многочисленными флористическими образами, уходящими своими корнями в фольклор и архаичную мифологию. Так Л. А. Соколова отмечает, что «цветочный мир» в творчестве поэта во многом опирается на славянский фольклор и восходит к мифологеме «Мирового Древа», что обуславливает частое упоминание «сакральных», связанных с языческими таинствами в поэзии Бальмонта: «мир индивидуальный зависит от традиций славянского, поэт следует славянским традициям в изображении цветов» [10, с. 75]. Данное утверждение доказывается на подробном анализе образов кувшинки, мака, люб-травы, папоротника.

Другой важной работой представляется статья Т. С. Петровой «Мир растений в поэзии К. Бальмонта», где описывается цветок как двойник поэта и общность мира людей и мира растений, что связано с взглядами на искусство старшего символиста [9]. Отдельные наблюдения сделаны Н. Дворяшиной и Н. Крохиной. Наименее изученным в этом смысле остается символика отдельных цветов, в частности, розы — одного из хрестоматийных, древнейших флористических образов в мировой литературе, наполненного различными 1

смыслами и культурными ассоциациями. Нельзя не выделить, что это наиболее противоречивый символ среди всех цветов, что связано с его обширнейшей географией: « Роза распространилась от Персии через Фригию и Македонию до Греции и Рима, от мусульманских окраин до севера Европы, куда проникла лишь в христианскую пору» [4, с. 1].

Как отмечает А. Н. Веселовский, в каждую эпоху и в каждой стране, где росла эта царица цветов, она имела свои особые смыслы, которые в итоге сложились в определенную, традиционную для нее символику. Причем, с одной стороны, это символ женской красоты, Афродиты (роза — «вестница весны»), но с другой стороны, это символ смерти у римлян и возрождения после гибели в алхимии [4, с. 2]. В персидской мифологии это цветок страсти, убивающий своими шипами влюбленного соловья [5, с. 14]. Выделим, что в мифологии значение имеет и цвет розы: красная связана с кровью и мученичеством, например, в греческой мифологии она выросла из крови Адониса, тогда как белая роза — символ Венеры, юности и девственности.

Важно и то, что из язычества роза переходит в христианство, где соотносится с Христом: алые розы выросли на кресте распятого Иисуса, белая — эмблема Богоматери. В дальнейшем роза появляется в творчестве большинства великих поэтов, у каждого из которых она имеет самые различные коннотации. Таким образом, к моменту появления на поэтической сцене К. Д. Бальмонта, роза представляла собой типичный поэтизм, характерный как для западной, так и для восточной лирики, имеющий многовековую историю. Нас заинтересовала миниатюра «Морские розы» (1908) из цикла «Преломленья», входящего в книгу «Птицы в воздухе» (1908):

Морские розы – розы белые,

Они цветут во время бурь, Когда валы освирепелые Морскую мучают лазурь.

И бьют ее, взметают с грохотом,

И возмущают ревом гроз,

И возращают с мертвым хохотом Мгновенность пышных белых роз [2, с. 651].

Выделим, что в книге Бальмонта, куда и вошло рассматриваемое стихотворение, флористическая символика разнообразна. Она представлена символикой лилии, орхидеи, 2

Название стихотворения, как и его первый стих, запечатлевает типичный для Бальмонта прием синтеза разнородных стихий: земля и море. Роза — цветок, с которым сравнивается морская пена, возникающая на гребнях волн во время шторма. Далее к этому прибавляется воздушная образность: буря и грозы , что также связано и с названием книги. Нельзя не выделить и фигуру крайне близкую хиазму, которая возникает в первом стихе: « Морские розы — розы белые ». Помимо повтора слова «розы», здесь важно построение синтаксической структуры стиха: Adj+Sub — Sub+Adj. Такая «обратная» постановка двух прилагательных и двух одинаковых существительных, строится по принципу отражения. Тире выполняет функцию и интонационной паузы (цезуры), и зеркала, которое «отражает» совершенно разные особенности в символике роз, их морскую природу и их цвет, что заставляет обратиться к определенным культурным значениям.

В этом случае можно говорить об аллюзии к мифу о рождении Афродиты из пены Урана. После ее появления в пучине Средиземного моря и выхода на берег острова Крит, на земле выросли белоснежные розы, которыми украшали ее храм. В стихотворении уместно говорить о влиянии именно этой мифологемы, потому что оно близко по своему лирическому сюжету миниатюре «К случайной», где Афродита — порождение союза небесной, морской и земной стихий: « И на миг вероломная Влага с этой кровью небесною слита,/ И в минутном слиянии двух светов появилася в мир Афродита » [2, с. 454]. Важно и то, что образ богини для Бальмонта ассоциируется с цветком: « Почему так люблю я измены и цветы с лепестками из крови ». Безусловно, кровавые цветы более раннего текста не имеют никакого отношения к белоснежным хрупким розам из пены в изучаемой миниатюре, но в обоих случаях очевидна общая для них связь с мотивами страдания и смерти, красоты, порожденной ирреальной, стихийной силой (в обоих текстах это морская пучина), с мотивом морской пены, и, собственно, образом цветка.

Другим моментом, связанным с темой красоты, является связь миниатюры с названием цикла, в который она входит. Слово преломление подразумевает лиминальное положение на грани между светом и темнотой. Образ роз — преломление между стихиями, тьмой пучины и светом неба, а значит и между верхом, куда устремляется морская волна и низом, то есть дном моря, на котором она образовывается. Красота мира, которую символизируют розы, 3

ирреальна, ее природа непостижима, таинственна, мимолетна и хрупка, ибо трагедия стихотворения в неминуемой гибели прекрасных цветов, их превращение в брызги пены. Исходя из выводов о связи с мифом об Афродите, нельзя не допустить о божественном, трансцендентном начале в понятии прекрасного у Бальмонта. Заметим, что и в миниатюре «К случайной» Афродита порождение двух миров — результат преломления света кровавого заката и тьмы морского дна. Афродита у Бальмонта появляется в минутном слиянии, что также родственно морским розам, чье существование скоротечно, что маркировано словом « мгновенность ».

Дальнейшее развитие первой строфы посвящено расцвету роз как рождению красоты. Заметим, что прекрасное для Бальмонта появляется во время трагических и сложных ситуаций, несущих разрушение и гибель, в данном случае это буря. Обратим внимание на тот момент, что образ шторма занимает в тексте важное место и ему посвящено больше стихов, чем символике роз. Он начинается в третьем стихе первого катрена, а завершается в третьем стихе второго. Не менее важно и то, что он наполнен движением, крайне динамичен и описан глаголами, выражающими активное, агрессивное действие:  « мучают »,  « бьют »,

« возмущают » и « возращают ». Динамичность предают и единоначатие с одинаковым чередованием союза «и» и глаголов, и анафорическая рифма: « И возмущают » — « И возращают ».

Понятие красоты высвечивается благодаря отсылкам и к предшественникам, и к произведениям самого Бальмонта, что было доказано при сопоставлении текста с миниатюрой «К случайной». В «Птицах в воздухе» белые розы также связываются с понятием запредельных, прекрасных миров, где возможно существование идеала, постижимого лишь через соприкосновение с искусством, например, с музыкой: « Был он в море белых роз,/С кем-то белым он встречался,/ С ярким звуком оборвался,/ И вернулся в брызгах слез » («Скрипка»)[2, с. 633]. Белые розы также связываются не только с морской пеной, но и со снегом горных вершин, что подразумевает их возвышенную божественную природу: « Я видел много алых роз,/И роз нагорно-белых./И много ликов пронеслось/ В уме, в его пределах » [2, с. 687].

Не менее важным оказывается связь этой миниатюры со стихотворением в прозе И.С. Тургенева «Лазурное царство: « Упоительные благовония неслись с округлых берегов; одни из этих островов осыпали нас дождем белых роз и ландышей; с других внезапно поднимались радужные длиннокрылые птицы. Птицы кружились над нами, ландыши и розы таяли в жемчужной пене, скользившей вдоль гладких боков нашей лодки » [11, с. 153]. Растворяющиеся в пене розы и ландыши связаны с миром сна, фантазии, молодости и красоты. Отличием в данном случае будет осмысление роз у Тургенева как символа позитивного, наполненного 4

витальным и волшебным началом и гармонично сочетающимся с остальными образами: жемчужная пена, ландыши, парус, кажущийся герою « лебединой грудью » — все это также создает ощущение легкости, воздушности и радости. У Бальмонта символ роз трагичен и имеет большее количество смыслов. Это хрупкость, невозможность долгого существования красоты, но в то же время это и символ возрождения, связанный с вечным движением морских волн.

Нельзя не выделить и еще одно символическое значение морских роз как метафоры жизни. Если в первой строфе описано их существование: «Они цветут во время бурь», то во второй строфе указывается на их гибель и краткосрочность: «И возращают с мертвым хохотом/ Мгновенность пышных белых роз». Образ цветка в символизме, безусловно, связан с циклом человеческой жизни от рождения через цветение-бытие к смерти, о чем пишет А. Ханзен-Леве: «существование символического человека изображается через посредство «цветочного»» [12, с. 600]. Заметим, что у Бальмонта морская волна как аллегория человеческой жизни имеет место и в стихотворении «Белый пожар» из книги «Будем как Солнце», где появляющиеся из пены белые кони, разбиваются о берег. Шторм символизирует рок. Морские розы разбиваются в брызги, растворяясь в волнах, но можно предположить, что здесь нет трагической окраски, волна, будучи символом вечного движения, имеет свойство повторяемости, перевоплощения, а потому на смену одним розам вырастают другие.

Особым акцентом представляется финальный стих: «Мгновенность пышных белых роз». Живописуемая картина являет собой миг, мимолетное впечатление, занесенное на бумагу, что позволяет говорить о влиянии импрессионизма. Безусловно, это и попытка уловить мимолетность, увидеть в ней скрещение времен жизни белых роз и той мимолетности, которую она представляет собой в восприятии лирического героя. К. М. Азадовский выделяет: «Запечатленные  в лучших стихах Б. [Бальмонта] оттенки любовного чувства, непосредственное восприятие природы, способность глубоко ощущать мгновение придают многим его произведениям особенно ранним, импрессионистический характер. В своих лирических вещах Б., несомненно, более импрессионист, нежели символист» [1, с. 61]. Нам трудно согласиться с автором насчет «большей» импрессионистической сущности поэтики Бальмонта, чем символистской, однако именно мгновение здесь играет центральную роль, что позволяет утверждать скорее о единстве импрессионизма и символизма в стихотворении. Символистское восприятие розы, осмысление ее различных значений (кратковременность человеческой жизни, концепция красоты, гармония и стихийный синтез) сочетается тут с импрессионистической мгновенностью описываемого явления, попыткой уловить в сиюминутном целую жизнь. Эта мгновенность вбирает в себя огромное число значений, в чем и видится специфика символа у Бальмонта в этом произведении, он наполнен множеством 5

самых разных смыслов, многогранен и, в то же время, амбивалентен, что доказывает следующая таблица:

Таблица 1

Противоположные мотивы стихотворения как показатель амбивалентности основной символики

Море, водная стихия: « морские розы », « Они цветут во время бурь ».	Земля, земная природа роз как цветов + воздушность: « Они цветут во время бурь ».
Хрупкость, гармоничная красота морских роз, их пышность: « Мгновенность пышных белых роз ».	Могучесть, свирепость морских волн, порождающих розы, хаос стихии: « Когда валы освирепелые / Морскую мучают лазурь ».
Божественное, небесное начало, связанное с мифом об Афродите.	Море — пучина, хтоническое, наполненное инфернальными мотивами пространство: « И возвращают с мертвым хохотом »
Жизнь, цветение.	Смерть, гибель: « И возвращают с мертвым хохотом / Мгновенность пышных белых роз »
Статика: « Они цветут во время бурь ».	Динамика, мотив стихии:   буря,  валы освирепелые , « И возмущают ревом гроз ».

Нельзя не отметить, что у других русских символистов белая роза часто связывается с образом красивой девушки: « Вечер настал, и земное утешилось сном./ Девушка плакала ночью в тиши, — но о ком?/ Белая роза увяла без слез в эту ночь./ Голуби утром мелькнули — и кинулись прочь »(В.Я. Брюсов «Весна») [3, с. 163], или с возлюбленной: « Она в дыханье смертных уст/ Бессмертие вдыхает/ И в них, как этот белый куст,/ Тебе благоухает » (Вяч. Иванов «Белые розы») [6, с. 509]. Данное значение в тексте Бальмонта кажется нереализованным. Но оно имплицитно, что связано с возлюбленной поэта Миррой Лохвицкой. Опишем контекстуальные переклички «Морских роз» с миниатюрой поэтессы «Белые розы» из цикла «Перед закатом». Авторы комментария к этому произведению, отмечают ее близость стихотворению Бальмонта «Скрипка» из той же книги «Птицы в воздухе», однако связь с «Морскими розами» еще более очевидна и заслуживает особого внимания: « Приди! Испей от чаши сладостной. / Свой дух усталый обнови. / Я буду светлой, буду радостной, / Я буду гением любви. // Я дам лазурные мгновения. / Приди - и сердце обнови/ Полетом вольного забвения/ Меж белых роз моей любви » [7, с. 20].

В первую очередь близость обеих миниатюр видна на стиховедческом уровне: оба текста состоят из двух катренов, в которых наблюдается одинаковое чередование дактилических и мужских клаузул в перекрестной рифме, четырехстопный ямб, использование подряд трех анафорических конструкций, состоящих из кратких однобуквенных слов (союз «и» у Бальмонта и местоимение «я» у Лохвицкой) и глаголов (« Я буду… », « Я буду… », « Я дам… »). С помощью этих приемов создается своеобразный поэтический диалог между двумя поэтами на стиховом уровне произведений.

Не менее важными оказываются и сходства в лексической структуре: «лазурные мгновения » « белых роз » вполне соотносятся со стихами « Мгновенность пышных белых роз » и « Морскую мучают лазурь », а лазурь времени, то есть ирреальность и мимолетность любви подобна и краткости существования красоты, и морской лазури, что вводит и тему любви в текст Бальмонта: это как бы ответ любимой женщине. Белые розы ее любви трансформируются в его миниатюре в цветы Красоты и Женственности, что также коррелирует с описанным мотивом Афродиты. Таким образом, вступая в разговор с жизнерадостным, наполненным витальностью и радостью любви стихотворением Лохвицкой, с чашей сладостной чувств, Бальмонт пишет произведение о трагическом финале, их мгновенности и гибели в лазурных волнах моря-судьбы. Известно, что любовь к поэтессе символист сохранил на всю жизнь, а ее портрет стоял все время на его письменном столе. Потому уместно обратиться к биографии. Т. Александрова отмечает многочисленные связи стихов Бальмонта 1905-1910-ых годов с произведениями поэтессы: « Сборники Бальмонта 1906-1912-ых годов <...> — полны созидаемым мифом о возлюбленной, утраченной и вечно живой. <…> В стихах этих лет продолжается тот же интертекст, полный аллюзий на поэзию Лохвицкой, но малопонятный вне контекста » [8, с. 14]. Поэтому, и морские розы, разбивающиеся, но вновь появляющиеся на волнах, становятся символом вечной любви, способной противостоять хаосу и смерти.

Миниатюра «Морские розы» Константина Бальмонта оказывается весьма сложным и удивительным явлением. В главном образе стихотворения скрещиваются основные мотивы его творчества: природа, красота, время, стихийность, любовь. В то же время, символ Бальмонта многогранен и амбивалентен. Он строится на сочетании полярных тем: жизнь и смерть, гармония и хаос, время и вечность. Нельзя не отметить и богатую интертекстуальную и мифопоэтическую наполненность этого произведения. Но данный текст можно назвать многогранным и по количеству его трактовок, так как его можно видеть и как гимн несчастной любви, диалог с прекрасной возлюбленной, и как воплощение эстетических взглядов символиста на искусство и красоту.