Мировое развитие через призму транснационального подхода

цифровых технологий, или исключительно в существующем миропорядке, либо на основе новых способов хозяйствования и т.п.). Поэтому разработка транснационального подхода в историографии в последние годы имеет важное значение для социальных наук в целом.

Интерес к транснациональной истории возрос в 1990 – 2000 гг., когда стало появляться множество работ, описывающих ее предмет. Первоначально эта дисциплина развивалась в основном в США, и прежде всего в терминах транснационализма предлагалось описание американской истории. Например, один из ранних приверженцев транснационального подхода И. Тайрел в своей работе «Исключительность Америки в эпоху международной истории» рассматривает ее развитие как не соответствующее канонам и образцам ее традиционного описания [21]. Эти идеи с энтузиазмом подхватывается коллегами автора. Другой американец Д. Тэлен утверждает, что транснациональный подход мог бы значительно обогатить понимание истории США, их настоящего и прошлого, благодаря анализу «во взаимосвязи с другими настоящими и прошлыми» [18]. В «Журнале американской истории» (“The Journal of American History”) издается специальный выпуск, названный «Нация и то, что ее проницает: транснациональный взгляд на историю США» (“The Nation and Beyond: Transnational Perspectives on United States History”). Заметное место занимают также работы в этом ключе Т. Бендера, особенно высоко оценена коллегами одна из последних его работ [4], как «возвышающая дискурс транснациональной истории на новый уро- вень» [14].

Одновременно интерес к транснациональному анализу возникает в английской историографии, в частности, в изучении Британской империи. Так, А.Г. Хопкинс настаивает на нераздельности постколониальной истории Великобритании и бывших колоний [8]. Другие ученые предлагают обновленное видение колониальной истории на основе нового метода, когда объектом изучения выступает не влияние европейских стран на их колонии, а влияние такого транснационального феномена как империализм на различные страны – и колонии, и метрополии [5, c. 2].

И. Тайрел указывает на развитие транснационального метода в историографии в рамках французской школы «Анналов», а также в рамках глобальной истории и миросистемной теории [22]. К вопросам глобальной истории (включая эволюцию теории в рамках миросистемных подходов) обращаются сегодня и российские ученые. Так, образцом метатеоретиче-ского осмысления эволюции этой сферы исследования выступает работа И.Н. Ионова, написанная на основе множества современных концепций мирового развития. Ученый описывает глобальную историю как новую область знания, которая развивается с 1990-х гг., универсализируя и вписывая в единый глобальный контекст истории разных стран, и анализирует множество противоречий в становлении дискурса глобальной истории. И.Н. Ионов также подчеркивает роль влияния школы «Анналов» на развитие «новой истории», поскольку она позволила рассматривать общество как некую трансисторическую (цивилизационную) целостность и таким образом расширить дискурс, установить широкие международные и междисциплинарные связи между исследователями [23].

В настоящее время к утверждению принципов транснационального анализа мирового развития приходят ученые из разных стран и представители различных школ в своих независимых и совместных исследованиях. Многие настаивают на парадигмальном значении данного подхода, считая необходимым пересмотреть историю, написанную без применения транснационального анализа. Траснационализм как метод историографии наиболее интенсивно развивается буквально в последние годы. Организуются круглые столы, конференции, объединяющие исследователей из разных стран, выходят сборники статей. Например, в 2004 г. впервые на континенте состоялся «Симпозиум по транснациональной истории» в Национальном университете Австралии, доклады которого легли в основу заслужившей авторитет книги (концептуально объединенного сборника стаей) по данной дисциплине [6]. Теоретики также опи- сывают становление дискурса транснациональной истории в Германии, хотя и несколько изолированного [15]. В 2009 г. издана первая книга по истории Украины на основе транснационального подхода, представляющая собой сборник эссе ученых из Украины, России, США, Германии, Австрии и Канады под редакцией украинского и итальянского историков [10]. Как отмечают издатели, это первая попытка осмысления украинской истории вне привычных «национальных повествовательных схем», доминирующих в постсоветских странах после 1991 г. в связи с задачей реализации там «проектов национального строительства». Многие разделы являются, по словам издателей, инновационными с точки зрения методологии и заставляют переоценить привычное понимание различных исторических процессов.

Помимо партикулярных исследований появляются комплексные работы, например, в 2009 г. издательство «Макмиллан» выпустило Словарь транснациональной истории [9], в числе составителей которого 350 ученых из 25 стран. Он охватывает огромное число дисциплин, не просто систематизируя знания, но и предлагая новое понимание значительных исторических событий и феноменов. Как отмечает один из редакторов, специфический метод оттачивался исследователями в процессе создания словаря [17]. Его авторы полагаются на идею, что мировая история представляет собой не сумму национальных историй, а во многом развивается за счет транснациональных связей.

Аналогичные центры открываются и в других университетах Европы [27]. В настоящее время систематизируются и уточняются представления в рамках данной области исследования, в дискурс включаются новые аудитории, повышается статус дисциплины. В мае 2011 г. И. Тайрел прочел лекцию по транснациональной истории в Оксфорде [20]. В университетах в последние годы появляются специализации и присуждаются магистерские степени по транснациональной истории.

Европейские исследовательские центры также все активнее разрабатывают данную проблематику, проводят конференции по транснациональной истории, буквально предлагая авторам «переосмысливать и переписывать» историю – так, например, формулируется задача для участников международной конференции «Переписывая истории – транснациональный вызов» в Лондонском университете в 2010 г. [25] В структуре этого университета с середины 2000-х гг. функционирует «Центр транснациональной истории» [26]. Новое понимание эволюции мира отражает его эмблема в виде наслаивающихся друг на друга континентов. Она наглядно иллюстрирует предложенную иссле- дователями аналитическую схему транснационального анализа, отличную от привычной политической карты мира, разделению на регионы и государства упорядоченной «Вестфалии».

[Рис. 1] Транснациональный подход позволяет совместить различные слои, уровни анализа: локальный, региональный, межрегиональный, национальный, континентальный и глобальный.

Рис.1. Эмблема Центра транснациональной истории

Логика транснационального анализа истории всегда выходит за рамки привычных государственных границ и исследует не подчиненные им связи между людьми, их сообществами и событиями, которые обычно принято рассматривать отдельно друг от друга. Это может быть история трансграничных организаций и форумов, например, таких как Лига наций или Панафриканские конгрессы, индивидуальных биографий, например, деятелей колониальной эпохи [11], истории миграции, общественных движений, интеллектуальной истории и др. Так, например, историк Д. Мэйнард анализирует политические, культурные и экономические отношения между австралийскими аборигенами и другими «подавляемыми» этническими группами на протяжении прошлого столетия и выявляет малоизвестные до настоящего времени связи между панафриканским движением Маркуса Гарви и политической борьбой за независимость коренного населения в Новом Южном Уэльсе в Австралии в первые десятилетия ХХ в. Исследователь заключает, что анализ во взаимосвязи политических движений и идей в различных странах необходим для понимания их дальнейшей исторической динамики. «Транснациональная перспектива позволяет проникнуть в суть взаимосвязи политических движений и идей» [12, с. 195-200].

Транснациональный анализ дает возможность сделать новые выводы и о современных явлениях, и о ходе истории. Так, на примере упомянутых исследований Д. Мэйнарда, ин- теллектуальный багаж дополняется новым измерением постколониальной критики европоцентризма в прошлом, приведшего, с точки зрения некоторых историков, к образованию Третьего мира и навязывающего определенную призму в понимании культур [1, с. 172]. Таким образом, транснациональный подход к истории может обогатить и наши знания об актуальных социальных явлениях через приведение к «общим знаменателям» и сопоставление прошлого и настоящего.

На основе нового метода предлагаются транснациональные гипотезы мирового развития. Например, в своей книге «Рождение современного мира» К.А. Бейли подчеркивает взаимозависимость различных событий в мире при переходе к современности и утверждает, что модернизация осуществлялась в результате «глобального» политического кризиса, и что именно благодаря всеохватности этого кризиса оказалась перекроена вся карта глобальной экономической и геополитической власти [3]. У этой концепции, безусловно, есть критики, доказывающие, что «Бейли проецирует на более ранние эпизоды ту систему взаимосвязей, которая имеет более позднее происхождение» [24, с. 245], но в любом случае его работа показывает значительные возможности транснационального анализа в установлении новых зависимостей и моделировании мирового развития.

Исследователями подчеркивается отличие транснационального анализа от альтернативных подходов к рассмотрению истории вне национальных систем, лежащих в основе мировой истории, региональной истории или сравнительно-исторического анализа – хотя во многом их предметы пересекаются. Приверженцы транснационального подхода утверждают, что они не дублируют, и в то же время не противоречат таким классическим дисциплинам, как история дипломатии, либо история международных отношений. Транснациональный анализ скорее инклюзивный, он не стремится вычеркнуть национальные государства из логики истории, а дополняет картину привычного мира, расширяет его понимание, изучая историю трансграничных связей, структур, процессов, дающих импульсы общественному развитию. В то же время, авторы транснациональной истории порой высказывают критику и отмечают противоречия в других теоретических подходах. В их представлении, национальные исторические школы или теория международных отношений нередко искусственно ограничивают явления по природе транснациональные, так что разделенное на части целое изменяет в таком представлении своей природе. Убежденное национально-центристское мышление историков создает риск ошибочной интерпретации явлений. Как утверждает Т. Боллентайн, «история и национальное государство состоят в симбиотической связи». С XVIII в. профессиональная историография была тесно связана с формированием национальной идентичности и консолидацией национальной общности, выступая в последние два века основным интеллектуальным инструментом «создателей государств». Работа велась историками под контролем и при поддержке государственных институтов. Причем таковой была роль этой дисциплины и в европейских странах, и в их бывших колониях, выступая центральным элементом антиколониального и постколониального национализма. Сегодня исследователи образно называют историю «служанкой нации», предлагают «спасти историю от нации» [2, с. 23]. Ее логика изначально строилась вокруг понятия национального государства. Соответственно, проблематичность транснационального анализа состоит в противоречии культурному национализму, восприятию и ожиданию аудиторий, привычному прочтению истории. В этой связи некоторые авторы высказывают опасения, что резкий поворот к транснционализму как методу историографии может привести к неприятию, непониманию исследователей многими аудиториями, поскольку привычки национального мышления в этой области крайне сильны [13, с. 1066]. Развитие этого метода ведет к тому, что политический дискурс также выходит за рамки национальных границ, в формировании которых (в культурном и интеллектуальном измерении) историки и ис- тория играют огромную роль. Национальное мышление имеет важное значение в политической жизни обществ, поэтому ученые оставляют открытым вопрос о релевантности транснационального подхода к истории в политическом дискурсе [6, c. 14].

Однако на уровне теории поворот к «новой истории» безусловно конструктивен, так как существенно расширяет и углубляет понимание социальных явлений. В частности, новый метод служит уточнению понимания сущности нации и национального государства и определению исторических рамок анализа трнснациональных явлений, что является важной задачей для современных исследователей ввиду актуальной потребности науки в их концептуализации. Если отталкиваться от логики языка, то предложенный для обозначения нового метода термин выражает оппозицию национальному мышлению, сложившемуся с появлением современных национальных государств. Именно такой логики придерживаются многие исследователи. Транснационализм, так же как и национализм, чаще рассматриваются как явления модерна. Так, в Центре транснациональной истории в Университете Св. Эндрюса все исследования относятся к периоду с 1750 г. по конец XX в. В Словаре транснациональной истории рассматриваемый круг явлений принадлежит к XIX-XX вв. [9]. Внимание к современности заметно и в индивидуальных работах на основе транснационального метода, например, в книге К.А. Бэйли «Рождение современного мира» обозначен период 1780-1914 гг. Исследователь доказывает, что даже в это время «гиперактивного национализма» национальные идентичности не были единственным «якорем» в социальной жизни. На них наслаивались и с ними конкурировали классовые, этнические, религиозные идентичности – что также было важнейшим маркером модерни-ти. Автор также говорит о возникновении трансграничной «классовой структуры» именно в этот период, характеризуя экономические и политические элиты [3, c. 21].

Значительно реже исследователи транснациональных феноменов рассматривают период, предшествующий современности. Это можно объяснить двояко. С одной стороны, на практике современность дает сторонникам транснационального анализа больше объектов исследования по мере сжатия пространства-времени, служащего развитию трансграничных связей. С другой стороны, новая теория строится на оппозиции исследовательским тенденциям модернити, которые должны были возникнуть и утвердиться, чтобы им можно было противопоставить альтернативный подход. Такую возможность дает оформление и понятия нации, и самого явления, и развитие многочис- ленных предпосылок интеллектуального национализма, позволившего сформироваться современным государствам. В ходе исторического процесса требовалось оформление границ, относительно которых явления можно было бы классифицировать как трансграничные - в мышлении, в культуре, на территории, в институциональной сфере и т.д.

В то же время представляется обоснованным и обращение к более ранним периодам в изучении транснациональных явлений, и такое расширенное понимание предмета также существует среди исследователей. Например, участникам упоминавшейся конференции по транснациональной истории предлагалось рассматривать период с IV в. до н.э. по настоящее время. Ее организаторы полагают, что поле исследования «не ограничивается современным периодом, когда нации стали доминирующим элементом в организации государственных структур», и что сегодня ученым есть что почерпнуть в интеллектуальной культуре своих предшественников времен средневековья и древнего мира, которые по природе исследуемых ими явлений были транснациональными историками. Ограниченность «национальных историй» особенно отмечается в описании периодов до становления современных национальных государств. Эта позиция находит подтверждение в анализе различных исторических фактов. Например, до Реформации de juro на европейском пространстве основным интегрирующим политическим институтом была Католическая церковь - т.e., говоря современным языком, транснациональный политический институт. К примеру, средневековый рыцарский Орден Тамплиеров историки рассматривают как один из частных центров экономической и политической власти, называя «предком» или ранней формой транснациональной корпорации.

Различные этапы мирового развития могут быть осмысленны как через призму национально-центристского, так и через призму транснационального подхода. Поэтому перед исследователями также ставится задача понять, каким образом в XIX и XX вв. утвердилось национально-центристское понимание ранних этапов истории, и почему произошла «национализация средневековой истории и истории раннего модерна». На этот счет известны разные мнения. Некоторые теоретики относят утверждение «интеллектуального национализма» к XVIII в., считая это условием формирования наций [2 c. 23]. И. Тайрел через восемь лет после выхода его первой статьи по проблеме транснациональной истории детально анализирует становление критикуемого им национально-центристского подхода в историографии США и показывает, что он стал доминировать лишь во время и после Первой мировой войны, хотя ранее сосуществовал с транснациональным [19]. А.Г. Хопкинс, изучающий на основе транснационального метода феномен Британской империи, считает утверждение принципов национально-центристского анализа истории следствием деколонизации в 1960-е гг., когда в постколониальных странах исторические школы стали формироваться и развиваться обособленно и стали играть важную роль в укреплении национального самосознания. С точки зрения ученого, пришло время вновь поместить их в общий контекст, анализируя такой транснациональный феномен как империализм [8]. Аналогично описывает постколониальный дискурс И.Н. Ионов, связывая его становление «с историей антиколониальной борьбы и необходимостью самоутверждения, защиты новой самостоятельной самоидентификации» многих государств. Автор отмечает деконструкционную составляющую, расщепление постколониальной проблематики на темы национализма, региональных проблем. С его точки зрения, «новая история» позволяет преодолеть «локализм и монологическую замкнутость постколониальных исследований» [23]. В целом, национальноцентристское мышление утверждалось вместе с утверждением «Вестфальского порядка» на основе концепции государственного суверенитета, как элемент соответствующего миропонимания. Кризисным тенденциям этой системы сопутствует развитие транснциональной парадигмы в анализе мирового развития. В применении этих теоретических подходов важно, хотя порой крайне сложно, исходить из принципа инклюзивности, понять развитие национализма и транснационализма как две тенденции, которые сосуществовали на протяжении истории.

Итак, транснациональный анализ значительно обогащает теоретический инструментарий социальных наук и понимание мирового развития. Благодаря новому методу, возможно описывать не только развитие государственности и процессы консолидации национальных общностей вокруг политических центров на протяжении истории, но и эволюцию и закономерности развития транснациональных феноменов. Кроме того, на его основе возможно сопоставление и выявление общности логики мирополитических тенденций разных эпох. Например, развитие идей, выраженных в концепциях «нового средневековья» и «нового феодализма», о том, что нынешние процессы политической децентрализации, дезинтеграции государств и одновременного роста значения частных трансграничных структур, наслаивания множественных идентичностей и суверенитетов в политическом измерении отбрасывают человечество в Средние века [16]. В целом, анализ трансна- ционализма в исторической ретроспективе слу-     граничных структур и общностей, которые все жит углублению понимания проблемы транс-     больше доминируют в современном мире.