Монголия в конце 1980-х гг.: начало постсоциалистической трансформации

О тказ Монголии от социалистического пути развития и начало радикальных политических и экономических реформ на рубеже 1980–1990-х гг. традиционно считаются отправными точками современного политического процесса в стране. В научной и публицистической литературе данные события были названы демократической революцией 1990 года ( 1990 оны ардчилсан хувьсгал ) [Монголын… 2011: 27].

В МНР, как и в социалистических странах Восточной Европы, начало серьезных политических перемен пришлось на вторую половину 1980-х гг. Предпосылками к таким переменам в первую очередь следует признать кризисные явления в социально-экономической сфере страны. Г.С. Яскина указывает, что «к 1985 году неблагополучное положение в монгольской экономике стало громче заявлять о себе появлением таких признаков кризиса, как обострение продовольственной проблемы, дефицит потребительских товаров, рост убыточности основной массы промышленных предприятий усиление миграционных потоков сельского населения в города, падение жизненного уровня населения» [Яскина 1994а: 5].

Именно экономическая реформа стала главным содержанием объявленной МНРП политики перестройки (монг. – ебрчлен байгуулалт ). Первым важным событием в этом смысле стал майский XIX партийный съезд 1986 г., поставивший задачи проведения экономической реформы. В 1987 г. на XIII съезде Советов монгольских профсоюзов генеральный секретарь ЦК МНРП Ж. Батмунх объявил, что страна взяла курс на перестройку. А в 1988 г. V пленум ЦК МНРП продекларировал перестройку как неотложную задачу партии [История Монголии… 2007: 315-316].

Главный внешний импульс к подобным переменам для МНР исходил из Советского Союза и его политики перестройки. XIX съезд полностью поддержал решения XXVII съезда КПСС (февраль 1986 г.) о начале политики «нового мышления» ¹ . На советскую перестройку как важнейший фактор начала политической трансформации в Монголии указывают многие российские и зарубежные авторы [Яскина 2002: 45; Chuluunbaatar 2009: 7; Rossabi 2005: 2; Soni 2014]. На внешний фактор указывает и южнокорейский политолог Юнхан Ли, утверждая, что без серьезных изменений в одной из двух соседних стран Монголия не смогла бы пойти на демократизацию [Junhan Lee 2002: 835].

Специфику монгольского опыта реформ определили гораздо более тесная в сравнении с восточноевропейскими странами связь и зависимость от Москвы как в экономическом, так и в политическом отношении; второй по продолжительности после СССР опыт построения социализма; более низкий стартовый уровень социально-экономического развития; географическая замкнутость между двумя великим державами. Учитывая эти факторы, не удивительно, что инициированные МНРП реформы были смоделированы по большей части по аналогии с советским опытом политики перестройки и гласности (монг. – ил тод ) [Балхажаав 1989]. Так, на XIII съезде монгольских профсоюзов в 1987 г. Ж. Батмунх в своем выступлении заявил: «Перестройка – это наш путь, на который мы ориентируемся» [История Монголии… 2007: 316].

Так же, как и в СССР, изначально предполагалось реформировать только экономическую сферу, не затрагивая основ политической системы социализма. Ставка делалась на поощрение частной инициативы в процессе производства. Именно на это было рассчитано постановление Совета министров МНР в марте 1988 г. «О поддержке занятия гражданами индивидуальной трудовой деятельностью и развития трудовых кооперативов». Министерствам и ведомствам разрешалось самостоятельно решать вопросы закупки машин и оборудования, стимулировался переход на хозрасчет, на добровольной основе создавались «трудовые товарищества» (монг. – хеделмврийн нехерлел ) и т.д.

Однако в ходе возникших общественных форумов и дискуссий (в рамках политики гласности) всплыли ранее не замечаемые и не проговариваемые проблемы и противоречия, которые стали первым актом в начинавшихся трансформационных процессах. Кроме того, надежды на проводимые экономиче -ские реформы народного хозяйства не оправдались. Так, Ж. Батмунх на VII пленуме ЦК МНРП в январе 1990 г. заявил: «Нужно немедленно исправить такое положение, когда два миллиона человек, проживающих на территории в 1,5 миллиона квадратных километров, не обеспечиваются работой полностью. На селе очень тяжело со свечами и чаем. Скотоводы сидят в глухой темноте» [Лиштованный 2007: 48].

Социально-экономическое положение МНР стало особенно критичным после резкого сокращения внешней помощи со стороны СССР, испытывавшего собственные трудности. По оценкам западных специалистов, объем внешнего советского финансирования страны за период 1989–1991 гг. сократился с 53% размера ВВП Монголии до 7%, а советский импорт сократился на 60% [Boone 1994: 330]. В конце 1980-х гг. советская сторона в существенных объемах стала сокращать поставки нефти и нефтепродуктов в МНР, которые к тому же шли с большими отклонениями от обусловленных сроков (и это при том, что в 1987–1988 гг. советские поставки на 100% покрывали импортные потребности МНР в нефти и нефтепродуктах [Яскина 2002: 93]). СССР не выполнял своих обязательств по экспорту продовольственных и других потребительских товаров для населения, оборудования, запасных частей и сырья для промышленности. В нарушение двусторонних межправительственных соглашений Советский Союз почти перестал покупать монгольские товары – ковры, трикотаж, изделия из кожи и меха, продукцию животноводства. Учитывая то, что монгольский экспорт был практически полностью ориентирован на СССР, подобные события парализовали работу ряда направлений монгольской экономики [Надиров 2006: 120].

Резкое сокращение поставок товаров первой необходимости из Советского Союза и стран СЭВ вызвало падение уровня жизни значительной части населения Монголии. Произошло падение национального дохода, который в 1980 г. составлял 5 млрд, а в 1990 г. – только 3,1 млрд тугриков. Соответственно, на душу населения в 1990 г. приходилось всего лишь 42 долл. По этому показателю Монголия опустилась ниже отметки, занимаемой таким крайне отсталым государством, как Бангладеш [Яскина 1994б: 30]. Как результат, усиление кризисных явлений в экономической сфере и неспособность правительства с ними справиться повлекли за собой требование политических изменений.

В активизировавшиеся общественно-политические дискуссии в СССР, порожденные политикой перестройки, были вовлечены и граждане Монголии. Не случаен тот факт, что зародившееся в 1988–1989 гг. стихийное оппозиционное МНРП движение возглавили молодые монголы, получившие высшее образование в СССР. В первую очередь речь идет о таких демократических лидерах, как С. Зориг (окончил философский факультет МГУ им. М.В. Ломоносова), Ц. Элбэгдорж (Львовское высшее военно-политическое училище), Д. Ганболд (экономический факультет МГУ им. М.В. Ломоносова), М. Энхсайхан (Киевский государственный университет). Были созданы неформальные группы и объединения, такие как «Новое поколение» ( Шинэ уе ), «Вселенная» ( Ертонц) , Клуб молодых экономистов и др. 7 ноября 1989 г. был создан Монгольский демократический союз ( Монголын ардчилсан холбоо ) [История Монголии… 2007: 324], ставший организационным ядром протестующих.

Значительную роль сыграли и процессы демократизации в странах Восточной Европы. Через международные организации социалистического блока (прежде всего, СЭВ) и двусторонние договоры и соглашения МНР была вовлечена в единое социалистическое экономическое, информационное и социальное пространство. Ряд лидеров оппозиционного движения в Монголии 1989–1990-х гг. получили высшее образование в странах Восточной Европы. Например, Б. Батбаяр (более известный под литературным псевдонимом Баабар), один из основателей Монгольской социал-демократической партии (МСДП), учился в ГДР, С. Оюун, лидер партии «Гражданская воля», получила образование в Чехословакии. В годы обучения за границей они принимали участие в дискуссиях по вопросам реформирования коммунистической партии и продвижения к «реальной демократии». Происходившие в странах Восточной Европы события были восприняты ими в качестве модели развития для собственной страны [Rossabi 2005: 4]. Некоторые исследователи предполагают, что декабрьские события 1989 г. в Румынии, связанные со свержением режима Н. Чаушеску, также вдохновили монгольских оппозиционеров и стали катализатором открытых выступлений в Улан-Баторе [Szilagyi 2010: 117].

Не последнее место среди факторов начала монгольской трансформации занимают события в соседнем Китае. Как пишет М. Россаби, акции протеста лидеров демократического движения были вдохновлены примером китайских студентов, объявивших голодовку на площади Тяньаньмэнь [Rossabi 2005: 18]. На влияние студенческих выступлений в КНР на политическую ситуацию в МНР указал нынешний президент Монголии Ц. Элбэгдорж, бывший в ту пору одним из лидеров оппозиционного движения: «…в декабре 1989 года… когда КНР еще только отходила от последствий жестокого подавления демонстрации на площади Тяньаньмэнь, маленькая Монголия демонтировала долго правивший авторитарный режим» ¹ .

Еще одной предпосылкой к кардинальным политическим изменениям в Монголии стала смена советским руководством внешнеполитической стратегии в Азии. Курс на нормализацию отношений с Пекином, официально объявленный во время рабочей поездки М.С. Горбачева во Владивосток в 1986 г., означал в т.ч. вывод советских войск с территории МНР и ослабление экономической помощи Улан-Батору [Системная история… 2003: 476]. Данные изменения подтолкнули монгольское руководство к более открытой и диверсифицированной внешней политике. Как пишет М. Россаби, у руководства МНР не оставалось выбора, кроме как выстраивать отношения с в недавнем прошлом враждебными странами [Rossabi 2005: 9]. Одним из проявлений наметившихся изменений стало установление дипломатических отношений с США в 1987 г. и расширение экономических и культурных контактов с другими странами Запада. Интенсификация подобных связей влекла за собой определенную либерализацию внутриполитического режима МНР и стимулировала к реформам в экономике.

Таким образом, начавшиеся в конце 1980-х гг. демократические изменения в Монголии изначально имели внутренние, преимущественно социальноэкономические причины и не были результатом целенаправленных внешних воздействий. В то же время сложившаяся международно-политическая ситуация позднего социализма безусловно оказала значительное влияние на характер и ход монгольского политического процесса в рассматриваемый период.

Исследование выполнено при финансовой поддержке РГНФ в рамках международного научно-исследовательского проекта РГНФ-МОНМ «Энциклопедия российско-монгольских отношений», проект № 15-21-03008.