Мотив святости и образ праведника в прозе В. Н. Крупина

upina (дата обращения: 12.12.2014).

Тема человека, воплотившего в себе высокий идеал, как личный, так и общественный, серьезно рассматривалась в древнерусской литературе, в частности, в произведениях агиографического жанра, проявлялась она и в XVIII веке, но только в литературе XIX и ХХ века указанная тема получает свое наиболее полное развитие, разрешение.

Святость – категория духовной жизни.

В житиях святых описывается не единственный эпизод в биографии святого – его мученичество, – а излагается весь его жизненный путь, долгое "возрастание в святость" [4, 109].

Образы положительных, порой идеальных героев широко представлены в прозе писателя. В повести "Люби меня, как я тебя" главная героиня терпеливо несла свой крест – болезнь, без ропота, смиренно. За свою жизнь ей удалось стяжать любовь к ближним, к Богу. Ее любовь к Александру возвышенна, одухотворенна. Выполнив свой долг в этом мире, героиня умирает на Пасху как мученица.

Николай Иванович – главный герой повести "Великорецкая купель". "Русскость" героя подчеркивается уже в имени.

Языковед Василий Ирзабеков, ссылаясь на о. Павла Флоренского, говорит: "…Самое русское имя — Иван". По словам ученого, в этом имени чувствуется "кротость, простоватость (или простота)" [1].

В. Н. Крупин создает образ положительного героя, русского, православного человека. Писатель дает ему знаковое имя – Николай, в честь святого Николая Чудотворца. Во-первых, святитель Николай всегда особо почитался в России. Во-вторых, в повести "Великорецкая купель" не раз упоминается крестный ход в честь обретения иконы святителя Николая. У В. Н. Крупина есть повесть, которая так и называется "Крестный ход". Эпическим событием в произведении является крестный ход с иконой Николая Чудотворца.

О Николае Ивановиче говорят: "Он плотник редкостный и работник безотказный" [5, 301].

Праведники, мученики не боялись за свою жизнь и открыто исповедовали веру. Внеисторическая правота героев-"праведников" связана с исторической обреченностью: являясь носителями тех нравственных норм и духовных начал, которые опасны для несправедливого миропорядка, они приводят в движение враждебные силы, губящие их.

В житиях многие святые мученики, кроткие, как "агнцы Божия", во имя торжества истин своего вероучения добровольно идут на муки и принимают смерть.

"Уволили по статье за прогул. Прогул засчитали оттого, что в начале июня, как обычно, Николай Иванович ходил в село Великорецкое на день обретения иконы Святителя Николая Чудотворца. В другие годы давали три дня в счет отпуска или без содержания, в этот раз не дали. Знал Шлемкин, что все равно пойдет Николай Иванович в Великорецкое, знал. На то и рассчитывал. Начальник базы очень переживал, лишаясь такого работника, но поделать ничего не смог – приказали уволить", - читаем в повести "Великорецкая купель"[5, 31]. Герой-праведник не мстит за себя, всем все прощает, не держит в сердце зла: "Один раз вот так же уволили Николая Ивановича за уход на Великую, причем уволили в пятьдесят семь лет, за три года до пенсии. И вот сейчас, на старости лет, опять гоняют Николая

Ивановича…и успевает Николай Иванович произносить: "Ненавидящих и обидящих мя прости, Господи", – да только вздохнет коротко и сокрушенно, стараясь сердиться на себя, а не на них, ругая себя за то, что не до конца изжил в себе сетования и печали" [5, 302].

В Псалтири читаем: "Многи скорби праведнику, и от всех их избавит Господь". "Николай Иванович заключение, в общем-то, перенес легко. Били – думал: "Слава Тебе, Господи, привел пострадать", - пишет автор [5, с. 302].

И далее Крупин отмечает: "Он так и думал, что страдает за свою веру; сознание непоправимости, огромности греха пришло к нему после тюрьмы, после встречи со старцем, когда они ходили вместе на Великую, на день обретения чудотворной иконы Николы Великорецкого" [5, 304].

Говоря о предметном мире, автор большое внимание уделяет описанию икон: "Главное их богатство – иконы. И в ее светелке, и в его передней".

С иконами непременно связана молитва. Герой-праведник молится за себя, близких и весь мир: "С рабов Божиих Григория и Ивана начинал Николай Иванович памятку об упокоении, а с рабов Божиих Алексея и Арсения – о здравии. И молился за них, зная, что братья икон в доме не держат, может быть, только Рая. И молился, и чувствовал теплоту в молитве…" [5, с. 302].

"Николай Иванович дописал имена умерших, прошептывая на каждом имени: "Подаждь, Господи, оставление грехов всем прежде отшедшим в вере и надежди воскресения, отцем, братиям и сестрам нашим и сотвори им вечную память", – и как-то замер над листочком, думая, может, забыл кого помянуть", - отмечает автор [5, 303].

Постоянная молитва помогала герою переносить испытания и скорби. "Призови Мя в день скорби твоея, - сказал Господь, - и изму тя, и прославиши Мя" (Пс.49, 15).

В повести показано, как раскрывается герой-праведник в молитве: "Николай Иванович равномерно, глуховатым, но очень разборчивым голосом читал псалмы" [5, 311]. "В нем, как всегда, постоянно, внешне безмолвно, свершалась молитва: "Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешнаго". Эту молитву он читал всю жизнь. В ней было спасение от всех жизненных расстройств, приучился он к ней в тюрьме, ибо там было невозможно молиться явно, только про себя. А молитва, чтобы выжить, требовалась постоянная" [5, 320]. "Молод был Николай Иванович, молодая память, со слов отца Геннадия выучил главные молитвы и требы на многие случаи жизни, тогда же и молитву об избавлении от многих лютых воспоминаний" [5, 321].

Одной из великих добродетелей святые отцы Церкви называют видение своих недостатков, греховности. "Грехов на мне как паутины на кустах…", - говорит Николай Иванович [5, 312].

Параллели со Священным Писанием также имеют место в повести.

Герой вспоминает подвиг святых людей и Иисуса Христа: "Обделяли уголовники куском – он вспоминал Иоанна Крестителя, питавшегося кореньями и акридами, вспоминал сорокадневное пощение Спасителя, молился, и голод отступал. Одно было невыносимо – опер каждый день на проверке и разнарядке подходил к Николаю Ивановичу и срывал с него крестик" [5, 304].

Сам герой креста не снимает и от веры не отрекается. Является исповедником до конца. Субъект речи подчеркивает лучшие черты характера героя: скромность, наивность, в то же время мужество, силу духа. "А Николай Иванович по наивности думал, что поминки уже прошли, – нет, только начинались…", - пишет автор [5, 309].

К ближним герой-праведник обращается всегда ласково, с любовью: "А жизнь-то, Раечка, и прошла… Прошла, – повторил он о своей жизни как о чужой, – прошла жизнь и кончилась, одна душа жива, слава Богу, одним Святым Духом живы, Раечка. А уж где Бог привел быть, в тюрьме ли, в колхозе ли, – Его воля" [5, 309].

Герой-праведник является воплощением идеального морального начала; он, пусть открыто и не декларируя, "овеществляет" основные постулаты евангельского учения в практической жизни; он, противостоя "падшей" современности, по-житийному обращен к высшим вопросам человеческого бытия.

Данная ему привилегия приобщения к ценностному уровню "вечных идеалов" делает его, как и героев житий, фигурой особого измерения – "герой-праведник житийных рассказов" не боится самых высоких сопоставлений.

По словам Т. Кошурниковой, "в повести "Великорецкая купель" показана так называемая история духовного развития человека. В исторической памяти жанра здесь возникает библейская идея христианских добродетелей: смирения и всепрощения. Автором передается мысль о благотворности евангельской морали. Обнаруживается попытка соединить традиции агиографической и романной литературы, осмыслить человеческую жизнь с точки зрения духовности" [2].

"Праведник" – свободно мыслящая личность, никогда не "тип", но всегда "исключение".

Е. В. Николаева справедливо отмечает, что ярким проявлением возвращения агиографических жанровых традиций в русскую литературу является рассказ А. Солженицына "Матренин двор". Уже само по себе авторское название рассказа ("Не стоит село без праведника"), появление в финале слова "праведник", которое выступает в тексте знаком определенной культурно-исторической традиции, провоцирует поиск именно житийной подосновы образа главной героини, отражения в авторской концепции мира и человека именно агиографических традиций. Исследователь проводит аналогии между героиней "Матрениного двора" А. Солженицына и героинями "Жития Марфы и Марии", "Жития Юлиании Лазоревской".

В прозе Н. С. Лескова нравственные искания человека, духовный мир личности, ее трагические противоречия, взаимодействие идеальных устремлений и прозы жизни ярко отражены.

Главный герой "Очарованного странника" также носит русское имя – Иван. С рождения он был посвящен Богу. Данный мотив мы встречаем и в агиографии. Как и в житиях, автор указывает на происхождение будущего святого, рассказывает о родителях.

Подобно Николаю Ивановичу, герой Лескова молится: " И... дождешься ночи, выползешь потихоньку за ставку, чтобы ни жены, ни дети и никто бы тебя не видал, и начнешь молиться... и молишься... так молишься, что даже снег инда под коленами протает и где слезы падали -утром травку увидишь". Многие молитвы героя, его обращения к святым, к Богам, носят сентиментальный характер: "Мать Пресвятая Владычица, Николай Угодник, лебедики мои, голубчики, помогите мне, благодетели!"

Герой Н. С. Лескова – путник, странник.

Путь героя освящен верой. Но, в отличие от Николая Ивановича, не все испытания Иван Флягин способен вынести. Выбирая между свободой и крестом, он выбирает первое, отдает свой крест.

Как мы помним, Николай Иванович был верен до конца себе и Богу. И даже в мыслях не допускал отречения или отказа от креста.

Так же, как герой В. Н. Крупина, Иван Флягин заботится о ближних, сочувствует, сострадает: "Эх, - думаю, - не хотел ты за меня, земляк, похлопотать, и я тебя осуждал, а ты вот сподобился и венец страдания приял. Прости меня теперь ради Христа! И взял я его перекрестил, сложил его головку с туловищем, поклонился до земли, и закопал, и "Святый Боже" над ним пропел".

Итак, в поисках художественного воплощения этического идеала многие писатели, в том числе В. Н. Крупин, на протяжении всего своего творческого пути обращается к образам праведников. Под праведничеством в православии понимается святость жизни человека, подвижничество во славу Божию в обычных условиях или в монастырской келье. Праведность традиционно рассматривается в литературе с точки зрения нравственной и духовной идеализации, но писатели наполняет это понятие более сложным содержанием. Н. С. Лесков, например, не стремится идеализировать своего героя, который глубок, органичен в своей естественной цельности. Создавая образы праведных, художник вступает в диалог с весьма представительной в древнерусской литературе агиографической традицией, по-своему развивая и переосмысливая ее. В. Н. Крупин, наоборот, создает идеальный образ. Герой Крупина, переосмыслив свою жизнь, осознав недостатки, стремится к духовности.