Нанодискурс: оптимисты и пессимисты

Изучение общественного мнение по тому или иному социально значимому вопросу - магистральное направление развития общей социологии. Исследование мнения общественности - в разных странах мира - по вопросу о социальной цене внедрения нанотехнологий - важнейшая тема для наносоциологии. Освещая западный опыт исследований социальных последствий НТР, А. Грунвальд, сравнивая будущее и настоящее в контексте общественного диалога, задается вопросами: «Каковы последствия применения той или иной технологии в будущем?», «Хотим ли мы такое будущее?» и «Что нужно сделать, чтобы достичь желаемого будущего?». Ответы на них служат условием формирования системы критериев, которым должно отвечать технологическое развитие: «бережное отношение к ресурсам; совместимость окружающей среды, климата и здоровья; уменьшение рисков и толерантность к ошибкам; справедливость в доступе к распределению энергетических ресурсов; всеохватывающая экономия этих ресурсов; социальная совместимость; международное сотрудничество» [2].

Футурологический подход связан с попыткой предсказать, какое нанотехнологическое будущее уготовано человечеству. В его истоках лежит известный бестселлер Э. Дрекслера «Машины создания: грядущая эра нанотехнологий» [10], где он впервые показал картину будущего, в котором эффективно применяется молекулярное производство - производство с атомарной точностью, выполняемое микромашинами, именуемыми нанороботами. Ассемблеры - самовоспроизводящиеся механизмы, собирающие самих себя из атомов на наноуровне, будут использованы для «выращивания» сложных устройств, приведут к революции в медицине, позволят создать новые виды оружия и новые глобальные риски.

«Мечта-идея о нанороботах, собирающих материалы и устройства из отдельных атомов, была настолько красивой и заманчивой, что создание зондового микроскопа лишь придало ей убедительности. Не прошло и нескольких лет, как в неё уверовали далекие от науки сенаторы США, журналисты, а с их подачи - общественность и, что совсем удивительно, сам Дрекслер, который продолжал отстаивать её даже тогда, когда ему доходчиво объяснили, что идея нереализуема в принципе. Аргументов против подобных механических устройств множество, приведем лишь самый простой, выдвинутый Ричардом Смолли: манипулятор, «захвативший» атом, соединится с ним навеки вследствие химического взаимодействия. Смолли смотрел в корень, ведь он был лауреатом Нобелевской премии по химии, в этом, наверно, было дело. Тем не менее, идея продолжала жить своей жизнью и дожила до наших дней, заметно усложнившись и дополнившись различными приложениями» [1, с.30].

К сторонникам данного направления следует, видимо, отнести и Р. Фейнмана («пророка» нанотехнологий), Р. Смолли, Р.А. Фрейтаса мл., Р. Меркле, К. Петерсона, Р. Курцвейля, И. Амато, Дж. Уайтсайдса и др. Так, Р.А. Фрейтас мл. предсказывает создание микроскопических химических фабрик [11], Р. Курцвейл развивает теорию сингулярности и слияния человеческого и машинного интеллекта [14].

В этом отношении важно отметить конвергенции и дивергенции между Дрекслером и его последователями, с одной стороны, и нанохимиками, такими как Ричард Смолли и Джордж Уайтсайдс [21], которые критиковали взгляды Дрекслер, с другой стороны [7].

Активный сторонник развития и популяризации нанотехнологий Ричард Смоли, получивший в 1996 г. Нобелевскую премию по химии за работу по обнаружению одной из химических структур в Центре нанотехнологической революции, в 1999 г. выступил в подкомитете Конгресса США: «От камня и меди до бронзы, железа, стали, а теперь и кремния основные технологические взлеты человечества были определены тем, что могут атомы сделать, собравшись в огромные агрегаты, триллионы триллионов атомов, имеющие форму макроскопических объектов. Даже...

мельчайшая черта таких объектов - это гора по сравнению с размером одного атома. Результаты технологий 20-го века фантастические, но они бледнеют по сравнению с тем, что будет возможно, когда мы научимся строить вещи на самом мельчайшем уровне контроля, один атом за другим» [16].

В рамках футурологического подхода сформировались две его разновидности: 1) оптимистическое (нанофилия), доказывающее «светлое будущее» нанотехнологий и общества, 2) пессимистическое (нанофобия), где описывается «мрачное будущее», в котором не будет места человеку.

В своей книге, посвящено наноэтике [18], Д.О'Матхуна размышляет о том, чем грозят обществу, человечеству и отдельному человеку манипуляции с техникой на атомном и субатомном уровне. Нанотехнологии расширяют сферу применения инновационных процессов и продуктов, не обязательно связанных именно с нанотехнологиями, но с неизбежностью структурирующих и реконструирующих многие области современной жизни. Огромные государственные средства вкладываются в науку, но мировая общественность слабо представляет социально-этические последствия новых технологий. Этические, социальные и политические аспекты нанотехнологий только еще получают широкое внимание - и то в сочинениях фантастов. Средства видеонаблюдения за людьми могут стать настолько малыми, что их практически не увидеть невооруженным глазом, а это вызывает озабоченность по поводу конфиденциальности. Наномедицина может привести к разработке новых диагностических и терапевтических устройств, но возникает беспокойство в связи с влиянием «нанороботов», циркулирующих в наших телах [5].

Футурологические представления о кибернетическом будущем питаются из научно-популярных идей и произведений писателей-фантастов, выдумывающих человеческое будущее в меру своей фантазии и приблизительных знаний о науке. Эмоциональной основой служит обыденные стереотипы массового человека, его страхи перед неопределенностью будущего. Ученые и инженеры этим промыслом не занимаются. Их менталитет построен на строгих расчетах, точных данных и редко когда - на прогнозах и предвидениях. Как только они это делают, тут же осознают, что вышли за пределы объективной науки и ведут себя как обычные люди.

Правда, не всегда это происходит именно так. В 1959 г., когда единственным инструментом, позволяющим хоть что-то разглядеть в наномасштабе, был электронный микроскоп, серьезный ученый, американский физик Ричард Фейнман в знаменитой лекции «Внизу полным -полно места: приглашение в новый мир физики» показал, что законы квантовой механики не препятствуют созданию нужных структур из небольшого числа атомов. Тогда идеи Фейнмана казались фантастикой. Однако жизнь подтвердила его правоту.

Нано-технологически детерминированная реальность (или «нанореальность») - это отдаленное будущее, а не текущая повседневность. В этом смысле она является виртуальной реальностью. В настоящем времени сектор нанотехнологий настолько узок, что он никак не может детерминировать развитие общества во всех его проявлениях. Но реальность будущего, с философско-социологической точки зрения, это всегда трансформированная реальность, т.е. сконструированная нашим воображением, но никак не материальная данность. Идеи о порабощении человека нанороботами и сверхорганизмами - всего лишь идеи, но не физическая реальность. Именно наши идеи и опасения порождают в нас страх перед нано-будущим. Выходит, мы сами себя пугаем. Социальные последствия технологии - очень призрачные и весьма отдаленные черты будущего, которые весьма непросто предсказать и еще труднее предотвратить [20].

Энтони Гидденс утверждает, что центральный фактор, который отделяет современное общество от более ранних его форм, это его ориентация на будущее. Согласно такой ориентации, будущее предстает «в качестве территории, которую предстоит людям покорить или колонизировать» [13]. Кроме того, современное общество является наиболее озабоченным будущим потому, что, в отличие от традиционных обществ, оно не имеет чувства контроля над этим будущим [14]. Точно так же Крис Карвоунас [9] утверждает, что уникальная темпоральность современности имеет фундаментальное значение для его понимания. Он утверждает, что «с рождением современности прошлое исчезает, а будущее приобретает ценность до такой степени, что темпоральность начинает доминировать в свете открытого будущего» [9, р.12].

Следовательно, утверждает К.Карвоунас, проблема «темпоральной координации» появилась, создавая потребность в «темпоральной непрерывности» через «новые нарративы, связывающие модусы времени». Второй аспект заключается в том, как будущим надо управлять. Для Э.Гидденса [13] ориентация на будущее создает проблему риска и дальше он утверждает, что «наши попытки контролировать будущее неподвластны нам полностью, заставляя нас искать различные способы, связанные с преодолением неопределенности». Совсем недавно Б.Адам и К.Гроувс [3] критически проанализировали отношения западноевропейского общества к будущему, утверждая, что Запад страдает от «структурной безответственности», производя долгосрочные фьючерсы через инновации и развитие технологий, но без способности к адекватной их оценке.

В общем и целом в нанодебатах существует две основных стороны - скептики и верующие , которые выражают два долгосрочных видения: «нанооптимизма» и «нано-пессимизм» [4]. Причем обе стороны отражают размышления о будущем нанотехнологий, т.е. аналитически относятся к футурологическому направлению нанодебатов.

На стороне скептиков Ф.Болл [6], редактор-консультант журнала «Nature», который утверждал, что «тех, кто работает в этой сфере, знают, что нанотехнологии не являются реальной научной дисциплиной, здесь нет общих целей и задач, нет специально выделенного для них промышленного сектора». Точно так же, К.Моди [17] отметил, что «для многих практикующих нано все еще – небольшой фрагмент будущего, некое повальное увлечение, содержание которого они не совсем понимают, но они пытаются сделать лучшее из... придерживаться относительно непротиворечивых правил игры». Для некоторых ученых научные и технологические исследования по нанотехнологиям помимо всего прочего есть «политический проект» для привлечения финансирования и улучшения положения дел в этой сфере частных привилегированных проектов [19]. Американский нано-ученый Р.Берн объясняет: «ученые и инженеры отчаянно пытаются сохранить объемы финансирования, государственную поддержку... вещи, которые люди делают сегодня, они делали в течение ряда лет» [8, p.69]. Стив Фуллер прямо называет нанотехнологии «ребрендингом для химии» [12].