Нарративный поворот в социологии и проблема сохранения семейно-родовой памяти

Конец XX века ознаменовал собой начало изменений, связанных с применением в гуманитарных науках нарратива, что получило даже название "нарративного поворота". Нарратив в переводе с английского языка означает "рассказ" или "повествование". Это текст, имеющий четкое начало и окончание, в котором рассказ организован вокруг определенных последовательных событий. Нарратив представляет собой повествование, которое ведется от имени рассказчика, выражает его позицию, а также отражает конкретную ситуацию, из которой ведется разговор. Не менее важен контекст рассказа, несущий уточняющую, поясняющую функцию. В нарративном тексте по-особому конструируется действительность, отбираются и комментируются события прошлого, осуществляется ценностный подход к реальности, пересекаются социальные и индивидуальные события.

Изучение нарратива оказалось сегодня в центре внимания не только у относительно недавно возникшей специальной дисциплины нарратологии, но и у истории, культурологии, антропологии, а также и социологии. Применение нарратива в гуманитарных науках оказало особое влияние на социологию, которая испытывает в настоящее время всплеск интереса к игнорируемым ею ранее ресурсам знания. К ним относится, например, устойчивая тенденция обращения к человеку и его миру, когда объектом внимания ученых становится анализ жизни людей, изучение социального мира глазами человека, что получило отражение в повороте к качественным исследованиям, а также к визуальной, культуральной социологии и др.

Использование в социологии нарративных текстов связано также с таким современным явлением в гуманитарном знании, когда деятельность ученого-исследователя становится тождественной его деятельности в области искусства. Отметим, что тема "Наука и искусство: в поисках синтеза?" активно дискутируется в настоящее время учеными-социологами [1].

Применение нарративных текстов в социологии основывается на том, что в настоящее время наука изучает не только объективные социальные явления, но и исследует индивидуальное, локальное, субъективное, т.е. каждый человек стал рассматриваться в качестве активного социального субъекта, под влиянием которого осуществляются изменения и преобразования в обществе.

Социологическое знание в настоящее время (как и другое гуманитарное знание) рассматривается как совокупность текстов с признанием их множественной интерпретации. Данную проблему остро поставил постмодернизм, провозгласивший "смерть субъекта", "постмодернистскую чувствительность" как отказ от идеи универсального в пользу индивидуального, а также методологический эклектизм, распространение междисциплинарного подхода, уход от единого категориального и понятийного аппаратов, в том числе от авторитетов и классических образцов, релятивизм познавательных установок, ориентацию на уникальное и неповторимое, а не на типичное. Авторы, работающие в рамках данной парадигмы социального знания, утверждают, что прежняя наука пренебрегала такими чертами нашего общества как фрагментация, случайность, стечение обстоятельств, спонтанные проявления, эмоциональные и рефлексивные характеристики.

Для современной социологической науки становится важным и то маргинальное и несистемное, что возникает несознательно и часто понимается интуитивно. Объектом анализа становится изменчивость, субъективные, изменяющиеся элементы текста, а также то, что привносится в текст его последующими интерпретациями.

Под влиянием постмодернизма изменилась и позиция ученого. Если ранее ученый-социолог был объективным, сторонним и беспристрастным наблюдателем, то теперь он включен в исследуемую им социальную жизнь и находится внутри изучаемых им событий. Старое понятие "исследователь" постепенно уступает место новому понятию — "участник".

Изучение нарративных текстов в социологии связано также с интересом к обыденному знанию (центром которого выступает нарратив), способному интерпретировать социальный мир личностно и многовариантно.

Так называемая, "нарративизация" социологии, как и других гуманитарных дисциплин, связана, в том числе, с лингвистическим поворотом в науке, когда центр тяжести перемещается на изучение дискурсивных проблем, исследование производства социальных ценностей и норм, что тесно коррелирует с проблемами языка и языковой коммуникации. Отметим, что нарратив является основным принципом познания дискурсивных социальных практик.

Впервые принципы лингвистики к изучению социальных отношений применил К. Леви-Стросс, который положил в основу науки структурный анализ нарратива, сделал его важным инструментом изучения социума. С помощью анализа нарратива в качестве языковой лингвистической конструкции стал ясен смысл человеческих действий, которые первоначально казались непонятными и несвязанными. Нарративный текст связывает воедино индивидуальные и социальные события, упорядочивает связь личности со временем и пространством, определяет основные принципы существования человека в обществе, а также показывает личностное отношение к происходящему в социуме, авторскую оценку событий.

С точки зрения создателя феноменологии А. Щюца, особую важность имеет повседневный язык, его словарь и синтаксис. В нем Щюц видел богатый источник новых сведений о социальной реальности, обращение к которому открывает перед ученым круг непознанных явлений, которые ждут своего открывателя.

Особое внимание языку нарратива уделял и создатель этнометодологии Г. Гарфинкель. Нужно отметить, что его трактовка языка была предельно широкой. Он причислял к языку вербальные и невербальные средства общения, нормы, правила, символы и др. По мнению Гарфинкеля, все социальные действия людей выступают элементами языковой игры.

Еще один подход изучения нарратива следует традиции исследования устных жанров и анализирует изменения тона, паузы и других речевых черт, которые позволяют ученому услышать, каким образом создаются и группируются предложения.

Нарративные языковые жанры многообразны, содержат множество стилей, передающих точку зрения рассказчика. Старые слова нередко обретают новые смыслы.

Особенно широко нарратив используется сегодня в исторической науке, что непосредственно оказало влияние на социологию. Нарративный подход в истории основывается на таких его свойствах как "ретроспективность" (рассмотрение событий прошлого через призму настоящего и будущего); "перспективность" (зависимость исторической оценки событий от мировоззрения историка); "избирательность" (отбор информации); "специфичность" (влияние исторического знания на формирование идентичности); "коммуникативность" (воздействие культурного дискурса на историческое знание); "фиктивность" (зависимость исторических интерпретаций от социальных условий), а также сближение научного и художественного исследовательских методов [2].

В социологии нарративный текст может являться основным способом изучения и фиксации социально-исторических событий. Особое значение здесь приобретает авторский контекст как информация, к которой нарратив открывает доступ (научные открытия, описания путешествий, хозяйственная и политическая деятельность, факты исторической и религиозной жизни и др.).

"Нарратив наделяет смыслом прошлое, он может быть объяснением, демонстрацией, конструированием событий в зависимости от ценностных приоритетов рассказчика. Нарративный анализ открывает формы рассуждения о жизненном опыте личности, структурирует данный опыт, организует память, сегментирует и целенаправленно встраивает каждое событие" — пишет Е.Р. Ярская-Смирнова [3].

Работа с нарративом как с авторским текстом, индивидуальной интерпретацией истории, а также сгустком социальной информации состоит в том, чтобы "докопаться" до самых основ жизненного мира, его глубинных структур. Это требует "вживания", "вчуствования" в событийную канву текста, "понимания" его оценочных суждений. Нарративный текст дает возможность вписать повседневный жизненный мир человека в мир социальной науки, помогает осуществить связь мира повседневности с социальным познанием.

Интерес исследователя может быть направлен и на способы конструирования нарратива, когда он содержит "вымыслы о жизни" или направлен на то, чтобы представить или "сотворить" некий образ самого себя.

Следует отметить, что А. Щюц обращал внимание на наличие множества уровней в структуре социального мира, а также на то, что каждый из них, в свою очередь, также структурирован. Он выделял в социуме такие элементы как эмоциональное окружение человека (состоящее из близких ему людей; социальную среду отдаленных и известных нам современников; мир социального происхождения наших предков; мир будущего, т.е. мир наших потомков [4]. Все эти миры получают непосредственное отражение в нарративном тексте.

Нарративы в социологии нередко представлены в виде индивидуальных биографий. Каждая биография выступает как точка пересечения взаимодействия множества биографий. Нарратив является самоописанием человека, способом обретения человеком своей идентичности, презентацией индивидуального и социального опыта, представлением себя. Нарративы фиксируют формы человеческого поведения, социальные действия, возникающие в определенных условиях. Биографические тексты дают возможность изучить социокультурные коды, игры, связи, отношения, и противоречия, т.к. люди несут в себе черты как своей личной и семейной истории, так и истории слоев, страт общества в целом.

Биография в форме нарратива ярко показывает две состав- ляющие человеческой жизни: социальную и индивидуальную. Она дает ценный материал для социологического анализа, является основой для формирования современного видения общества и человека. Индивидуальные повествования заставляют действительность представать определенным образом, формируют жизнь социума.

Нарратив следует рассматривать и как форму социальной практики, показывающей возникновение и воспроизводство социальных и личностных представлений.

Прекрасные примеры изучения биографических нарративов дают работы Н. Козловой [5]. Нарративное письмо, с точки зрения Н.Н. Козловой, неразрывно связано с повседневностью, выступает способом рационализации повседневной деятельности, является открытой искусственно конструируемой индивидами структурой, находящейся в постоянном процессе изменения.

Нарративный анализ — исследование, связанное с рассмотрением разных, в том числе индивидуальных точек зрения в процессе изучения важных социальных и жизненных проблем. Исследование нарративных текстов может быть не только изучением опыта других людей, но и собственного опыта. Социолог может обратиться к себе, как к части общества. А так как по определению Гарфинкеля каждый человек является социологом, науке интересны интерпретации социальных и личностных событий представителями других научных направлений, писателей, политиков и обычных людей.

Изучение нарративов связано со всеми видами качественной методологии: наблюдением, кейс-стади (исследованием случаев), интерпретацией человеческих документов (писем, дневников, жизненных историй, фотографий) и др.

"Нарративы очень важны в исследовании социальной жизни…, — пишет Е. Ярская-Смирнова, — Средствами нарративного анализа можно изучать гендерное неравенство, расовую дискриминацию и другие практики власти. Эти проблемы или ситуации рассказчиками часто воспринимаются как должное, естественное, неизбежное. С помощью анализа мы можем прояснить, насколько случайны применяемые термины и выражения для конкретной культурной и исторической ситуации. Рассказчики создают последовательность из беспорядочного, придают реальность тому, чего не было в природе или в прошлом. Именно потому, что нарративы представляют собой сущностные смыслообразующие структуры, они должны сохраняться, а не переламываться исследователями, теми, кто признает право на конструирование смысла за респондентом и анализирует то, каким образом этот смысл достигается" [3].

Отметим, что традиционно нарратив — понятие, связанное с устной передачей истории, мифов, легенд и др. В связи с этим, с нашей точки зрения изучение нарративных текстов должно быть в первую очередь связано с изучением семейнородовой памяти.

Использовать понятие "семейная память" в социологии впервые предложил А.Алексеев [6]. В настоящее время появились также другие авторы, сделавшие "семейную память" или "семейно-родовую" память основой для теоретических построений в области изучения социума [7].

Источники семейно-родовой памяти — личные или семейные архивы (документальные материалы из жизни семьи), а также нарративные тексты — рассказы, мемуары, дневники, письма, семейные хроники или "жизненные свидетельства" и др.

Изучение семейно-родовой памяти в форме нарративного повествования позволяет узнавать, как люди жили в прошлые времена, каково было их мироощущение, как они выживали и др.

Семейно-родовая память содержит в себе сведения о семейно-родовом пространстве, семейной истории, наследственности, семейных ценностях, повседневной жизни семьи.

О непростой связи семейной и исторической памяти писал в своих работах А.Алексеев [7]. Он отмечал, что историческая память зачастую формируется под влиянием общественных событий, нередко политической конъюнктуры, поэтому она оказывается неполной, оторванной от семейной памяти. Семейная память не только могла бы дополнить историческую память, но в ряде случаев ее скорректировать.

Семейно-родовая память сберегает ценности семейной культуры, дает возможность изучить культуру повседневности: ее структуру, повседневные жизненные циклы, в которые вплетена жизнь индивида, а также показывает, каким образом формируются относительно устойчивые коллективные представления определенного ценностного толка.

Рассказав студентам о роли нарратива в социологии, я попросила их подготовить и социологически проинтерпретировать рассказы, связанные с семейной памятью их рода.

Вот как назвали свои произведения студенты: "Семейная кухня" (Аливанова Д.); "Семейная память: письма отцу" (Григорьева И.); "Социология повседневности: дети 90-х" (Саламатина Д.); "Письма детства" (Рупп Д.); "Икона как фамильная ценность" (Гринберг О.); "Семейная память: приметы" (Герасимова А.); "Российская повседневность: письма влюбленного человека" (Божкова О.); "Семейная память: устойчивые выражения нашей семьи" (Попова О.); "Семейные праздники" (Сагалаева В.); "Семейная песня" (Дергач К.); "Поверья, приметы и суеверия моей семьи" (Воронова Я.); "Письма влюбленных людей: попытка социологического анализа" (Коваленко И.); "Религиозные атрибуты моей семьи" (Вануйто А.) и др.

Можно привести в качестве примера рассказ, который написала студентка ТюмГУ (направления "Социология") М. Кузнецова, назвав свое повествование "Семейная история моих родственников". Ее рассказ оказался историей жизни Павлика Морозова, советского школьника, зверски убитого родственниками. Имя Павлика Морозова в перестройку нередко ассоциировалось со словом "предатель", и поэтому для одних людей оно стало основой для насмешек и пародий, а для других — мифом, примером подвига, беззаветного служения своей стране.

Вот как на основе сохраненной семейной истории рассказала о жизни легендарного пионера студентка:

"… Я хотела бы вам рассказать про сестру моего прадедушки. Ее звали Федорова Татьяна Федоровна (она с 1911 года рождения). Родилась она в Татьянин день и в честь этого ее назвали Татьяной. Моя мама писала в школе сочинение про тетю Таню, она больше помнит про ее жизнь, поэтому далее буду повествовать с ее слов: "Вся жизнь тети Тани была связана с политикой. Она собирала продналог (продовольственный налог) в селе Герасимовка Свердловской области. Там она и познакомилась с семьей Морозовых. Она знала всю их семью. Хорошо с ними общалась. Даже жила у них одно время. Знала Павлика Морозова, ему тогда было 12 лет. Со слов тети Тани, у Павлика Морозова была большая семья, 5 детей — все мальчики, отец и мать. Отношения в семье между родителями были очень сложные. Отец Трофим Морозов бил жену — Татьяну Морозову. Вскоре вообще ушел из семьи к соседке. Остались они без кормильца. А так как Павел был старшим из братьев, а мать была безграмотна, он работал на полях, помогал по хозяйству. Несмотря на то, что он был маленьким, Павлик старался содержать семью и при этом еще и посещал школу, а также обучал мать тому, чему его учили в школе (грамоте). Был пионером, почитал коммунистов, хотел быть как они. В 1931 году Павлик Морозов доложил на своего отца, что тот, будучи председателем сельского совета, подделывал документы и скрывал продовольственные налоги, т. е. отдавал не все, что полагалось отдать. Укрывался от налогов в полной мере. Я считаю, что он доложил на своего отца по большей части потому, что его отец бил мать, и ушел из семьи, бросив их. Состоялся суд над Трофимом Морозовым, его виновность доказали и посадили на 10 лет. Дед Павлика по отцовской линии был очень озлоблен на него. Тетя говорила, что он вообще не любил его семью, кроме своего сына Трофима. А через год Паша пошел со своим братом в лес и их, как говорили в селе, закололи вилами около сарая дедушка и дядя. После этого тетя Таня ездила еще в это село, собирала продналог. Там поговаривали, что Татьяна Морозова уехала с братьями и больше в село не возвращалась. А отец, как отсидел приговор, переехал жить в Тюмень и тут скончался.

Тетя Таня проживала в Тюмени. Но в 1972 году умерла и похоронена на Текутьевском кладбище…".

А вот другая тема нарративной семейной повседневности: семейные приметы, собранные студентами. О семейных поверьях, приметах и суевериях написали студенты направления "Социология" ТюмГУ, А. Герасимова и Я. Воронова.

"Приметы — короткие наставления, передающие прошлый опыт поколений, своеобразные семейные поучения, показывающие как избежать неудач. Приметы как символические знания воспринимались в семье в качестве "знаков судьбы".

"Я собрала приметы, которые употребляются в моей семье. Я слышала их с детства, — пишет А. Герасимова, — некоторые приметы уходили, некоторые добавлялись под влиянием внешних обстоятельств, под влиянием других семей. Так или иначе, но все описанные ниже приметы оказывают значительное влияние на жизнь моей семьи.

Приметы, связанные с поведением птиц, насекомых: если кошка вылизывается напротив двери — придут гости ("кошка гостей намывает"); если напротив окна села сорока — семья скоро получит важные известия (спиной к окну сидит — известия будут нерадостные, тревожные; передом — сулящие счастье); если кошка (собака) катается по полу — погода испортится, будет вьюга, буран или метель; если в окно влетела бабочка — скоро счастье будет; комары в воздухе "толкутся" — к теплу; если над головой ворона пролетела — на экзамене двойку получишь (чтобы избежать этого, надо быстро сложить руки над головой в форме домика); кот постоянно у дверей сидит, практически не отходя, скоро глава семейства из дальней поездки возвратится; трехцветная кошка в квартире — к счастью; ласточка в окно стучится — будет известие; аист на трубе гнездо свил — к пополнению семейства; маленький паучок перед глазами опускается — к известиям, к письму.

Приметы, связанные с домом, бытом: подмести (вымыть) пол за нежеланными гостями — они больше не перешагнут порог вашего дома; не рекомендуется мести двумя вениками в доме; нельзя что-либо передавать через порог (от вещи, которую так передают, проку не будет); лишний прибор поставить на праздничный стол — к незваному гостю; нельзя наступать на чужой след, а то будут болеть ноги; нельзя свистеть в доме — денег не будет или дом опустеет; хранить или есть из разбитой посуды — к несчастью; загудело в печной трубе — душа покойника мучается; если в доме упала икона — к покойнику; если в гости пришел человек, который очень приятен, и вы хотите, чтобы он часто посещал ваш дом, возьмите клок пуха с хвоста вашего кота или кошки и незаметно положите его на плечо гостю, когда тот соберется уходить (тогда он непременно вернется в ваш дом и не раз); нельзя называть, лаская, котят мышатами: их мать загрызет; нередко детям запрещали играть с котятами, так как считалось, что они могут отнять память у детей; нельзя двоим смотреть в одно зеркало, т.к. полюбят одного человека и будут страдать; после заката солнца ни денег, ни вещей в долг не дают — возврата не будет; нельзя после заката солнца разрезать новую булку хлеба или выбрасывать мусор; чтобы уберечься от сглаза — носи на одежде булавку, чтобы уберечь дом — воткни над дверью или в дверь иголку с ниткой; нельзя двум лю- дям вытираться одним полотенцем — к ссоре; плохо дарить острое (нож, булавку, ножницы) — надо взять выкуп (монетку), тогда все обойдется; если часы не остановились сами в момент смерти человека, то надо их обязательно остановить.

Приметы, связанные с погодой: круги вокруг солнца зимой — к морозу; если цветы ноготки не открываются до семи часов утра — будет дождь или гроза; в пятницу дождь — в воскресение ясно; в полдень лучи солнца темнеют— ожидай грозу; вылить воду на дорогу — к дождю; пушистый иней — к ветру; рано зацвела черемуха — будет теплое лето (чем раньше она начинает цвести, тем жарче лето); большой урожай рябины — к тяжкому году, к морозу.

Приметы, связанные с путешествиями, поездками: если кто-то отправляется в дальний путь, и вдруг пошел дождь — к благополучному пути; если, выходя из чужого дома, зацепишься за что-то — скоро там опять будешь; нельзя делать генеральную уборку, если кто-то из домашних в дороге; когда родные уезжают в путешествие, нельзя сразу мыть за ними пол— может случиться беда.

Приметы, связанные с деньгами: положить кошелек на стол — к бедности; смахивать рукой, а не тряпкой крошки со стола — к бедности или нищете; нельзя дарить пустой кошелек — у того, кому дарите, денег не будет; если проезжаешь по мосту над железной дорогой, по которой идет поезд, надо взяться за кошелек, тогда деньги начнут водиться; если взял у кого-либо сумку, корзину, банку или тарелку, не возвращай их пустыми, что-то положишь — больше у тебя будет; чтобы деньги водились, надо смотреть на только что народившийся месяц, держась при этом за деньги или за золото.

Приметы, связанные с экзаменами: чтобы получить пятерку на экзамене, надо в туфлю, под пятку положить пятак; перед экзаменом нельзя мыть голову.

О религиозных поверьях семьи северных народов Тюменской области написала студентка-ненка, А.Вануйто. "У северных народов в чести были куклы, — отмечает она, — считалось хорошим знаком, когда невеста приносила в дом мужа много кукол — это значило, что в семье будет много детей. Больным детям давали поиграть с куклами из чесаного льна. По поверьям болезнь уходила в лен, после чего куклу необходимо было сжечь… Любящая мать, делая куклу, вкладывает в нее частичку своей души. Поэтому ненецкие куклы были оберегом для детей… Религиозные атрибуты, которые хранятся у нас дома, защищают нашу семью и дом от всякой нечисти. Как-то я спросила у дедушки, зачем у нас хранятся игрушки "ну- хуко". Он мне ответил, что они нас защищают. Эти игрушки служат оберегами нашего дома. К ним редко кто прикасается, так как говорят, что лучше их не тревожить. Хотя мы живем и не в самой тундре, мы все же придерживаемся наших традиций. Нашему маленькому племяннику, когда он спит, кладем коробок спичек, для того, чтобы его не тревожили злые духи. Так заведено у нашего народа… А еще у нас дома висит хвостик горностая, он тоже у нас храниться как оберег, отгоняет злых духов. Моему дедушке он достался от родителей, теперь он оберегает нашу семью, и мы верим в его сверхъестественное значение, точно также, как и наши предки".

Как справедливо отмечал В. Голофаст, социологии нужно "значительно расширять свою источниковедческую базу" [8]. Такой базой может стать нарратив.

Сохраненные семейные рассказы, выступающие основой семейной памяти, — это и определенный вид дискурса, который привносит в социально-исторический контекст новые и конструктивные знания.