Научно-просветительские связи России с арабским Востоком в XIX - начале XX века: история изучения вопроса

Тема культурных связей России с Арабским Востоком является весьма актуальной для отечественной науки и российского общества в целом. К сожалению, до сих пор она остается малоизученной. Практически отсутствуют комплексные исследования, посвященные этой проблеме. Тем не менее существуют работы, в которых нашли отражение различные аспекты русско-арабских взаимоотношений в таких сферах, как религия, наука, литература и искусство. Данная статья посвящена отечественной историографии русско-арабских научных и образовательных связей, которые возникли в XIX веке в результате развития российского востоковедения и просветительской деятельности русских учреждений на Ближнем Востоке. Используя проблемно-хронологический метод, данную историографию можно разделить на несколько периодов, в каждом из которых следует выделить основные подходы к изучению этой темы.

В дореволюционный период история контактов России с Арабским Востоком интересовала прежде всего ученых-востоковедов. В это время изучались арабские источники по истории Руси, исследовались найденные в России средневековые арабские монеты. Важной особенностью европейского и российского востоковедения той поры был интерес к изучению древнего и средневекового Востока. Поскольку историей тогда считалось то, что было до XVI века (а то, что после, – предметом журналистики), Восток современный не являлся предметом классических штудий, следовательно, проблемы его культур

ных контактов находились за рамками востоковедных исследований. Тем не менее уже в этот период появились первые труды по истории российского востоковедения, в которых приводились сведения о русско-арабских контактах в науке и образовании.

Одним из первых российских ученых, упомянувших об арабских лекторах в России, был академик В. В. Бартольд. В своих трудах, посвященных изучению Востока в России, он писал о шейхе Тантави, С. Ноуфале, А. Хащабе и других арабах, преподававших в Петербургском университете [2]. В. В. Бартольд связывал приглашение «педагогов-туземцев» в российские вузы с преподаванием языковой практики, которая была необходима для подготовки переводчиков и дипломатов. Признавая педагогические заслуги лекторов-арабов, ученый утверждал, что большинству из них не хватало европейского образования и знания русского языка, что мешало их научной карьере [2: 125]. В целом В. В. Бартольд рассматривал русско-арабские научные контакты как единичные факты в истории Петербургского востоковедения, при этом не упоминая об арабских ученых в Москве.

Помимо востоковедов, русско-арабскими контактами в сфере образования интересовались историки, касавшиеся этой проблемы в связи с культурно-религиозными задачами России на Ближнем Востоке. У истоков изучения духовных связей России с православным Востоком стояли церковные и общественные деятели, способствовавшие организации просветительской работы среди арабов-христиан. Особо следует отметить начальника первой Русской духовной миссии в Иерусалиме архимандрита Порфирия Успенского, обогатившего русскую науку трудами по истории христианства на Востоке. В своих исследованиях он намечает тему исторических взаимоотношений русской и восточных церквей, духовных уз, связывающих православные народы России и Ближнего Востока1. Всесторонне исследуя состояние православия в Святой земле, Порфирий первым указал на нужды православных арабов и необходимость их просвещения. Одной из важнейших задач учреждения миссии в Иерусалиме Порфирий видел в том, чтобы помочь Иерусалимской Патриархии в организации учебных заведений. Вместе с тем он неоднократно ходатайствовал об определении арабских христиан на учебу в российские духовные школы2.

Среди многочисленных трудов Порфирия Успенского нет отдельных работ, посвященных проблемам арабского просвещения. Тем не менее он не только впервые обозначил этот и другие вопросы в историографии русско-арабских культурных связей, но и лично заложил крепкий фундамент для дальнейшего их развития.

Решить просветительские задачи России на Ближнем Востоке было призвано Императорское православное палестинское общество (далее – ИППО). Незадолго до его открытия, в 1882 году, в России была опубликована статья, посвященная интересам России в Палестине3. Ее автором был православный сириец Г. А. Муркос, преподававший арабский язык в Лазаревском институте восточных языков. В Москве он не только занимался научно-педагогической деятельностью, но и принимал активное участие в борьбе православных арабов с угнетавшим их греческим духовенством. Ему были хорошо известны проблемы арабов-христиан, их симпатии к России, а также помощь, которую могло оказать им русское государство. В своей работе он писал о необходимости учреждения русских школ в Сирии и Палестине, а также высшего учебного заведения для православных арабов в самой России4. Уделяя большое внимание просветительской миссии России на Ближнем Востоке, Г. А. Муркос указывал на ее огромное значение для укрепления русско-арабских взаимоотношений.

Уже после открытия Палестинского общества об историческом призвании России на Востоке писал государственный деятель, член ИППО М. П. Соловьев. В своей работе он представил краткий обзор развития исторических связей России со Святой землей5. Вслед за Порфирием он писал о приниженном положении арабского клира и бедности арабов-христиан, указывая на их важную роль в сохранении православия в Святой земле. М. П. Соловьев, рассматривая причины упадка православия на Востоке, видел в России силу, способную объединить восточные церкви и просветить арабских христиан. Проблема араб- ского просвещения рассматривается в другом его труде, посвященном деятельности ИППО [19]. Он считал Палестинское дело государственной задачей, решение которой укрепило бы православие на Ближнем Востоке и усилило там позиции России. Одной из важнейших задач Палестинского общества, по мнению автора, было просвещение арабских христиан. Подробно останавливаясь на проблемах, возникших у ИППО при организации школьного дела, М. П. Соловьев указывал на сложности с русскими учителями, которые в силу незнания языка, непривычки к местным условиям не задерживались на Ближнем Востоке. В этой связи он коснулся вопроса русско-арабского взаимодействия в сфере образования, упомянув об арабе А. Г. Кезме, который стоял у истоков организации русского школьного дела в Святой земле [19: 223]. По мнению М. П. Соловьева, православные арабы, особенно те, кто окончил русские школы, должны были стать опорой русского государства в борьбе с растущим влиянием западных миссий. Для этого следовало укреплять экономические и культурные связи с арабскими воспитанниками школ.

Палестинскому обществу посвятил обстоятельный труд историк-византинист А. А. Дмит-риевский6. В своей работе автор уделил большое внимание становлению школьной деятельности России в Святой земле, а также указал на значимую роль арабских педагогов (А. Кезмы, С. Хури, М. Дауд и др.) в этом процессе7. По мнению автора, православные арабы являлись не только объектами, но и субъектами русской просветительской деятельности, которые при помощи России могли сыграть значительную роль в возрождении арабов и укрепить их связи с русским народом.

После начала Первой мировой войны и революции 1917 года религиозные связи России с Ближним Востоком были прерваны, закрыты школы Палестинского общества. Однако интерес к арабскому миру остался, а русско-арабские отношения начали выстраиваться на другой идеологической основе. Несмотря на то что в советских вузах продолжали работать востоковеды, которые были раньше членами ИППО, а также арабы – выпускники русских духовных школ, религиозный аспект русско-арабских отношений исследователями почти не затрагивался. В этот период изучение культурных связей России с арабским миром стало прерогативой ученых-востоковедов.

Впервые вопрос о существовании русско-арабских культурных связей (в частности в науке и литературе) был поставлен в советский период академиками А. Е. Крымским и И. Ю. Крачковским. Ученые не раз касались этой темы в своих трудах. Однако отдельных работ о русско-арабских научных связях они не оставили.

Подобно историкам XIX века, И. Ю. Крачковский и А. Е. Крымский были свидетелями интенсивного развития русско-арабских отношений. Оба знали живой Арабский Восток, принимали участие в деятельности ИППО. Кроме того, они лично внесли огромный вклад в развитие русско-арабских научных связей. Выдающиеся ученые тесно общались с арабскими коллегами, работавшими в России. Так, А. Е. Крымский в студенческую пору учился у сирийцев Г. А. Мур-коса и М. О. Аттая, с последним он долгие годы сотрудничал в Лазаревском институте. После кончины Г. А. Муркоса в 1911 году Крымский написал некролог, где осветил основные вехи педагогической и научной деятельности арабского профессора в Москве8. Объемный массив фактов русско-арабских культурных связей А. Е. Крымский изложил в своем фундаментальном труде по истории новой арабской литературы [11]. Данные факты имеют большую ценность в связи с использованием личного архива и материалов мемуарного характера. В своей работе автор уделил особое внимание постановке арабского образования, а также русским духовным и просветительским учреждениям на Ближнем Востоке. Говоря о русском культурном влиянии в Сирии и Палестине, он указывал, что начало его восходило к 1840-м годам, когда была открыта Русская духовная миссия в Иерусалиме [11: 294]. Надо сказать, что ученый неоднозначно оценивал первые просветительские меры миссии, обращая внимание на то, что в ее школьных программах делался упор на церковное образование. Важнейшей вехой в истории развития русско-арабских взаимоотношений А. Е. Крымский считал основание ИППО и его школьную деятельность. Несмотря на развитую сеть школ и наличие двух семинарий, ИППО не создало на Ближнем Востоке русского университета, в чем А. Е. Крымский видел существенный недостаток его образовательной системы [11: 311]. В целом ученый положительно оценивал просветительскую деятельность ИППО, результатом которой было знакомство арабов с русской культурой. Крымский был одним из немногих советских востоковедов, кто писал о влиянии школьной деятельности общества на арабское культурное возрождение. Вместе с тем он собрал и обобщил сведения о церковных и общественных деятелях-арабах, чья жизнь была связана с Россией.

Большой вклад в изучение русско-арабских научных связей внес И. Ю. Крачковский. Подобно А. Е. Крымскому, он несколько лет провел на Ближнем Востоке, где познакомился с казанским востоковедом П. К. Жузе, а также будущим советским арабистом Кульсум Наср Оде (впоследствии К. В. Оде-Васильева). Вернувшись в Россию, Крачковский опубликовал статью, в которой коснулся культурных взаимоотношений России и Арабского Востока. Чуть позже он начал собирать материалы о шейхе Тантави, о котором впоследствии написал монографию9. В своей работе он подробно писал о жизни, научной и педагогической деятельности египетского ученого в Каире и Петербурге, его вкладе в российское востоковедение. Монография И. Ю. Крачковского о шейхе Тантави была первой и долгое вре- мя единственной фундаментальной работой об арабском ученом в России. В другом своем труде, посвященном истории российской арабистики, И. Ю. Крачковский писал о некоторых арабских преподавателях, которые жили и работали в России [10]. При этом ученый не ограничился упоминанием их имен, но сообщил сведения об их биографии, научно-педагогической деятельности. По мнению И. Ю. Крачковского, после шейха Тантави в дореволюционной России не было столь одаренного ученого араба. Тем не менее он признавал заслуги Г. А. Муркоса, П. К. Жузе, М. О. Аттаи и других арабских ученых и педагогов [10: 197]. Писал И. Ю. Крачковский и о своей коллеге К. В. Оде-Васильевой, которая считала его своим другом и наставником [14: 130]. Надо сказать, что сама К. В. Оде-Васильева с глубокой благодарностью вспоминала педагогов и школы ИППО, где она училась [13].

Важное место в историографии русско-арабских культурных связей занимают монографии Б. М. Данцига, посвященные русским путешественникам на Ближнем Востоке [5], а также истории изучения данного региона в России [4]. В своих работах ученый изложил интересные факты, позволяющие отнести возникновение русско-египетских научных контактов к первой половине XIX века. В частности, Б. М. Данциг упомянул о приглашении русских ученых (Е. П. Ковалевского, П. А. Чихачева, А. А. Рафаловича) ко двору правителя Египта Мухаммеда Али, а также отправке египетских инженеров на Урал для обучения горному делу [5: 189].

Ценные сведения о научно-образовательных контактах России с Арабским Востоком содержатся в монографии А. П. Базиянца, посвященной истории Лазаревского института [1]. Рассматривая историю становления востоковедения в этом учреждении, он посвятил несколько страниц преподававшим там арабам: Г. А. Муркосу и М. О. Аттае. Если Г. А. Муркос, по мнению автора, был слишком увлечен религиозно-общественной деятельностью, которая мешала его научной карьере, то М. О. Аттая все свое время посвящал педагогической и научной работе. Интересные факты об М. О. Аттае и его научном сотрудничестве с А. Е. Крымским приводятся в очерке историка-арабиста И. М. Смилянской, посвященном востоковедной деятельности выдающегося русского ученого [18].

Таким образом, в советский период ученые исследовали и обобщили огромный фактологический материал о русско-арабских культурных и научных связях, наметив дальнейшие пути их исследования.

После распада СССР проблема научно-просветительских контактов России с Ближним Востоком стала рассматриваться с различных сторон. С одной стороны, ею продолжали заниматься арабисты, изучавшие историю востоковедения, с другой – исследователи, обратившиеся к изучению темы религиозных взаимоотношений

России со Святой землей, которая в постсоветский период вновь стала актуальной. Среди работ, посвященных культурно-религиозным связям России с Ближним Востоком, следует выделить монографию востоковеда И. А. Воробьевой, в которой рассматривается деятельность Русских духовных миссий и ИППО в Святой земле [3]. Автор отмечает, что, хотя учреждение русских миссий на Ближнем Востоке было продиктовано политическими и религиозными задачами, им удалось добиться намного большего. Прежде всего это касается просветительской деятельности ИППО, которая оказала огромное влияние на развитие русско-арабских связей и способствовала росту авторитета России и русских на Ближнем Востоке.

Проблемы русского духовного и дипломатического присутствия в Святой Земле в XIX – начале XX века рассматриваются в монографии Н. Н. Ли-сового [12]. Отдельную главу своей работы автор посвятил просветительской деятельности ИППО, где рассказывается об организации русского школьного дела на Востоке. Среди основных проблем, с которыми обществу пришлось столкнуться в учебно-просветительской работе, он отмечает текучку русских педагогических кадров, а также недостаточную квалификацию арабских учителей [12: 199]. Тем не менее Н. Н. Лисовой указывает на важную роль педагогов-арабов в организации учебного процесса [12: 200]. Очевидным достоинством работ Воробьевой и Лисового является то, что они основаны на результатах тщательного исследования архивных и мемуарных материалов, что позволило ученым объективно оценить вклад просветительской деятельности ИППО в развитие русско-арабских культурных связей.

Непосредственно духовным и образовательным контактам России с православным Востоком посвящена статья Н. Ю. Суховой, в которой рассказывается об арабах, обучавшихся в русских духовных школах [20]. В ряду выпускников духовных академий автор статьи называет византиниста и церковного деятеля Герасима (Яреда), востоковедов Т. Г. Кезму и П. К. Жузе. Особо Н. Ю. Сухова отмечает научный вклад, сделанный выпускниками-арабами в изучение истории христианства на Ближнем Востоке, а также истории восточных церквей. В основном автора интересуют арабские выпускники, которые продолжили служение церкви, способствовали развитию духовного просвещения своих соотечественников, а также укреплению взаимодействия Русской церкви с восточными патриархатами. Она отмечает, что, если бы религиозные связи с Ближним Востоком не были прерваны, научно-просветительская деятельность служителей церкви, получивших образование в России, могла бы способствовать взаимодействию с русскими учеными в области востоковедения, церковной истории, а также библейской археологии.

В другом ряду работ, содержащих интересные сведения о русско-арабских научных и образовательных контактах, находятся исследования исто- риков и востоковедов, изучавших жизнь, педагогическую деятельность и научное наследие арабских ученых в России. Интересные факты о жизни некоторых из них содержатся в биографии академика И. Ю. Крачковского, написанной его ученицей А. А. Долининой [6]. Рассказывая о жизни выдающегося русского востоковеда и его научнопедагогической деятельности, автор упоминает преподавателей-арабов (А. Хащаба, П. К. Жузе, К. В. Оде-Васильеву), с которыми И. Ю. Крачковский непосредственно общался. Изучив мемуары и архивные материалы, А. А. Долинина пишет о неизвестных ранее фактах их дружеских и профессиональных взаимоотношений [6: 288].

Комплексно рассмотрела деятельность арабских ученых в России и проанализировала их вклад в отечественную науку московский арабист С. А. Кириллина [8]. В своей статье она указывает, что приглашение лекторов восточного происхождения (как христиан, так и мусульман) было связано с развитием российского востоковедения, а также растущим интересом русского правительства к Ближнему Востоку. Рассмотрев основные этапы жизни и научной деятельности русских арабов в дореволюционный период, автор пришла к выводу, что они «не только содействовали формированию системы отечественного образования… но и всемерно способствовали развитию научных и культурных контактов между Россией и арабским миром» [8: 146].

О неугасающем интересе отечественных востоковедов к арабским ученым в России свидетельствует сборник статей, опубликованный к 200-летию со дня рождения шейха Тантави. В издание вошли статьи ведущих петербургских востоковедов (Н. Н. Дьякова, А. А. Долининой, О. Б. Фроловой) и других авторов, посвященные жизни и научной деятельности египетского ученого. Выход в свет данного сборника говорит о глубоком уважении и признании современными арабистами вклада шейха Тантави в русское востоковедение [16].

В 2012 году в Казани была выпущена коллективная монография М. А. Кострюкова, М. З. Хабибуллина о другом арабском ученом – Пантелеймоне Крестовиче Жузе [9]. Исследуя его биографию и научно-педагогическую деятельность, авторы указывают, что именно в России он сформировался как ученый, имя которого стало широко известно [9: 190]. Весомым вкладом авторов в изучение русско-арабских контактов в сфере науки и образования было исследование общественной, просветительской и научно-популяризаторской деятельности П. К. Жузе на Ближнем Востоке.

О русско-арабских научных и образовательных контактах упоминается в работах Н. Н. Дьякова [7] и Т. М. Сипенковой [17], писавших об историко-культурном взаимодействии России с Арабским Востоком и Западом в Новое время. Русско-арабские культурные и научные связи (как в дореволюционный, так и в советский и постсоветский периоды) рассматриваются также в статье А. Б. Подцероба [15].

Таким образом, историографическая традиция русско-арабских культурных связей насчитывает более ста лет. Обращение исследователей к этой теме было вызвано политическими и религиозными причинами. У истоков изучения культурных связей в дореволюционный период стояли историки, рассмотревшие в своих трудах проблему исторического призвания России в Святой земле, духовные связи с восточными церквями, а также первые результаты просветительской деятельности ИППО. При этом основное внимание исследователей сконцентрировалось на религиозном аспекте взаимоотношений, что было обусловлено их мировоззрением, а также внешнеполитическим курсом Российской империи. Особенность исследований культурных связей России с Арабским Востоком, написанных в ХIX – первой половине XX века, заключалась в том, что их авторы не только изучали различные аспекты русско-арабских взаимоотношений, но и активно содействовали их развитию. В советский период ученые сосредоточились на изучении научно-образовательных и литературных контактов и связей. Уделяя особое внимание деятельности ученых-арабов в России, советские исследователи старались не акцентировать внимание на их связях с православным Востоком, что не всегда позволяло рассмотреть научно-образовательные контакты в широком историческом контексте. Современный этап изучения русско-арабских связей в науке и образовании включает в себя различные подходы. В целом современные историки внесли большой вклад в исследование просветительской деятельности русских духовных миссий и ИППО, а также их влияния на развитие русско-арабских культурных связей. Тем не менее фокусирование на религиозном аспекте приводит некоторых ученых к более узкой трактовке русско-арабского взаимодействия. В последнее время появилось несколько работ, посвященных арабским ученым в России, которые имеют особое значение как для изучения истории русского востоковедения, так и истории русско-арабских научных контактов. Между тем всестороннее исследование русско-арабских научных и образовательных связей требует применения комплексного подхода.