Некоторые аспекты организации боевой подготовки казаков Российской империи в 70-х гг. XIX в. (на примере Кубанского казачьего войска)

Введение . Вопросы боевой подготовки, обучения и воспитания воинов Российской Федерации в наши дни, когда идет специальная военная операция (СВО), приобретают исключительную актуальность. Ведь, помимо оснащенности войск новейшими образцами военной техники и вооружений, на первом месте всегда, во все времена был и остается добывающий победу русский солдат. И в этой связи суворовская мудрость «Тяжело в учении – легко в походе, легко на учении – тяжело в походе!»¹ вряд ли когда-нибудь забудется и потеряет свою значимость. Взаимозависимость и взаимообусловленность одного от другого очевидна. Не секрет и то, что в ходе СВО проявились проблемы в области подготовки к ведению боевых действий таких категорий личного состава Вооруженных Сил РФ, как добровольцы и мобилизованные из запаса граждане – в большинстве своем представители сугубо мирных профессий. Сегодня их статус, если проводить исторические параллели, в определенной степени схож с положением казаков иррегулярных воинских формирований русской императорской армии.

Исходя из вышеизложенного, мы считаем, что, обращаясь к военному опыту казачества XIX столетия, анализируя базовые подходы и приемы в организации их теоретического и практического обучения, можно избежать сопутствующих этому процессу трудностей и ошибок сегодня.

Используя методологические принципы историзма, описательно-повествовательный метод, сравнение, метод объективности и другие, проанализировав не только опубликованные, но и ранее неизвестные исторические материалы (в первую очередь – законы Российской империи, нормативные акты, регламентирующих военную службу иррегулярных воинских формирований, архивные фонды), мы ставили перед собой задачу по расширению научной проработанности заявленной темы, которая чрезвычайно слабо представлена в трудах современных исследователей.

Надеемся, что материалы работы могут быть использованы при написании монографических исследований по истории развития и совершенствования боевой подготовки казаков в XIX ‒ начале XX в., а также привлекут внимание всех неравнодушных к истории нашей страны.

Основная часть . Начиная с 1860 г. и особенно в условиях мирной жизни после окончания в 1864 г. многолетней Кавказской войны на юге Российской империи, как и во всем государстве, были начаты и динамично воплощались в жизнь широкомасштабные государственные реформы («Великие реформы») императора Александра II. Проводящиеся в стране преобразования, во-первых, кардинально изменяли привычный, исторически сложившийся жизненный уклад черноморских и линейных казаков, с конца XVIII в. населявших обширные территории к северу от рек Терек и Кубань и несших кордонную службу на протяжении всей Кавказской линии. Первой стала административно-территориальная реформа, в результате которой 8 февраля 1860 г. на землях Черноморского и Кавказского линейного казачьих войсках были образованы новые регионы – Кубанская и Терская области². Кроме того, 19 ноября 1860 г. подверглись глубокому реформированию и сами казачьи войска, получившие новые наименования – Кубанское и Терское³.

Эти два события стали отправной точкой для целой череды преобразований, повлиявших на жизнь казаков Северного Кавказа. Новшества внедрялись планово, системно, достаточно организованно, под контролем руководства и в точном соответствии с высочайше утвержденными законоположениями, при этом они существенно изменили положение большинства сословий, в том числе и военно-служивого.

Как отмечал Б. Игнатьев в исследовании «Развитие системы управления казачьих войск России (вторая половина XIX – начало XX вв.)», именно в течение 60-х гг. XIX в. государственная власть проводила глубокую правовую реформу нормативно-правовых актов иррегулярных воинских формирований империи в соответствии с основами гражданского и военного управления страны4.

В конце 60-х – начале 70-х гг. XIX в. кубанских казаков коснулись следующие изменения:

• –    земли Кубанского казачьего войска (ККВ) были включены в состав Кубанской области;

• –    с 1869 г. в казачьих регионах стали действовать новые правила о поземельном устройстве, а с 1870 г. – о торговле⁵ (Шахторин, Потапов, 2023: 282);

• –    областное административно-территориальное деление и гражданское управление войска изменилось. Были переподчинены (реорганизованы) органы полиции, межевые и медицинские учреждения, органы общественного призрения¹, некоторые учебные заведения²;

• –    действие нормативных актов, регламентирующих судебную и нотариальную деятельность в государстве, было распространено на Кубанскую и Терскую области³;

• –    был разрешен добровольный выход из казачьего сословия, а также прием в него лиц из других сословий⁴;

• –    в казачьи регионы разрешено было переселение иногородних граждан (не казаков)⁵;

• –    поменялись правила об общественном управлении в казачьих станицах⁶.

В этой связи к началу 70-х гг. XIX столетия на фоне значительных гражданско-административных изменений, произошедших в Кубанской области, в ходе военной реформы серьезным преобразованиям подверглось и Кубанское казачье войско.

По нашему мнению, за десять лет, прошедших с момента его образования, войско, несмотря на активное участие в боевых действиях на завершающем этапе Кавказской войны (1817–1864), реорганизацию всех гражданских и военных структур при переходе от войны к мирной жизни, решению задач по выставлению полков первой очереди для охраны государственных границ в Закавказье, заселению новых станиц в Закубанье, других неотложных вопросов, достаточно успешно прошло первый этап своего становления (Шахторин, 2022: 223).

Началом следующего условно можно считать 1 августа 1870 г. – день утверждения «Положения о воинской повинности и о содержании строевых частей Кубанского и Терского казачьих войск», вступившего в действие с 1 января 1871 г.7

В этой связи нельзя не отметить, что в ходе военной реформы на рубеже 60–70-х гг. XIX в. аналогичные документы о воинской повинности и о содержании строевых частей были приняты во всех казачьих войсках. Они определяли статус каждого из них, устанавливали организационно-штатную структуру исходя из численности каждого формирования, совершенствовали систему комплектования казачьих войск призывными и мобилизационными ресурсами, конкретизировали вопросы подготовки молодых казаков к службе, а также порядок ее организации и прохождения в частях первой очереди8 (Бреэре, 1992; Maurice, 1945).

К началу 70-х гг. XIX в. военному и политическому руководству страны, наблюдающему успехи европейских государств в области военного строительства (в первую очередь победы Пруссии в франко-прусской войне 1870–1871 гг.), стало очевидно, что помимо глубокой реорганизации управленческой составляющей Военного министерства и Генерального штаба, а также введения на территории страны военно-окружного деления, основные усилия необходимо направить на решение следующих задач:

• –    на устройство отвечающих требованиям времени военных предприятий;

• –    на обеспечение войск новейшими образцами нарезного стрелкового и артиллерийского вооружения, развитие саперного дела, использование для нужд армии железнодорожного транспорта и телеграфа;

• –    на переход от рекрутской системы комплектования армии к всесословной воинской повинности (по европейским образцам);

• –    на развитие военной науки, внедрение современных приемов и способов ведения вооруженной борьбы;

• –    на реформирование всей военно-образовательной системы, строящейся не по сословному принципу.

Также важнейшим из направлений военной реформы стало решение задач по воспитанию и обучению личного состава (Зайончковский, 1952: 58).

И если в армейских частях большинство командиров всех степеней это и само прекрасно осознавало, то в казачьей среде в области военного дела наблюдалась некоторая инертность мышления. В какой-то мере все это зиждилось на невысоком уровне грамотности нижних чинов в казачьих войсках, а также являлось результатом острой нехватки офицеров, окончивших военные (юнкерские) училища. Так, в Обзоре военного ведомства за 1871 г. об уровне образования в казачьих войсках подчеркивалось, что в Кубанском войске состояние народного образования было наихудшим1 (Шахторин, 2024).

Не без учета вышеназванных факторов с начала 70-х гг. XIX в. усилия военного руководства были направлены на приведение всей организации подготовки военно-служивого сословия к единообразной системе (унификации) по образцу регулярной армии с некоторыми отличиями и особенностями, присущими казакам. В силу этого положения уставы и инструкции, которыми руководствовались казаки при прохождении действительной (полевой) службы на пограничных заставах, в нарядах и караулах, на учебных занятиях и полевых выходах, все больше стали походить на аналогичные документы по организации военной службы рядовых и офицерских чинов регулярной армии. Такие же тенденции наблюдались и в вопросе поддержания среди казаков строгой воинской дисциплины и порядка – с 1870 г. на казачьи войска были распространены и стали применяться правила Дисциплинарного устава2.

«Поднятие строевой подготовки казаков до уровня регулярных войск вообще составляло одну из главнейших забот Военного министерства…», – отмечал на страницах исторического очерка о «Главном управлении казачьих войск» его составитель А.Н. Никольский3.

Доказательством этому послужило высочайше одобренное Положение «О строевом обучении казачьих полков», объявленное приказом по Военному ведомству 27 июля 1875 г., которым определялся порядок организации и проведения одиночного, шереножного пешего и одиночного, шереножного взводного конных учений в казачьих частях4, и введенная в действие совместно с ним часть первая «Воинского устава о строевой казачьей службе»5. Основанием для введения в действие документа стали изменения штатов кавалерийских дивизий, в состав которых, помимо драгунского, уланского и гусарского полков, были включены казачьи. Положение также стало определенной реакцией руководства на мнения некоторых казачьих руководителей о том, что, соединившись с регулярной кавалерией, казаки потеряют свою самобытность. Военное руководство, разъясняя сущность нововведений, подчеркивало, что «включением казачьих полков в состав кавалерийских дивизий не только не имеется в ввиду посягать в каком бы то ни было отношении на природные боевые качества казаков, но, напротив того, признается тот факт, что они заключают в себе все условия правильно организованной боевой силы и, при надлежащем приспособлении их обучения, удовлетворят вполне всем современным требованиям боевой кавалерийской службы. Регулярная кавалерия не только всегда ценила и уважала боевые качества казаков, но в последнее время усвоила себе некоторые приемы боевой практики, издана присущие казачьему строю…»6.

Положением «О строевом обучении казачьих полков» определялись следующие общие условия, которыми должны были строго руководствоваться командиры (начальники) всех степеней в ходе организации боевой учебы казаков. В их обязанности входило учитывать:

• –    особенности отбывания казачьей службы;

• –    снаряжение казаков;

• –    качество и выездку их лошадей;

• –    боевые традиции и обычаи, исторически выработанные в казачьей среде на протяжении веков.

В Положении также отмечалось, что, несмотря на то, что по некоторым вопросам службы казачьи конные полки проигрывали регулярной кавалерии, ряд направлений в их подготовке обозначался как приоритетный. Связано это было, по нашему мнению, с тем, что казачья молодежь с детских лет системно подготавливалась к военной службе, участвуя в скачках, состязаниях в стрельбе на точность, владение шашкой, силовых единоборствах и военных играх. А значит, по прибытию на полевую (действительную) службу молодых солдат не нужно было обучать с нуля (Шахторин, 2024).

Особо в документе выделялись те направления, в которых казаки были традиционно сильны:

• 1.    В стрельбе на все дистанции.

• 2.    В быстроте седловки лошадей, готовности действовать по тревоге, переходить из конного строя в пеший, и наоборот.

• 3.    В продолжительных конных переходах быстрым аллюром.

• 4.    В бою действием рассыпным строем и лавой, находчивостью и умением использовать складки местности, умело при этом управляя конем.

• 5.    В аванпостной (охранительной – пикеты, секреты, залоги, патрули, кавалерийские разъезды) службе и в разведке.

В то же время казачьи полки проигрывали кавалерии в строевой выездке, в манежной езде, в равнении и сомкнутости строев – в том, в чем эти части всегда были первыми на смотрах и парадах. Что же касается одиночной подготовки казаков и основ обучения их строевым приемам в составе пеших подразделений, то, по мнению армейского начальства, основы знаний в этой области они должны были получать в своих станицах перед убытием на действительную службу. В боевых же полках такого рода занятия должны были организовываться с ними от случая к случаю – для закрепления в памяти ранее пройденного материала.

Положение «О строевом обучении казачьих полков» (1875 г.) определяло основные виды предметов, которые должны были изучаться нижними чинами казачьих сотен, расквартированных в местах постоянной дислокации. Первое по важности место в документе отводилось обучению казаков грамоте. В пореформенный период XIX в. это прекрасно осознавали все должностные лица военного ведомства и казачьих войск. Споры об актуальности этой проблемы не прекращались. Так, «Военный сборник» за 1871 г. опубликовал большую статью есаула И. Дукмасова, который отмечал, что повышение уровня грамотности среди казаков помимо «общего значения, необходимо и в чисто военных расчетах, особенно в таком сложном вопросе, как кавалерийское дело…». В заключении есаул подытоживал, что грамотная военная сила всегда будет побеждать малограмотного противника1.

Следующим по важности являлось изучение казаками основ военной топографии и ориентирование по картам на местности. Далее следовали:

• –    упражнения на деревянном коне и боевые приемы владения холодным оружием;

• –    изучение, сборка (разборка) огнестрельного оружия;

• –    овладение теоретическими знаниями и практическими навыками стрельбы боевыми патронами на расстоянии «…не свыше 400 шагов»;

• –    умение правильно седлать лошадь (правила седловки);

• –    приемы одиночной езды, крепость посадки, смелость езды при управлении лошадью;

• –    верховая езда по пересеченной местности с преодолением естественных и искусственных препятствий;

• –    навыки преодоления водных преград;

• –    умение стрелять в мишень на скаку боевыми патронами, рубить и колоть чучела;

• –    овладение, применительно той или иной боевой ситуации, приемами джигитовки²;

• –    боевой слаженности в составе групп, команд, сотенных построений с отработкой упражнений по сторожевой и разведывательной службе, действиям в засадах, навыкам собираться немногочисленным, разрозненным группам в конкретном месте к определенному времени.

Исходя их вышесказанного, можно утверждать, что занятия по подготовке казачьих нижних чинов в исследуемом периоде строго детализировались, в большинстве своем имели четко выраженную практическую направленность, а это значит, что на их проведение затрачивалось большее количество времени. В этой связи нельзя было не вспомнить важнейший суворовский принцип, изложенный в его «Науке побеждать»: «…каждый солдат должен знать свой маневр»3, то есть солдата требуется обучать тому, что необходимо на войне.

Именно поэтому во время проведения полковых учений казачьих конных подразделений, согласно Положению (1875 г.), следовало обращать пристальное внимание, во-первых, на стрельбу по мишеням с различных расстояний; во-вторых, – на оперативность и быстроту при перестроениях в боевые порядки; в-третьих, – на выполнение казаками малых маневров4.

Примечательно и то, что руководство военным ведомством, видя особенности в организации обучения казачьих нижних чинов, выделило ряд факторов, влияющих на его успешность. Командирам строжайше предписывалось не нарушать порядок комплектования казачьих подразделений по принципу формы, внешнего вида, ранжира казаков, масти их строевых лошадей и иным критериям. Обоснование этому было следующее: «казачьи полки формируются, большею частью, постоянно из одних и тех же станиц, а сотни – преимущественно из одностаничников. Обстоятельство это имеет весьма выгодное значение в боевом отношении… В самой сотне люди, естественно, соединяются в группы, связанные между собою родством, близким соседством, долговременными дружескими отношениями между семействами и т. п. … Порядок этот необходимо принимать во внимание при разделении сотни на взводы, причем состав взводов должен быть по возможности постоянный как при расположении на квартирах, так и при выходе на учения и смотры…»1.

Смысл такой организации заключался прежде всего в глубоких, исторически складывающихся не одно столетие традициях. Казаки, воспитывающиеся в строгости, просто не имели морального права самовольно оставить службу, проявлять малодушие и трусость в боевой обстановке, безответственно исполнять приказы командиров, совершать иные позорящие весь казачий род неблаговидные действия. Каждый знал, что любой его проступок долгие годы будет лежать тенью позора на его близких, а успехи принесут семье почет и уважение среди одностаничников. Во многом поэтому воинская дисциплина в казачьих частях была на голову выше, чем в регулярной армии. Зиждилась она на глубоком осознании каждым казаком чести, долга, любви к Родине, а не на страхе «всяких наказаний, штрафов и взысканий»2.

Что касается особенностей военной подготовки в 70–80-х гг. XIX в. в воинских частях первой очереди ККВ, то организация и общий порядок ее проведения сильно зависел от таких факторов, как:

• –    место постоянной дислокации (на территории области или за ее пределами);

• –    видовой состав казачьих подразделений (эскадрон Собственного Его Императорского Величества конвоя, конный шестисотенный полк, пеший пластунский батальон, конноартиллерийская батарея 4-орудийного состава, отдельный Кубанский дивизион в Варшаве, учебный дивизион, местная команда, иные войсковые формирования)³;

• –    условия службы и характер выполняемых казаками задач;

• –    наличие грамотных нижних чинов, а также опытных педагогов среди офицеров и урядников, прошедших подготовку в учебных частях в войске и за его пределами;

• –    должное финансирование и возможности обеспечения воинских подразделений литературой, учебными и наглядным пособиями и т. д.

Например, в конных казачьих полках ККВ, с конца 60-х и на протяжении 70-х гг. XIX в. несших кордонную службу на границе с Турцией и Персией, а также вдоль Черноморского побережья, повсеместно возникали трудности, связанные с системной организацией военной подготовки нижних чинов. Главная причина заключалась в большой растянутости казачьих подразделений вдоль границы. Часто на одну сотню возлагались задачи по контролю пограничного участка протяженностью до 50 верст. При таких обстоятельствах с казаками проводились занятия по одиночному строевому обучению от случая к случаю. Сотенные и полковые учения были редкостью4.

Лишь немногие казачьи части (конвойные, гвардейские, артиллерийские), расквартированные в одном месте, не подходили под эти условия. В них, как и в регулярной кавалерии (которая, кроме строевой службы, часто не несла никаких других обязанностей), занятия планировались и проводились регулярно.

Кроме всего прочего, как замечали сами казачьи командиры, постоянные строевые занятия при несении полицейской и кордонной служб «утомляли людей и лошадей и могли препятствовать точному исполнению требований службы, для которой преимущественно они и были предназначены…». В таких условиях обязанности по организации военной подготовки с подчиненными возлагались на начальников постов, изредка – на офицеров, чаще всего – на приказных и урядников, из числа которых «многие сами не знали дело на столько, чтобы обучать других…»5.

Порядок и особенности организации военной подготовки с нижними чинами казачьих войск на границе был определен частью первой «Воинского устава о строевой службе конных полков казачьих войск» еще в 1861 г. Документ предписывал, что «сотенные и взводные командиры должны стараться занимать казаков дробными построениями, составляющими основы сотенного и полкового учений». Смысл заключался в следующем – если нижние чины хорошо усвоят базовые основы одиночной строевой службы, то для них не составит большого труда построить взвод, а при сборе сотни и полка достаточно легко будет провести сотенное и полковое ученье1.

В подтверждение вышесказанному интересно привести извлечение из отчета наказного атамана Кубанского казачьего войска за 1871 г., характеризующего положение с боевой подготовкой в частях первой очереди: «Для поддержания строевого образования, собственно, в конных частях, находящихся на службе, командиры полков наблюдали за тем, чтобы урядники в свободное от занятий время проходили с казаками правила фронтовой и аванпостной службы. Изредка же начальники находили время собирать людей для сотенных учений…»2. Про полковые учения в отчете наказной атаман даже не упоминал.

Заключение . Таким образом, в 70-х гг. XIX в. в иррегулярных воинских формированиях Российской империи в ходе масштабных государственных преобразований, затронувших все стороны жизни казаков, несмотря на огромные трудности, все явственней стали проявляться их первые положительные результаты. Успех во многом обуславливался грамотной административной и законотворческой деятельностью военного руководства. Наибольшее влияние на организацию службы и качество подготовки военно-служивого сословия оказали образовательная и военная реформы. В результате мобилизационный потенциал и боевые возможности регулярной армии и казачьих воинских подразделений многократно возросли. Наглядным подтверждением этому стали победы императорской армии в Русско-турецкой войне (1877–1878 гг.) и среднеазиатских походах 80-х гг. XIX в., в которой участвовали и славные представители Кубанского казачества.