Some details of the dwelling layout at Kostenki 2

Жилище Костенок 2 – одно из наиболее сложных сооружений своего типа и в наибольшей степени подвергшееся разрушению в результате современной хозяйственной деятельности. Оно было раскопано в 1953 г. и для своего времени, когда остатки жилищ и, наряду с ними, еще какие-нибудь объекты раскапывались за один сезон, довольно полно опубликовано ( Борисковский , 1963). Но осталась неясной граница жилого пространства, и оно охарактеризовано очень кратко и без использования планов. В общем виде и также только словесно представлено распределение кремневого и костяного инвентаря. Дополнительного внимания требовал и вопрос о соотношении жилища и погребальной камеры. Для сбора информации по данным вопросам были использованы дневники ( Борисковский , 1953а; 1953б; 1953в), полевые записи ( Ефименко , 1923) и некоторые другие материалы. На июнь 2015 г. ни в архиве ИИМК, ни в компьютерной базе данных МАЭ не были найдены описи кремневых изделий и обработанной кости Костенок 2.

Скопление костей мамонта на месте жилища залегает в суглинке, местами слегка погружаясь в подстилающий желтый песок. В плане кости образуют разомкнутую в нескольких местах дугу окружности с тремя радиальными полосками костей. Кое-где обозначены современные хозяйственные ямы (рис. 1). При этом в северной части большие внутренние участки лишены крупных костей.

Рис. 1. Костенки 2. Остатки жилища а – кости человека; б – кости мамонта; в – очаг; г – раскоп 1923 г.; д – современные хозяйственные ямы

Создается впечатление, что разрушения ограничивались пределами ям, а квадраты, содержащие единичные кости, были обеднены ими изначально. В действительности, на плане обозначены те ямы, которые полностью прорезали культурный слой. Указанные участки также подверглись разрушению, но до уровня низа костей и начала культурных остатков на полу. Выявить границы менее глубоких ям было бы сложно, поскольку западная часть скопления залегала в переходном горизонте современной почвы. Земляными работами было уничтожено ограждение жилища в западной части кв. Л, М-6 и частично соседних, а также на кв. П-9 и во внутренней части северо-западной четверти скопления. Судя по значительной концентрации костей возле разрушенных участков скопления, последние также могли содержать большое количество костей. Множество костей заполняло и траншею П. П. Ефименко 1923 г. Кости всех видов составляли в ней толщу до 40–60 см. Они отражены на плане беглыми условными контурами (рис. 1).

На полевых планах послевоенных раскопок (Костенки 2… № 99, 1953) скопление костей было зарисовано после полной его расчистки. Но вследствие нагроможденности и значительной фрагментированности костей, нижележащие их части во многих случаях неразличимы, а кости, залегавшие ниже, не видны. По рисунку на синей миллиметровке трудно определить вид трубчатой или плоской кости. Однако имеются отдельные планы с изображением костей, залегавших в нижней части скопления или на полу (Костенки 2… № 100, 1953). Непосредственно на раскопках была составлена опись костей (Громов, 1953). Она содержит большие лакуны, но позволяет определить основную часть костей. Речь идет только о костях мамонта.

В рамках небольшой работы невозможно проследить размещение различных костей мамонта в пределах всего скопления. В связи с этим ограничимся попыткой выяснить границу ограждения жилища, отделяющую жилое пространство от внешних наземных конструкций. Основным репером при выполнении этой задачи на поселениях среднеднепровского типа служит положение черепов, крупных черепных костей и находящихся в линию с ними костей конечностей, плоских костей, иногда бивней и некоторых других костей, часто имеющих наклонное положение к середине скопления или вкопанных. С тыльной стороны к ним могут примыкать кости, усиливающие ограждение.

Наиболее четко внутренний край ограждения определяется на кв. М, О-6, где бивневыми альвеолами вниз вкопаны три черепа. Череп на кв. М, Н-5, 6 разрушен при земляных работах по альвеолы, но отдельные его фрагменты сохранились. Характер сохранности двух других черепов типичен для не потревоженных человеком остатков. Между этими черепами в наклонном положении находились крупная и небольшая части тазовой кости и бедренная кость. Об остальных черепах и черепных костях и их позиции приходится судить лишь по планам. Почти все они (или все), вероятно, лежали на древней поверхности. Это ослабляет их ориентирующую роль.

На кв. О-6 в северо-восточной части имелась вкопанная берцовая кость, к востоку от нее находилась лопатка, а к западу – неопределенные кости. В северо-восточной части кв. О-7 и в центре кв. П-7 встречены крупные тазовые кости. К первой из них с севера подходили лопатка и, должно быть, половина нижней челюсти. С южной стороны под тазовой костью лежала часть бивня или кость конечности. Севернее второй тазовой кости залегали бивень и берцовая кость, а к востоку, на кв. П-8, за черепными костями, – два бивня. Между бивнями и за ними, на кв. П-8, лежали фрагменты тазовых костей. Севернее этой группы костей на кв. Р-8 залегала половина тазовой кости. Она могла входить в ограждение, а положение небольших бивней указывает на то, что они были приложены к стене. Массивный изогнутый бивень с кв. П-7 не был пригоден для установки на основание и, должно быть, зафиксирован в том положении, в каком был помещен у края ограждения.

На кв. П-9, возле предполагаемой границы, находилась часть тазовой кости, а южнее ее – лопатка. В этом месте отмечена нижняя граница мешаного слоя, и кости могли быть смещены. Далее, на кв. О, П-9–11 сохранился массив костей, основу которого составляли длинные кости конечностей. С запада он начинался бивневой альвеолой с частью черепа. К ней плотно примыкали плечевая кость, неопределенная длинная кость и берцовая. Эти кости были вкопаны в пол и имели наклон к середине жилища под 45º и даже более. Непосредственно с запада от них находились 7 сочлененных поясничных позвонков, а за ними – еще одна группа позвонков. В кв. О-10 за позвонками следовали: крупная плечевая кость, тонкий бивень, бедренная кость и, по-видимому, еще одна плечевая или бедренная кость, числящаяся в описи как бивень.

С внешней стороны ограждения в средней части кв. П-10 залегала плечевая кость, из-под которой к югу отходили небольшая берцовая кость и фрагмент плоской кости. К юго-западу от них с линией ограждения были связаны еще одна маленькая берцовая кость, крупная плечевая и, по-видимому, тазовая кость. Трубчатые кости были ориентированы к центру жилища. К черепной кости в юго-восточном углу кв. О-10 с кв. О-11 подходили бедренная и берцовая кости. С востока от них имелась тазовая кость, неопределенные кости и часть нижней челюсти. На северной границе кв. О-11 лежала группа сохранивших взаимосвязь позвонков. У половины костей конечностей на описанных квадратах были вскрыты диафизы обращенных вверх концов. Кроме указанных вкопанных костей некоторые другие кости также могли быть вкопанными. Отсутствие фиксации мест вкапывания костей не дает возможности точнее провести здесь границу интерьера.

На кв. К, Л-11 имелись два фрагмента разбитого черепа и три кости конечностей. Две кости – обе локтевые – упомянуты в описи. Они вкопаны, что позволяет наметить по ним и в некоторой мере по частям черепа место прохождения здесь края жилого пространства. На плане раскопа 1923 г. (кв. И-10, 11) имеется обозначение с подписью: «Часть черепа с труб. бив.?» Контур кости неясен. Она несколько отстоит от намечаемой линии и не учтена при ее проведении. Западнее, на кв. И-9, 10 находится череп, южная часть которого не видна на плане под изображением других костей. Череп, по-видимому, обращен затылочной частью к северо-востоку. Правомерность проведения по нему границы ограждения подкрепляется наличием в раскопе 1923 г. группы нижних челюстей, залегавших здесь полосой с юго-запада на северо-восток на протяжении около 2 м ( Ефименко , 1923. Л. 29). Южнее черепа нет костей, которые могли бы указывать на иной вариант прохождении границы. Рядом с черепом лежали его обломки, а северо-западнее – нижнечелюстные кости и крупная часть черепа. В юго-западной четверти скопления костей границу проследить невозможно ввиду того, что на сохранившемся участке ее признаки скрыты под завалом костей. Завершая рассмотрение краевой части скопления костей, отметим, что точки, по которым проведена приблизительная граница ограждения, достаточно четко координируются. Это позволяет считать, что отклонение ориентировочной границы от реальной невелико.

С разных сторон от жилища культурные остатки представляли собой тонкие пятна золы и мелкого угля с единичными крупными костями. Значительное скопление кремневых изделий, костей животных и углистой массы наблюдалось только к юго-востоку от жилища, на раскопе С. Н. Замятнина. В эту сторону, к низу склона, мог быть обращен вход в жилище. Возможно, с его наличием и обустройством связано распространение некоторых крупных костей далее от центра скопления. П. И. Борисковский полагал, что кости сползли по склону в период захоронения жилища в результате размывов ( Борисковский , 1963. С. 15, 16).

Заметим, что северо-восточный и юго-восточный края скопления находились в одинаковых условиях склона, но северо-восточный край вписывается в округлый контур скопления. Кости юго-восточного края погребальной камеры также не растащены, хотя они подвергались прямому действию склонового смыва, тогда как кости юго-восточного края скопления находились в его «тени», будучи защищены массой других костей. Воды, проникавшие сквозь нее, на раскопе 1923 г. оставили местами лишь темноокрашенные прослойки вымытого тут же материала с мелкими пережженными косточками, угольками, вкраплениями охры и редкими кремнями ( Ефименко , 1923. Л. 29). Они не в состоянии были нарушить взаимоположение крупных костей. В. И. Громов и А. И. Москвитин, присутствовавшие на раскопках, отметили в песке следы мерзлотных явлений, но возможность сползания костей и нижележащего песчаного слоя исключали ( Борисковский , 1963. С. 22).

Культурные остатки, не относящиеся к конструкциям, залегали в песке. Его поверхность была очень неровной. Вырытые в нем ямки плохо сохранялись, и их наличие лишь предполагалось. Наиболее надежно установлено присутствие ямки на кв. О-7. Сверху в ней лежал обломок костяного острия или наконечника, а под ним группа костей песца и три кремня, включая резец. В небольшом углублении в центре жилища располагался неправильно-округлый очаг диаметром около 65 см. В заполнявшем его черном зольном слое мощностью около 10 см встречены частично и полностью перегоревшие кости, часть белемнита и сферосидерита. Кремневые изделия из очага в подавляющем большинстве не имели следов действия огня, а его днище не было обожжено. Возле очага отдельные участки культурного слоя имели более темную окраску (рис. 2). Насыщенную углистую полоску на кв. И-Л, 10 П. П. Ефименко называл «очажком». На остальной площади золистые пятна и прослойки, окрашенные золой и углем в серый цвет, были толщиной 1–2 см. Охра почти отсутствовала.

В целом культурный слой на полу жилища имел мощность до 10 см. Он содержал кости животных мельче мамонта: лошади, северного оленя, песца, лисицы, пещерного льва, зайца, а также щуки. Кремневых изделий было относительно немного (во всем раскопе 1953 г. и траншее и шурфах 1923 г. собрано около 2 800 экз.). Отсутствие описей лишает возможности сопоставления размещения кремня и обработанной кости внутри и вне жилища. В жилище имелись вкопанные в пол кости. Бедренная кость была вкопана вблизи стены, на кв. О-7, круто наклонная крупная кость конечности и рядом с ней фрагмент кости были вкопаны на кв. О-8, 9. Назначение этих костей неясно. К северу от них лежал перевернутый череп мамонта с сохранившимися зубами. К востоку от него находились обожженные обломки черепа. Подобные не связанные с конструкцией жилища черепа иногда встречаются и на других поселениях. И. Г. Пидопличко называл их «подвижными» черепами и предполагал, что они служили сидениями ( Пидопличко , 1976. С. 125). Но эти черепа не были обычной принадлежностью жилищ. Люди приспосабливались сидеть на полу, а «подвижные» черепа использовались скорее в качестве подставок разного назначения.

Часто фиксируемой особенностью поселений среднеднепровского типа является наличие хозяйственных ям вокруг жилищ. Они обнаружены и в Костен-ках 11, 1а ( Рогачев, Попов , 1982). По набору костей в конструкции показатель

Рис. 2. Костенки 2. Внутреннее пространство жилища а – кости мамонта (со стрелкой – вкопанные); б – черепные кости мамонта; в – приблизительная граница жилого пространства; г – очаг; д – интенсивный золистый слой; е – более тонкий золистый слой сходства жилищ Костенок 2 и Костенок 11, 1а выше среднего по всей группе (Сергин, 2011. Таб. 5). Однако построение жилищно-хозяйственных комплексов на этих поселениях, видимо, значительно различалось. Древних хозяйственных ям в Костенках 2 не встретилось, хотя пространство, раскопанное вокруг жилища, достаточно велико, чтобы они были обнаружены, если имелись.

В южной части раскопа находилась погребальная камера. П. И. Бо-рисковский считал ее пристроенной к жилищу и, возможно, имевшей с ним общую часть стены ( Борисковский , 1963. С. 55, 58). Указывая на череп, занимающий перекрестье кв. Ж, З-8, 9, он писал: «Замыкая погребальную камеру, череп мамонта, вместе с тем, подобно остаткам человеческого черепа, находился на территории жилища, связывая последнее с погребальной камерой (Там же. С. 53). В соответствии с этим получалось, что череп и несколько других костей человека, обнаруженных далее к СЗ, лежали внутри жилища, а остальные посткраниальные кости – в камере. Принадлежность участка с черепом и другими костями человека возле него к жилищу подкреплялась тем, что на кв. З, И-8;

З-9 наблюдался темный углистый слой, насыщенный находками. Здесь встречены наиболее ценные костяные изделия: фигурка человека, орнаментированная пластинка и 2 шила. Все они, кроме пластинки, обнаружены вблизи костей человека. Отдельные части черепа мамонта были обожжены до обугливания. Кости человека лежали в небольшом углублении вытянутых неровных очертаний, которое было выявлено при расчистке углистого пятна на кв. З-8. Рядом в том же квадрате лежала группа костей стопы мамонта, сохранивших анатомическую связь.

Погребальная камера не касалась ограждения жилища. На кв. З-9 она близко подходила к нему, и кости заполняли промежуток между объектами. Крупная часть большого расплющенного бивня налегала своими концами на край ограждения жилища и край черепа погребальной камеры. Череп мамонта, замыкавший камеру, еще дальше отстоял от ограждения жилища.

Соответствие малочисленности обломков костей и кремневых изделий в погребальной камере концентрации их на окружающем пространстве означает, что камера сооружалась на обжитом месте. Имевшийся у ее края участок активной деятельности был единственным возле жилища. Вокруг него, как отмечено, наблюдались лишь малочисленные кремни и обломки костей, иногда крупные кости, тонкие зольные пятна. Особенности участка активной деятельности, состав находок и приуроченность его к стене погребальной камеры свидетельствуют о вероятном использовании участка для ритуальных действий. Сложнее интерпретировать частичное растаскивание костей погребенного животными ( Бо-рисковский , 1963. С. 57, 58). Объясняется ли оно тем, что к зафиксированному моменту поселение было оставлено или индифферентным отношением людей к происходившему после выполнения ритуальных обязанностей?

В заключение отметим, что внутреннее пространство жилища Костенок 2 имело овальную форму с размерами около 6,5×5,2 м. Его ограждение включало черепа и обломки черепов мамонта и много вкопанных костей. Вкопанные кости обнаружены и внутри жилища. На всей площади пола распространялись золистые пятна, наиболее мощные из которых по преимуществу окружали очаг. Вход в жилище, вероятно, находился с восточной стороны, скорее с юго-востока. Погребальная камера являлась конструктивно автономным сооружением.