«Непознанный мир веры»: формирование литературы нового типа

Книга последних лет приобретает свойства, нехарактерные для литературы Нового времени, но известные филологам по литературе средневековой. Так, в новейшее время составляются жития святых – новомучеников и исповедников российских, жизнеописания старцев и других не канонизированных до поры подвижников, – в жанровом отношении устроенные по-разному. В них рассказано о подвигах веры и одновременно – о той эпохе – нашей, – в которую подвиги совершены. В жизнеописание входят воспоминания и письма разных лиц (с сохранением особенностей их речи), исторические справки, документы, собственные произведения подвижника (и лирика – и акафисты), фрагменты житий чтимых им святых. Соединение столь разнородных элементов может быть ориентировано на традиционные приемы житийной литературы, как то: жизнеописание, наставления преподобного, рассказы современников и потомков о случаях его небесного предстательства ¹ . Книга может потребовать и более сложного построения, с опорой на структуру смысла описанных событий ² .

Значительное разнообразие жанровых подвидов предопределено разнообразием материала и задач, которые ставит перед собою автор и/или составитель.

Выделяется задача сообщить читателю актуальные и полезные сведения, поставить в известность о важных для духовного развития обстоятельствах, ориентировать в них. Подобная установка, наряду с иными чертами, резко отличает новейшую книгу от связанной с литературной системой Нового времени либо с принципами постмодернизма. В новейшей книге оппозиция наличия/отсутствия внелитературных задач снята: они имеются либо нет, носят разный характер, соотносятся с «литературностью» книги в любых пропорциях.

Формы свидетельства, просвещения, «инструкции» ³ обогатили репертуар жанрообразующих элементов в художественных произведениях протоиерея Ярослава (Шипова), протоиерея Александра (Торика), протоиерея Николая (Агафонова), Юлии Вознесенской, Олеси Николаевой, Тимура Кибирова, Нины Павловой, Алексея Арцыбушева, многих других авторов.

Тенденция эта была развита уже к началу 2000-х гг. Особым ее проявлением стала книга «Непознанный мир веры» ⁴ , которая начиная с 2002 г.

выдержала ряд переизданий (с 2010 г. выходит новое, переработанное и расширенное издание, но здесь нас интересует этап дебюта; далее текст цитируется по изданию 2007 г. с указанием страницы в скобках).

Книга представляет собою сборник: «Это своеобразная “мозаика”, состоящая из рассказов об удивительных фактах из истории и современной жизни христианства, а также рассказов о знаменитых людях, обретших веру в Бога» ⁵ . Рассмотрим ее содержание, композицию, особенности жанра и авторства.

По содержанию «Непознанный мир веры» обнаруживает свойства научно-популярной книги. В предисловии «От издателя» отмечено, что предполагаемый адресат может в любой мере испытывать сомнения, но необходимо относиться к ним добросовестно: «Она предназначена не только для верующих православных христиан, но и для тех, кто еще не обрел веру в Бога или пребывает в сомнениях, но искренне и честно хочет разобраться в величайшем вопросе, встающем в жизни каждого человека, – вопросе о бытии Бога и отношениях между Богом и человеком» (с. 4). Фактический материал призван помочь читателю в решении этой задачи.

Первый раздел – «Есть ли чудеса в современном мире?» – содержит рассказы о фактах известных и поддающихся проверке (как схождение Благодатного огня); второй – «Жизнь, смерть и воскресение» – открывает история Туринской Плащаницы. Третий и четвертый – «Кто такие святые?» и «Церковь и Россия» – включают список епископов, умученных большевиками в годы гонений, эпизоды житий подвижников ХХ в.: Ила-риона (Троицкого), Философа Орнатского, Силуана Афонского – и другие события из жизни Церкви в России на протяжении столетия.

Герои главы «Из жизни знаменитых людей» знакомы читателю: это А. Суворов, А. Пушкин, К. Рылеев, Н. Пирогов, И. Павлов, Н. и С. Вавиловы, Г. Жуков... (в новом издании книгу дополняют рассказы о наших современниках). Раздел шестой – «Вторая книга откровения» – посвящен природе, а заключительный – «Путь к Богу» – примерам богомыслия.

В композиции преобладают смысловые и тематические связи. Например, житие солдата, Иоанна Русского (XVIII в.) предшествует рассказу о стойкости пограничника Евгения Родионова, погибшего в Чечне, а затем дан отрывок про то, как прп. Димитрий Прилуцкий был извещен о кончине Димитрия Донского.

Книгу можно читать или просматривать с любого места. Каждый фрагмент обладает законченностью, имеет собственный заголовок. Так, приведен ряд известных стихотворений: «Молитва» М. Лермонтова, «Наш век» Ф. Тютчева, «Не тем, Господь, могуч, непостижим...» А. Фета, «Закат» И. Бунина, «Потомки Каина» Н. Гумилева – и безвестное стихотворение «Письмо к Богу», найденное в шинели русского солдата, погибшего в Великую Отечественную войну (с. 342–343). Знакомое или нет, произведение осмысливается и само по себе, и в контексте. «Наш век» Ф. Тютчева следует за наставлением праведного Иоанна Кронштадского о вреде неискренней, формальной молитвы – и предшествует Духовному слову

преподобного Серафима Вырицкого о вездесущности и непостижимости Божией. Созвучное им, стихотворение помогает вникнуть в непривычные смыслы, дополняя их портретом персонажа – лирического героя, который сам себя лишил их постижения.

Ряд историй отличается лаконизмом и парадоксальностью – вплоть до поэтики анекдота, например:

«На одном из официальных государственных приемов в конце пятидесятых годов к известному хирургу, профессору, лауреату Сталинской премии архиепископу Луке (Войно-Ясенецкому), прошедшему сталинские лагеря и войну, подошел один из членов советского правительства. Он насмешливо сказал владыке: “Вот недавно советские спутники летали в космос, а Бога там не обнаружили. Как вы это объясните?”

– Будучи хирургом, – отвечал архиепископ, – я много раз делал трепанацию черепа, но ума там тоже не обнаружил» (с. 162).

Принципу законченности отдельного фрагмента подчинены также избранные афористичные высказывания ученых: И. Ньютона, М. Ломоносова, Л. Пастера, М. Планка, А. Эйнштейна, Н. Бора; писателей: И.-В. Гете, А. Герцена, Ф. Достоевского; святых угодников: Силуана Афонского, Никодима Святогорца...

Назначение этого приема, прежде всего, утилитарное: читатель не связан композицией и любую мысль может обдумать отдельно. Объединение фрагментов в разделы дает возможность сопрягать их смысл.

В отношении авторства наблюдается широкий спектр подходов, известных филологам из истории. По отношению к сборнику в целом автор не указан (копирайт принадлежит Сретенскому монастырю). С другой стороны, представлены общеизвестные авторы, со знаменитыми литературными произведениями (как «Молитва» Лермонтова). Много фрагментов из творений духовных лиц: иеромонаха Серафима (Роуза), митрополита Вениамина (Федченкова), схиархимандрита Софрония (Сахарова) – и других свидетелей ХХ в.: Бориса Ширяева, Марии Георгиевны Жуковой. Собеседование между секулярной и духовной мыслью представлено, в частности, диалогом Пушкина и свт. Филарета (с. 217–219): стихотворение «Дар напрасный, дар случайный...», – на которое святитель отвечал: «Не напрасно, не случайно / Жизнь от Бога мне дана...», – а Пушкин подытожил: «Твоим огнем душа согрета / Отвергла мрак земных сует...»

Приводя письма-свидетельства наших современников о различных событиях их жизни, авторов указывают или нет в зависимости от требований конфиденциальности (не указывают, например, в рассказах об исцелении родственников от наркомании).

В большом количестве примеров прослеживается отношение к авторству, типологически схожее со средневековым: «Автор в гораздо меньшей степени, чем в новое время, озабочен внесением своей индивидуальности в произведение. Каждый жанр имеет свой <...> образ автора, писате-

ля, “исполнителя”. Один образ автора – в проповеди, другой – в житиях святых <...> третий – в летописи, иной – в исторической повести и т.д.» ⁶ .

Например, автор может не быть указан при пересказе исторических сведений. Таков рассказ «Колонна глупости» о том, как Диоклетиан повелел воздвигнуть столбы с надписью: «Название “христианин” навсегда уничтожено», – а до Миланского эдикта оставалось около 10 лет.

Прием как бы не-авторского текста глубоко обоснован. Речь ведется о явлениях, которые несопоставимо более значимы, чем любая форма их описания. В открывающих «Непознанный мир...» рассказах о схождении Благодатного огня, чудесном явлении облаков на Преображение на горе Фавор – автор не указан. Так поданы и рассказы о событиях, известных в среде христиан: о чуде Евхаристии в г. Ланчано (VIII в.), о судьбе Монреальской Иверской иконы Божией Матери и ее хранителя православного испанца Иосифа Муньоса (конец ХХ в.) и другие.

В отдельных случаях, получив хождение, текст обретает свойства фольклорного произведения. Так, со времен кампаний антирелигиозной пропаганды в Церкви в небольших разночтениях бытует анекдот-загадка:

«Сколько ионов серебра содержится в литре освященной крещенской воды, если освящение проводилось в проруби, вырубленной во льду Волги (как это бывало обычно до революции и практикуется сегодня), в месте, где ширина реки достигает километра, глубина – десяти метров, скорость течения – 5 км/час, а крест, которым деревенский батюшка освящал воду, – деревянный?» (с. 278).

О жанровом разнообразии можно судить уже по приведенным примерам: от богословских текстов и пастырских назиданий до исторических анекдотов, справок, мемуаров, частных писем.

В «Непознанном мире веры» присутствуют и рассказы-новеллы, сообразные формам литературы Нового времени. Таков рассказ о. Тихона (Шевкунова) «Духовный отец» о епископе Василии (до пострига – Владимире) Родзянко, эмигранте 1-й волны (внуке М. Родзянко). В один из его приездов в Россию, в 1995 г., по дороге в затерянную деревню застали на шоссе аварию: молодой человек плакал над мертвым отцом. Владыка предлагает совершить молитвы, и сын подтверждает, что погибший был православным и у него даже был духовник:

«Готовясь к панихиде, владыка, не удержавшись, спросил:

– Удивительно: как же так – не бывал в церкви, но имел духовника?

– Он много лет каждый день слушал религиозные передачи из Лондона. Их вел какой-то отец Владимир Родзянко. Этого-то батюшку Владимира Родзянко папа и считал своим духовником, хотя, конечно, никогда в жизни его не видел.

Владыка опустился на колени перед своим умершим духовным сыном, с которым Господь судил ему встретиться впервые» (с. 236).

Это история о промыслительном совпадении. Позже, в своей книге

«Несвятые святые», о. Тихон включит ее в рассказ «Преосвященнейший послушник», несущий жанровые признаки жития: описывается жизнь владыки Василия, ставшая подвигом веры. В составе большого рассказа новелла о панихиде на шоссе поясняет смысл заголовка: владыка Василий оказался в костромских лесах как раз за послушание – пообещав ранее быть в послушании у любого встречного (если дело ему по силам и не противоречит Евангелию). Герой выполняет это условие, что придает нескольким историям элементы парадокса, авантюры, сказки.

Итак, «Непознанный мир веры» несет черты древнерусской литературы, возродившиеся в книге последних десятилетий. Это проявляется в позиции автора, который «не озабочен внесением своей индивидуальности в произведение» (Д. Лихачев), но, напротив, сосредоточен на сверхличном смысле сюжета. Проявляется это и в литературной актуализации древних жанров (жития, проповеди), и в содержании, включающем жития, поучения, рассказы, – как в прологе.

В то же время «Непознанный мир веры» непротиворечиво соединяет в себе черты, известные по средневековой книге, с чертами художественной литературы Нового и новейшего времени.

Это свобода жанрообразования, приводящая к разнообразию форм и всевозможных сочетаний их элементов. (Ср.: «<… > книжники очень часто ставят в заглавие произведения одновременно по два жанровых определения, а иногда и больше: “Сказание и беседа премудра…” <…> “Житие и деяние и хождение <…>” <…> Соединение нескольких жанровых определений <…> является иногда результатом того, что древнерусские произведения действительно соединяли в себе несколько жанров») ⁷ .

Это композиционные решения, напоминающие о построении тех же древних жанров, предполагавшем объединение разнородных фрагментов на основе смысловой дополнительности.

Это принцип свидетельства. В древнерусской литературе – «Подавляющее большинство повествовательных текстов отмечено априорной достоверностью, особой установкой, которую можно было бы назвать ожиданием правдивого рассказа» ⁸ . Установка на правдивый рассказ ныне возрождена. Притом она совпадает с особенностями литературных произведений, например, оттепельной поры, в которых авторы стремились сообщить правду в противовес лживой пропаганде (как «лагерная» или «военная» проза).

Распространено мнение о якобы существующем конфликте прикладного и художественного начал, но справедливость этого мнения требует перепроверки в каждом конкретном случае (так, ‘прикладная’ детская книга ХХ в. дает яркие примеры убедительных художественных решений). В действительности сочетание «звуков сладких» (А. Пушкин) и вне-литературного задания было широко распространено в литературе Нового времени (примеры бесчисленны), – но важную роль играло само противопоставление литературных и внелитературных задач.

Снятие характерных для книги Нового времени оппозиций – таких как

утилитарное или нет, авторское или неавторское и других – открыло перспективные направления в развитии литературы.

• ²    Павлова Н. Пасха Красная: О трех Оптинских новомучениках, убиенных на Пасху 1993 года. М., 2011.

Pavlova N. Paskha Krasnaya: O trekh Optinskikh novomuchenikakh, ubiennykh na Paskhu 1993 goda. Moscow, 2011.

• ³    Бойко С.С. Для бессмертных: инструкции // Вопросы литературы. 2014. № 5. С. 1–28.

Boyko S.S. Dlya bessmertnykh: instruktsii // Voprosy literatury. 2014. № 5. P. 1–28.

• ⁴    Непознанный мир веры. М., 2007.

Nepoznannyy mir very. Moscow, 2007.

• ⁵    «Непознанный мир веры» [От издателя] // Православный информационный интернет-портал Православие.ру. 10 июля 2010 г. URL: http://www.pravoslavie.ru/ sm/38498.htm (дата обращения 10.10.2014).

«Nepoznannyy mir very» [Ot izdatelya] // Pravoslavnyy informatsionnyy internetportal 10 iyulya 2010 g. URL: (accessed: 10.10.2014).

• ⁶    Лихачев Д.С. Поэтика древнерусской литературы. 3-е изд. М., 1979. С. 69.

Likhachev D.S. Poetika drevnerusskoy literatury. 3^rd edition. Moscow, 1979. P. 69.

• ⁷    Там же. С. 57–58.

Ibid. P. 57–58.

• ⁸    Каравашкин А.В. Литературный обычай Древней Руси (XVI–XVI вв.). М., 2011. С. 19.

Karavashkin A.V. Literaturnyy obychay Drevney Rusi (XVI–XVI vv.). Moscow, 2011. P. 19.